Karasu

Звезды на небе и звезды в руке — сияют Карасу резко проснулся от собственного крика. Тело бесконтрольно трясло, спонтанно дергались отдельные мускулы, сердце обжигала странная, тяжелая боль, вдохи и выдохи происходили хаотично, казалось, что тело живет отдельной жизнью, а он просто наблюдатель за происходящими с ним процессами. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он проснулся, вспомнить и применить успокаивающие дыхательные техники. Глубоко и ритмично вдыхая и выдыхая воздух поочередно носом и ртом Карасу быстро вернул контроль над телом. Он открыл глаза и взглянул на свою комнату словно он здесь гость. Карасу понял, что ему нужно больше времени, чтобы осознать все, что произошло. Обычно, проснувшись, сны кажутся абсурдными, тяжело вспомнить все детали и сюжеты, но в этот раз он помнил весь сон так же хорошо, как и любое реальное переживание. Только что он был вороном, летел через лесную гущу и очень хотел пить. Карасу наклонился за флягой с водой, которая всегда стояла возле кровати в тени. В мгновение опустошив половину, он неторопливо встал, подошел к окну и аккуратно открыл его свободной рукой. На улицах уже было относительно людно, запахи жареного мяса, тофу, овощей и специй приятно ударили в нос. Юные и взрослые воины шли по своим делам, общались и получали опыт нового дня. Звуки детского смеха, обрывки мудрых и не очень бесед, потрескивания пищи на горячем масле и пение птиц сливались в единую, многослойную мелодию, от которой желание жить и познавать мир переполняло тело и разум. Внезапно Карасу ощутил невероятное по глубине одиночество. Ему сложно было понять, почему оно возникло, но это чувство выдавило из него слезы, которые сначала покатились по синякам хронического недосыпа под его глазами, а потом и по всему лицу. Он быстро вытер их и вернулся к созерцанию улицы. Ему очень захотелось с кем ни будь об этом пообщаться. А еще сильнее хотелось отвлечься и «прийти в себя» после этого странного и местами жуткого опыта. Карасу до сих пор казалось, что если он сейчас дотронется до своего носа, то вместо него обнаружит твердый, шершавый вороний клюв. Карасу допивал флягу с водой и созерцал кипение городской жизни. На мгновение он останавливался на лице отдельного жителя и сразу перепрыгивал глазами на другого, некоторые лица были знакомы, некоторые видел, как будто впервые. Среди толпы он увидел фигуру в темно-синем одеянии через плечо. Этот человек целиком приковал внимание Карасу своей гладко выбритой головой и длинной, черной, густой, но местами седоватой бородой. Юный воин все еще был не совсем в себе, чтобы сразу вспомнить своего учителя Харуто, который как будто заменил ему отца после внезапного исчезновения Кэзуо. Харуто подошел к дому и смотря Карасу прямо в глаза, еле сдерживая широкую улыбку, спросил: — Добрый день, а Карасу дома? Карасу только собирался ответить, но едва начав говорить, его охватил ни с чем не сравнимый страх, страх услышать из своего речевого аппарата голос ворона, а не человека. Карасу отвел взгляд и попытался справиться со стрессом, закинув ко рту флягу, в которой уже не было воды. Карасу пил воображаемую воду, лишь бы не пытаться заговорить снова. Харуто молча, с ехидной, но теплой улыбкой на лице смотрел на этот спектакль и снова начал разговор, но на этот раз более серьезно: — Я почувствовал выброс энергии из твоего дома, и не я один, некоторые видящие тоже это почувствовали, но обсудить это с тобой пришел именно я. — Харуто наблюдал, как Карасу медленно убрал флягу ото рта и снова уставился на него пустым взглядом, только в этот раз кожа лица была немного краснее и губы в легком спазме были прижаты друг к другу. — Я видел как ты падаешь и видел ворона, — продолжил Харуто, — Я не стал смотреть весь сон и тем более, принимать в нем участие и спасать тебя, поэтому пришел к тебе сейчас и мне дико интересно, чем это все закончилось! — теплая улыбка, которая способна расположить к себе даже мертвеца, не сходила с его лица. Карасу улыбнулся. — Я стал вороном и выжил, как бы странно это не звучало, сенсей. — Все, что связано с миром сновидений – странно, но и мир вне сновидений не менее странный, согласен? — спросил Харуто, оглядываясь вокруг. — Мне пока особо не с чем сравнивать, я даже толком не знаю, что произошло. — Пойдем прогуляемся, немного потренируемся и я тебе все расскажу, ты сейчас все равно не сможешь уснуть, а сидеть без дела после таких путешествий опасно для психики, — Впервые за весь разговор Харуто убавил градус улыбки, дав понять, что он полностью серьезен. Карасу одел легкие темно-серые брюки и белую просторную футболку, спустился на первый этаж и набрал свежей воды в флягу, окружающая обстановка до сих пор ощущалась им как в тумане. «Если бы сейчас были тренировочные бои, меня бы отпиздели как щенка, сил нет совсем» — подумал Карасу и ему стало тошно от своей слабости. День был очень солнечный, а учитывая невероятную выносливость и любовь Харуто к длительным и размеренным прогулкам, Карасу решил одеть соломенную треугольную шляпу, набрал с собой две фляги воды в ранец, прицепил две сумки с сюрикенами на пояс и закинул за спину длинную, деревянную версию традиционной катаны в ножнах. Все это заняло несколько минут. Карасу лениво открыл дверь и встретил новый день уже будучи участником городской суеты — странно, но ему резко полегчало. «Ни одна древняя дыхательная техника не заменит хорошей прогулки и вкусной еды, если хочешь быстро прийти в себя» — облачил это ощущение в мысль юный воин. Харуто, будучи видящим высочайшего уровня с одного взгляда «считал» внутреннее состояние Карасу и предложил ему по пути зайти в закусочную. Предложение было тут же одобрено. С каждым шагом навстречу пряным ароматам еды тревожность Карасу улетучивалась и он думал о том, что же все таки выберет себе поесть, впервые с момента пробуждения он смог занять свои мозги чем-то иным, чем-то более приземленным, чем анализ своего сна и тщетных попыток найти в своей нейронной сети коридор, в котором эти мысли покинут его. Возможно, если бы Карасу больше медитировал, вся эта ситуация прошла бы для него намного легче, но длительные медитации никогда не входили в список его талантов и интересов. Закусочная была почти пустой, т. к. находилась на окраине деревни, Карасу и Харуто сели за стол у стены. В любой другой раз Карасу с удовольствием бы съел любимый рамэн, но сегодняшний день обещает быть слишком душным и жарким, чтобы заливать в себя горячий, жирный бульон с лапшой, поэтому он заказал ароматный домбури с яйцом, жареными овощами и соевым соусом, Харуто заказал чашку травяного чая и три штуки сладких дайфуку с ягодами и сахаром. Владелец закусочной и вместе с тем повар, уборщик и воин широко улыбнулся, искренне радуясь посетителям и удалился искусно орудовать столовыми приборами, баночками со специями и посудой. Карасу не нужно быть видящим, чтобы понять, что два дайфуку из трех достанется ему, т.