Поцелуй со статуей

Это совсем неуместное, опровергающее логику «не хочу» эхом отдавалось в голове Бурцева. До него даже смысл сказанного дошел не сразу. Не то чтобы Даня не понимал как можно не хотеть его — такого юного и готового. Он в принципе не понимал... Может раньше, где-то на задворках сознания, и догадывался, что не все в порядке, что с близостью у Олега какие-то сложности, но, столкнувшись с этим, беспощадно тупил. — Как это? Н-не понимаю... — Я... Мне, наверное стоило сказать об этом раньше. Извини. — За что? — Бурцев во все глаза смотрел на стушевавшегося Олега. — О чем сказать? — Обо всем... — Терновой неопределенно махнул рукой, — этом. Так было бы правильно. Честнее по отношению к тебе. — Все еще не понимаю, — Даня чувствовал, что Терновой волнуется не меньше, если не больше, чем он сам. Откровения, что бы за ними не пряталось, явно давались ему с трудом. А после такого... Бурцев едва ли мог придумать более неловкую и вместе с тем печальную ситуацию. Они, обнаженные, сидят на смятой постели друг перед другом и пытаются поговорить. — Что значит «н-не хочу»? — То и значит, — Олег будто только сейчас понял, что все еще без штанов, и дернул одеяло на себя. — Я тебе не нравлюсь ну... в этом плане? Не возбуждаю? — Тут дело не в тебе, — Терновой потянулся было к Дане, но передумал. — Меня эта сторона отношений в принципе не интересует. — Так бывает? — прозвучало глупо, но у Дани и в самом деле никак не получалось сложить два и два. — Видимо, — Терновой невесело усмехнулся. — Объясни. — Просто так было всегда, — он пожал плечами. — Когда все это начинается — первые более-менее серьезные чувства, ночные переписки, поцелуи украдкой? Лет в четырнадцать-пятнадцать? Я влюблялся-не влюблялся, не знаю, но появлялись какие-то подобия отношений... с девушкой, — Олег мельком глянул на Даню, оценивая реакцию. — Не то чтобы я особо соображал как это работает, но мы много гуляли, я провожал ее до дома, решался брать за руку, целовал... Тебе нормально это слушать? — Д-да, вполне, — кивнул Даня. Он никакой ревности не ощущал. Какие-то девчонки из прошлого его мало интересовали. — Потому что знал, что так надо. Что так делают все. Не потому что чувствовал какую-то потребность в этих встречаниях, — Олег, чуть расслабившись, откинулся на стену. — Я уже у нее и дома побывал, и кино мы смотрели, и... Все. Мне этого было вполне достаточно. Большего не... именно, что не хотелось. Странно для подростка, у которого от гормонов наоборот должно крышу рвать? Вот и она так подумала. А я честно сказал, что на большее пока не готов. Мне правда так казалось. Если тело не просит, значит рано. Естественно, меня такого... неправильного бросили. Я несильно этим загонялся, тем более поступление в мед на носу было, нервы и все такое. Меня никогда особо не напрягало, что делают все вокруг. Вот и тогда все встречались, ммм... пробовали, рассказывали об этом, а я... Да мне и так неплохо было. До следующей девушки. Повелся, поддался... Чисто физически поддался. Чтобы себе, наверное, что-то доказать. Но в том-то и дело, ничего кроме понимания, что со мной что-то не так, тот неловкий первый секс не принес. Никакого удовлетворения. Никакого удовольствия. — Подожди, но мы же с тобой це-еловались и все такое. Мне казалось, тебе нравилось или, — думать об этом не хотелось, но вывод напрашивался сам собой, — это тоже было без удовольствия? — Мне было приятно. У этого была эмоциональная отдача. Теплота. Для меня это важно. А остальное... — Олег оглядел в комнату, будто специально не смотря Дане в глаза. — Мне это не нужно. — И с парнями? — глупый по сути вопрос. Учитывая, что Бурцев вообще не был уверен, что у Олега были до него какие-то парни. — У меня в принципе нет потребности... в сексе. В интимной близости. Ни с кем. — Я... К-как это? Почему? — Ты думаешь, я знаю? — огрызнулся Терновой, ясно давая