Семь дней / Семь ночей

POV Alphard Видя замешательство Ханаан, я улыбаюсь и слизываю с пальцев капли её нежности. — М-м-м, сладко… — Врёшь! — она напряжённо блуждает глазами по столу, чтобы наши взгляды ни в коем случае не пересеклись. — Там нет никакой сладости. — Зато мои слова будоражат тебя. Правда? Лицо сразу становится таким глупым, даже смешно! Беру тарелку со своим скудным завтраком и, хохотнув, ухожу в соседнюю комнату. Как ни крути, а столь интимным делом я привыкла заниматься в одиночку. Войдя в её спальню, которая по совместительству и гостиная, и кладовая, опускаюсь в потёртое кресло. Сказать, что квартира унылая — не сказать ничего, хотя мне прекрасно знакома эта среда. Было время, когда я жила в гораздо худших условиях, без кондиционеров и душа, с валиком песка вместо подушки. И всё равно выжила. К комфорту, конечно, быстро привыкаешь, но человек — создание на редкость живучее: если жить захочет, то приспособится к любой обстановке. Словно паразит. Да, я бы могла лишить Ханаан невинности прямо здесь — тут нам точно никто не помешает. Я вообще сомневаюсь, что этот дом пригоден для жизни, а значит, мы с ней совершенно одни. Её крика никто не услышит… Никто не остановит меня… — Шпионишь? — откусываю большой кусок пончика. Наивная. Думает, я не чувствую на себе её взгляд. — Ага, мечтай! Просто за тобой нужен глаз да глаз! — огрызается Ханаан из-за двери. — Тогда наслаждайся. Постараюсь есть медленно, чтобы ты смогла удовлетворить свои самые бурные фантазии. Они ведь уже появились? Это не риторический вопрос. Я хочу знать. — Что именно? — она проходит в комнату, садится на кровать. — Как ты собираешься меня соблазнять? Наверное, стоит напомнить, что моё решение будет напрямую зависеть от качества секса. Ну, чего ждёшь? — съедаю ещё один кусочек сладости. — Через пару часов за мной приедет машина. Не теряй зря драгоценное время. — Я не совсем понимаю… — А понимать и не нужно. Заставь меня хотеть тебя. — С-сейчас? — Сейчас, — облизываю губы. — Раздевайся. Хотя нет, снимай только джинсы и трусы. Остальное можешь оставить. Ханаан непроизвольно сглатывает, выдавая подступившее возбуждение. От волнения её дыхание учащается, соски начинают твердеть и задорно выпячиваются сквозь тонкую майку. Должно быть, ей стыдно за свою слабость. Я вижу, как она ломается, стараясь заглушить внутренний протест. Снятую одежду Ханаан вешает на изголовье кровати и застенчиво (явно через силу) поднимает на меня свои большие глаза. — Отлично, — разваливаюсь в кресле для пущей важности. — Теперь ласкай себя. Я буквально чувствую, как её крохотное сердечко пускается в пляс, но мне нужно, чтобы она хорошенько намокла.  — Брось! Неужели никогда не баловалась ручками? — Я не буду это с тобой обсуждать, — бурчит Ханаан, вжимая голову в плечи. — Ты не обсуждай, а действуй. Покажи мне, как справляешься с похотью. Ханаан краснеет и забирается на кровать. Ложится на спину, слегка разведя согнутые в коленях ноги. — Молодец, — хвалю её покорность. — Почувствуй, какая мягкая кожа… Потрогай её, потри. Ласкай себя, пока не кончишь. Наблюдая за пальцами, заскользившими по лепесткам плоти, с показным спокойствием доедаю свой завтрак, кроме последнего кусочка — мягкого, липкого, пропитанного сочной шоколадной начинкой. На этот кусочек у меня появились другие планы. — Я передумала, — шлепком по ноге, врываюсь в увлекательный процесс. Ханаан моментально отползает подальше. — Тш-ш-ш! Куда? Лежи как лежишь, — прикладываю сладкую выпечку к самому сокровенному. Капли глазури пачкают её киску, оставляя на коже тёмные потёки. Прижимаю сильнее — и жидкая начинка стекает вниз по промежности. — Перестань! — взмаливается Ханаан, когда кладу в рот то, чем только что собиралась её приласкать. — Это ужасно! Однако стоит мне наклониться и приникнуть ртом к возбуждённому лону, она перестаёт возмущаться. Мой рот тут же наполняется слюной, нутро — желанием. Чёртова сучка! Я хочу её, эту мерзавку. Реакция моего тела слишком