Души твоей ветвистые пути

      Море. Оно действительно красивое. Большие глаза Армина, полные детского восторга во время его пылких пересказов потёртого толмута энциклопедии, вполне оправданы. Ещё в первый раз Микасе понравились неспешные движения воды, стремящейся коснуться пальцев ног, утопающих в мокром песке. Солнце в зените светило ярче, чем когда-либо, ослепляя собственным отражением, мерцающим в воде. Что говорить о солёных брызгах от падения Саши и Конни, норовивших утянуть за собой опешившего Жана, ещё долго откашливавшегося после этого.       Их было всего девять. Первая вылазка за стены спустя год после кровопролитного сражения за Сигансину, где полегла львиная доля разведки во главе с Эрвином Смитом. Но впервые за все выходы за стены скакать верхом под фырканье набирающей прыть лошади, опьянённой раскрывшимся перед ней простором, было так легко. Ни привычной тревоги в ожидании неминуемой встречи с чудовищем, ни напряжения в мышцах, с усилием сжимающих рукоять клинка, поддаваясь влиянию импульса. Бьющемуся в судорожном припадке инстинкту выживания. Лишь заполняющее всё внутри желания узнать сокрытое на протяжении столетия, что подробно описал Гриша Йегер в своём дневнике. Микаса знала, что он не мог солгать, и всё же увидеть воочию было жизненно необходимо.       Аромат петрушки, протёртой между камнями, ударил в ноздри, быстро растворившись в похлёбке из пары пойманных кроликов, приготовленной на костре. Они просидели на пляже до самого вечера, наслаждаясь закатом над морским горизонтом под треск костра и тёплого супа. Радостная улыбка на лице Саши, державшей свежепойманную добычу, навеяла образ отца, часто возвращавшегося с охоты ещё до полудня. Что-то уютное и даже родное было в той поездке. И неважно, что песок скрипел под ногтями, а трухлявое дерево под ними испустило дух столетия назад, рискуя развалиться окончательно. Она сидела между Эреном и Армином, как когда-то сидела между мамой и папой, прижимаясь плечом к плечу. И это было самым умиротворяющим, что можно было только вообразить.       — Что дальше? — прожевав картофель, нарушил общее молчание Конни. — Если титанов больше нет, мы просто будем жить на острове, так ведь?       Наивные рассуждения, разбиваемые о жестокую реальность серьезным голосом командора Ханжи.       — На острове действительно больше не осталось неразумных титанов. Но если верить записям Гриши Йегера — весь мир знает о нашем существовании. Об элдийцах, что могут превращаться в чудовищ. А значит мы не будем в безопасности, сидя здесь.       — И что же делать? — Жан скорее озвучил крутившийся в умах каждого из присутствующих вопрос. Знала ли Ханжи ответ или принялась перебирать в уме различные идеи, но брови на её лице заметно нахмурились, куда больше напоминания мимику капитана Леви. Так и не дождавшись какой-то реплики, Жан продолжил размышлять вслух, царапая взглядом дно своей плошки. — Райнер с этой обезьяной и тем титаном, грузоподъёмником, сбежали с острова. Вероятно, уже давно доложили марийскому начальству о произошедшем. А это значит, что рано или поздно они снова придут. Я прав?       Его проницательный взгляд вновь устремился в сторону Ханжи, после чего быстро обратился к Армину, явно в поисках немого подтверждения.       — Скорее всего, это так, — медленно кивая, подтвердила его опасения Ханжи. — Смысла оттягивать вторжения сюда нет. Они придут, и скоро, — она на мгновение остановилась, отчего шум накатывающих волн сильнее приласкал слух. — Если верить воспоминаниям Эрена, ему осталось чуть больше восьми лет. Даже если передать его силу кому-то другому, мы не можем быть уверены, что следующий носитель сможет подчинить себе координату...       Снова. Они снова и снова говорили о сроке, отведённом Эрену. Что если это всего лишь неверная догадка? Пустое предположение, основанное на смутной трактовке сновидений? Как вообще можно верить фантасмагории, рождаемой в разуме во время сна?!       Головная боль накатила исподволь, вынудив прижать холодные пальцы ко лбу.       Чтобы она не делала... сколько бы не была рядом, Эрен умрёт спустя несколько лет.       Кончики фаланг задрожали.       В один день его попросту не станет. А она...       Боль сдавила голову сильнее, проникая глубже. Сжав пальцы в кулак, Микаса лишь устало прикрыла веки.       Сам же Эрен молчал. Лишь смотрел на языки пламени, обнимающие покрытый копотью котёл, отчего он не сразу увидел предложенную ею добавку. Потухшие радужки обратились к ней на мгновение, быстро истлев в отражавшемся в них пламени.       Пометка в дневнике, оставленная рукой Гриши Йегера подвела черту под приговором. Срок жизни надежды человечества определила сила титана, доставшаяся ему от отца. Уже тогда Эрен знал, что так всё и случится, и он попросту уйдёт, приняв решение действовать в одиночку? Или же именно в тот момент в его разуме медленно созревала мысль о побеге? Тогда ей не хватило смелости спросить его, лишь уткнуться носом в шарф, скрывая потянувшиеся вниз уголки губ.       