к. его сенсей, не обладая сильной тягой к сладкому, зачастую отдавал большую часть Карасу. Они поняли это по глазам друг друга и искренне посмеялись. Юный воин в этот момент вспомнил то, о чем позабыл в последнее время — у него есть дом и есть люди, которые любят его и готовы помочь. Через несколько минут жилистые руки искусного повара подали заказанную еду. Карасу мысленно поблагодарил Вселенную за пищу, и одновременно, но в разных тонах он и Харуто пожелали друг другу приятного аппетита. Карасу тут же принялся уничтожать белки и углеводы, доев все за несколько минут обнаружил, что тревожность и мысли о сне почти прошли. Харуто молча наблюдал за Карасу и отчетливо понимал его внутренние переживания и мысли, т.к. сам однажды имел опыт первого осознанного сновидения, который дался ему не менее легко. Харуто является одним из немногих видящих города Неба, который специализируется на снах и управлении ими, путешествиях в другие слои реальности и контакте с их обитателями. Таких перерожденных принято называть Странниками и они являются одним из типов Воинов духа, так же как Видящие, склонные к экстрасенсорике и Ведущие, способные управлять людьми и животными. Люди, получившие опыт осознанного сновидения или выхода из тела до пятой ступени с большой вероятностью становились видящими и странниками. Разница между ними заключается в том, что дар странников требует от воина вхождения в глубокое медитативное состояние или погружения в сон, видящие же могут пользоваться своим даром в состоянии бодрствования. Как правило, все воины духа в той или иной степени получали дары видящих, что давало им возможность четко чувствовать состояние другого человека, читать мысли, видеть или чувствовать энергии и существ из тонкого мира, созерцать видения прошлого или видения потенциально возможного будущего, сила и вариации этих способностей разнились в зависимости от опыта и индивидуальных особенностей видящего. Степень развитости того или иного дара принято разграничивать на три уровня. Всем воинам духа свойственны способности видящих, поэтому зачастую, обобщая все типы воинов духа (видящие, странники, ведущие) их для удобства называют просто видящими. Ведущие являются самой редкой разновидностью Воинов духа и специализируются на сознании и управлении им, причем как своим, так и чужим. Другим воинам духа это не под силу. Помимо чтения мыслей эти воины могут их менять, внушать идеи и образы, в зависимости от силы и опыта, управлять животными и людьми, на высокой стадии освоения управлять другими они способны без потери контроля над собственным телом. Потенциал у этого дара огромный, поэтому благодаря какому-то непознаваемому вселенскому механизму, на любой дар всегда находился мощный противовес, а сильнейшие дары, такие как дар Ведущего или Творца редко попадали к тем, кто бы стал использовать их против мирного населения. С момента появления первых перерожденных, было множество людей, которые действовали в одиночку или объединялись в группы, чтобы красть, убивать, насиловать и пытаться захватить власть с помощью своих даров. Ни у кого из них не получилось реализовать свои стремления в полной мере, некоторые были убиты в битвах, другие были изгнаны из своих деревень и сосланы на другой берег, который символически назвали Демоническим. Тех, кто отказывался — отправляли туда силой или внушением Ведущих. И по сей день появляются перерожденные, которые начинают использовать свою силу против других людей. Есть несколько случаев, когда перерожденные грабили и уплывали на другой берег, в надежде, что награбленное поможет им подняться выше в иерархии среди изгнанников. Харуто и Карасу доели вкуснейшую еду, поблагодарили владельца заведения, Сенсей, по обычаю, оплатил завтрак. С того момента, как ушел Кэзуо, Харуто взял опеку над Карасу, в том числе покрывая основные финансовые расходы и запретил ему тратить деньги семьи, пока не вернется отец. В деревне Неба и других деревнях было не мало детей, растущих без одного или двух родителей, их опека и финансовая поддержка от учителей не были обязательным правилом в деревне. Небольшие знания о психологии, инстинктах и отношениях между людьми помогли Карасу понять, что произошла естественная расстановка, Харуто занял фигуру отца, а Карасу встал на фигуру сына, которого Харуто так и не дождался из проклятых земель. Они оба потеряли своих близких в проклятых землях и ни разу не обсуждая это, просто понимали друг друга без слов. Кроме того, Харуто еще в детстве остался без обоих родителей, которые тоже не вернулись из проклятых земель, уход Кэзуо напоминал ему об этом и заботясь о Карасу, он как бы, бессознательно заботился о себе, о том маленьком, брошенном в одиночестве мальчиком, которым был еще недавно. Они заполняли пустоту в сердце друг друга эффективнее любой техники или медитации и их отношения учителя и ученика только укреплялись этой общей болью. Несмотря на все это, Харуто понимал, что однажды Карасу тоже уйдет на поиски своего дара и отца и может не вернуться, но все равно продолжал тренировать его и не пытался переубедить. Большая сила и уникальные знания всегда обретаются с жертвой и риском потери чего-то ценного. В поиске мастерства, люди жертвуют временем и энергией, усердно тренируясь. В поиске знаний, люди так же жертвуют временем и мыслительной энергией, читая сотни томов и медитируя часами в поисках ответов. В поиске Дара, люди принимают риск потерять свою жизнь. Алхимики днями пропадают в своих лабораториях, экспериментируя с зельями и различными растениями, а мастер лука или меча годами тренируется в лесу, постигая тонкости своего искусства. Так было всегда. К тому же, нельзя забывать о пророчестве Неспящего, который объединил людей и поделился знаниями о мире, боевых искусствах и скрытых возможностях тела и разума. После освобождения людей от нескончаемых войн, Неспящий дал напутствия, обращаясь к будущим поколениям. Одно из них звучало так «Не бойтесь Силы и ищите ее, при этом не становясь ее рабами». Харуто понимал, что нельзя ограничивать других людей от их пути, даже если этот пусть опасен и ты это делаешь из любви и заботы. В любом случае, до ухода Карасу в проклятые земли остается примерно год и Харуто вкладывает всего себя в тренировки и обучение Карасу всему, что поможет ему вернуться живым и стать отличным перерожденным. Харуто еще не признавался