красноречива. Размеренными, скользящими движениями языка я облизываю девственную щёлочку, собирая с неё всю сладость, и не могу насытиться нежностью — вкусом Ханаан, ароматом Ханаан. Она дрожит подо мной трусливым зверьком. Видно, чувствует опасность, ведь стоит мне скользнуть чуть глубже… Дурочка, я вряд ли сумею сделать это ртом. Даже пробовать не стану. Двигаюсь выше и смыкаю губы на клиторе, заставляя Ханаан выстонать моё имя. — Значит, ужасно? — на смену языку приходят пальцы. — Надо, наверное, остановиться? Она отрицательно мотает головой. — Продолжать? Кивает. — Тогда проси, — задерживаю палец на самой точке кипения. — Направь меня. Дай понять, как тебе нравится. Пробубнив что-то невнятное, Ханаан прижимает мою руку к себе и начинает яростно тереться о неё своей жаждущей плотью. Быстрее и быстрее, быстрее и быстрее, словно намереваясь стереть кожу в кровь. Обалдеть. Я сама сейчас кончу! Но не успеваю… Тело Ханаан содрогается. Мои ласки снова подавляют её волю, бросают тень на её честь и оскверняют чистую душу. Она уже давно принадлежит мне… Да, мне! Ведь это я сотворила её такой. Не Шам, а я! Это из-за меня она познала ненависть, стала сильнее, устойчивее. Стала настоящей наёмницей, а не шавкой на побегушках. Она — моё творение. Мой шедевр. — Примерно вот так можешь меня развлекать, — нависаю над лицом Ханаан и вкладываю пальцы ей в рот, заставляя ощутить вкус её собственных соков. — Разве не сладко? — Изф-ф-фращенка! — в игру вступают крепкие зубки. Больно, зараза! Будь у меня дурное настроение — я бы не то что пальцы, я бы кулак затолкнула ей в глотку! Или выбила бы все зубы, приложив головой о дверной косяк. Но свою игрушку жалко портить… И её голова, и зубки мне пока нужны. — Не отрицаю. То, что я с тобой — настоящее извращение. Ханаан обиженно морщит нос, собирает одежду и заново бежит в душевую. Забавная она. То бесится, когда пристаю, то обижается, когда отпускаю. Где же грань, отделяющая духовную скромность от плотского влечения? Я думала, что нашла её. Видимо, нет. А дождь за окном продолжает лить, заглушая шум проносящихся редких автомобилей. Солнце совсем скрылось за тучи. Минуты спокойствия нарушает раздавшийся вызов — моя машина приехала раньше, чем ожидалось. Что ж, несмотря на будний день, улицы здесь немноголюдные, дороги почти пустые. — Уходишь? — с каким-то скрытым сожалением спрашивает Ханаан, застав меня у двери. — Работа, — пожимаю плечами. — И не хочешь… ну, чтобы я… расслабила? — У тебя был шанс, но ты его упустила. — Извини, я немного запаниковала. В следующий раз я… — Мне что, до бесконечности шансы раздавать? — раздражаюсь её пустословием. Ничего у неё не получится. Кишка тонка. — Сегодня у нас будет ночное свидание. Как захочешь, где захочешь. Я ни слова не скажу против! — Да неужели? — Обещаю! Между нами ненадолго повисает тишина. Я смотрю на Ханаан, она — на меня. Кажется, мы обе понимаем, к чему приведёт эта ночь. — Хорошо, — соглашаюсь я после короткого размышления. — Придёшь ко мне вечером. И попробуй только тявкнуть!

***

С наступлением ночи моя спальня погружается в приятный полумрак. Я нарочно не включаю основной свет, точечного освещения из светодиодов вполне достаточно. Даже красиво. Не хватает разве что потолка в виде звёздного неба. Если не придётся снова пуститься в бега, то, может быть, сделаю. Ночь я люблю больше дня. Краем уха слышу, как открывается дверь и Ханаан заходит в комнату. Свежая, чистая, обёрнутая одним лишь банным полотенцем. Волосы ещё влажные от воды, взгляд опущен. — Надо же, — бормочу себе под нос. — Не струсила! — Я свои обещания выполняю, — её голос полон решимости. — Что мне нужно делать? — Терпение, Ханаан. Куда ты всё время торопишься? Сегодня у тебя задача будет посложнее, чем просто «расслабить». За день я успела остыть, а это полотенце, увы, ситуацию не спасает. Рывком сдёргиваю с неё махровую ткань и, чуть склонив голову набок, смакую беспомощность своей жертвы. Скоро мой голод будет утолён. Осталось ждать совсем немного…