Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри… ©Зигмунд Фрейд
Вечерний гул проносится по коридорам замка, растекаясь приглушенным эхом. Тяжелый рык срывается из приоткрытых губ, жадно втягивающих воздух.Глухой удар. Пауза. Вздох.
Перебинтованные кисти с шорохом больно вжимаются в кожу. Рельефные плечи мнутся до багровых пятен, после чего падают вниз.Стук. Грохот. Стон.
Едва слышный, сквозь сомкнутые губы. Напряженные пальцы ступни со скрипом скользят по половице. Вместе с поднывающим коленом, рухнувшим ниже ее лобка. На коже выступает влага, отчего цепляться за накачанные руки, стискивающие все сильней, становится куда труднее. Зажатые челюсти скрипят не на шутку, едва сдерживая гортанный рык. Очередной рывок в попытке рокировки — тщетно. Выбившиеся из-под хвоста пряди каскадом падают на глянец щек. Брезгливое ощущение щекотки от липнущих волос и пыльных матов отзывается звериной яростью, приглушаемой в один миг. Виной всему — припечатанная скула, царапнувшая по холодной половице. Суетное вздрагивание плеч оказывается неутешительным, учитывая крепкие тиски. Не шелохнуться. — Еще раз. Негромкий мужской голос эхом растворяется в пространстве. Вполне реальное давление на грудь снимает как рукой, позволяя двигаться с привычной амплитудой. Немного отдышавшись, Микаса неспешно поднимается в стойку. Дрожь в ногах утихает не сразу, отзываясь ломотой в ушибленных костях. Освободившиеся руки ныряют под влажную копну волос, обнажая тонкую линию шеи. Несколько петель бечевки — и на затылке вновь появляется короткий хвост. Бледная кожа, виднеющаяся из-под белой майки и шорт, блестит в приглушенном свете кристаллов, когда сжатые в кулаки руки поднимаются на уровне груди. — Нападай. Характерное движение руки перекликается с прищуренным взглядом напротив, смотрящим из-под темных прядок челки, прилипающих ко лбу. Спокойствие его голоса едва дезориентирует. С такой же интонацией Леви мог бы предложить ей выпить чай. Или застрелиться. Микаса застывает на месте, всматриваясь в непроницаемое лицо напротив. Тренировки с сокурсниками уже давно перестали оказывать должный эффект. Сложно выкладываться по полной без риска покалечить, что заметно сковывало ее действия, препятствуя шлифовке навыков. Однако подходящий оппонент для спарринга озвучил своё предложение сам, позволив развязать руки. Пусть, в случае с Леви, она чаще обездвижена его цепкими захватами. Неспешный шаг вперёд не лишён грации. В особенности, когда за ним следует молниеносный выпад. Носок проносится в миллиметре от щеки. Короткие волоски шелохнулись от повеявшей прохлады. Однако быстрый поворот головы позволил избежать удара. Леви едва пятится назад. Следующий выпад не заставляет себя ждать. Колено с размаха целится в живот. Приведённое предплечье ставит «блок», принимая натиск ее силы на себя. Корпус по наитию разворачивается в полуоборот, тотчас оказываясь сбоку от неё. Времени совсем не остаётся. Инициатива вот-вот окажется в его руках. Не мешкая, Микаса решается на быструю атаку. Кулак наперерез выбрасывается в область переносицы, вынуждая его пригнуться. Контрудар следует незамедлительно. Основание ладони несокрушимым натиском отталкивает ее назад. В его технике боя кулаки отсутствуют. По крайней мере, с ней Леви ни разу не пускал их в ход. Каждый раз. Каждый, мать его раз, одно и тоже. Он одерживает блицкриг, стоит ей оказаться на полу, сверкая крахом во взирающем на него снизу взгляде. Однако весь вечер не покидающее ощущение «дежавю» придает неоспоримой уверенности в своих силах. Не теряя времени, Леви делает еще несколько замахов в ее сторону. Скорее отвлекает. Затем следует захват. Быстрый и четкий. Впрочем, стоило ли ожидать иного? Микаса по инерции перемахивает через его плечо. Каждая мышца напрягается донельзя, готовясь к неминуемому. Падения на мат не избежать, но… кто сказал, что она должна пережить его в одиночку? Отливающие индиго радужки истончаются на глазах, чуя неладное. Даже если он успел прочесть ее намерения — она уже вцепилась в хлопок на его груди…О д е р ж а т ь в е р х.