себе в этом, но если Карасу не вернется из проклятых земель, то он пойдет туда в полном одиночестве, и, естественно, на этом его путь на этой планете закончится. Второй раз из проклятых земель еще никто не возвращался. Юный воин и его учитель отправились за пределы деревни. Какое-то время придется потерпеть довольно агрессивное солнце и его младшего брата, потом лес начнет постепенно сгущаться и настанет приятная прохлада, соседствующая с отдельно пробивающимися лучами солнц. Лес – это идеальное место для тренировок, дышится легче и свободнее, солнца избыточно не нагревают голову и кровь, а деревья служат прекрасными манекенами для отработки ударов частями тела и оружием. Более того, в лесу, под кронами деревьев расположены многочисленные тренировочные площадки. Воины мысли, осваивающие управление четырьмя стихиями (их принято называть магами) проводят в лесах очень много времени, некоторые даже насовсем поселились здесь, создав маленькие поселения только для магов, экспериментируя с уже известными техниками и придумывая новые. Лес полон камней, больших и мелких рек, здесь можно развести костер и хорошо ощущается движения ветра, благодаря шелесту листьев. Большинство магов тренируется в лесу, но и обычные воины находят лес очень удобным для тренировок. Главное, случайно не забрести в лагерь огненных магов, чтобы не поджариться подобно бекону из здешних закусочных или магов земли, чтобы не стать манекеном для техники «каменной дроби», в один момент создающей в теле человека на несколько десятков дырок больше. Не смотря на разрушительную мощь магов, летальные случаи в их поединках не происходят уже много лет и все это благодаря стремительному развитию алхимии и ее дарам, некоторые из которых способны продлевать жизнь и исцелять травмы, которые раньше приводили к смерти. Из всех перерожденных сложнее всего ощущалась ситуация с магами, некоторые в самом начале освоения силы не могут ее контролировать. Еще давно, среди первых перерожденных случилась история, в которой маг огня Ниер на четвертый день после возвращения из проклятых земель мучался ночным кошмаром. Уже не узнать, но скорее всего, ему снились обрывки сражений, в которых он участвовал и других пережитых ужасов темного леса. Он не только не умел управлять своим даром, но и не знал о том, что имеет его. Из-за испуга и бессознательного состояния разума, он моментально поджог свой дом. Это был мощнейший взрыв, за долю секунды разорвавший дом изнутри на части. Этот взрыв унес его жизнь, жизнь обоих родителей, любимой кошки и младшей сестренки, которая спала в соседней комнате при свечах, заботливо зажженных перед сном ее же братом, который хоть и смеялся над ее страхом темноты, но все же каждую ночь зажигал для нее свечи. Некоторые жители деревни Неба прибежали узнать, что же случилось и помочь, но после взрыва помогать было уже некому, остались только бесчисленные фрагменты обугленной и дымящейся древесины, беспорядочно соседствующей с кусками поджаренного человеческого мяса и костей, разбросанных на сотни метров вокруг. Удивительно, как одна и та же сила в разных пропорциях и условиях может согреть и создать чувство покоя или уничтожить целую семью или деревню за мгновение. После этой истории к видящим все начали прислушиваться. Несколько первых перерожденных, которые еще не знали о своем даре видящего, в ночь перед событием говорили что в деревне будет взрыв и погибнут люди и даже показывали место, где это произойдет, но их слова были проигнорированы, ссылаясь на то, что у них просто поехала крыша после проклятых земель. Через несколько дней в горном городе случилась похожая история, но с магом земли, которая так же из-за ночного кошмара чуть не провалила всю свою деревню под землю, начав образовывать разлом и запустив землетрясение. Удивительно, но обошлось без жертв, грохотом и тряской она разбудила саму себя и заодно всех жителей. Сотни испуганных криков, лай собак и плач детей чудовищным потоком ударили в небо и были слышны даже в других деревнях в ту ночь. В течение еще нескольких недель случались и другие события, меньших масштабов и с меньшим количеством жертв. Один маг воздуха во время спарринга на ладонях, толкнул своего друга в грудь и отправил в небольшой полет по лесной чаще, случайно применив к движению ладони силу ветра. Несколько магов огня случайно поджигали какие-то предметы, свою одежду или одежду окружающих, некоторые отделались легкими ожогами, несколько человек погибло. Было еще несколько десятков мелких происшествий с магами, некоторые были забавными и нелепыми, другие принесли боль, страдания и смерть, но именно эти два поспособствовали, с одной стороны, огромному страху перед перерожденными среди обычных людей, а с другой, созданию для них новой системы обучения, исключающей случайные жертвы и неконтролируемые разрушения, а со временем и приносящей благо всем вокруг. Спустя года, большинство людей позабыли о тех страшных событиях и перестали бояться магов и других одаренных, потому что дары за короткий промежуток времени изменили мир для всех в лучшую сторону. Несмотря на это, в мире оставались люди, которые относились к перерожденным с опаской и опасением. И их можно было понять. Харуто и Карасу вели размеренную беседу, не спеша направляясь к лесу. Харуто ненавязчиво узнавал подробности сновидения и подмечал для себя некоторые особенности. Эта беседа на удивление легко давалась Карасу, ведь всего тридцать минут назад произошедшее пугало его до беспамятства. Возможно, дело было в искусном красноречии и дружелюбии Харуто, который знал, что сказать и спросить, так чтобы не задеть человека, при этом узнавая, все что ему нужно или же дело было в еще более банальных вещах – еде, свежем воздухе и смене декораций. Еще более вероятно, что все эти нюансы вместе поспособствовали этой переворачивающей сознание беседе. Когда Харуто точно осознал, что это был не обычный сон, а настоящий опыт сновидения, он спросил: — Как ты думаешь, кем или чем являлся тот ворон? Поток холодных мурашек, игнорируя жару, враждебно пробежал от пяток до макушки, с одной стороны дав долгожданную прохладу телу, с другой стороны спазмировав мышцы торса и горла. Глаза Карасу заслезились и точно не из-за яркого солнечного света. Харуто не видел лица Карасу, так как был выше ростом, а голова юного воина была покрыта соломенной треугольной шляпой. Учителю и не нужно было видеть его лицо и эмоции, он очень хорошо ощутил его эмоциональное состояние. С любым другим учеником Харуто обошёлся бы сейчас мягко, возможно даже бы успокоил и сказал что-то воодушевляющее, но он слишком хорошо понимал, чем на самом деле является ворон