Без штриха

      Люблю выходные дни, ведь я точно знаю, что смогу выйти на улицу и погулять с ребятами. Стивен и Саманта сегодня отдыхают, поэтому мы пойдём играть в футбол. Родители меня одного не отпускают гулять. Людей без штриха часто воруют прямо с улицы и потом продают в качестве рабов на чёрном рынке. Я не хочу оказаться в их числе, поэтому строго следую правилам, установленным в нашей семье.       Мы с Самантой и Стивеном, разгорячённые, уставшие, но довольные после игры в футбол, поднимались к себе домой, ведь лифт давно был закрыт на ремонт, и я не могу вспомнить, чтобы он вообще когда-нибудь работал.       Мы бежали по лестнице наперегонки — альфам, конечно, я не соперник, они впереди меня вдвоём, толкались плечами и смеялись, но всё равно я прикладывал все силы, чтобы их обогнать. Хотя лучше прибежать к двери вторым, потому что первый прибывший должен будет её открыть, а там ещё не факт, что он же окажется раньше остальных в квартире. Саманта прибегает первой, толкаясь с братом, она открывает дверь, и в тот момент сзади на них налетаю я — мы вваливаемся в коридор втроём шумным клубком, смеясь, падаем на пол. Больно ударяюсь локтем, шиплю от боли, но мне всё равно хорошо и весело. Лежим втроём в коридоре и смеёмся.       В дверном проёме, ведущем в гостиную, служащую для родителей ночью спальней, показался отец-альфа. — Вы чего так шумите? Сейчас соседи снизу придут, — он был сердит на нас. — Прости, прости. Думаю, соседи привыкли к шуму. Мы не в первый раз так заваливаемся, — Саманта поднялась первой, отряхивая с одежды невидимые пылинки. — Сегодня всё иначе, — отец жестом головы указал на гостиную. — Кики, надо поговорить. Поднимайся и приведи себя в порядок. Быстро иди переоденься и сразу в гостиную.       Поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь. Хорошее настроение быстро улетучивается, оставив о себе лишь приятное воспоминание. Украдкой поглядываю из-за плеча отца в комнату. Мне интересно, что же там такое. — Кики? Иди сюда.       Из комнаты доносится незнакомый мужской голос. Поднимаю глаза на отца. Он хмурится и качает головой в знак согласия, что я могу пройти в гостиную, отходит в сторону, уступая мне дорогу. — А вы ступайте в комнату или вообще лучше на улицу.       Отец перегородил дорогу Саманте и Стивену. Они начали возмущаться. Не обращая внимания на шум родственников за спиной, неуверенно шагаю в комнату. В углу в кресле сидит альфа. На вид ему около пятидесяти, хотя я не уверен, в тёмных волосах просматриваются серебряные нити. Одет он в дорогой костюм. Я его уже раньше видел, но вспомнить, где и когда, никак не могу. Рядом с креслом стоит ещё один альфа. Молодой, с широкими плечами и пристальным взглядом. Папа-омега сидит на диване, повернувшись всем корпусом к гостю, в руках он теребит носовой платок. Он поднимает на меня красные от слёз глаза и тут же опускает их. — Проходи, не бойся, — незнакомый альфа поднялся из кресла и подошёл ближе ко мне.       Осторожно делаю шаг вперёд и останавливаюсь на середине комнаты, рядом с сидящим папой. Отец заходит из коридора и замирает в дверях. — Ведь ты Кики? Я правильно понял?       Альфа подошёл вплотную и аккуратно взял меня за подбородок, поднял лицо вверх, заставляя смотреть на него. Он уставился мне прямо в глаза. — Красивый цвет глаз. Насыщенный. Глубокий.       Альфа отпускает меня и возвращается обратно в кресло. Я же так и стою перед ним посреди комнаты. Не понимаю, что происходит. Почему папа плачет, а отец хмурится? Неуверенно оглядываюсь на отца. Не знаю, можно ли мне вообще что-нибудь говорить или спрашивать. — А что происходит? — всё же решаюсь, поворачиваюсь лицом к гостю. — Ничего особенного, — альфа в кресле кладёт ногу на ногу и складывает руки домиком перед собой. — Мы с твоими родителями, Кики, говорили о твоём будущем. Ты задумывался о том, что тебя ждёт?       Думал ли я? Конечно думал, но что мне ответить этому незнакомому человеку? Всё, о чем я думал, это всего лишь мечты. Смотрю на альфу, он выжидающе глядит на меня. Опускаю глаза в пол. Руки складываю в замок за спиной. От этого человека веет силой, и мне неловко находиться рядом с ним. Альфа хмыкнул себе в усы и продолжил: — Конечно думал. Это был риторический вопрос. А теперь посмотри на своё левое запястье.       