Семь дней / Семь ночей

POV Alphard Ханаан искоса поглядывает на меня. В больших светло-карих глазах застыла паника, губы поджаты, физиономия — жалкая. До чего же она меня бесит! С удовольствием врезала бы ей, да побольнее, чтобы не пялилась. Но нет, бить сегодня не стану. Она и так разукрашена синяками вдоль и поперёк после нашего вчерашнего «разговора». Я накажу её другим способом. Думаю, это будет поинтереснее мордобоя. Хотя не факт… Уж больно хочется пересчитать ей рёбра. — Мне не нравится их цвет, — признаётся Ханаан, когда мы оказываемся в помещении ночного клуба. — Зачем им столько охраны? — Сегодня будет частная вечеринка. Хозяину заведения не нужны проблемы, — подхожу к столу, на котором в ряд разложены карнавальные полумаски, выбираю одну — синюю, с чёрным кружевом. — А это тогда зачем? — Ты про «инкогнито» когда-нибудь слышала? — разворачиваюсь к ней спиной, и она без лишних слов помогает закрепить маску. — Слышала, — её пальчики перебирают предоставленные варианты, останавливаются на золотой, тоже с кружевом. Неплохой выбор. — Вот и не задавай глупых вопросов. Танцпол встречает нас хлёсткой музыкой, запахом дорогих сигарет и откровенными танцами вокруг шеста. На несколько мгновений Ханаан замирает, с беспокойством разглядывая толпу, но потом догоняет меня, понимая, что я не собираюсь ждать. Разговаривать бесполезно — музыка заглушает слова. Только в зоне чил-аут становится тише. По крайней мере, там не приходится надрывать голоса. Спокойно. Мрачно. Малолюдно. Можно расслабиться и перевести дух. Идеально. — Садака, дорогая, неужто ты? — неожиданно чья-то рука по-дружески одёргивает меня. Узнаю голос. Жан, чтоб его! Маска нисколько не выручает. — Рад, что заглянула на огонёк! Тебе точно понравится! — затараторил он, попутно изучая мою спутницу. — С подружкой пришла? Если вдруг красавице захочется… Не даю договорить — хватаю его за ворот рубашки, притягиваю к себе и в своей привычной манере шепчу: — Слюни вытри и хорошенько запомни: она — моя. Если ей захочется, то я сама о ней позабочусь. Усёк? — Ты меня неправильно поняла, Садака… Я просто хотел угостить прекрасных дам вкусными коктейлями! — Коктейли я не пью, ты знаешь. А вот от текилы не откажусь, — падаю на широкий диван и демонстративно притягиваю Ханаан, заставляя её присесть на мои колени. — А ты что будешь, птенчик? Она пытается встать, но я силой удерживаю её, обхватив рукой талию. — Не надо стесняться, здесь все свои. Так коктейль или что-нибудь покрепче? — Обойдусь, — шипит Ханаан, стиснув зубы. Совсем разволновалась девочка. — В таком случае, два шота текилы. Буркнув что-то вроде «для вас хоть звёзды с неба достану», мой знакомый уходит. Мне плевать, принесёт он выпивку или нет. Главное, что этот похотливый придурок наконец отвалил и теперь я могу немного развлечься. — Может, отпустишь? — Ханаан опять норовит сползти с моих колен. — Нет, сиди! — приказываю я, перемещая руку ей на живот. Легонько поглаживаю, мну ткань свободной футболки. Прошло столько лет, а Ханаан ничуть не изменилась — ходит в чём попало, словно подросток-сорванец. Интересно, как бы на ней смотрелось платье? Или короткая юбка? А ещё лучше — портупея, надетая на голое тело. Пожалуй, в ней Ханаан была бы весьма соблазнительна… — Ты слишком напряжена, Ханаан. Всё хорошо в меру, а это даже для нашей игры — перебор. Пользуясь её замешательством, опускаю руку ниже, нахожу молнию и расстёгиваю её джинсы. — С ума сошла?! — очередная порция протеста. — Ты что делаешь?! — Расслабляю тебя, — просовываю пальцы под плотную ткань. — Прекра… Слова