Энное по счету дыхание бьет живительным ключом, подстегивая первобытные инстинкты. Резкой подсечки и ее собственного веса оказывается достаточно, чтобы Леви очутился следом на полу.Бороться. До победного конца.
Накачанные бедра смыкаются на его шее, перекрывая кислород. Ее плечо, чуть вывернутое назад, едва скрипит в его руке. Однако «блеф» с заломанным за спину суставом не сработал. Давление в ее ногах только усиливается. Его свободная рука впивается в бледную кожу под шортами, оставляя синяки. Выступившие желваки зловеще играют на медленно багровеющем лице. Прерывистое дыхание бьет по влажному животу, едва щекоча. Желание одолеть его заполняет все живое внутри. Боль в плечевом суставе утихает. Неужели… силы покидают его? Микаса позволяет себе тень ликования в прищуренном взгляде, скользящем по набухшим жилкам на его виске. — Сдавайтесь, — хрипит она, сквозь стиснутые зубы терпя боль в напряженных мышцах ног, сминаемых под его пальцами. Ответом служит разворот, позволяющий Леви оказаться сверху. Однако бедра по-прежнему давят на его шею, не давая вырваться. На сей раз она может победить его… Рывок его руки отзывается щемящей болью под лопаткой. Едва взвизгнув сквозь стиснутые зубы, Микаса выгибается в спине. Плечевой сустав еще на месте, но растянутые мышцы будут восстанавливаться долго. Сомкнутая на ее кисти рука чуть ослабевает, позволяя высвободить подвывихнутое плечо. Инстинкт самосохранения кричит не своим голосом, подстегивая лишить его последнего рычага давления. Напряжение в утомленных мышцах едва спускается, когда ее ладонь выскальзывает из-под его хватки. Секундное действие, лишающее превосходства, стоит Леви одним рывком вклинить руку между ее ног. Она попалась. Как глупо. И так просто. Хриплый глоток воздуха заметно добавляет сил, позволив ему, тотчас просунув вторую руку, рывком развести ее бедра. Отчаянные попытки свести пылающие огнем ноги оборачиваются неудачей, когда Леви попросту придавливает ее своим весом. Его предплечье лижет шею, чуть вдавливая хрящи, отчего Микаса рефлекторно хватается за его кисть в попытке отвадить от себя. Таз вклинивается между ее ног, не давая сомкнуть ноги окончательно. Любая попытка вновь зажать его в «кольцо» лишается всякого смысла. — Ты обездвижена. Едва прикрытые резцы прорезает поток воздуха, дотягиваясь до ее лица. Грудная клетка под его рукой вздымается куда выше. Терпкий мужской пот смешивается с ее, усиливая и так тесное соприкосновение переплетенных тел. Микаса вновь пускает в ход колени, надеясь применить болезненный удар. Времени на благородство не осталось. Однако его таз рывком вжимает ее в пол, лишая последней возможности сопротивляться. Ступни бесполезно истязают мат. — Предпринимаемые тобой действия лишь усугубляют беспомощность твоего положения. Потемневшие радужки нависают непроглядной пеленой. Будь Леви двухметровым увальнем из груды мышц — справиться с ним было куда проще. Незначительные габариты даже в ближнем бою дают преимущество в скорости и ловкости, позволяя избежать смертоносных ударов в прямом столкновении. А жилистое тело в статике способно удержать слона. Микасу Аккерман уж точно. Отчаянные попытки скинуть его порождают неуместные движения бедер, из последних сил сжимающих его поясницу. Напряженные до кончиков пальцев ступни в отчаянии скользят по смятому мату, не в силах нанести весомый вред. — Что ты будешь делать? Его токсичный голос отравляет. Леви не вкладывал в слова усмешку, используя привычный тон. И все же, словно пропитавшись ядом, ее тело цепенеет на глазах, медленно отпуская всякое желание сопротивляться. — Думай, — по-прежнему приближаясь к ней, с намеком на призыв роняет он. Утомленный разум медленно мутнеет на глазах, отражаясь в блеклых радужках, смотрящих на него. Пока в них не мелькает искра. Или же сам взрыв сверхновой. Микаса подрывается вперед, навстречу его скулам, словно ускоряя неминуемое. Неизвестность призывает Леви тотчас замереть. Распахнутые зубы хищника со скрежетом клацнули у его носа, чудом не коснувшись. — Неплохо, — чуть сузив веки, приглушенно