Повинуюсь и смотрю. Обхватываю ладонью правой руки своё запястье. Зачем я подчинился? Я и так знаю, что там ничего нет. Поднимаю глаза на альфу. — Ты ведь понимаешь, что омеге, не имеющему индивидуальный номер, в жизни придётся очень нелегко? Сейчас о тебе заботятся родители, но они не вечны. Кто будет потом присматривать за тобой? Брат и сестра? Они альфы. У них будут свои омеги, свои семьи и дети, о которых им тоже придётся заботиться. Вот, уже у твоей сестры нашёлся истинный. Это большое счастье. Только вот ей понадобится уплатить выкуп за своего омегу. Таких денег у вашей семьи точно нет. И как же быть в таком случае твоей сестре?       Рядом со мной всхлипнул папа. — Пожалуйста, — еле слышно обратился он к сидевшему в кресле альфе. — Прошу вас, не начинайте. Мы с вами это уже обсуждали, — мужчина махнул рукой, словно муху от себя отогнал. — Так, и зачем же вы мне всё это говорите? — смотрю прямо в глаза альфе. — Ох, совсем забыл представиться, — мужчина взмахнул руками и легко поднялся из кресла, протянул мне руку для приветствия. — Меня зовут Джозеф Уилсон, я могу избавить твоих родителей и сестру от проблемы, связанной с выкупом её истинного.       Пожимаю протянутую гостем руку. Отец за моей спиной тихо выругался, а папа в очередной раз всхлипнул. — И что же вы хотите взамен? — всё ещё не до конца понимаю, к чему клонит этот альфа. — Тебя конечно.       Отдёргиваю руку, прижимаю её к груди, будто меня только что укусила гадюка, делаю шаг назад. Растерянно оглядываюсь на отца — он смотрит на мистера Уилсона, бросаю взгляд на папу — тот тихо плачет, прижимая платок к лицу. Альфа спокойно глядит на меня. Разворачивается и возвращается в кресло, взяв при этом папку, которая ранее была прижата боком к одному из подлокотников, переводит взгляд на моего отца. — Что же, раз все участники собрались, давайте поговорим о самом важном — об оплате, — Джозеф проговорил это строгим, деловым голосом, не терпящим возражений.       Бросаю взгляд на отца. Мне страшно. Я не хочу, чтобы меня продавали как вещь. Отец смотрит на меня. Он злится. Вон как сжимает кулаки. На кого он злится? На меня или на нашего гостя? — Мы своего согласия не давали.       Отец смягчает взгляд и протягивает ко мне свою ладонь — тут же тянусь к нему, обнимаю. Кое-как сдерживаю слёзы, прячу лицо у него на груди. — Мы это уже обсуждали, но повторю ещё раз: я хорошо заплачу. Этих денег вам хватит, чтобы обеспечить выкуп двум альфам и устроить им свадьбы. К тому же я помогу им с жильём. Это будет свадебным подарком для вас, — он протянул обе руки вперёд ладонями вверх, указывая на родителей. — Ещё я помогу им устроиться на высокооплачиваемую работу. И этих денег хватит вам на то, чтобы достойно прожить остаток своих дней, если вы, конечно, разумно ими распорядитесь. Все ваши дети будут пристроены. Разве не этого вы хотите — счастья для них? — О чьём счастье вы говорите? Нет. Это наш окончательный ответ, — отец сильнее прижал меня к груди. — Это был один из вариантов, есть ещё один — плохой, — тон альфы изменился с мягкого на жёсткий. — Вы можете отказаться. Это ваше право. Но сначала подумайте: мне с моими средствами и связями к вам было совершенно необязательно обращаться. Можно решить вопрос и без вас. При этом могут пострадать ваши старшие дети или Норман, ведь без альфы вы своего сына-омегу не выпускаете на улицу. — К чему вы клоните? — утирая слёзы, спросил папа. — Я прямым текстом заявляю, что если вы не продадите Кики, то его можно будет украсть прямо с улицы на глазах у десятков прохожих, а если кто попытается воспрепятствовать этому — сильно пожалеет. — Это угроза? — отец отпустил меня, сделал шаг к Джозефу, охранник напрягся. — Пусть будет шантаж, — легко отмахнулся альфа. — У вас нет выбора. Точнее, есть, но вы в любом случае потеряете Кики. Просто за вами выбор, каким способом это произойдёт. — И зачем же вам наш сын? — отец стоял впереди меня, заслоняя от взгляда гостя. — Хочу, чтобы у моего сына был друг, к которому он бы в любую минуту смог обратиться, — голос альфы опять стал ласковым и мягким. — Ваш сын — омега? — с надеждой в голосе обратился папа, подавшись всем телом вперёд к Джозефу. — Нет.       