замирают на губах, стоит мне нащупать её крохотный бугорок. Ошеломлённая происходящим, Ханаан откидывается назад в поисках опоры и спиной прижимается ко мне. Да, так лучше. И мне так будет проще довести её до нужного состояния. До тех пор, пока не почувствую хотя бы намёк на влагу. Ненавязчивыми движениями принимаюсь дразнить её клитор сквозь дешёвенькие трусики, кончиком языка скольжу по лабиринтам её ушка. Я ещё утром заметила, что манипуляции с ушами Ханаан неплохо заводят. И оказываюсь права — она отчаянно ловит воздух губами, разрываясь между стыдом и любопытством. — Аль… фард… — Хорошо, правда? — своевременно останавливаюсь, не позволяя ей кончить. Она сама должна захотеть секса, должна умолять меня. — Для начала хватит. Глянь, который час? Смущённая, Ханаан застёгивает ширинку и тянется за сумкой — тоже дешёвой, «пацанской», через плечо. Роется по карманам в поисках мобильного. — Без двадцати десять, — дрожащей рукой прячет телефон обратно. — Отлично. Осталось двадцать минут. — Будет какой-то концерт? — Лучше. Наберись терпения. Она расправляет плечи, смотрит куда-то в сторону, понемногу успокаиваясь. Мои колени её уже не волнуют. — Похоже, о нас забыли, — вздохнув, продолжаю я. — Придётся самим угощаться. Ты же составишь мне компанию? И, к моему удивлению, Ханаан соглашается: идёт со мной к бару, залпом выпивает шот текилы. Морщится от вкуса. — Гадость! — заключает она и просит два шарика мороженного. Для себя и… меня? Серьёзно? — Я не буду, — становится смешно от её заботы. — Почему? — Не люблю сладости. — Вот и зря! Лишаешь себя радостей нормальной жизни. — А сама-то, — подперев рукой щёку, многозначительно смотрю ей в глаза. — Почему ты хочешь именно «свиданий»? В моём понимании «свидание» — это встреча в конкретном месте, в конкретное время, ненадолго. А мы с тобой всю неделю будем жить под одной крышей. К чему этот детский сад? — Это ты заикнулась про «свидание». Не то чтобы я хотела каких-то встреч или развлечений, но мне бы хотелось… общаться. А не сразу прыгать в постель. — Пытаешься привыкнуть ко мне? — И это — тоже. Вспомни, какими были наши встречи! Я, кроме ругани и хамства, от тебя ничего и не слышала! — Как будто ты комплиментами сорила… — А не надо было меня изводить! От твоих издёвок у меня всё внутри переворачивалось. — Значит, я вызывала в тебе эмоции. Не боишься, что снова ужалю побольнее? — К твоему яду у меня выработался иммунитет! — Даже так? Хм! Скоро я это проверю. Её щеки слегка розовеют от выпитого, в глазах пляшут отражения огней. Смешная она. Знает, что доверять мне нельзя, а всё равно сидит рядом безоружная. Я же могу запросто обмануть, не сдержать обещание. Могу разрисовать её мордашку синяками. Могу убить прямо сейчас. Кто мне запретит? Нет, не понимаю её. Впрочем, возможно, это непонимание и держит мой пистолет на предохранителе. Ровно в десять торжественно объявляют об открытии вип-зала. Возле входа гостей встречают полуголые девицы в латексных костюмах, чуть дальше — не особо прикрытые мужчины. У всех, без исключения, на лицах маски. Чувствую, Ханаан снова напрягается — она явно не ожидала такого. Но глупых вопросов больше не задаёт, просто медленно отходит подальше. Ага, щас! Беру её за руку и протискиваю через толпу, поближе к центру, где вот-вот начнётся мастер-класс. На специальной площадке уже подготовлен стол, цепи, ремни, свечи. Ну чем не «пятьдесят оттенков серого»? Площадок всего три: для натуралов, геев и лесбиянок. Мне в принципе без разницы, где стоять, я не глазеть сюда пришла, но я хочу, чтобы Ханаан это