произносит он, взирая на капельки пота на кончике ее собственного носа. — Можно и оттяпать, если постараться. Клокочущая от ярости под ним грудь чуть глубже выдыхает. Хмурый взгляд сосредоточенно свербит его в попытке не упустить подвоха. Однако, судя по всему, ее вариант сопротивления его вполне устроил. — На сегодня хватит. Облокотившись на руки, Леви уже намеревается подняться. По его версии спарринг завершён. Тем не менее, ее бёдра намертво обвязываются вокруг него, в момент утягивая вниз под натиском дюжего веса. Мужской таз наперекор здравому смыслу движется вперед, притираясь к промежности сквозь пропотевшую до нитки ткань. Дремлющие инстинкты неспешно поднимают голову, лишаясь всякого рассудка, стоит ее телу ответить. Микаса не замечает, как добровольно движется ему в такт, приглаживая наливающийся кровью орган. Насильно задушенная в разуме мысль сбивает с толку окончательно. Понимает ли она, что делает.? Ответом служит ее рука, методичным броском уцепившаяся за его шею, зафиксировав загривок. Удар локтем в скулу дезориентирует мгновенно, выигрывая долю времени. Переворот — и ее попытка рокировки на сей раз венчается успехом, позволяя скопировать его позицию минутой ранее. За исключением дрожащих бедер, сомкнутых на мужском поясе. — Тогда… — надавливая на его плечи, Микаса словно сама не до конца верит в успех предпринятого. —… каковы ваши действия? Леви скользит взглядом по кончикам волос, выбившихся из развязавшейся бечевки. После чего рассматривает сквозь спутанную копну, нависнувшую над ним, тонкий шрам под глазом. Пульсирующий в паху орган ноет. Его дыхание блуждает возле выпирающих ключиц, пока Микаса Аккерман по-детски дергает уголками рта вверх, задыхаясь от бессилия. — Победа за тобой, — спокойно произносит он, не отрывая глаз от маленьких морщинок у уголков век. — Учить мне тебя больше нечему. Ее рот рефлекторно вырисовывает более привычное изображение «улыбки» в ее самом скромном проявлении, когда под гнетом эйфории Микаса разъединяет их «контакт». Леви подрывается на ноги быстро, всматриваясь в пустоту коридора. После чего, выпрямившись в спине, движется в сторону раздевалки, провожаемый широкими зрачками. Волну затуманивающей разум эйфории сменяет выступившее замешательство…Часть I. Половое воспитание
Остужающая влага лижет позвонки, смывая женский пот, амбре которого встал крепким комом где-то в горле. Подставленный затылок едва ли не немеет под гнетом ледяной воды, пока Леви упирается руками в стену с минуту в попытке унять животный импульс. Ноющее возбуждение ниже живота сродни занозе, больно впившейся под ноготь. О чем бы он ни думал — мысли возвращаются к распирающему ощущению в паху. Со скрежетом соскользнувшая кисть ныряет вниз, обхватывая затвердевший орган. Приглаженная кожа отзывается мурашками, вынуждая сделать долгожданное движение вперёд, тем самым сдвигая крайнюю плоть. Грязно. Но, черт возьми, приятно. И душевой отсек здесь только на руку. Пальцы, быть может и вовсе не его, приглаживают чувствительную головку. С гортанным выдохом, клокотнувшим в груди, он слышит женский стон. Внутри все замирает. Леви выдыхает через приоткрытый рот, не замечая металлического привкуса воды. Скрип ржавого крана — и прохладная струя из распылителя бьет широким напором по рельефу плеч. Кисть смыкается вокруг сильнее, увеличивая приятное трение. С каждым движением вперёд-назад он инстинктивно набирает темп. Отголосок смыкающихся бёдер, едва слышно пригладивших накачанные ягодицы мягкой кожей небольшой ступни, лишь добавляет ускорения. Микасе необходимы тренировки для развития. Для Леви же каждый спарринг рано или поздно оборачивается неплохим способом выпустить пар. Во всех возможных смыслах. Физиология неисправима. И, как оказалось, после нескольких часов в компании потного женского тела, время от времени «мурлычущего» прямо над ухом, достичь разрядки становится куда проще. …Стоит только вспомнить, как по тонкой шее течёт выступившая капля пота, нырнувшая под мокрое пятно на декольте. Как с тонких губ срывается короткий стон, вызванный