понять, что расспросы Дани забрались дальше, чем он мог позволить. — Но ты... у тебя ведь все ра-аботает, — прозвучало как-то совсем по-детски, но... Бурцев ведь сам видел! — Это физическая реакция тела, естественная. Я ничего не могу с ней сделать. Но никакими моими внутренними желаниями она не подкреплена. — То есть... ты меня не хо-очешь? — подытожил Даня. — Я так и сказал. — Это нечестно, — Даня все еще не понимал. Вообще ничего. Почему? Как? Что с этим делать дальше? Столько усилий, чтобы сблизиться, и все в пустую? — Мне п-подумать н-нужно. Я пойду... — он поднялся с кровати. Хотелось поскорее убраться отсюда, остаться одному и попытаться переварить полученную информацию. Бурцев надеялся, что не встретит никого по пути в свой номер. Один его растерянный вид мог вызвать много ненужных вопросов. Ответов на которые, естественно, не было. В голове царил хаос. Нужно было разобраться в услышанном, вникнуть, понять... Но погружаться в это не осталось сил: ни эмоциональных, ни даже физических. Тело будто сдалось — ноги не держали, а обед просился наружу. Все как перед серьезным экзаменом в колледже. Хотя в какой-то степени это и стало экзаменом. Проверкой на прочность: можно ли принять, что твой парень тебя не хочет? Даня честно не знал. У него эта информация никак не усваивалась. Просто... как? Он видел перед собой потрясающе красивого парня: высокого, в меру подкаченного, с самой искренней улыбкой и трогательными ямочками, так контрастирующими с образом бэдбоя. Еще до того как Даня узнал Тернового поближе, он был уверен, что тот, может, не особо распространяясь об этом, спит с кучей девчонок, потому что... а как иначе? На него же поклонницы только так вешались. Бурцев сам видел. И даже со злорадством думал, что зря стараются, потому что это Олег, и им тут точно ничего не светит. А по итогу не светит никому... И что теперь делать? То есть Даня, воспитанный весьма прогрессивными родителями, не строил воздушных замков и прекрасно понимал, что секс — одна из важных составляющих отношений. Для кого-то главная, для кого-то не столь, но в любом случае — необходимая. Если люди вместе, они занимаются сексом. Потому что это естественно. Потому что этого хочется. И Дане хотелось, Даню тянуло. А вот Олега — нет. Тупик. Бурцев понятия не имел как из него выбраться. Куда проще не мучать друг друга и расстаться на берегу. Только вот Даня к Олегу очень привязался. Он так долго желал этих отношений и до сих пор был влюблен в Тернового, чтобы порвать с ним. Но как продолжать, если даже не знаешь с какой стороны теперь подступиться к своему парню? Где грань, после которой тому... неприятно? Да, Олег говорил, что процесс лишь не приносит ему удовольствия, но что если он просто не хотел обидеть Даню? Что если нежность, которую тот испытывал к Бурцеву, заставляла его через силу принимать какие-то интимные порывы? От одной этой мысли становилось жутко неуютно и даже страшно. Бурцев не хотел Олега принуждать. Не хотел быть причиной его дискомфорта. Раз за разом прогоняя в голове их разговор, он все больше накручивал себя, пока не дошел до мысли, что любая близость для Тернового может быть потенциально болезненной. Стратегии лучше, чем отстранитьcя, Даня не придумал. В один момент все стало таким запутанным, сложным и давящим, что восемнадцатилетний пацан вроде него это просто не вывозил. Он мог ожидать чего угодно: проблем в семье, в прошлых отношения, но... не этого. Теперь, находясь рядом с Олегом, следовало просчитывать каждый шаг. Учитывая, что Бурцев в своих порывах сдерживаться не привык, это было еще то испытание. Тем более при ребятах. Все привыкли подшучивать над их близкими и очень теплыми отношениями, по-доброму и по-разному. За полгода в туре они буквально вросли друг в друга, стали единым целым и понятие «личное» практически стерлось. Для Дани было абсолютно нормальным