и достаточно сильно любил своего ученика, чтобы позволить ему сейчас эту слабость и общее потакание ей. Харуто решимо сказал: — У тебя две секунды, чтобы достать меч из ножен, иначе ты будешь сражаться со мной голыми руками. Карасу множество раз приходилось начинать внезапные поединки с учителем и никогда по своей инициативе, это уже вошло в привычку и за годы таких спонтанных спаррингов, Карасу научился быстро реагировать, но в эту секунду это было настолько неожиданно, что его тело затрясло и он не смог сосредоточиться. Через несколько мгновений в руках Карасу уже был деревянный меч, а на лице Харуто лежала злоехидная улыбка, которая при этом парадоксально излучала тепло и даже казалась дружелюбной. Харуто сказал, — Будь благодарен своему телу, несмотря на слабость, которую ты сейчас себе позволил, оно помогло тебе и порой знает лучше тебя, что сделать и каким образом. Еще не раз оно спасет твою жизнь или жизнь твоих близких. А сейчас постарайся сделать так, чтобы дедушка не покалечил тебя, и ты самостоятельно смог вернуться домой, —Улыбка стала шире, при этом сохранив все прежние, противоречивые паттерны, которые в себе содержала. Харуто ушел намного дальше привычных стилей боя и смены одного на другой. Изучив все общеизвестные стили боевых искусств и обучившись нескольким редким у мастеров, он создал нечто совершенно уникальное, позволяющее ему адаптироваться под любую ситуацию и побеждать подавляющее большинство воинов в поединках с оружием и без. Харуто не получал полноценный дар Воинов тела и отстает по скорости от Незримых (вид воинов тела, обладающих огромной скоростью передвижения и ударов, поразительной реакцией, и феноменально четким зрением), а по силе и размерам отстает от Титанов(разновидность воинов тела с огромной физической силой и размерами, чрезвычайно плотной кожей и костями). Но через несколько лет после возвращения из проклятых земель, во время медитации у реки, у него пробудилось зрение, подобное незримым, а еще позднее пробудилась и сверх реакция во время длительной тренировки с уклонениями от сюрикенов и стрел (стрелял в него в тот день Карасу и остальные ребята из его команды, став свидетелями почти невероятного и крайне редкого явления – получения дополнительного дара), но основного дара, дара скорости он так и не получил, сколько бы ни тренировался в этом направлении. Полноценным Незримым его нельзя назвать, но и не одаренным этой группой даров тоже. Естественно, Харуто никогда не дрался с Карасу в полную силу и идеально балансировал между атакой и защитой, что позволяло Карасу очень быстро расти в боевых искусствах, атаковать и защищаться не получая серьезных травм, но при этом жутко изматываясь. Его тело уже несколько лет адаптируется к этим сверх нагрузкам и Карасу за это время сильно спрогрессировал в физическом развитии и ведении реального боя, благодаря тренировкам с Харуто. Если бы Карасу регулярно высыпался и не страдал бессонницами, результат, вероятно, был бы еще лучше. В этот раз Харуто далеко выставил переднюю ногу, немного согнул колени, одна рука была ненавязчиво подана вперед, а другая находилась около живота, кисти не были сомкнуты в кулак, поэтому ладони были свободны и покачивались, подобно листьям при легких порывах ветра. В такой стойке Харуто начал подходить к юному воину. Карасу знал, что прочитать движения своего учителя невозможно, поэтому вошел в режим полной защиты, опустив плечи, немного согнув колени и выставив катану перед собой в максимально естественном положении. Карасу подумал снять свою треугольную шапку, чтобы лучше видеть происходящее, но тут же грубо выбросил эту мысль из своего сознания. Даже малейшее отвлечение внимания от Харуто и его движений приведет к быстрому поражению. Харуто в одно движение присел и сделал мощный круговой удар ногой, по всей траектории удара касаясь земли лишь носком ступни и тут же поднял массивное облако пыли, которое моментально понеслось в сторону Карасу. Оказывается, учитель, все это время ждал потока ветра из-за своей спины, чтобы облако пыли направилось в нужную ему сторону. В ту же секунду Карасу уже не видел своего учителя, но знал, что сейчас последует атака, которую едва ли возможно предугадать, поэтому снова придется импровизировать и довериться боевым инстинктам, которые он нарабатывал с самого детства. Карасу сделал быстрый, длинный прыжок в сторону, при этом катана все так же твердо лежала в руке, и он был готов отразить любую атаку спереди, слева и справа во время полета. Атаки не последовало. Карасу тщетно пытался уследить хоть одно движение или звук, который бы предупредил его об атаке из пылевого тумана. Он ждал, изредка, еле заметно, помаргивая, чтобы смочить глаза и очистить их от лишней пыли. Облако отдалялось и медлительно рассеивалось, этот процесс при других внешних условиях показался бы Карасу очень медитативным и расслабляющим, но сейчас это только нагнетало обстановку. Очень скоро он смог заметить, что учителя уже там нет и не факт, что он вообще там находился. Карасу увидел боковым зрением и услышал полет чего-то небольшого в свою сторону сбоку, для воина его уровня уже было совершенно естественным слышать разрезающие воздух кунаи, стрелы или сюрикены и замечать подобные атаки заранее. Карасу тут же подал тело вперед, инициируя падение и ускоряя его силой ног и движением корпуса, наклонился и сделал кувырок, одновременно меняя положение своего тела так, чтобы, встав он уже находился лицом к тому месту, откуда были кинуты эти два сюрикена, с опасным свистом пролетевшие рядом. Он еще не успел подняться, как еще один сюрикен уже летел прямо на него, молниеносным движением он оттолкнулся ногами от земли и отбил сюрикен деревянной катаной. Небольшой кусок дерева, покрытый душистым лаком, откололся и был унесен ветром. Карасу, держа меч перед собой, устремился в сторону того дерева, откуда летели сюрикены. Когда он сократил расстояние вдвое, из кустов, которые были в нескольких метрах от источника первой атаки начали вылетать с паузой в одну-две секунды сюрикены, от которых он в основном уворачивался, либо отбивал катаной. Параллельно смещая угол своего движения для отражения сюрикенов, Карасу продолжал непреклонно двигаться вперед. Он не успевал считать все сюрикены, которые были брошены его учителем, но помнил, что у Харуто была лишь одна сумка на поясе, а это значит, что у сенсея с собой не более двадцати-двадцати пяти сюрикенов. Карасу отпрыгнул влево от следующего сюрикена и молниеносно достал с пояса три сюрикена, искусно зажав их между пальцами и метнул в куст перед собой. Выбрав скорость, он пожертвовал силой броска и точностью, которая все