Семь дней / Семь ночей

POV Canaan «Обещай, что не влюбишься в меня», — неустанно бьются в голове её слова, и от бессилия я накрываюсь подушкой. Как будто это поможет не думать о ней! Последнее время я только и делаю, что о ней думаю… Хотя, почему «последнее»? Раньше я тоже о ней думала: строила планы, искала, представляла, как пускаю пулю ей в лоб. Тогда я была поглощена своей местью. И клянусь, я бы точно убила её, если бы не увидела её цвет… Её взгляд, полный боли и страдания. Она сама себя наказала — уничтожила и растерзала собственную душу, причём так жестоко, что смерть от пули стала бы для неё спасением. Я не знаю, что со мной происходит… Я больше не чувствую к ней ненависти, но любовь ли это? Может, я просто боюсь остаться одна? Осеннее утро встречает прохладой. Пытаясь хоть как-то отвлечься, скитаюсь по узким французским улочкам, разглядываю вывески бутиков. Надо же, здесь есть целые кварталы секс-шопов! Видеть я их, конечно, видела, но никогда не акцентировала внимание на столь эротических и зазывающих названиях. Даже удивительно, что люди придают такое большое значение этой стороне жизни. Сама не замечаю, как оказываюсь внутри магазинчика. Стеклянные полки витрин снизу доверху забиты вычурными товарами, и я невольно округляю глаза от вида откровенных изделий. И ведь это кто-то покупает… Девушка-продавец бросает на меня любопытный взгляд. Приветствует, но чувствую скрытую насмешку. Наверное, она догадалась, что тут я нечастый гость. — Вам что-нибудь подсказать? — вежливо интересуется она, а когда киваю, продолжает засыпать вопросами: — На подарок или для приятного вечера? Парню или девушке? — Девушке, — несмотря на сумбур в голове, отвечаю спокойно. Продавец улыбается, а затем достаёт из-под прилавка аккуратную коробочку, вдоль и поперёк разрисованную сердечками. На первый взгляд кажется, что это должно принадлежать ребёнку. — Тогда советую взять вот этот мини-вибратор. Его можно использовать как для клитора, так и для стимуляции груди и входа во влагалище. К тому же, он водонепроницаемый. Подойдёт для игр в ванной или в душе. Моё наносное спокойствие как ветром сдувает. Нет, к такому я пока не готова. Сославшись на неотложные дела, торопливо покидаю магазинчик и иду, не оглядываясь, вперёд. Большинство домов в этом районе похожи друг на друга как две капли воды, но дом Альфард я узнаю среди тысячи. Его крыша, крытая красной черепицей, видна за много километров, словно маяк, а ворота и вовсе напоминают средневековое сооружение. Заходить через дверь не решаюсь. Позвоню — звонок услышит Альфард. Не хочу. Забираюсь в дом более тихим способом — через хлипкое окно на втором этаже, и плетусь в свою комнату. Несколько часов меня никто не беспокоит. Только чуть погодя заглядывает Ребекка, чтобы попрощаться, и уходит, ничего толком не объяснив. Хотя объяснения излишни — я здесь на птичьих правах. Не прислуга, и на том спасибо. Ближе к обеду не выдерживаю, стучусь в спальню к Альфард. Ответа нет. Странно, сегодня я её ещё не видела. Заработалась она, что ли? Не завтракала, не выходила, экономку снова отпустила. Подозрительно как-то. Караулить возле двери я, конечно, не буду, но вдруг что-то случилось? — Альфард? Ноль реакции. Пробую открыть дверь — заперта. Не представляю, как бы я обходилась без синестезии: разделив окружающий мир на цвета, понимаю, что в комнате пусто. Ну, и где её черти носят?! Уже собираюсь заняться поисками, но вдруг слышу звук мотора, разговоры. Явилась, не запылилась наша красавица! Минуты через две она действительно заходит в дом и без всякого приветствия начинает снимать одежду. Чему я, собственно, удивляюсь? Характер у неё всегда был скверный. — Куда ездила? — протягиваю руки, чтобы помочь раздеться. — Не твоё дело, — она огрызается, однако