Ощущение уюта того вечера исчезло без следа, отравленное нарастающей тревогой за их будущее, читаемой в глазах каждого из присутствующих.       — Здесь порт. Это привычное место для кораблей Мари, — пар из чашки в ладонях Армина едва колыхнулся от его слов. — Значит, первым делом они приплывут сюда. Райнер не знает, какую информацию оставил господин Йегер в дневнике. А значит преимущество у нас есть.       Ханжи одобрительно кивнула.       — Я тоже так думаю. Они будут действовать вслепую. Наша же задача сыграть на опережение. Устроить ловушку там, где они не будут к этому готовы.       — Здесь? — наивно переспросил Конни.       — Это лучший вариант, — подтвердил Армин. — Остановим корабли ещё до того, как они достигнут берега. Возьмём пленных. Будем выяснять информацию. Мы по-прежнему знаем очень мало, — чашка в его ладонях чуть скрипнула. — Столько времени прошло, и чем больше мы узнаём, тем больше становится понятно, что мы ничего не знаем.       — Мы знаем, где находится наш враг, — приглушённый голос Эрена отозвался неприятным холодком под рёбрами. — И мы знаем, что он придёт. Мы будем готовы.       Уже тогда от гнева в его взгляде, рождённого в день падения стены Мария, не осталось и следа. Лишь парадоксальное умиротворение и некая печаль, затерявшаяся глубоко внутри. Эрен обуздал эмоции, заметно повзрослев. Но даже если так, неужели он не готов сражаться за себя и собственную жизнь?       Ведь так было всегда.       Думал ли он о последствиях, бросившись на работорговцев, погубивших её семью? Или с головой ныряя в пасть гиганта в попытке вытащить Армина, оценивал ли он риск собственной гибели?       Сколько она его знала, Эреном двигала жажда справедливости и праведного гнева. Так сильно, что инстинкт самосохранения забивался куда-то глубоко, приравниваясь к статусу необязательного даже в схватке с уличными хулиганами.       Пусть так.       Даже если Эрену не важна собственная жизнь, ей точно не плевать. Пусть шипит и огрызается в попытках помешать ей. Она должна спасти его.       Защитить Эрена любой ценой.       — Выходит, мы будем дальше сражаться, но уже с людьми? — потускневший голос Саши потерял привычную звонкость в гнетущей атмосфере напряжения.       — Мы всегда сражались с людьми. Просто не знали об этом.       Леви сидел напротив, прямо за поднимающимся к звёздному небу пламенем, в привычной манере удерживая алюминиевую чашку за края. В отличии от нахмуренной Ханжи, его черты лица пребывали в спокойствии, озвучивая омерзительную истину. Кровь титанов мало чем отличается от человеческой. Запах испаряющейся плоти обладает тем же трупным смрадом. А факт насильственного расчеловечивания их сородичей лишь добавляет ещё больше отвращения к борьбе с титанами.       Не секрет, что ещё до разведки Леви приходилось марать руки. Как и в Тросте, вероятно, он делал это с холодным разумом и твёрдым решением довести начатое до конца, используя самые изощрённые методы. И всё же что-то проглядывалось сквозь восковидную бледную чопорность, освещённую тёплым светом костра. Что ни говори, но капитан борец. За жизнь, за свободу, за бессмертные идеи. Назвать его убийцей язык не повернётся. Как и самоубийцей. Но воздух вокруг Леви стал тяжелее. Ему не всё равно на факт того, что под личиной титана обыкновенный человек. Невинный человек.       — Армин, — Леви обратился к ним после небольшого глотка. — Вы, троица, всё заикаетесь о какой-то книге.       Армин немного неуклюже потёр затылок, переглянувшись с Эреном.       — Это энциклопедия, которую подарил мне дедушка. Там я впервые встретил описание моря.       — Больше ста лет наши предки и мы жили на клочке земли, совершенно не зная настоящего мира, — вновь пригубив чай, продолжил Леви, на мгновение отведя взгляд куда-то в сторону. — Ты ведь выучил эту энциклопедию от корки до корки. Расскажи, что ещё существует в этом мире?       Любопытство. Кто бы мог подумать, что капитану свойственна эта черта. Спонтанно или нет, Леви удалось переменить ветер, переключив сознание присутствующих на что-то более воодушевляющее, чем убийство сородичей. И блеск в глазах Саши, Конни, Жана и Флока лишь подтверждал это. Не говоря об огоньке в одинокой радужке Ханжи, морщинка на лбу которой наконец-то разгладилась.       — Есть огненная земля. А ещё огромная гора, из которой иногда вырывается самое настоящее пламя...       