На этих словах папа поник ещё больше. — И для каких таких целей вашему сыну-альфе нужен друг в лице нашего сына-омеги? — отец сильнее начал злиться. — Это они уже решат сами. Я надеюсь, они будут друзьями и мой сын не причинит вред вашему. — Надеетесь? Но гарантии дать не можете? — Надеюсь. Всё верно. Конечно, никаких гарантий дать не могу — мой сын свободный человек, и я хочу верить, что правильно его воспитал. Хоть он и обладает некоторой вспыльчивостью, но я всегда его учил уважать чужую жизнь и личность независимо от пола, расы или же социального положения. — Прошу вас, мистер Уилсон, найдите для вашего сына другого омегу. Мы очень любим нашего Кики, — папа с мольбой обратился к Джозефу. — Кики, — альфа повторил моё имя так, словно выплюнул что-то мерзкое и неприятное. — Почему вы не дали своему сыну нормального имени?       Родители переглянулись, но ничего не ответили. А я ничего ужасного не находил в своём имени. Нормальное. — Как будто кличка для животного. Мне представляется это так: после рождения близнецов вы поняли, что денег на их будущее у вас нет, и решили родить ещё ребёнка, чтобы его потом продать. Неважно, омега или альфа, — в бордель или в бойцовский подпольный клуб. Везде сгодится. И вырученных денег хватит, чтобы выплатить при случае выкуп или просто обеспечить деньгами на ближайшее будущее молодую семью. Или ещё для чего, мало ли что может случиться в жизни. — Нет, это было не специально! — с пылом начал папа и тут же осёкся. — То есть беременность всё же была случайной, а в остальном я прав? — голос гостя был как никогда холоден.       Папа посмотрел на меня виновато и, будто извиняясь, начал говорить: — Так было только в самом начале, пока ты не появился на свет, тогда, смотря на твоё маленькое красное личико, я понял, что не смогу так поступить с тобой. И мы с Норманом решили, что справимся. Вырастим троих детей.       Растерянно смотрю на папу, потом на отца. Опускаю голову, делаю шаг назад. Обидно, мне сохранили жизнь не потому, что сразу полюбили, как только узнали о беременности, а для того, чтобы продать как вещь. На глаза наворачиваются слёзы. Пусть их и можно понять. Тяжело жить в бедном квартале, да ещё и с двумя детьми. Но мне всё равно больно. — Жаль, что всё так вскрылось, — мистер Уилсон взял папку и достал оттуда бумаги. — Но у меня очень мало времени, — альфа глянул на часы на левой руке, почти полностью спрятавшие его штрих-код. — Хочу, чтобы Кики уехал прямо сейчас со мной. — Что? — папа встал, занервничал. — Дайте нам хотя бы время подумать! — Нет. Я вам всё уже сказал: у вас есть два варианта, и лучше вам согласиться на первый. Ответ я требую немедленно.       Папа посмотрел на отца, и слёзы покатились из его глаз. Мне стало жаль его. Что бы они ни замышляли до моего рождения, сейчас я точно знаю: родители меня любят. — Вы можете не переживать за Кики. Я его не обижу. У него будет хорошая еда и одежда, — тут альфа оглядел меня с головы до ног, — гораздо лучше, чем то, во что он одет сейчас. У него будет своя комната. Таких условий вы ему никогда не сможете предоставить.       Папа плакал, отрицательно качая головой, и тихо шептал себе под нос: «пожалуйста». Отец вздохнул, обернулся, заглядывая мне в глаза. Повернулся обратно к мистеру Уилсону: — Хорошо. Мы согласны.       Папа, услышав сказанное, громко разрыдался и буквально мешком упал на диван. — Вот и отлично, — Джозеф встал и протянул бумаги отцу. — Вот. Ознакомьтесь и подпишите. Моя подпись уже стоит. Я готов перевести деньги на ваш счёт сразу, как подпишите. Договор в нашем случае, конечно, малая страховка, так как у Кики нет никаких документов, подтверждающих его личность, но лучше уж что-то, чем ничего, — альфа слабо улыбнулся.       Отец посмотрел на бумаги в своих руках, потом глянул на рыдающего папу и, наконец, на меня. Я стою не шевелясь, практически не дыша и не верю, что всё это происходит со мной на самом деле. — Мы подпишем, — упавшим голосом проговорил отец. — Но пусть Кики хоть месяц поживет ещё с нами. Мы поможем ему собрать вещи. — Это абсолютно лишнее. Всё нужное ему — купим. — Пожалуйста, — сквозь слёзы сказал папа. — Нет. Могу отложить его отъезд до завтра. У меня много дел. Прошу сейчас прочитать и подписать договор, — Джозеф указал на бумаги, потом посмотрел на меня: — Пока мы с твоими родителями решаем бумажные вопросы, ты, если желаешь, можешь начать собирать вещи, которые хотел бы забрать с собой в новый дом.       На негнущихся ногах, как во сне поворачиваюсь спиной к мистеру Уилсону и иду в комнату. Я пока ещё не могу осознать всё, что только что произошло со мной. Меня продали как вещь, как куклу, и я не могу в этом винить моих родителей. Мне страшно. Что же будет завтра?