равно не требовалась в этой ситуации, ведь он точно не знал, в какой части куста находится цель. Сюрикены равномерно распределились по кусту и грубо ударили по веткам, за мгновение до этого его рука уже вернулась к мечу и он снова твердо держал его двумя руками, продолжая бег к кусту, до которого оставалось около семи метров. Сюрикены больше не летели в него, и он был уверен, что учителя там уже нет. Подбежав почти в упор и сохраняя энерцию бега, Карасу резко наклонился и присел, отставив в бок правую ногу и почти встав на одно колено, сделал два рассекающих удара по горизонтали с небольшой, естественной диагональю, которые со стороны выглядели как одно движение. Ветки куста сломались первым ударом и были откинуты еще в полете вправо и вверх возвратным движением по этой же диагонали. В кусте, естественно, никого не было. Неизвестно откуда в глаза резко ударил луч света, Карасу неизбежно пришлось наклонить голову ниже, чтобы скрыть глаза от его воздействия. В этот момент Карасу услышал быстро приближающиеся шаги справа, он мгновенно поднял и повернул голову, в это же мгновение встретившись своими глазами с глазами учителя, которые смотрели прямо в его душу. Харуто стоял прямо в упор и сейчас, словно влюбленные под зонтом, они оба уместились внутри радиуса головного убора Карасу. — Слишком медленно, воин! — прокричал Харуто жестким и напористым образом, перед тем как одной рукой выхватить из рук Карасу меч, держа его прямо за середину деревянного «лезвия», а другой рукой сделать чудовищный по силе толчок ладонью в грудь. Ноги Карасу оторвались от земли и его тело отправилось в горизонтальный полет, тут же шляпа слетела с головы. В полете Карасу увидел, как сюрикены начали выпадать из открытой им сумки, он скрутился телом, начав ловить их обоими руками. Между пальцами левой руки удалось зафиксировать два сюрикена, а в правой три. Сначала он быстро кинул два сюрикена левой рукой и уже более мощным движением запустил три из правой. Полет последних трех оказался чрезвычайно быстрым и разрушительным, чем очень обрадовал Харуто. Учитель несколькими движениями меча своего ученика отразил сюрикены и на последнем сюрикене катана разлетелась в щепки, как будто ее взорвали маленькой пороховой бомбочкой изнутри. Чтобы отразить эту атаку, Харуто на всякий случай активировал режим незримого и его глаза вспыхнули белым светом, свойственным этому виду перерожденных. Не то, чтобы, он не мог увернуться, не активируя режим. Харуто хотел физически проверить силу броска, при этом не травмируя себя, в чем ему прекрасно послужила катана, созданная из древесины «железного дерева», которая известна огромной прочностью среди прочих деревьев. Если бы эти сюрикены были боевыми и заточенными, то такой бросок с легкостью мог бы пробить ствол взрослого дерева до середины и даже хороший доспех, не говоря уже о незащищенном человеческом теле. Харуто был очень доволен, искренняя улыбка расплылась по уже немолодому, но искрящемуся силой юности лицу. Наконец-то начали ярко проявляться естественные способности и сильные стороны его ученика. Он вышел из режима незримого, глаза перестали излучать лунно-белый свет, грубо отбросил в сторону остатки катаны и принялся, так, словно ничего не произошло, собирать сюрикены, пока Карасу приходит в себя. Не отрываясь от сбора сюрикенов Харуто спросил: — Как твое тело? Дедушке не нужно помогать тебе встать? — звонко, по-мальчишески рассмеялся учитель, наклоняясь за очередным сюрикеном. — Все в порядке, сейчас верну нормальное дыхание и можно повторить, — однотонно и запыхавшись ответил Карасу, улыбаясь. Харуто снова рассмеялся и спустя немного времени сказал: —Твое плечо выдержало этот бросок? Подвигай рукой, проверь, все ли в порядке, — спросил Харуто из дружелюбия и заботы, на самом деле зная ответ на свой вопрос. Карасу принялся поднимать правую руку, но острая и неожиданная боль пронзила весь плечевой сустав, Карасу получал разные травмы, но такого еще в его опыте не было. От боли Карасу закрыл глаза и легкая паника охватила его разум, занятый мыслями о том, как теперь ему встать, как добраться до деревни и где взять исцеляющее зелье (общее название для зелий, в приготовлении которых используются один или несколько видов целительных растений, за короткий промежуток времени останавливают кровотечение, рассеивают ушибы, восстанавливают мышцы и даже сращивают кости от трещин и переломов, имеет множество других позитивных эффектов, но перестает работать при частом использовании, самые мощные зелья делаются из редких растений, которые по неизвестным для травников причинам, при искусственном выращивании, теряют свои особые свойства и становятся намного слабее своих «диких» собратьев). Карасу открыл глаза и в этот момент учитель кинул в сторону его груди небольшой флакон с зельем, Карасу, хотел было дернуться, чтобы поймать его, но мозгом затормозил движения своего тела, чтобы снова не испытать эту чудовищную боль и просто поймал зелье левой рукой. Немного похожая на вытянутый треугольник склянка была закрыта пробкой из мягкого дерева, которое хранило в безопасности мутно-зеленую, густоватую жидкость, отдающую запахом скошенной травы, лесной сырости и, сводящим скулы при употреблении, навязчивым, вяжущим вкусом древесной коры с орехово-спиртовыми нотками. Вкусным напитком это точно нельзя назвать, но энергия жизни целительных растений, сконцентрированная в этих зельях, очень быстро давала результат любому воину. Карасу одним глотком залил в себя все содержимое, скривил лицо в нечто несуразное и принялся ждать. «В основном корень жизни, пару листьев домашней ладони целителя, немного дикого мягкоцвета и что-то еще» — Карасу обличил вкусовые, если их вообще можно таковыми назвать, ощущения в мысли. Через пару минут подошел Харуто и протянул своему ученику его сюрикены. Карасу спокойно взял их правой рукой, боль почти исчезла и более того, он начал ощущать нарастающий прилив жизненных сил. Он резво встал, аккуратно сложил сюрикены в сумку и закрыл ее. — По поводу меча не беспокойся, у тебя дома уже лежит в точности такой же, — сказал Харуто и улыбнулся. — Как тебе этот чудесный напиток, хочешь добавки? — по-детски хихикнул учитель. — То, что я пил после вашего удара ногой по ребрам в прошлом месяце, было повкуснее, но и действие не было таким быстрым и мощным, вкус дерьмовый, но мое тело в восторге! Харуто принялся по-актерски, с избыточно удивленным выражением лица тыкать Карасу в мышцы рук, живота и спины, умышленно приговаривая избитые комплименты и корча все более глупые и изумленные гримасы, Карасу стоял почти неподвижно и время от времени поглядывал на учителя, а