Армин говорил долго, со взглядом мечтателя и явным восторгом от описываемого, что отзывалось в искрящих любопытством глазах присутствующих. Эрен продолжал пребывать в молчаливых размышлениях, никак не рефлексируя на привычные рассказы. В отличии от вечно хмурого Леви, что умиротворённо вслушивался в лёгкий шум воды и стрекот из дальних кустов на конце пляжа. Пусть он не смотрел на Армина, в холодном профиле читались явные признаки заинтересованности. Он слушал, изредка пуская взгляд куда-то вдаль.       Прошёл год, как Микаса подставила к его горлу клинок. Год, как жизнь Армина висела на волоске, едва не оборвавшись в Сигансине. И плевать, что вырванная стиснутыми зубами сила колоссального титана принадлежала ему по праву. Кончик иглы в руках Леви уже почти утонул в обгоревшей плоти, когда на крыше замаячила рыжеволосая копна запыхавшегося Флока. Капитан замешкался при виде тела Эрвина Смита. Эрен же среагировал импульсивно, тотчас нарвавшись на его тяжёлую руку.       Стук выбитых зубов по шиферу резанул слух моментально. Алые капли, взметнувшие в воздух при очередном ударе, окропили крышу, активировав сокращение мышц. Леви принял решение окончательно, подведя черту покатившимся с крыши Эреном, едва успевшим зацепиться за рифлёную черепицу.       Микаса выучила этот жестокий урок, когда ей было девять. Если на кону стоит собственная жизнь или жизнь близких — её рука не дрогнет. Ни сожаления, ни глубокого морального анализа. Победа или смерть. Речь шла не просто о чьей-то жизни, а о жизни Армина. Их Армина.       Микаса помнит, как поймала взгляд Леви на себе, считав каждое слово. Армин не жилец, когда на кону стоит существование гениального командующего разведки. Аксиома. Точка. Никаких альтернатив.       Несмотря на ссадины и ожоги от крови титанов черты лица Леви пребывали в привычной безмятежности. Мальчишка, едва сумевший сдать силовые дисциплины в Кадетском корпусе. Что он может дать в сравнении с гением Эрвина Смита, приблизившего их кусок человечества к истине?       Но... разве не Армин завёл их с Эреном так далеко? И не только их — всю разведку, не раз находя решение даже самых непосильных задач.       Микаса набросилась на Леви инстинктивно, не могла иначе. Тупое лезвие пристало к горлу с миллиметровой точностью, застыв над кожей. Не изменяя себе капитан смотрел прямо на неё, без тени гнева, страха или обескураженности. Сжатые челюсти отдавали привычным раздражением. И всё же в его глазах в тот момент отражалось понимание. Такое, от которого в жилах стынет кровь, а по спине бегут мурашки. Как в лунную ночь, когда он рассказал о пробуждении силы у Кенни Аккермана.       Леви пытался поступить правильно. Отбросив эмоции и наплевав на человечность. Но если бы всё случилось по-другому? Если бы колоссальным титаном стал Эрвин Смит? Смог бы командующий остановить Эрена, не дать возможности действовать в одиночку? Предугадал бы он подобный шаг?       Микаса не сразу замечает, что находится в центре застывшей пантомимы. Леви замер прямо под ней, не оказывая более никакого сопротивления. Исходящий слюной Флок указывал на истекающее кровью тело Эрвина Смита. Ханжи же застыла прямо в движении, вероятно, стремясь оттащить её от капитана. Даже птицы в небе замерли, превратившись в статичную картину.       — Ты снова здесь.       Обернувшись, Микаса инстинктивно заслоняется рукой, всё ещё удерживающей тупой клинок. Искры от резанувшего по нему кинжала разлетаются у самого лица, отражаемого в зеркальной маске.       — Тебе нельзя здесь находиться, — продолжая наседать кинжалом на её лезвие, спокойно продолжает он. — Это может быть опасно.       Не сдаваясь под его натиском, Микаса пытается нанести удар. Тщетно. Человек в зеркальной маске выставляет ногу вперёд, отталкивая её прямо на шифер. С усилием вцепившись пальцами в черепицу, она, свалившись на покатую крышу, медленно соскальзывает вниз. Тупое лезвие со скрежетом скатывается к карнизу, в последний момент цепляясь за край рукоятью.       — Ведь это всего лишь мои воспоминания, — сжав челюсти, хрипит она в попытке обуздать собственный рассудок.       — Воспоминания? — спокойно продолжая идти прямо к ней, уточняет мужчина в зеркальной маске.       Потянувшись рукой, Микаса пытается коснуться рукоятки клинка пальцами. Скользнув на черепице, она хватается за шифер, не сразу нащупывая под пальцами нечто тёплое. По наитию повернув голову, она воочию видит обгоревшее до мышц тело Армина.       — Думаешь, если бы Армин погиб в Сигансине, это бы сломило Эрена, — человек в зеркальной маске встаёт прямо над ней, позволяя рассмотреть собственное отражение. — И он бы не ушёл. Не оставил разведкорпус.       — Нет, я… — судорожно мотнув головой, Микаса инстинктивно отдёргивает руку от обгорелой плоти, вновь осязая скольжение по рифлёной поверхности каждым содранным позвонком.       