***
В зале суда было прохладно — никогда они, наверное, не научаться настраивать кондиционеры так, чтобы было комфортно всем, а не только антарктическим пингвинам! Чернавцеву ещё повезло. Он хоть остался в пиджаке из плотной ткани. А вот многие журналисты сдуру оставили свои куртки при входе. Что ж, профессору их совершенно не жаль. Ему вообще многое было безразлично. Он смотрел куда-то в угол высокого зашторенного окна и пропускал мимо ушей все объявляемые ему обвинения. Да-да-да, ничего нового. Поначалу он всё ждал, что его удивят чем-то новым и неожиданным, но в итоге разочаровался и заскучал. Все эти слова не раз и не два звучали в его голове в разные периоды жизни, с каждым годом прибавляя по одному или пяти. Сначала в те дни, когда он раздумывал над предложением планеты Ол касательно подобного обмена. Тогда он испытывал сильный страх за свою жизнь и карьеру. Потом в дни объявления о пропаже шестерых подростков в открытом космосе без возможности нахождения и возвращения на Землю. Нервы ещё давали о себе знать. Дошло всё до того, что, раз за разом проводя тайные собрания с инопланетянами, втайне от всех подменяя ценные бумаги и проворачивая одно незаконное дело за другим, Чернавцев потерял последние крупицы страха и совести. Остался лишь безэмоциональный счётчик количества правонарушений и лет, на которые он может сесть за решётку в случае внезапного провала. И пока что диктор шёл чётко по плану. Репортёры щёлкали и щёлкали. «На дворе 2042 год, а фотоаппараты до сих пор не сделали бесшумными», - поморщившись, подумал Чернавцев. Тотчас его недовольное лицо запечатлелось на камеру. «Вставят потом в новости именно эту фотографию вместо нормальной», - Чернавцев перевёл взгляд на источник вспышки и стал смотреть на бедного журналиста так, что у того аж холодок пробежал по коже (или же кондиционер снова взбрыкнул, кто знает), - «И почему у нас меняется одна лишь наука?..». Профессор Чернавцев в ожидании конца речи занимал себя раздумьями. Как же плохо устроен этот мир. Чернавцев был в полной уверенности, что его идеи поддержит хоть кто-то. В конце концов, не все ведь такие повёрнутые на либерализме! Так нет, как только настал час суда, так все, кто называл его великим новатором, растворились в сумерках воздержания от всяческих комментариев. Предатели, сплошь предатели. Впрочем, профессор и без того знал, что верить он может только себе. Его взгляды уж слишком сильно отличались от общественных, так что всегда стоило держать их при себе. Он всегда работал один — меньше вопросов. Да и попробуй заполучи в помощники хоть кого-то, поведав свои истинные цели! Все ведь такие гуманные на словах, что аж тошно. Когда-нибудь они ему ещё спасибо скажут. Чернавцев ведь не для себя старался — для планеты! Если бы не он, не полетел бы никто в другие миры, не получил новые материалы, не построил бы сверхскоростные шаттлы для дальних перелётов и манёвренные космические звездолёты. Именно благодаря договору между ним и Ол у Земли появились первые дальние рейсы до других планет. Не земляне же их придумали, что бы там не говорили «факты» из прессы! Любой умный человек понимает, насколько неосуществим подобный проект в те времена, когда летом всё ещё отключают воду по графику. Конечно же Ол выслала чертежи и инструкции. Эта планетка системы Проциона так сильно нуждалась в биологическом материале, что была готова пожертвовать им всё необходимое для передачи эдакой гуманитарной помощи. И Чернавцев этим безжалостно пользовался, вымогая всё возможное. Он был все себя от восторга, буквально с каждым днём собирая столько информации и пополняя ею хранилище науки, сколько ни один учёный не собрал за всю жизнь. А потом днями напролёт сидел без сна над данными, переворачивая их в свою пользу, улучшая, дорабатывая, внедряя в земную технику. Колоссальная работа была проделана за всё время общения с Ол. И что в итоге? За решётку? Хороша благодарность родной планеты за возможность сделать резкий скачок в развитии, получить в ближайшем будущем статус высокотехнологичной планеты и в будущем даже улететь на другое место жительства в случае катастрофы! И всё из-за каких-то шести поставленных под угрозу жизней. Да что эти шесть бесполезных подростков были в то время на фоне всего человечества? «Неблагодарные идиоты», - с ненавистью подумал Чернавцев, - «Ну ничего, я ещё посмотрю, как вы припомните свой поступок, когда будете пользоваться моими же изобретениями и доработками. За решёткой тоже неплохо видно». И что они без него потом будут делать? Пытаться выйти на контакт с другими цивилизациями, отправляя им открытки? Неужели никто не понимает, что планетам нужен обмен и только обмен, без него не будет ни поддержки, ни контакта? И Земля снова застрянет в том, что