он на него. Они оба рассмеялись. — Без шуток, ты в прекрасной физической форме, а сила, с которой ты сегодня кинул сюрикены обогнала возможности твоего тела, — сказал Харуто глядя своему ученику прямо в глаза с серьезным и ободряющим выражением лица, — после паузы он добавил, — Со временем тело подстроится под твои навыки, но нужно быть аккуратнее, а то ты выпьешь все запасы зелий нашей деревни и нам придется просить помощи у деревни Воды. Карасу улыбнулся: — Я сам не знаю, как это получилось, просто почувствовал, что я могу и этот бросок произошел сам собой, — сказал юный воин с немного болезненным выражением лица, имитируя тот бросок и заодно разрабатывая плечо. — Все начинается с ума и твоих мыслей, древние в разных видах писали это в своих трудах, об этом же говорю я и другие воины, но это все пустая болтовня, если человек не испытывал этого на деле. Чем чаще воин испытывает этот опыт, тем дальше отодвигаются рамки его возможностей, как физических, так и духовных. Ты много раз испытывал это, потом снова начиналась рутина и зацикленность тренировок, скучные занятия и обыденность снова забирали тебя в свои объятия. Сегодня тебе удалось вырваться вперед, но ты заплатил за это травмой, — Харуто на несколько секунд замер, смотря в небо и задал вопрос, — Ты слышал легенду о Драконе Железной горы? — Нет, вы же знаете, что я не силен в запоминании мифов, вымышленных миров и историй, которых не было, — ответил Карасу Харуто судорожно и абсолютно внезапно рассмеялся, ударив себя ладонью по бедру с такой силой, что звук эхом отдался в лесной чаще. — Как ты думаешь, поверил бы в существование тебя и нашего мира Дракон с Железной горы, если бы мы ему все рассказали лично? — Думаю, Драконы не умеют разговаривать и понимать человеческую речь и уж тем более им не интересны истории людей, даже если драконы где-то существуют, их сознание неизмеримо отличается от нашего, — занудно, но справедливо подметил Карасу, почесывая черные волосы на затылке. — Я тоже так думал, пока не познакомился с одним драконом лично, с тем самым Драконом железной горы из той самой легенды-сказки, как ты считаешь — Харуто смотрел Карасу прямо в глаза с абсолютно невозмутимым выражением лица и весь его вид показывал, что он всецело уверен в том, что говорит. В деревне многие верили видящим и знаковым снам странников, но так же многие и не доверяли до конца всему, что рассказывают воины духа, кто-то из-за того, что не мог ощутить это сам, кто-то по причинам более религиозным, считал, что человеку не могут раскрыться все планы и все потенциально возможные явления Божественного замысла, кто-то, включая Карасу, не мог себе позволить верить в то, чего сам не ощущает и не видит, при этом испытывал огромный интерес к этой сфере знаний, но из-за постоянных физических тренировок и занятий не может углубиться в изучение и практику, да и без соответствующего дара результаты видений будут незначительные. Карасу доверял своему учителю, его знания и возможности были проверены временем, бесчисленное множество раз Харуто помогал Карасу в освоении боевых искусств, его советы работали безотказно во всех случаях, учитель даже с легкостью находил какие-то потерянные вещи Карасу, несколькими словами мог пробудить скрытые психические и физические ресурсы своего ученика, но когда Карасу слышал что-то о других мирах, духах, демонах, богах и уж тем более драконах, всегда невольно появлялось желание скрестить руки на груди и рефлекторно возникали сомнения в психическом здоровье Харуто. — Я бы тоже хотел познакомиться с этим драконом, учитель, — в шутку сказал Карасу, зная, что учитель снова скажет что-то о его неготовности и опасности этих знаний, да и вообще, у Карасу нет дара и нечего об этом говорить, если боги выберут тебя и ты станешь воином духа, то он покажет, а пока не время. Харуто широко улыбнулся и сказал: — Расслабься, дыши свободно и ничего не бойся, считай, сейчас будет обычная тренировка, — он вытянул полусогнутые руки перед собой и развел их в стороны, Карасу не мог понять, смотрит ли его учитель на него, сквозь него или ему за спину, а через некоторое время Харуто и вовсе закрыл глаза. Странный, гудящий и обволакивающий сознание и казалось, всю природу, звук нарастал с каждой секундой, Карасу впервые в жизни увидел ту самую «ауру», о которой говорят все видящие, но которую видят только они сами и другие перерожденные. Бело-голубая, светящаяся аура с бесчисленным множеством маленьких «щупалец» поддерживала и проникала во все вокруг. Карасу больше не мог ни на чем сконцентрировать внимание. Смотря на деревья, они тут же расплывались, словно непослушная краска на холсте художника. Земля казалось пластилиновой, два солнца постепенно угасали, как огонь догорающих свечей, реальность больше таковой не ощущалась, а все объекты мира начали сливаться друг с другом и друг в друга в хаотичный, безумный, внепространственный танец частиц и энергий. Карасу непроизвольно поднял свои руки и посмотрел на них, с ними и его телом все было в порядке. Тело Харуто так же не изменялось и не деформировалось, только его аура все сильнее заполняла пространство, наполняя его чистым, как будто звездным светом. Как только Карасу хотел то ли что-то сказать, то ли что-то спросить, Харуто резко открыл глаза, вспыхивающие светом далеких звезд, стремительно выбросил одну руку вперед и не касаясь тела ученика оттолкнул его выбросом потока энергии в портал, который создавал все это время, пока Карасу завороженно созерцал картины, в которые не мог поверить. Со скоростью света или даже быстрее Карасу летел через туннель, сотканный из неисчислимых светящихся нитей, переливающихся всеми знакомыми и незнакомыми цветами, страх неизведанного смешался с теплым, растекающимся по телу чувством безопасности и странным ощущением, что он уже был здесь. Ясные, светлые и одновременно невероятные мысли входили в его сознание в виде чистого знания. В этот момент он четко понял, что настоящий он — это не тело, а чистая, осознающая и воспринимающая энергия. Он ощутил, что все не просто так и каждое рождение и смерть наполнены глубоким, скрытым от наших умов смыслом. Он почувствовал, что он не один, а часть огромного, распространяющегося во все стороны мистического процесса жизни, расширяющегося во всех измерениях и бесчисленных мирах. Он ощущал огромную, ни с чем не сравнимую любовь ко всему и всем, чего с ним никогда не было, или же было, но вспомнить это состояние он прежде не имел возможности. Карасу казалось, что он плачет и он захотел стереть слезы рукой, но он не мог ощутить ни глаз, ни рук, ни каких-либо других частей своего тела. Он стал пучком чистой