Заканчивающийся терракотовый шифер, за которым — лишь неминуемое падение и пустота, в темноте которой не различить даже очертания других домов или мощёных улиц. Она стремительно срывается вниз, в последний миг ощущая сильный захват в области собственной кисти. Машинально поднятый вверх взгляд различает белоснежную перчатку, удерживающую её руку.       — Эгоистичная девочка, — почти играючи подняв её за кисть выше своего собственного роста, человек в зеркальной маске ставит Микасу на землю. — Ты рискуешь потеряться окончательно.       — Я не желаю Армину плохого… — она мотает головой в попытке избавиться от навязанного ощущения марионетки.       — Но его жизнь не так ценна, как твоё эгоистичное стремление быть рядом с Эреном.       — Нет!       От воспоминания на крыше не осталось и следа. Перед ней лилово-охровый закат на фоне моря и вопрошающий взгляд Эрена в тот самый вечер. Их последний вечер.       — Микаса... кто я для тебя?       Он стоит прямо перед ней. Ей достаточно лишь протянуть руку, чтобы дотянуться. Быть может, в этот раз она сможет подобрать слова...       — Что изменил бы твой ответ?       Повернув голову, она видит хмурый профиль капитана Леви. Даже несмотря на потрясающее сходство, Микаса понимает, кто на самом деле перед ней. Как бы натуралистично не звучал чуть хрипловатый голос и гуляющий по горизонту прищуренный взгляд. Веки интуитивно прикрываются, позволяя наконец-то выдохнуть.       — Я пытаюсь понять, что я могла сделать, чтобы всё было иначе, — вновь раскрыв глаза, она видит удаляющегося из просторного зала Эрена, мгновением позже затерявшегося в толпе.       — Я же уже говорил. Твой мир никогда не будет прежним, — рядом с ней всё ещё Леви. Та же манера речи, не говоря о тоне. И тот же блеск серо-голубых радужек, украдкой взглянувших на неё. — Попытка держаться за прошлое лишь погубит тебя.       — Какое вам дело? — Микаса почти что рычит, не в силах обуздать накатывающее негодование. Мало ей незваного безликого образа, возникающего из ниоткуда. Не хватало ворчливых наставлений капитана Леви, с тем же безмятежным выражением лица указывающим ей, что делать.       — Дело есть. Но ещё не время, — спокойно парирует он, двигаясь в сторону выхода из зала.       — Кто вы?       — Ты и сама знаешь, — стоит выйти из зала, перед ними раскрывается бескрайнее поле из голубых незабудок. К её спокойствию Леви бесследно исчез, рядом с ней вновь безликий образ. — Маска — лишь попытка принять более человеческий облик.       — А что под ней? — оказавшись прямо перед ним, преградив собой дорогу, Микаса не сразу решается вытянуть руку в попытке обхватить серебряную маску.       — Тьма, — его голос чуть понизился, отзываясь мурашками на коже. Едва коснувшиеся холодного металла пальцы чуть отстали, не решаясь сорвать литое серебро. — У будущего нет обличия. Его не существует.       Присмотревшись к выгравированному узору на маске, она замечает знакомый перекрест трёх клинков, образующих треугольник. Символ клана Азумабито.       — Это связано с моими снами, так ведь?       — Я могу принимать любой облик. Каким ты меня наградишь, — не намереваясь как-то ответить ей, он стоит прямо перед огромным дубом. Чуть задрав голову, словно рассматривая крону, безликий мужчина простирает руки в разные стороны, словно имитируя раскинувшиеся ветви. — Могу быть даже тобой. Важно не это, а то какое решение ты в итоге примешь. Жить или умереть.       Холодок проносится по позвонкам молниеносно, предупреждая об угрозе. Нависающая за спиной тень появляется из ниоткуда, отдавая привычным зловонием пасти гиганта. Резкий толчок в грудную клетку по инерции сдвигает её в сторону, позволяя в полёте неминуемого падения бросить взгляд на блик зеркальной маски, заслонившей её от сомкнувшейся пасти.       — Арэт!       Микаса пытается дотянуться пальцами до атласной перчатки. Залитые головки цветов падают ниц в тот самый миг, как её пронзает импульс, прокатываясь от головы до кончиков пальцев. В ноздри ударяет навязчивый запах выпечки. Знакомая бардовская песня под мотивы лютни нарастает в звуке слишком быстро, резанув по ушам до неприятного. Перед глазами стоит лишь корочка запечённого пирога, при разрезе которого выступает бордовая жидкость.       — Вишнёвый, — с упоением лепечет Саша, уже подставляя тарелку под руку вызвавшегося поделить выпечку Конни. — Мне самый большой кусок.       — Ты таких съела уже штук пять! — вырывая из её железной хватки блюдо, пока Конни хватает её под подмышки, ворчит Жан. — Дай остальным попробовать.       — Там картофельных ещё два стеллажа минимум, — хрипит Конни, всё ещё оттаскивая Сашу от пирога. — Тебе они подойдут больше!       Микаса безмолвно наблюдает за происходящим, мало вникая в суть их привычной перепалки, скорее концентрируясь на собственных ощущениях. Реальность ли это? Или очередное воспоминание, накатывающее подобно сокрушительной волне, накрывающей с головой?       — Я принёс тебе добавки.       