видела. Хочу, чтобы она боялась. Или наоборот — сгорала от страсти. Я пока не определилась. Буквально перед нами грудастую девицу кладут на стол, фиксируют и начинают бить плетью. Сначала легонько, затем сильнее, резче. Девушка дёргается и стонет от сладкой боли, нисколько не смущаясь присутствием гостей. Кругом витает аромат похоти, сладострастный запах благовоний только усиливает общее возбуждение. Признаться, не думала, что подобное меня заведёт, однако факт остаётся фактом: между ног становится жарко. Всё тело будто охватывает огонь, и я судорожно выдыхаю раскалённый воздух, борясь с желанием ласкать себя. В конце концов я ведь живой человек! То, что я не приемлю романтических отношений, вовсе не означает, что мне не нужна разрядка. Мои мысли опять возвращаются к Ханаан. Чего я, собственно, жду? Зачем томлю себя, когда достаточно поманить её пальцем? Она обещала мне… Я всего лишь заберу должок. Но вижу, сучка направляется к выходу. Э-э нет! Кто разрешил уходить? Двигаясь с грацией хищника, следую за ней уверенно и осторожно, в готовности наброситься на свою жертву, как только мы останемся наедине. На улице оглядываюсь по сторонам и замечаю её, прижавшуюся спиной к дереву, напуганную и потрясённую. — Не могу на это смотреть, — говорит она в своё оправдание, снимая с лица маску. — Тебе такое нравится? — С тобой я бы попробовала. Подхожу ближе — она вздрагивает, удивлённо распахивает глаза: — И у тебя теперь этот цвет… Такой насыщенный… Ещё ближе. — Догадываешься, какие эмоции он отражает? — обхватываю рукой её шею. — Что тебе говорит твоя синестезия? Не сжимаю, просто слегка придерживаю на случай, если вдруг попробует отвернуться. Рваное дыхание Ханаан касается моей щеки, путается в распущенных волосах. Я с жадностью припадаю к её губам, надеясь утолить острую жажду близости, и чувствую, как те послушно раскрываются в готовности принять ласку. Наши языки сталкиваются. Это и приятно, и противно. И сладко. И невыносимо. В нашем поцелуе нет нежности; одно сплошное, неукротимое желание власти и необходимость удовлетворения собственных потребностей. — Пора закончить начатое, — едва соображаю, что говорю. Мне жарко. Ночной воздух совсем не остужает огонь, горящий внутри меня. — Зачем тебе это? Ты же меня не любишь. — Баш на баш. Давай, расстёгивай джинсы и ротик зажми, а то твои стоны услышит вся округа. — Я не хочу… — Расстёгивай, сучка. Свидание у нас с тобой было, а сейчас я тебя либо трахну, либо придушу. Выбирай! Тихо вжикает застёжка. Умница, сразу бы так. Оставляю в покое шею и пристраиваю руку между её ног. — О, — не удерживаюсь от грязного комментария. — А говоришь, что не хочешь. Да у тебя тут пожар… Ах, ты, врунишка! Лживая мелкая подневольная дрянь… Семьи ей, видите ли, захотелось! Будто я не знаю, на кого она работает! Сквозь влажную ткань щекочу её маленький возбуждённый клитор, касаюсь языком ямочки между ключицами. Ханаан даже не пытается вырваться: тихонько мычит и утыкается носом в моё плечо; обнимает меня, прижимается. А я продолжаю теребить её отзывчивую горошину, медленно, но решительно приближая девочку к ощущению слепого блаженства, её первого блаженства со мной. Зрачки Ханаан расширяются. Ещё немного — и она вздрагивает в сладкой агонии, зубами давит стон и обмякает, безвольно повиснув на мне. Видно, правду говорят, что оргазм — это маленькая смерть: на короткий миг реальность словно пропадает, взрываясь вспышками сверхновых. Возможно, это действительно так. Раньше я хотела, чтобы Ханаан умерла от моей руки, а теперь — сомневаюсь… Той ли смерти я ей желала?