энергии, будто одним из фотонов, летящим с огромной скоростью из ядра солнца, чтобы попасть в сюрикен, отразиться от его металлической, отполированной мастером поверхности и ослепить самого себя. Все стало единым. Все процессы, события, люди и явления казались исходящими из его воли и в то же время, были обособлены и происходили сами собой, не подвергнутые физическим законам и течением времени. Как только он начал глубже проникать в это новое состояние, туннель резко оборвался и его с силой выбросило неизвестно куда. Юный воин снова был способен ощущать свое тело, вернулось дыхание, а мышцы рук и ног машинально пытались остановить инерцию, которая несла его вперед. Очень быстро, Карасу вернул контроль над телом, кувырки, грубо бившие его затылком и прочими частями тела об землю, обернулись несколькими контролируемыми, ловкими движениями и Карасу ловко встал на ноги, хоть и шатался. В голове гудело, зрение было расфокусировано, а воздух дерзко обжигал легкие и слизистую. «Где Я? Что произошло?!» — эти и множество подобных вопросов пронзительно закричали внутри его головы. Карасу услышал скрипящие шаги за спиной. Обернувшись, он увидел учителя, а за его спиной завораживающий, снежный пейзаж. О снеге он читал только в книжках и слышал от Видящих, теперь же он лично созерцает его и чувствует его плотность под своей обувью. Эмоции переполняли юного воина. Он понимал, что это сон и все это, скорее всего, не реально, но даже учитывая это, снег оказался еще более прекрасным, чем он себе представлял. Внизу, у подножия горы, на которой они находились, взору юного воина предстал небольшой город, напичканный квадратными, прямоугольными, деревянными и каменными домами, их архитектурный стиль не был похож на ему привычный. Он хотел рассмотреть все детальнее, но плотный рой снежных хлопьев закрывал обзор, заставляя мозг дорисовывать то, чего нет на самом деле. Карасу не мог понять, видит ли он людей или каких-то похожих на них существ, дым, вырывавшийся из труб их домов, казался ему синим, а стекла окон отдавали странным, зеленым блеском. Харуто мягко одернул своего ученика за плечо и сказал: — У нас мало времени, поверь, это не самое интересное, что ты сможешь увидеть, если станешь странником, — Он не смотрел на Карасу, а взгляд его был направлен к каменным ступеням, которые казались Карасу подножием какого-то местного храма, учитель сделал решительный шаг вперед, ученик пошел следом. Поднимаясь по ступеням, Карасу залипал в восхитительные и сложные геометрические рисунки, выгравированные на каждой ступени. «Странно, что все эти узоры очень похожи и сделаны в одной манере, при этом каждая ступень кажется новым, обособленным произведением искусства» — подумал Карасу, стараясь переставлять ноги, не отставая от учителя, параллельно, с эстетической жадностью разглядывая каждую плиту от угла, до угла. Спустя несколько минут все ступени-фрески остались позади и взору юного воина предстал длинный и просторный коридор из обработанного каменного массива, растянутый под открытым небом. Пол был устлан такими же узорами, как и ступени, но масштаб и детализация поражали еще сильнее, более того, теперь эти рисунки светились. В конце коридора находилась пещера, у ее входа, наверху, в скале была вырезана надпись на неизвестном языке. Ее буквы, как и узоры на полу, излучали манящее, фиолетовое сияние, то ли были покрыты слоем каких-то камней, то ли были пропитаны магической энергией, разобраться Карасу так и не смог, как только он фокусировал внимание на конкретном месте бесчисленных узоров, они сразу же начинали как будто «затягивать» его разум в себя, он начинал терять сознание, а глаза слезились, словно от прямого зрительного контакта с солнцем. Все, что оставалось — это скользить взглядом по сияющим линиям, треугольникам, кругам и сотням других фигур и их комбинациям, которым не было конца. По бокам коридора от самого начала и до самого конца стояли металлические урны на невысоких, каменных пьедесталах из которых вырывался огонь с тем же, знакомым, фиолетовым оттенком. В процессе созерцания картинка становилась все четче и Карасу начал замечать, что у некоторых урн медитируют странные люди. Некоторые из них были по пояс голыми, другие, наоборот, были одеты в мантии с глубокими капюшонами, скрывающими их тело и лицо. Харуто ждал, когда Карасу будет готов. Спустя какое-то время учитель решительно и спокойно, словно гость в доме старого друга, двинулся вперед. Карасу пошел следом, держась немного левее и позади учителя. По-прежнему, Карасу хотел уловить и запечатлеть все, что видел вокруг. Но больше всего интереса и вместе с тем, страха, вызывали люди, находившиеся ближе ко входу в пещеру. Со временем и сокращением дистанции, Карасу заметил, что эти люди были намного выше, строение их костей и черепа несколько отличались от людей его мира, уши имели другую структуру и были вытянутыми вверх и немного в сторону. Их руки и ноги были невероятно длинны, позже, он увидел, что на их больших ступнях было всего четыре продолговатых пальца, ладони также были огромны, а пальцы на них были непропорционально длиннее и выглядели довольно жутко, хоть их число и совпадало с количеством пальцев у людей в мире Карасу, именуемым Нитайо Секай. Их позвоночники болезненно выпирали из-под кожи и, казалось, при резком движении или скручивании тела, кожа лопнет под давлением больших и грубых позвонков. Тело и голова были полностью лишены волос. Оттенок кожи варьировался от бледно-белого до зеленоватого или бледно-синего. Карасу очень хотелось отвернуться и не смотреть на этих людей-существ, но интерес брал верх над страхом, более того, татуировки на их теле были сделаны в той же стилистике, что и узоры на ступенях и полу, что давало фантасмагоричное восприятие этих монахов, как части интерьера и загадочности храма. Юный воин так и не смог понять, знают ли эти существа об их присутствии и видят ли их. Некоторые из них поддерживали огонь, закидывая в него небольшие щепотки, играющего синими, зеленоватыми и фиолетовыми оттенками порошка из тканевых мешочков и деревянных ступок. Несколько монахов набивали татуировки под кожу самим себе, другие же татуировали остальных. Тонкая, длинная и заостренная палка из темного дерева помещалась концом в тарелочку с флуоресцентной, фиолетовой жидкостью и мастерски отточенными движениями вводилась под кожу. Карасу так же заметил, что те, у кого было больше всего татуировок, были самыми худыми, по сравнению с теми, на ком татуировок было меньше. Несмотря на телесную несуразность и некоторое уродство, черты лица этих существ были довольно приятные, характерными особенностями были высокие, тонкие