Голос Армина доносится будто снаружи, когда перед ней оказывается холодная кружка эля. Шапка пены, стекающей по влажным стенкам, отдаёт приятным ароматом хмеля. Микаса рефлекторно опускает взгляд на собственные руки, удерживающие опустевшую кружку, на дне которой просматривается лишь мокрый блеск в полумраке уличного освещения.       — Спасибо, — отставляя пустую кружку в сторону, кивает она Армину, дёргая уголками рта вверх скорее для убедительности.       Первый глоток отдаёт вяжущими пузырьками, быстро сменяемыми холодным напитком. После чего в горле появляется лёгкая горечь. Слишком реалистично, чтобы быть простым воспоминанием.       — Еле отстояли очередь, — вытерев собственным рукавом испарину со лба, наконец-то присаживается напротив Конни. — Кто бы мог подумать, что день святой Марии захотят отпраздновать абсолютно все.       — Компания Ривза разгулялась не на шутку, — подхватывает Жан, с опаской поглядывая на рядом сидящую Сашу, с остервенением уплетающую набранные пироги. — Молодец, Флегель. Так держать, — с полуулыбкой добавляет он, делая глоток из собственной кружки.       Уже четвёртый год в Тросте проходит фестиваль в честь возвращения стены Мария. Могли ли выжившие из той вылазки пропустить подобное? Первые несколько лет даже командор Ханжи и капитан Леви приходили с ними полакомиться пирогами и вспомнить о павших. Назвать же этот день праздником язык не поворачивается, и всё же бард вытягивает ноты с завидной чистотой, ни разу не сфальшивив. А горячие пироги под льющийся рекой эль позволяют хотя бы ненадолго забыться.

Часть I. Истина во лжи

      Скрипучая тишина за их столиком отдавала инакостью, являясь пресловутой ложкой дёгтя в бочке всеобщей радости. Даже объевшаяся пирогами Саша заметно притихла, завалив голову на плечо Конни. Задорные хороводы над площадью, весёлый смех вокруг и полные восторга детские глаза при виде цветных ленточек и флажков, которыми украсили город.       Весь мир считает Парадиз угрозой. Помимо того, что они сильно отстают в развитии, тем более в военной мощи, они понятия не имеют, что с Эреном. Неведение людей или же попытка пребывать в собственном мире, чтобы не свихнуться окончательно.       — Сколько времени уже прошло? — негромкий вопрос сопровождает стук глиняной кружки о деревянный стол.       — Ты это о чём? — скинув прикорнувшую Сашу с собственного плеча, уточняет Конни. — На фестивале мы от силы часа два.       — Я не об этом, — медленно качнув головой, серьёзно парирует Жан, устремляя взгляд прямо на неё. — Микаса, ты ведь знаешь точный ответ? Сколько времени он там один?       Он смотрел напрямую, не давая возможности на размышления. А ведь Жан прав, она всё ещё считает, пусть это всего лишь глупость, бьющая по самому больному. Сколько не зализывай, рана всё ещё кровоточит.       — Восемь месяцев.       Притянув кружку к губам, она старается скрыть растерянность и вспыхнувший румянец на щеках, в уме поблагодарив рядом сидящего Армина за расторопность.       — Если ты об Эрене, то прошло уже восемь месяцев, как он пропал на материке, — так же тихо добавляет он.       Неужели она и вправду могла размышлять о том, что место Армина мог занять Эрвин Смит? Очередной глоток эля встаёт в горле комом, не сразу проваливаясь вниз.       — И мы получили от него лишь одно письмо, — констатирует Жан, скептически поведя взгляд в сторону.       — Никаких вестей от Елены или людей Азумабито тоже не было. Стало быть… его так и не нашли, верно? — отряхнув крошки пирога с собственных губ, с явной грустью рассуждает Саша, вливаясь в диалог.       — Это не меняет того, что он попросту сбежал, оставив нас здесь! — скрежет сжатой челюсти сопровождает массивный удар по столу. Жан нечасто даёт волю эмоциям, спровоцированным самым мощным катализатором из всех. — Мы же не чужие люди, а вы с ним тем более, Армин! Но одного лишь взгляда на ваши с Микасой физиономии при упоминании Эрена достаточно, чтобы понять, что вы ни черта не знаете.       — Как мы тебе уже говорили, — никак не реагируя на повышение тона, пожимает плечами Армин. Его потухший взгляд гуляет по царапинам на дереве рядом с его чаркой.       — Это бесит больше всего, — не унимается в своей тираде Жан, явно принявший решение этим вечером выудить все ответы. Алкоголь развязывает язык лучше любой пытки. — Ладно бы вы держали его тайну в секрете, но… он даже тебе не сказал. А Микаса?! С которой он и вовсе делил свой кров… — на кульминации своего монолога он неожиданно выдыхает, обуздав хмельное наваждение. После чего заваливается на спинку лавки, немного удручающе задрав голову к небу. — Я верю вам, что вы не врёте. Просто... столько раз мы рисковали ради него жизнью. А все те, кто погиб? В Тросте, в Сигансине, — его пронзительный взгляд оглядел каждого, после чего вновь уткнулся в опустевшее дно тарелки. — Их жертва не стоит ничего, если в итоге весь остров будет уничтожен.       — Там, за океаном — наша свобода, — неживым голосом цитирует побледневший Армин. — Так Эрен сказал, когда мы впервые увидели море. Потом он сказал, что ошибался... что всё как в воспоминаниях его отца. Что за большой водой нас ждут лишь враги.       Указательный палец Армина медленно поднимается над столом, устремляясь прямо перед собой, словно имитируя жест Эрена в день их первого приезда в порт.       — А если мы…       Микаса видит это воочию, возвращаясь в тот самый день. Отдающий нездоровым блеском взгляд Эрена, показывающего на горизонт. И его негромкий голос, всколыхнувший всё живое внутри.       А если мы убьём всех врагов за океаном, станем ли мы по-настоящему свободны?       — Армин, — она интуитивно касается его плеча в попытке прервать.       — О чём ты? — сощурившись, пытается уточнить Жан под вопрошающие взгляды Саши и Конни.       — Я не знаю, что именно в голове у Эрена. Но, я думаю, что он не лгал в письме. И скоро, как только придёт время, он выйдет на связь, — продолжает Армин, ненадолго обратив к ней свой понимающий взгляд. — Если верить донесениям, что сейчас идут от наших соратников, Мари ведёт ожесточённую войну со Средневосточным Альянсом. Десятилетний конфликт уже достиг своего пика и, вероятно, разрешится в ближайшее время. Как считают наши союзники, именно после этого Мари может повернуть голову в сторону острова, на котором осталось несколько носителей разумных титанов. Думаю, что Эрен скоро покажется. И ему будет нужна наша помощь.       Армин ненадолго затихает, давая возможность присутствующим переварить услышанное.       — В этом и суть его плана. Чтобы он не предпринял, мы не оставим его, так как если он попадёт в руки Мари, мы будем обречены. А значит, чтобы он нам не сказал, мы выполним любые условия, пока он не окажется в нашей досягаемости.       — Хочешь сказать, что Эрен таким образом решил нас шантажировать?! — приглушённый голос Жана доносится с гортанным рыком. Венка на его виске заметно набухает, перекликаясь с нахмуренными бровями.       — Не нас, а всю военную структуру острова, включая правящую верхушку. Он взял всё в свои руки. И чтобы он не предпринял, мы зависим от его решений. Сейчас мы пешки в его руках, но… я не думаю, что он хочет нас использовать. Скорее, он не нашёл иного выхода, как склонить нас на свою сторону.       — Иного выхода?! Сколько лет мы сражались плечом к плечу, видели гибель товарищей?! Чёрт возьми, а что было в Сигансине не в счёт? Да ты собственную жизнь поставил на кон! И после этого мы не заслужили его доверия?       — Дело не в этом, Жан, — пытается подобрать слова Армин.       — Эрен доверяет нам, он же сам сказал это, помнишь?       Микаса не могла не вмешаться, оставив Армина в одиночестве. Ведь это их Эрен. Он не мог предать их. Предать разведку. По крайней мере, она не поверит в это, пока сама не убедится.       — Тогда почему? Почему он решил действовать вот так?! — не унимается Жан.       — Потому что не был уверен в том, что мы примем его вариант решения проблемы, — наконец-то озвучивает свою истинную догадку Армин. — В его руках сейчас огромная сила. И только он может распоряжаться ей. Наше согласие ему не требуется.       Эрен не верит им? Не верил в то, что они способны его поддержать?       Спустя столько лет он посчитал, что они с Армином не способны понять его. Резкое покалывание под рёбрами сменяет навязчивая боль в висках. Снова. Микаса не в силах принять тот факт, что Эрен не способен довериться ей. Даже после стольких лет они оказываются по разные стороны берега. И сколько сил она бы не тратила, чтобы переплыть чёртову реку, он всё больше отдаляется от неё.       — Всё, что нам остаётся, слепо довериться Эрену? — Жан заметно успокаивается в голосе. Скорее от невозможности что-либо изменить.       — Мне не нравится такой вариант, — качает головой Армин. — Нужно дождаться от него вестей. И тогда мы сможем попробовать обернуть ситуацию в свою пользу. Движение йегеристов всё больше набирает популярность. Нужно успеть взять всё в свои руки или руки тех, кому можно довериться. Иначе мы попросту придём к гражданской войне и в конечном итоге остров уничтожит сам себя.       — Довольно. Хватит на сегодня мрачных мыслей, — подорвавшись с лавки, Конни чуть оступается, явно растеряв навык координации после пары-тройки кружек эля. Удержавшись на ногах не без помощи подхвативших его Жана и Саши, он с некой теплотой продолжает. — Мы сегодня вместе. И нужно постараться насладиться этим. Кто знает, когда ещё мы сможем собраться вот так все вместе.       