помощь мою не отвергает. Освободившись от верхней одежды, Альфард падает на диван и смотрит на меня — внимательно, хмуро. Блин, да что опять «не так»? — Ты чего злишься? Не с той ноги сегодня встала? — пытаюсь свести разговор к шутке. — Или вчера я перестаралась? Надо было чуточку нежнее, да? Глаза Альфард злобно поблескивают. Похоже, я нарываюсь — рискую пробудить в ней хищника, который уже не сможет без крови. — Играешь с огнём, детка, — она буквально озвучивает мои мысли. — Не бери пример с бестолковых людей. Чрезмерное любопытство тебе не к лицу. — А что к лицу? — машинально задаю следующий вопрос. — Просто оставайся достойной соперницей, всё остальное мне не важно. У меня перехватывает дыхание. Чтобы Альфард сказала такое, и без сарказма… Прямо не знаю, радоваться тут или пугаться. — Я никогда ни перед кем не притворяюсь. С чего вдруг мне нужно делать это перед тобой? — Хочешь сказать, что не притворяешься? — Нет! Говорю же! — Тогда предчувствую проблему. Ты нарушаешь вчерашнее обещание. — Что?! — непроизвольно отшатываюсь назад. — Что за… Не вижу логики в твоих словах! Я тебя не люблю! Но зачем себя обманываю? То принимаю, то снова отрицаю очевидное. То борюсь с желанием врезать ей, то кусаю губы, чтобы не заплакать. — Уверена, что не любишь? — цедит Альфард типичным, до жути бесящим тоном. — Ладно, забудь. Я собираюсь принять ванну. Пойдёшь со мной? — Пойду, — отвечаю сразу, даже не успев смутиться. — Вот и прекрасно! Она уходит, а я, проявив инициативу, бегу готовить угощения. У нас ведь что-то вроде свидания будет. Или близости… В фильмах обычно приносят угощения, чтобы задобрить партнёра. Виноград, немного сыра и красное вино. Если её вкусы за четыре года не изменились, то с выбором я не ошиблась. Аккуратно разместив всё на подносе, поднимаюсь на второй этаж. Дверь в ванную приглашающе открыта, вода шумит. — Тебя только за смертью посылать, — сквозь шум раздаётся ворчание. Альфард лежит в ванне, наполненной уже до половины. Обнажённая… Меня совсем не стесняется. Скорее, наоборот — плечи расправлены, спина прямая, подбородок слегка приподнят. Всё говорит о её надменности, гордости, величавости и тщеславии. Ненавижу. Бесит меня эта показуха! — Что ты там притащила? Вино? — Красное полусухое, — ставлю поднос на умывальник — вроде держится. — На свиданиях так иногда делают. — В кино видела или кто-то всё же успел поухаживать? Скрипнув зубами, наливаю бокал для неё, затем для себя. Протягиваю красный напиток, пропуская мимо ушей провокационные вопросы. — Не отравишь? — она делает маленький глоток, будто проверяя. — Хм, хорошее… — Спасибо, старалась. — А ты изучила меня лучше, чем я думала. Польщена! — Это было несложно. Я столько раз следила за тобой, что некоторые вещи запоминала от скуки, на всякий случай. — Правильно, врага нужно знать досконально, — возвратив бокал на поднос, Альфард отодвигается, уступая место. — Иди ко мне… Я закусываю губу. — С Осавой разве никогда не купалась? Подружки часто балуются подобным, — сипит она противным смешком. — Ну ты, конечно, сравнила! Подружки друг с другом не трахаются! — Мы тоже не будем! Думаешь, я помешалась на сексе с тобой? — А разве нет? — Дурочка… Я не съем тебя, пока сама не попросишь. Буду нарочно избегать близости. — Спасибо, я учту! — Тогда чего ты боишься? И правда, чего? Скидываю с себя одежду и забираюсь в ванну, причём внаглую — сажусь не напротив, как хотела Альфард, а вынуждаю её приподняться и пустить меня с другой стороны. — Эй! Совсем обнаглела?! — противится она, прекратив своё притворство. — Не бойся, я тебя тоже не съем, — отвечаю довольно ехидно, и прижимаюсь к тёплой спине, чтобы по коже не бежали «мурашки». — Ты же хотела достойную соперницу? Про тело что-то вчера обещала… Теперь не возмущайся!