виснуть на Олеге, класть голову на его плечо, лезть в тарелку или пихать в бок, чтобы тот ответил за двоих «мы не поедем никуда, останемся в номере». Все это являлось не столько элементами романтических отношений, сколько их привычным стилем общения. Общения, которое в рамки открывшихся обстоятельств совсем не вписывалось. Так, в один из немногочисленных свободных дней, им в кои-то веки надоело сидеть в гостинице. Было решено пройтись — недалеко совсем, может, до ближайшего парка. На город уже опустилась осенняя темень, холод неприятно забирался под тонкую ветровку, и как хорошо было бы прижаться к теплому боку... Они бездумно шли по узкой аллее, периодически встречая лишь припозднившихся собачников, болтали... ни о чем, как всегда. И Даня очень хотел проникнуться моментом, расслабиться и позволить случиться всему, но не давал себя спуска. Он ведь обещал — сначала нужно разобраться. А вот Олег ничего подобного, видимо, в мыслях не держал. Для него будто ничего не изменилось. Ну или он делал вид, что ничего не изменилось... По крайней мере именно Терновой потянулся, чтобы приобнять. Ведь никого рядом нет, можно себе позволить. — Ну, О-олег, — Бурцев повел плечом, скидывая руку. — Не надо. — Почему? — Мы же на улице, — Даня воровато осмотрел пустой парк. — Не стоит. Ему не давала покоя мысль о том, что Терновой делает это специально, в виде компенсации, в виде извинения. Пусть тот говорил, что поцелуи и объятия это в первую очередь эмоции — приятные эмоции — после всех последующих откровений верилось в это слабо. Бурцев слишком хорошо помнил, как Олег его оттолкнул, помнил его голос и взгляд в тот момент и не хотел повторения. Труднее всего оказалось контролировать ситуацию, когда они были наедине в замкнутом пространстве, в том же гостиничном номере. В такие моменты оставалось лишь завалиться вместе на кровать и бездумно пялиться в экран, смотря что-нибудь как в еще недавние старые-добрые. Да, бок о бок, тело к телу, но у этих прикосновений не было подтекста. Даня не ластился, не лез как раньше. Зато Олег... Кому и что тот вдруг вздумал доказывать оставалось неясным, но стоило Бурцеву прикорнуть, так и не перебравшись к себе на кровать, как через пелену дремы он почувствовал, руки Тернового, обвивающие его и притягивающие ближе. И черт возьми, это было так желаемо! Именно «желаемо» в ужасно пошлом смысле — вот так податься назад, прижаться задницей к паху Олега... И тогда бы сдержаться шансов не осталось, а быть отвергнутым снова Даня совсем не хотел. Одного раза достаточно. — Жарко, — пробурчал он будто сквозь сон. — Не нужно. — Ладно... — с промедлением и вроде даже разочарованием отозвался Терновой, тут же отстраняясь. Даня понимал, что своим молчанием, своей тупой обороной делает им обоим только больнее. Сколько еще они смогут находиться в таком подвешенном состоянии, вроде встречаясь, но сведя к минимуму все хоть сколько-нибудь личные моменты? Да еще и тур подходил к концу. Тур, где вечно одни проблемы сменялись другими, и многое прощалось. Уникальный отрезок их жизней, который никогда больше не повторится. А впереди — неизвестность. Даже подписанный контракт не давал Бурцеву никакой уверенности, ведь такое понятие как «мы» для их с Олегом отношений там не прописывалось. Следовало ловить эти особые моменты, позволять случиться всему, чего хочется, действовать по наитию. Ведь они все еще были как минимум друзьями, которым приятно и радостно провести время вместе. Необязательно везде включать сексуальный подтекст. На той же автограф-сессии, одной из последних, его и быть не могло, но Даня все равно старался лишний раз с Олегом не взаимодействовать и не провоцировать его. Просто стоим рядом, улыбаемся, никаких касаний — даже случайных. За какую-то пару недель его осторожность и желание не навредить начало граничить с паранойей. Бурцев, конечно, отдавал себе