Будущего не существует. Впереди лишь тревожное предположение о том, что будет дальше. В последний раз они собирались так в лагере беженцев на материке. Тогда с ними был Эрен... Теперь же неизвестно, смогут ли они когда-нибудь ещё так беззаботно провести совместный вечер.       Помимо алкоголя в Конни заговорил здравый смысл. Незачем об этом думать. Только не сегодня.       Приняв решение более не поднимать тяжёлых тем хотя бы в этот вечер, они просто наслаждались выпивкой, не забывая закусывать остывшими пирогами. Они успели вспомнить времена в Кадетском корпусе, не упустив возможности уколоть Сашу упоминанием сурового Киса Шадиса. Поделились своими впечатлениями о материке, перебирая на первый взгляд совершенно тривиальные темы, способные хотя бы отвлечь от тяжёлых мыслей.       Отказавшись от предложения потанцевать, Микаса так и осталась за столиком, наблюдая неуклюжие движения Конни и Саши, стремящихся уловить ритм бардовской песни, демонстрируя азы народного фольклора. Махнувший в ответ какой-то девушке рукой Армин быстро побрёл к небольшой очереди, рассмотрев русые волосы Хитч, прибывшей в свой увольнительный из самого Стохеса.       — Она, как и мы, не пропустила ни одного фестиваля, — роняет сидящий напротив Жан, так же наблюдающий за их оживлённым разговором, отвечая на жест махнувшей в сторону их столика Хитч. — Как я понял, они были дружны с Майло.       — Как и с Энни.       На её реплику Жан согласно кивает, параллельно допивая эль. После чего отставляет кружку в сторону.       — Столько всего произошло за последний год. А беременность Хистории?       Микаса рефлекторно пускает на него вопрошающий взгляд, замечая чуть растерянные хмельные глаза.       — Ты не думай, я не осуждаю. Скорее, не верится, — пожимает он плечами, немного ретируясь. — Перед глазами стоит то пекло, под которым нас выстроили в первый день на обучении. У меня всё ещё голос Киса Шадиса в голове, — показывает он пальцем на висок, легонько улыбаясь. После чего черты его лица приобретают большую серьёзность. — А сегодня большинства ребят и вовсе уже нет с нами. Время мчится незаметно.       — Главное, что мы всё ещё вместе.       — Да. Само собой, — кивает головой Жан, отводя опешивший взгляд куда-то в сторону. — Знаешь... тебе идёт эта стрижка.       — Спасибо, — скорее по наитию благодарит она, рассматривая отрощенную шевелюру и растительность на его лице, появившиеся за последний год. — Мне тоже нравится твоя.       — Это уже что-то, — усмехается он, направляя на неё тёплый взгляд карих глаз. После чего немного расправляет плечи. — Я... всегда завидовал Эрену. Тому, как преданно ты следуешь за ним. Хотя, скорее, завидовал твоему вниманию по отношению к нему. Решил, что будет честно признаться в этом. Хотя бы сейчас.       Микаса пропускает мимо ушей половину, зацикливаясь на преданности. Она следовала за Эреном все эти годы. Без страха и сожаления. Но хотя бы раз последовал бы он за ней?       — Он моя единственная семья. Всё, что от неё осталось.       Вслушиваясь в её ответ Жан как-то скептически поджимает губы, притягивая руку к щетине на подбородке.       — У меня есть отец с матерью, но нас это не особо объединяет, — не до конца понимая её привязанность, рассуждает он.       Микаса вряд ли когда-нибудь развидет силуэт матери, заваливающийся на пол. Как и застывшие в воздухе капли крови, осеменившие всё вокруг. Сколько бы Жан не пытался, ему вряд ли удастся понять.       — Тогда я завидую тебе. Что твои родители живы, — напускной холод в голосе остужает моментально. — Ибо если ты их потеряешь, ты почувствуешь, поверь мне.       — Прости. Я не подумал, — Жан резко меняется в лице, явно понимая, что забрёл туда, куда не следовало. После чего пускает виноватый взгляд. — Забудь, что я сказал.       Появление Азумабито было светлым пятном в её жизни, позволившим прикоснуться к корням матери.       Микаса вновь ощущает накатывающее чувство пустоты. Содранная рана вновь кровоточит, пусть её размер уже заметно сократился, запаянный уродливым рубцом.       — Как по мне, ты достойна большего, чем беготни за человеком, который вполне в состоянии принимать решения самостоятельно.       Не сразу подняв на него голову, Микаса видит протянутую ей руку.       — Я... — Жан немного заминается. И всё же покинувшая его решительность возвращается довольно быстро, — не хочешь потанцевать со мной?       Он предложил ей совершенно спокойно. Со сдержанной улыбкой на лице и без дрожи в семенящих пальцах.       — Сейчас я не очень хорошо стою на ногах. Последняя чарка была лишней.       — Тебе не нужно будет стоять. Только танцевать, — не собираясь сдаваться под натиском её безразличия, остроумно подмечает он, давая волю собственному обаянию. — Хотя... будет нечестным не предупредить, что я сам могу отдавить тебе ноги. Посмотри на эту парочку,— он затейливо кивает в сторону топчущихся на месте Саши и Конни, удерживающийхся на ногах лишь благодаря найденной опоре друг в друге, — если уж они могут, то мы с тобой наверняка.       