ее смятением. И как скользкие бёдра играют красивыми линиями мышц под его пальцами в попытке оказать сопротивление… Свободная ладонь с дюжей силой упирается в стену, скребя по плитке едва ли не до трещин. Под пальцами, неистово терзающими плоть, пульсирует вязкая влага, растекаясь тягучим теплом. Из груди вырывает выдох, когда, обессиленный, Леви таранит холодную стену лбом, отпуская накатывающую волну эйфории. Ещё… еще пара протяжных движений — и вязкий секрет смывается с фаланг под струей воды, уносящей следы вспыхнувшей похоти. Разум светлеет с каждым ударом чуть замедляющегося сердца, стучащего в висках. Стиснутые веки размыкаются. Леви использует подобный способ не в первые. Однако каждый раз неутешительная мысль под гнетом ущемлённой гордости оставляет мерзкое послевкусие. Какими бы яркими не были всплывающие в голове образы — тепла настоящего тела подобным не заменишь.***
Мощеные улицы, заворачивая в тусклый переулок, уводят с оживленной части города прямиком к обитым металлическими вставками дверям из стёсанного дуба. Отсутствующая вывеска придаёт оттенок таинственности заведению без прочего намёка на название. Однако данное «клеймо» имеют лишь выходцы из Подземного города, благодаря политике новой королевы сумевшие в кой-то веке узреть солнечный свет, покинув стены загнивающей «тюрьмы». Несмотря на предоставленные привилегии в сельскохозяйственных и строительных работах, радикально сменить привычное ремесло получилось не у многих. Чуть вздёрнув выглаженный воротник, Леви неспешно стучит каблуком о ступени, после чего надавливает на дверь. — У нас отличный выбор, — приглаживая свою щетину, делится мужчина средних лет. Леви цепляется взглядом за массивный перстень с эмблемой одной из мелких банд, промышляющих в здешних краях. — За качество ручаюсь лично. На любой вкус. Пропустив мимо ушей хвалебные оды владельца, капитан устраивается у дальнего столика, аккуратно осматриваясь. Заказанная выпивка оказывается под его рукой спустя пару минут. Однако Леви так и не притронулся к чарке, воспользовавшись меню скорее символически. Настоящий интерес для него представляет иной товар. Несмотря на убогость прозябания в Подземном городе было достаточно привлекательных женщин, пусть болезненная худоба и синева под глазами являлись неистребимой чертой каждой из них. Одинокие холостяцкие вечера они могли скрасить добротно. И далеко не всегда просили за это деньги. Последней женщиной из подземелья, с которой Леви делил ложе, и вовсе оказалась вдовой его усопшего подчиненного, преставившегося во время сомнительной авантюры. Не то, чтобы будущий капитан разведки считал себя причастным к его гибели, заранее предупредив каждого из согласившихся о рисках. Однако супруга оного, будучи иного мнения, помимо колких фраз наградила Леви звонкой пощечиной во время их вынужденной встречи. Ошарашенный подобной прыткостью и откровенным неуважением, он принял решение разобраться с произошедшим лично, полагая вразумить «неуравновешенную» во время своего спонтанного визита. Заломить ей руки и отодрать ее на кухонном столе в его план изначально не входило, но ситуация повернулась под иным углом. Как и обоюдная страсть, вспыхнувшая на почве изначального конфликта. Она оскорблялась каждый раз, когда он оставлял на столе деньги. Однако молча проглатывала всякие обиды, понимая, что Леви платил вовсе не за секс. Лишившись кормильца, вдова едва сводила концы с концами, ко всему прочему имея на попечении голодные детские рты. Их внезапно вспыхнувший роман длился недолго, разбившись осознанием того, что ей нужно куда больше простой интрижки с очередным преступником. И Леви не нашёл иного выхода, кроме как разорвать порочный круг, оставив им шанс зажить нормальной жизнью. Если подобное было возможно в реалиях их жестокого мира. Тем не менее, не только ностальгия по родным краям подстегивала обратиться именно к выходцам из подземелья. Больше всего в подобном деле Леви ратует за анонимность. И чаще эксжителей Подземного города не волновали события, выходящие дальше знакомых улиц. Тем паче, до