отчет в том, как это выглядит со стороны. Что это заметно. Что Лена явно не понимает, что происходит между ее артистами. Что ребята смотрят настороженно. Что сам Олег сбит с толку. Каждый из этих пунктов вызывал столько проблем и требовал стольких объяснений, что хотелось лишь забиться в номер и никому ничего не рассказывать. Но пришлось. — Дань, может, это я дурак и чего-то не понимаю, — они уезжали сразу после концерта, и Бурцев совсем не ожидал разговора буквально на чемоданах, — но это что сегодня было? — Ты о чем? — обреченная на провал попытка слиться. — И не только сегодня, — Терновой прекратил сбор и уселся на кровать, в то время как Даня еще усерднее принялся копаться в футболках. — Это все из-за того, что я сказал... ну, тогда? Ты будто сам не свой. — Ра-азве? — Бурцев надеялся, что Олег не расслышал вырвавшиеся нотки сарказма. — Да не прикидывайся ты! Я вообще сейчас не понимаю — вместе мы или как? — В-вместе, — прозвучало не слишком-то убедительно. — То есть, по-твоему, нормально, когда один сторонится другого, дергается и прикоснуться лишний раз не дает? — Если этот другой трахаться не может, то да, — выпалил Даня, тут же прикусив язык. — Из-звини, я не х-хотел... Олеж, это не... — Хотел, — Терновой опустил голову. — Значит в этом проблема? — Ну ты сам подумай, — Даня не хотел усложнять и без того непростую ситуацию, в которую они себя загнали. — Т-тебе этого вроде как и не хочется. — Я не о таких... прикосновениях. — Какая разница? Просто хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно а не... не терпел меня. — В смысле? Это же... — П-понимаешь, — Даня осторожно присел рядом, — я боюсь, что тебе приходится переступать через себя. Что тебе все это не просто не н-нужно, а... не знаю, как правильно сказать... противно? — на самом деле он был рад наконец выговориться. — Ты как будто тянешься ко мне только потому, что так нужно, потому что у нас вроде как отношения. А какие это отношения, если мне хо-орошо, а тебе нет? — Тише. Остановись, — Олег положил руку на его колено то ли чтобы успокоить, то ли чтобы дать знак, что и у него есть право голоса. — Я бы не делал того, что мне... противно. Если я обнимаю или целую тебя, значит мне это нравится. Нравится. Понял? Это эмоции в первую очередь. — А не в первую... — Я... блять! — Терновой подорвался с кровати. — Я тянусь к тебе, а ты вбил в голову не пойми что и шарахаешься от меня! — Даже если так... — начал было Бурцев, но Олег снова его перебил. — Дай договорю. В том, что я делаю, нет никакого компромисса. Сейчас нет. Но он необходим. Просто потому что иначе... какие отношения? — Я не хо-очу, чтобы ты делал что-то против... своего желания. — Мы найдем тот вариант, который устроит обоих, — без этой бараньей упертости Олег бы никогда не выиграл проект. Если он что-то решил — лоб разобьет, но сделает. — Ты у-уверен? Правда хочешь попробовать? — Даня должен был спросить еще раз. Убедиться на сто процентов, прежде чем двигаться дальше. — Не попробуешь — не узнаешь. И они попробовали. Начали практически заново. Дане было непросто перебороть свою слепую уверенность в том, на что любое физическое взаимодействие с ним Олег идет через силу. Все его слова и действия ощущались скорее как уступки, чем действительно компромисс. Бурцев ведь со своей стороны ничем не жертвовал. Он и раньше двигался медленно, будто наощупь, и сейчас, когда после небольшого перерыва они друг от друга поотвыкли. Снова несмело целовать и устраивать руки у другого на поясе казалось чем-то странным, но на этот раз по крайне мере осознанным. Стоило обойтись без резких движений, потому что для Тернового происходящее между ними было в некотором роде испытанием. Хотя, честно сказать, в тайне Бурцев наделся, что проблема куда менее глубокая, и Олегу просто не везло. Да, он не может со всеми, любой ему не подходит. Но вот Даня... С ним