носы, идеально балансирующие между угловатостью и плавностью челюстные кости и кости подбородка, скул и лба. Их глаза так же излучали свет различных оттенков, у кого-то оттенки были похожи, у других разительно отличались. Карасу не предоставилась возможность встретиться хоть с одним из них прямым взглядом, да и он сам не был уверен в том, что этого хотел. Это место и эти существа тревожили его до нескончаемо повторяющихся мурашек, но Карасу заметил, что здесь было намного теплее, чем снаружи, а из пещеры шел приятный, обволакивающий жар, но его природа была отлична от природы солнца или обычного огня. Это тепло грело не только тело, но и душу, разум. С каждым шагом по коридору ум становился яснее, а жизненная сила приливала к сердцу и все сильнее пульсировала в жилах. В нескольких метрах от входа в пещеру сидел монах в красном одеянии через плечо, тело которого было почти полностью покрыто татуировками. Их свет просачивался даже через одежду, а худоба тела была невыносимо болезненна, казалось, что даже просто от попытки встать, его кости не выдержат и суставы ног оторвутся от сухожилий и связок. При этом его свечение было настолько прекрасным, что Карасу не мог оторвать взгляда, изучая его, словно самую редкую фреску этого монастыря. Внимание Карасу задержалось внутри треугольника, который был набит на лысом затылке скелетоподобного создания. Внутри этого треугольника проходили две ровные, горизонтальные линии, между которыми был зазор и небольшая, продолговатая горизонтальная ямка. Карасу на секунду остановился, чтобы разглядеть, что же это такое и почему на идеально ровном затылке кожа выглядит так странно. «Шрам, порез?» — Карасу перебирал в голове варианты, не заметив, как забыл о учителе и пещере и снова потерял связь с реальностью, если ее таковой вообще можно назвать, учитывая все происходящее. В этот момент две светящиеся линии и кожа под ними резко разъехались по вертикали в противоположных направлениях. Огромный, чудовищный глаз с налитыми фиолетовым светом сосудами и черным зрачком впился в синие глаза Карасу. Хтонический, нечеловеческий ужас оглушил юного воина, он забыл как дышать и как говорить. Его тело вмиг ослабло, но он был не в силах отвернуться. В глубине этих глаз он увидел сотни рыскающих под землей, почти слепых, крысоподобных существ, с торчащими из под кожи угловатыми ребрами и позвонками. Они прыгали по подземным скалам, ели друг друга, кротов, жуков и огромных червей. Их сознание было пропитано голодом и ненавистью по отношению к себе и своему телу. Тысячи кровавых, омерзительных и невообразимых по жестокости и отсутствию логики картин промчались внутри сознания Карасу, не оставив и момента осмыслить хоть одну из них. Существо отрывает зубами огромный кусок с собственного бедра и ест его, причмокивая и поскуливая от удовольствия и боли. Родители поедают своих новорожденных детенышей. Вожаки стаи отрывают от слабого и больного сородича по кусочку мяса, от чего тот медленно и мучительно умирает в течение нескольких невыносимо долгих дней без сна. Жуткий, невообразимый вой крысоподобных тварей, отдающийся тысячекратным эхом по холодным, каменным туннелям сырых, лишенных света лабиринтов, не имеющих ни начала, ни конца, уходящих вглубь так далеко, что даже богам страшно заглянуть туда, а корни деревьев и грибов обходят эти места стороной. Существа прыгают с обрывов на каменные сталагмиты в надежде умереть и сталкивают туда друг друга. Страх погони. Жажда крови. Незаглушаемый голод. Похоть, лишенная любви. Они утопают в слизистых массах, их преследует вонь, болезни, вечный голод, страх и чудовищная, неразрешимая злоба. Еще живая тварь дергается в агонии и конвульсиях, сброшенная в выгребную яму своими соплеменниками, где ее пожирают тысячи опарышей и слизеподобных беспозвоночных, наполняя изуродованный череп, смешиваясь с мозгом и заглушая хрипы и стоны, уже лишенные надежды на спасение и воли к жизни. Те, кто не смогли приспособиться, спускаются еще ниже и становятся легкой добычей для огромных, безглазых змей и пауков, которые уносят их зачастую еще живые, но парализованные ядом тела в свои логова, разделяя трапезу со своими детьми, медленно поедающими плоть с их костей, отрывая по кусочку своими маленькими ртами и помогая себе волосатыми, еще не окрепшими, но хладнокровными к чужим мучениям педипальпами. Карасу лежал подобно мертвецу, проживая эти и множество других подобных картин, поток слез вырывался из его полуприкрытых глаз полных боли и сострадания. — За что?! Что они такого сделали, чтобы так жить? Боги! Ответьте мне!? — Карасу редко обращался к богам, но спросить в этот момент ему больше было не у кого. Кто-то мягко, но настойчиво тряс Карасу за плечи. — Карасу, хватит меня пугать своими криками! Проснись! Сынок, все хорошо, проснись! — откуда-то со дна безграничного сознания доносился обеспокоенный голос его матери. Карасу стремительно полетел к этому крику и в этот же миг проснулся. Открыв перепуганные, залитые слезами глаза, он увидел свою мать, ужасно встревоженную, но безумно счастливую от того, что Карасу поднялся. Он понял это по едва уловимому направлению уголков ее рта вверх. Его мама всегда была такой, хотела бы научиться искренне злиться и требовать что-то от своего сына, но слишком любила его, чтобы позволить себе это. — У тебя снова кошмары? Их не было уже очень давно, что тебе приснилось, сынок? — с искренним беспокойством спросила Асэми, глядя в его безумные и испуганные глаза с синяками под ними. Карасу охватила тревога, он подскочил с кровати прямо в трусах и вмиг оказался на первом этаже. Деревянная катана лежала на месте и, как и сказал Харуто, с ней все было в порядке. Он моментально осознал душераздирающий факт - в этот день он не выходил из дома, в этот день не было тренировки с учителем и он не бросал те сюрикены. Мозг не успевал обработать всю информацию и осознать, что же произошло на самом деле и где грань между сном и реальностью, тело подергивалось, глаза источали безысходность и тупость. Карасу взял катану и сел у стены прямо в прихожей, безуспешно обрабатывая все пережитое в этих трех безумных сновидениях к ряду. Через несколько минут в дверь постучали и из-за нее донесся жизнерадостный и озабоченный крик Харуто: — Карасу, впусти меня пожалуйста, а то и это окажется сном, и ты точно сойдешь с ума, а меня изгонят на другой берег и мы будем оба плакать! Карасу понял, что сейчас это точно не сон. Несмотря на тьму, которая предстала его взору и поглотила часть его личности, он улыбнулся, уверенно сжимая рукоять катаны жилистой рукой. Именно этого он так долго искал. Будущее обещает быть интересным.