Микаса не может сдержать смешка в момент, когда Саша заваливается прямо под ноги Конни. Подорвавшийся к ним Николо тотчас спешит помочь ей подняться. Несмотря на произошедшее, Саша лишь задорно улыбается, приобнимая пленённого марийца наравне с Конни.       Жан не сказал ничего сверхъестественного, но давящая внутри пустота отступила. Впервые ей хотелось согласиться. Забыть о муках совести. О тягости происходящего. Забыть обо всём и просто жить. Не думая, где Эрен, и что с ним. Прожить хотя бы один вечер для себя.       Её пальцы с теплотой скользнули по его руке.       — Тогда с удовольствием.       На её полуулыбку Жан расцветает на глазах, тотчас потащив её к остальным. Они водили хороводы, напевая песню горного гнома, звучащую в каждой деревеньке внутри стен. Не попадая в ноты и заметно фальшивя, но впервые было наплевать и на это. Даже Армин присоединился к их кругу, пригласив с собой Хитч, также не пропустившую пару хмельных чарок. Микаса ощущала лёгкость, всматриваясь в одурманенные лица товарищей. Как часто они могут позволить себе быть настолько беззаботными? Здесь она в кругу людей, которым может доверять. С которыми ей хорошо. Пусть не хватало только Эрена. Но даже в суете закруженных танцев мысли о нём хотя бы ненадолго отступили.       Стоило ей оступиться, Жан подхватил её за руку, направив неприкрытый тёплый взгляд, напоминающий отцовский. Микаса не могла не отметить их сходство, проявляемое не только во внешности, но и в манерах, адресованных ей. И тем не менее, её дыхание рядом с ним было спокойным. Сердце не вырывалось из груди, в бешеном ритме стараясь скрыться от пронзительного взгляда. Она принадлежала самой себе, наслаждаясь свободой мысли и собственной воли.       Микаса ещё с Кадетского корпуса замечала его ненавязчивый интерес к ней. Как и давно приняла решение, что его возмужавшие руки и храброе сердце должны принадлежать другой. Он мог бы стать отличным другом. Ему на роду написано быть любящим мужем и чудесным отцом. Микаса убеждалась в этом многократно. Но именно смиренное биение сердца нашёптывало ей о ложности подобного выбора.       Она не способна ответить взаимностью. И вряд ли что-то сможет это изменить.       И всё же Жану удалось подарить ей незабываемое ощущение лёгкости, закружив с ней вокруг своей оси. Мелькающие огоньки вновь и вновь сменяются смазанными флажками и стеллажами, преобразовываясь в единый плывущий пейзаж. Пока при очередном круге взгляд не замечает рядом с маячащей перед глазами фруктовой палаткой невысокую фигуру, на лице которой не сразу удаётся разглядеть знакомый прищуренный взор.       Сердце замирает в тот же миг, не давая сделать спокойного вдоха. Голову захлёстывает волна эйфории, сопровождаемая резким приливом крови к щекам и жаждой провалиться сквозь землю, лишь бы он вновь не увидел её в подобном состоянии. Несмотря на подступающую к горлу тошноту от очередного круга под мокрой копной волос медленно скользят мурашки, когда за спиной Саши Микаса улавливает неспешно приближающийся силуэт с идеальной военной выправкой.       — Капитан!       Микаса едва не падает, умудряясь остановиться на ходу, попутно придержав заваливающуюся на землю Сашу. Тотчас встав по стойке, ребята быстро притягивают руку к груди, стараясь совладать с притупившейся координацией. Бегло осмотрев их, Леви дипломатично приподнимает руку, давая отмашку.       — Вы сейчас в увольнении, формальности излишни.       Стараясь не пересекаться с ним глазами, Микаса молча наблюдает за происходящим, судорожно собирая расколотый алкоголем разум во что-то более осознанное.       — Что-то произошло? — озвучивает общее опасение Армин.       — Мы получили письмо. С материка, — как всегда, Леви максимально сдержан, мало меняясь в лице. — Командор срочно собирает членов разведывательного отряда в штабе. Дело безотлагательное.       Желудок резко скручивает, отзываясь неприятным позывом. Сдерживая приступ тошноты, Микаса с надеждой смотрит на восковидные черты лица.       — Это ведь он, да?       На уточняющий вопрос Жана, Леви поочерёдно всматривается в их опешившие лица. Его губы так и не дрогнули, но пронзительная тишина отразилась выразительным взглядом, подтверждающим всеобщую догадку.       Он жив. Микаса ловит обрывок мысли, на мгновение приносящий облегчение, не понимая до конца, что переполняет её больше. Злость? Обида? Или радость, что она сможет увидеть его вновь. Если они выживут, конечно.       Что может сулить встреча в стане врага, где они смогут рассчитывать только на себя, испытывая прихоти Фортуны? С другой стороны, Эрен точно указал, где его можно найти. Чтобы не случилось, она вернёт его домой. И неважно, что будет после.