разведчиков и титанов, гуляющих за стенами, им и вовсе нет никакого дела. — Ты заскучал, — осторожно приземлившись на соседний стул, девушка лет двадцати пяти пускает аккуратную улыбку. Чуть более натянутую, чем хотелось бы. Не важно, какую плату имеет то или иное взаимодействие. Фиксирована ли цена, или же она определяется со временем, под гнетом обстоятельств. Если изначально не вспыхнуло искры — затея будет обречена на провал. Однако пропитанные дёгтем волосы, обрамляющие выделенную корсетом зону декольте, как и скульптурные черты лица, приходятся по вкусу, удовлетворяя ожидания. Пустая болтовня никогда не входила в список фетишей. И Леви, не испытывая дискомфорта в затянувшейся паузе, спокойно вешает болотный плащ со срезанными нашивками на стул. После чего присаживается на скрипучую кушетку, занимающую две трети небольшой комнатки. Ее тонкая ладонь скользит по ткани брюк, ещё немного выше, когда она неспешно опускается на колени перед ним. Аккуратное скольжение кончика языка по пухлой губе — и женские пальцы шагают к армейскому ремню. — Я сам, — бесстрастно произносит он. Отливающие синевой радужки не выпускают ее из виду ни на секунду. Рывок лоскута жёсткой кожи в мужских руках — и язычок выскальзывает из звенящей бляшки под пристальным взором ее глаз, выражающих желание. Собачка молнии неспешно ползёт вниз, когда ее холодные руки цепляются за край штанов. Тот самый кончик языка едва осязаемо касается набухающей головки, вынуждая чуть прикрыть наливающиеся свинцом веки. Затем следует смыкание прикусанных ранее губ, приятно стягивающих твердеющую плоть. Его пальцы рефлекторно зажимают клок волос на затылке, частично перенимая управление процессом на себя. Из-под полуприкрытых век Леви пускает взгляд вниз, с оттенком нездорового трепета улавливая очертания тонкого рубца над правой щекой. — Собери волосы в хвост, — хриплый шёпот несёт приказной тон. Она послушно подвязывает темные пряди, продолжая с нежностью водить губами по набухшей коже, поблескивающей от обилия ее слюны. Леви с усилием обхватывает густой хвост, совершенно не замечая, что он длинее, чем ему хотелось бы. Да и карие глаза вполне могут стать цвета грозового неба, готового пронзить его разрядом молний. А пухлые губы куда тоньше и аккуратнее. От навеянного головка ноет пуще прежнего… — Постой. …Пока хрупкая нега не разбивается об осознание очевидного: на коленях перед ним стоит вовсе не работница борделя. Сквозь стиснутые зубы Леви осторожно отрывает куртизанку от себя. — Я передумал, — радикальные манипуляции с брюками позволяют убрать ноющий от возбуждения орган под плотную ткань. — Деньги можешь оставить себе, — холодно бросает он, замечая грусть в потухшем взгляде, виднеющемся на играющей мимике ее лица. Ошарашенная, она так и продолжает стоять на коленях перед койкой, когда Леви, элегантно обходя ее, тянется к висящему на спинке стула плащу. — Тебе не понравилось? Леви замирает в дверях, попутно поправляя завернувшийся ворот. — Нет, — качнув головой, приглушенно роняет он, оборачиваясь на работницу борделя. — Дело не в этом. Знакомые очертания образа постепенно стираются, позволяя только сейчас, в тусклом дневном свете, рассмотреть ранее скрытые детали. Разбитый уголок губы, не раз попавший под горячую руку, судя по спускающемуся на подбородок синяку, затертому толстым слоем пудры. Как и по отметине, сверкнувшей на худом плече, с которого соскользнул рукав не подходящего по размеру платья. Скрип пола вынуждает ее поднять взгляд, отчего сконфуженные зрачки расширяются, упираясь в небольшой силуэт стоящий прямо перед ней. Веки, подведённые тонкой чертой туши, рефлекторно прикрываются, стоит подушечкам его пальцев едва осязаемо коснуться линии ее скул. Там, где ранее ему привиделся тонкий шрам, теперь же чётко видно несвежую ссадину с выцветшим кровоподтеком, частично закрашенным обилием теней, запачкавших его пальцы. Неоднородность гематомы с более выраженным пятном наводит мысль на увиденный ранее перстень у владельца. — Это его рук дело? Несмотря на резкость манипуляций с