crush(ed)

С происшествия со стаканом проходит почти неделя, ранки во рту Сяо почти полностью затягиваются. Тэн с того раза его больше не целовал (с чего бы ему?) и не пытался об этом поговорить, как и сам Сяо. Он иногда думает, что ему бы стоило всё же каким-то образом остаться с Тэном наедине и попытаться выяснить, что это было и как ему дальше жить, но ещё он думает, что Тэн не обязан ему отчитываться о причинах тех или иных своих действий, да и вряд ли он ответит что-то серьёзное — таец редко когда мотивирует свои поступки реально стоящими аргументами, чаще всего он действует на импульсе: захотел — сделал, и какая разница, что будет дальше. По крайней мере, он сам так иногда отвечает, если его спрашивают. Сяо не пытается поговорить со старшим, но и убегать от него, как раньше, тоже не хочется. У него странное ощущение, будто Тэн затеял какую-то игру с ним, вроде гляделок, а ему об этом не сказал, но Сяо сам догадался, и теперь охотно подыгрывает, чтобы отстоять свою честь в этом негласном бою. Он больше не отводит взгляд, когда Тэн смотрит в его сторону, и не пытается забиться в самый дальний угол. Он внезапно смелеет, перестаёт быть зашуганным птенцом, и наверно в этом вина Тэна, наверно его харизма передаётся через слюну, наверно он весь состоит из харизмы и хорошей наглости, именно поэтому его все так любят. Тэн сидит в общей комнате в кресле у окна, забравшись на него с ногами, и молча рисует в планшете. Сяо практически зеркалит его позу, сидя на диване неподалёку, только он занят не рисованием, а чтением. По соседству от них на кухне Кун варит какой-то суп к ужину. Из душевой кабинки в ванной доносится шум воды, включённой ВинВином. Остальные разбрелись по комнатам и занимаются своими делами. Сяо не обращает (или делает вид, что не обращает) никакого внимания на Тэна. Он читает (или делает вид, что читает) очередной бестселлер китайской литературы, небрежно пробегаясь взглядом по ровным рядам иероглифов, которые почему-то приклеиваются друг к другу, «земля» вдруг превращается в «десять», потом ещё какое-то слово тоже превращается в «десять», ну и на самом деле, если честно, он думает о том, что технически они с Тэном сейчас наедине, Кун вряд ли обратит внимание, но нет, наверно лучше подождать, или не ждать, вдруг Тэн сейчас встанет и уйдёт в свою комнату, и придётся ждать подходящего момента ещё неделю, и вообще, стоит ли заводить этот разговор спустя целую неделю, кажется, Тэна это совершенно не волнует… Огонь под кастрюлей выключается со щелчком регулятора конфорки, Кун звенит крышкой и выходит из кухни, вытирая руки полотенцем. — Через 10-15 минут собираемся на ужин, — сообщает он, останавливаясь около ванной, и скрывается за дверью своей комнаты. У Сяо его «сейчас или никогда» то ли наступает, то ли нет, то ли подождите, ещё 5 секунд, дайте собраться с силами. — Не кричи. Сяо от неожиданности дёргается и поворачивается к Тэну. Он за последние полчаса не издал ни одного звука. — Я слышу истерику в твоей голове, прекрати орать и скажи нормально. — Я… я не… Тэн наконец отрывает взгляд от рисунка и смотрит в глаза младшему: — Ты уже минут пятнадцать читаешь одну и ту же страницу. Я со своим нулевым знанием китайского и то быстрее справляюсь. Что опять не так? Сяо захлопывает книгу и спускает ноги с дивана, закладывая ладони между колен. — Неделю назад… Что это было? — Что именно? Ты наелся стекла? Я-то откуда знаю, у себя спроси, что это было. — Нет. Ты меня… Поцеловал? — Ну да. — Почему? Тэн непонимающе хмурится. — Ты что, не знаешь? Когда что-то болит, надо поцеловать, — он говорит это так спокойно и таким тоном, будто лезть языком в рот чужому человеку — это что-то настолько само собой разумеющееся, будто по-другому и быть не может, а если когда-нибудь это начнёт быть по-другому, то вселенная немедленно схлопнется и утянет всё и вся в огромную чёрную дыру. Сяо теряется в слоях иронии. Тэн тяжело вздыхает и тоже опускает ноги на пол, всё ещё удерживая на коленях включённый планшет. Младший вскользь пробегается взглядом по экрану и до того, как таец это замечает и нажимает на кнопку блокировки, успевает выцепить из сплетения линий знакомый профиль. Джонни даже в стилизации Тэна слишком узнаваем, и Сяо на самом деле не знает — то ли это Джонни такой уникальный и неповторимый, то ли мастерство Тэна выше всяких похвал, то ли всё вместе, но не в этом суть. Тэн рисует Джонни, сидя в метре от человека, которого неделю назад поцеловал, и плевать, насколько это было иронично. Внутри чешется то ли зависть, то ли ревность. Тэн молчит, понимает, но не выглядит виноватым, лишь ждёт. — Ты по нему скучаешь? — Конечно, скучаю, — без колебаний отвечает старший. — Я по всем скучаю, они же мои друзья, они все мне… — Ты его любишь? — неожиданно перебивает Сяо, и этот вопрос заметно застаёт Тэна врасплох. Он дёргает ушами и поднимается из кресла, потягивается, пытаясь замаскировать какую-то эмоцию, которую никому не стоит видеть. Дверь ванной открывается, выпуская горячий влажный воздух и ВинВина в футболке и шортах. Он замирает на пороге, будто чувствует, что произошло что-то не очень обычное. — Я не хочу об этом говорить, — отвечает Тэн уже привычно спокойным тоном, подхватывает с кресла планшет, на ходу укладывая стилус на место, и удаляется в свою комнату. Ужин проходит в привычно тихой обстановке, не считая болтовни Лукаса и Хендери об очередной херне, которая никого, кроме них, не интересует. Сяо, хоть и тронул Тэна куда-то не туда, сидит от него неподалёку и не чувствует неловкости или напряжения. Ему вдруг кажется, что он победил в той негласной игре, задев то, что задеть было так сложно, будто на катушке прозрачного скотча нашёл неуловимый срез. И Сяо думает, что когда-нибудь он эту катушку всё-таки размотает до конца, ведь Тэн не может быть настолько неоспоримо безупречным, должны быть и у него какие-то проблемы и волнения, скрытые под слоем харизмы невыплаканные слёзы и страхи. Ведь у каждого человека должны быть скелеты в шкафу, хоть Сяо иногда и кажется, что Тэн не человек, но тот вроде ходит по земле, ест вместе со всеми, пьёт вместе со всеми, сидит в туалете слишком долго, танцует до крупных капель пота на лбу и по привычке потирает оперированное колено, унимая фантомную — или не очень — боль. Тэн самый настоящий человек, и он может сколько угодно притворяться идеальным и беззаботным, но с сегодняшнего дня Сяо известно, что его образ не совсем соответствует действительности. И игра начинается снова. Только теперь уже её молча объявляет Сяо.