обязательно получится. Уж он-то постарается! Тем более что теперь они подошли к вопросу более... основательно, что ли. Никакой спонтанности, синяков после столкновений с твердыми поверхностями во время поцелуя, никаких отодранных случайно пуговиц. И если главной заслугой Бурцева было то, что он окончательно обуздал свои подростковые порывы, то Олег наоборот осмелел. Начал проявлять инициативу, двигаться вперед, тем самым давая понять, что на данном этапе для него допустимо. И порой Даню не отпускало ощущение, что Олег делает это если не через силу, то уж слишком продумано, не давая себе шанса отдаться чувствам. Но он это делал. Делал по своей воле. — Давай. — М-м-м? — Даня не привык размениваться на разговоры, пока они... изучают друг друга. Уж слишком это был желанный и приятный процесс, чтобы отвлекаться. Тяжелых вздохов вполне достаточно, чтобы оценить реакцию партнера. — Я готов, — Олег, лежащий на спине и до этого с готовностью принимающий все ласки и внимание Бурцева, отстранился. — Давай сегодня. Сейчас. — В смысле... — Даня надеялся, что не залился краской как школьник. — Ну, в э-этом самом смысле? — он спрятал куда подальше зудящую мысль о том, что «скорее бы». Научился, наслаждался каждой минутой и узнал, что помимо самого секса есть еще очень много приятных вариантов совместного времяпрепровождения. Поэтому такое внезапное согласие Тернового застало врасплох. — Ага, — тот слабо улыбнулся. — Пора. — Уверен? — Бурцеву требовалось удостовериться на все сто процентов. — Сейчас? Не за-автра, не... — Не усложняй. Я знаю, что мне нужно, — Олег подобрался, усаживаясь на кровати. — Что нам нужно. На самом деле Даня так долго ждал этого момента, столько размышлял как это будет, фантазировал и представлял самые разные варианты, что сейчас самый простой, самый банальный сюжет вызывал у него неконтролируемый шквал волнения. Наверное, стоило встать, достать из рюкзака все необходимое, что таскал с собой уже очень давно, надеясь, но вместо этого он продолжал тупо пялиться на Олега. Это же первый раз. И не в смысле их первый, а вообще... Первый подобный опыт в его жизни. И хоть теорию Даня изучил вдоль и поперек, не пренебрегая наглядными материалами, сейчас желудок сводило от иррационального страха. Что у них выйдет? Он — совсем неопытный, Олег — со своими загонами... — Ну... начнем? — голос Тернового вывел его из ступора. — Д-да, сейчас... — Даня поднялся с кровати, чтобы взять смазку и презервативы. Да, не слишком романтично, но что поделать. Зато они были готовы. Наверное. В том плане, что за фактической прелюдией провели уже около часа, раздевшись, дотронувшись до самых сокровенных мест и даже сорвав пару стонов. Правда эта заслуга оказалась на счету Тернового. Довести Бурцева до крайней степени возбуждения было не то что очень сложно... Он вновь устроился на бедрах Олега, потянулся для поцелуя, одновременно с этим оглаживая его бока, ребра, словно делясь своим состоянием. В ответ Олег почти привычно устроил ладони на заднице парня, чуть подтягивая на себя, сжимая. Даже такая инициатива Даню жутко заводила. Кто бы мог подумать, что начнет все сам Терновой? Почему-то Бурцев был уверен, что, получив зеленый свет, ему придется все устраивать самому. Но нет. — Сма-а... — Я знаю, — одной рукой Терновой уже шарил по кровати, куда Даня кинул баночку, а второй спустился чуть ниже, раздвигая ягодицы и обеспечивая себе лучший доступ. Подготовка оказалась... не из приятных. Скорее нечто среднее: тянущая боль чередовалась с волнами возбуждения, то накрывающими так, что Бурцеву оставалось лишь поскуливать, уткнувшись Олегу в плечо, то сходящими на нет и заставляющими стискивать зубы, лишь бы не дать повода для волнения. Волновать Тернового Дане хотелось меньше всего. Проще было перетерпеть, чем дать Олегу возможность хоть краем мысли зацепиться за то, что ему больно... Все