платком, терзаемым в мужских руках в попытке оттереть испачканные пальцы, мягкий взгляд синих глаз, по-прежнему смотрящих на неё, невольно успокаивает. Ответ читается самим собой, стоит ей потупить взгляд в пол. Подземный город перестал существовать как место. Однако вытравить пережитки варварских методов из его выходцев куда труднее. Зловеще сверкнув заходившими желваками, Леви молча движется к двери. — Наверное, она красивая, — поджав под себя колени, бросает ему в след куртизанка, сталкиваясь с непониманием в льдистом взгляде. — Та женщина, — с некой таинственностью добавляет она. После чего распускает завязанный по его «просьбе» хвост, попутно наматывая одну из прядей на палец. — Есть два типа мужчин. У одних разум чист. Когда они приходят к нам, понять их мысли и желания несложно. Но вот другие… находясь в плену женского сердца, они приходят от отчаяния, сами не ведая, чего хотят. И твой разум мне не кажется свободным. Непроницаемый взор смотрит на неё, не отрываясь, после чего мужские веки медленно смыкаются. — Я не уверен, что она женщина, — с явной недосказанностью бросает Леви, покидая комнату, так больше и не обернувшись…***
«Лжец». Первое, что всплывает в голове, когда Микаса замечает стёсанные до трещин костяшки на руках Леви во время ужина. От ушлых разведчиков, время от времени перемалывающих косточки офицерскому составу, доносится флегматичное «Обтер о боксерскую грушу». Однако заставшие краем уха разговор капитана с командором Зоэ, настоятельно отговаривающей его от последующей инициативы пересчитывания зубов уличному сброду, составили свою версию на этот счёт, сославшись на драку в каком-то кабаке. Какие бы слухи не оказались ближе к истине, Микаса уловила очевидное: кулаки в его технике боя все же присутствуют. — Я настаиваю на реванше. Решительная реплика отзывается гулом в пустом коридоре, разбиваясь о символ разведки, виднеющийся на спине. — Вы сказали, что вам больше нечему меня учить, — изначальные нотки требования в ее голосе заметно утихают, когда Микаса замечает едва повернутое ухо в свою сторону. — Но дрались вы лишь в полсилы. — По-твоему, чтобы чему-то научить, я должен избить тебя до полусмерти? Холодную реплику подчеркивает лёгкий укор в его взгляде, виднеющемся на обращенном к ней профиле. Чуть поджатые губы, усилившие рельеф скул, говорят о том, что несоблюдение субординации он все же принял во внимание. Пусть и не указал вслух. — Мне нужны эти тренировки, — сдержано выдохнув, с неким проникновением признаётся она скорее самой себе. Ожидание его ответа скребёт между лопаток, пуская импульс в ноги, что едва удерживаются на месте. После подобного он и вовсе может отказать ей, не намереваясь проглатывать нарушение устава. Однако, что не раз она особо подмечала среди прочих черт, присущих ему, — неоспоримое понимание, проявляемое к мотивам других. И именно на искренность своего заявления Микаса делала основную ставку. — Будь по-твоему, — сухая реплика касается слуха после затянувшейся паузы, приманивая вспыхнувшее одобрение в девичьих глазах, столкнувшихся с его. — Завтра в восемь. Сдержанный кивок головы сопровождается характерным жестом. С точеной грацией Микаса притягивает кулаки к груди и пояснице соответственно, после чего молча покидает коридор, предвкушая очередной шанс одержать над ним верх… — Время от времени я буду появляться здесь, — взглядом недооценённого художника любуясь рванувшей из ноздри струей крови, частично замаравшей носок его казенных сапог, приглушенно роняет Леви. — Замечу хоть один намёк, что ты распускаешь с ними руки, — ступня с нажимом вдавливает в пол массивный перстень, отчего металл впивается в хрустящие фаланги рук. В ответ раздаётся лишь испуганный хрип. —…последствия тебе известны. Суетно мотнув головой, владелец борделя сжимается до нельзя, когда Леви наконец-то выпускает его из своих рук. Насилие может побороть лишь сила. Печальное наблюдение, оправдывающее себя слишком часто по его опыту. В конце концов, он смог выпустить пар, приглушив клокочущие внутри инстинкты. Пусть и менее приятным методом…