бы закончилось в тот же момент, даже толком не начавшись. Ну уж нет! Сосредоточенность, с которой Олег подходил к процессу, поражала. И откуда только понабрался? Один палец, два... На третьем Бурцев взбрыкнулся, решив, что достаточно. Боль постепенно сошла на нет, оставив после лишь чистое желание, контролировать которое было уже невозможно. Слишком долго он прятал его, подавлял, чтобы терпеть сейчас, когда член Тернового упирался в бедро. А хотелось поскорее ощутить его в себе! — Давай уже, — Даня нетерпеливо поерзал, намеренно задевая стояк Олега. Места стеснению и робости уже не осталось. — Нужно еще... — Мне до-остаточно, — и откуда только в нем взялась эта уверенность? — Давай. Ощутив на мгновение пустоту внутри, пока Терновой возился с презервативом, Даня расслабился, насколько это было возможно, и тихо застонал, почувствовав, как входит головка. — Ох... М-может сразу... — Я не буду. Не хочу торопиться, — Терновой выглядел уж очень напряженно. Даже капельки пота на висках блестели. — Вдруг... — Все будете замечательно, — Бурцев наклонился к нему для поцелуя. — П-продолжай. Олег неуверенно, будто на пробу, толкнулся глубже. Даня старался не думать о том, что при этом он, может, ничего и не чувствует. Но по крайней мере чисто технически у Тернового на него стоял, а это уже что-то до значит. Все остальное можно с легкостью взять в свои руки. В прямом и переносном смысле. Даня даже не старался сдерживаться, упершись ладонями в грудь любовника и подмахивая. Ему сносило крышу от ощущения заполненности, от эмоций, от такого красивого, раскрасневшегося Тернового... — Можно сильней... п-пожалуйста, — Бурцев безрезультатно пытался поймать дыхание Олега, и в противовес своим словам самостоятельно насаживаясь на член в том ритме, в котором хотелось. Его губы беспорядочно бродили по лицу, шее, плечами Тернового, касаясь родинок и оставляя поцелуи-укусы, а голова шла кругом. Казалось, что время остановилось, а весь мир сжался до их постели, до Олега, так крепко прижимающего его к себе, заставляющего выгибаться и издавать совсем уж непристойные звуки. Все ощущения постепенно стягивались к низу живота, с каждым новым толчком ближе подводя к краю. В первое мгновение Бурцев даже не понял, почему вокруг все замерло, почему мышцы так невыносимо свело... Он чувствовал, как пальцы Тернового сомкнулись на его члене, как из горла вырвался протяжный стон, как сперма залила живот парня под ним. Казалось, что из тела разом исчезли все кости, напряжение в один момент схлынуло, и безумную гонку сменило какое-то нереальное безмолвное спокойствие. Хотелось хоть немного продлить этот момент полного единения. Полежать вот так, рухнув на грудь Тернового, чувствуя его в себе, но... Как только оргазм накрыл Бурцева, как только он достиг логичного конца, Олег вышел из него. Сразу. Хотя Даня и не против был, чтобы тот еще немного попользовался его расслабленным телом, вколачиваясь, доводя себя до разрядки, наслаждаясь этим. Наслаждаясь... Слишком легко оказалось за пеленой возбуждения забыть о такой важной детали их отношений. Во время секса Олег не чувствовал и сотой доли тех эмоций, что испытывал Даня. Поэтому он и предпочел более простой способ. Сняв презерватив, несколько раз провел ладонью по члену, доводя до точки. Даня бы с радостью ему помог, разве что отдышавшись немного.... Ведь его целью был не только секс. Он согласился бы на любые подвиги, чтобы доказать, показать Олегу как может быть классно. Куда круче кончить от неумелого минета, чем от банальной дрочки. Хотя и то, и другое в их случае дело чисто механическое. Но даже несмотря на все это: несколько сбитый конец, общую неловкость и непродолжительность процесса — Бурцев был доволен. Ведь все случилось по обоюдному согласию. Они оба... достигли разрядки и теперь лежали рядом, молча, не обсуждая произошедшее. Пока не обсуждая.