есть. Хотя теперь у них будут свои протеже — эти шестеро ведь вернулись. Но по сути многого дать они все равно не смогут: привезти инопланетные побрякушки на разбор, только и всего. А ещё уже начатый им проект по развитию отношений с новым миром. У горстки посвященных в него людей не хватит духа продолжать дело без него! Всё насмарку… «Ну, не тяните», - мысленно взывал к суду профессор Чернавцев, - «Сколько можно здесь стоять!». Судья, судя по всему, сам немного начал засыпать. Лицо у него было такое, что того и гляди вот-вот откроет рот и захрапит. «Можно было и поуважительнее», - Чернавцев фыркнул своим мыслям, - «Не каждый день сажаешь за решётку такого крупного государственного преступника». Внезапно зал пронзила воздушная сирена. Судья выронил молоток и тотчас очистился от остатков сна. Встрепенувшиеся люди схватились за головы. Многие с ужасом ринулись к окну выглянуть на улицу. Поднялся шум и суета. Бледные представители прессы в кои-то веки оторвались от камер и подняли головы в сторону звука. Конвой за спиной профессора напрягся и сделал шаг в сторону обвиняемого. Один лишь Чернавцев и бровью не повёл, продолжая стоять смирно со сложенными руками за спиной. Он узнал этот звук. Звук атаки с космоса. Распрямившись, профессор расплылся в поистине гадкой кривой ухмылке и посмотрел судье в глаза так самоуверенно, словно держал в руках пистолет. - Я ведь предупреждал, что вы пожалеете о моём аресте. Кто теперь спасёт вас от нового вторжения, когда знаток Ол лишён всяких прав и полномочий?***
С момента звонка знакомого астронавта прошло уже пол часа, а в доме до сих пор царил полный кавардак. К счастью или как назло, он позвонил до того, как обитатели убежища четырёх виновников суда над Чернавцевым растеклись по окраинам, и новость узнали сразу все. И тотчас заголосили на разные тона. Тери ругалась так, что сам Эктор был в шоке: он и не подозревал, как сильно пополнился её запас брани за двадцать лет. Она ходила по гостиной, в гневе воздевала руки к потолку и пинала всё, что попадалось ей на пути. Пётр громко возмущался на тему «какого хрена». Хан и Сабу лихорадочно пытались найти логичное объяснение происходящему, но успехов в их поисках пока что не наблюдалось. Сия без конца жжужала над Йоханессом и Ас, что им делать и как теперь быть. Йоханесс пытался как-то её успокоить. Ас молчала. Просто молчала. Ну хоть кто-то сидит тихо, уже хорошо, если не обращать внимания на отсутствующий взгляд и подрагивающее нижнее веко левого глаза. Лей с опаской заглядывал в лицо Ас и пытался добиться от неё хоть какого-то ответа на вопрос, всё ли в порядке. Уитеннс же бормотал что-то невнятное про то, что он ничего не понимает. Эктор же сидел за столом, обхватив голову руками и смотрел исподлобья на весь этот бедлам. Вот это, конечно, свинью им подложили Ол. Т’Урман всегда знал, что эта планетка та ещё аллегория подлости. Поэтому с ними избегают контакта практически все, как бы назойливо Ол не стучалась в коммуникаторы! Одни лишь неопытные земляне сунулись в эту заманчивую бездну, как последние идиоты, и в настоящее время никак не могут из неё выплыть, хотя, казалось бы, вот она, поверхность, только руку протяни. Вечно у Терры всё не как у людей… Всё равно что проблемный ребёнок в огромной галактической семейке. И в гущу событий опять запихнули капитана Комет и его клан, болтающийся на орбите в абсолютном неведении. Наверняка экипаж Ильратару прямо сейчас преспокойно сидит в кают-компании, смотрит в окно и взывает к Вселенной, чтобы за бортом проплыло хоть что-то интересное. Молодцы, допросились своего. Скоро они в иллюминаторе такое увидят, что сами добровольно за борт выбросятся. Ну вот почему, почему опять с Кометами происходят вещи, совершенно не относящиеся к их работе? Недавно ведь только смогли покончить с проблемами Кантер-Стим! Да какого ж тара всем так не сидится на месте?! Так сложно не портить Кометам жизнь? Ну ладно-ладно, за победу над «Хранителями Спокойствия» им хотя бы отгрохали денег. Усилия были оправданы. Здесь же, к большому огорчению Эктора, ни из одного угла не блестит награда или хотя бы возможность подзаработать путём продажи остатков поля боя. И это же надо, вздумать нападать именно на Терру! «Может, вся эта свистопляска началась ещё тогда, когда я отдал приказ взять на абордаж терранский кораблик,» - подумал Эктор, - «Ведь в тот день я не столько смотрел на возможность лёгкой наживы с продажи запчастей, сколько на саму ситуацию…». Эктор ведь прекрасно знает эту свою черту. Совесть он, быть может, и пропил, но вот человечность всегда была при нём, хотя и пряталась иногда где-то в кулисах театра хладнокровия. Ну не мог он позволить двум ничего не подозревающим мелким космонавтам (что само по себе смешно, дети с Терры одни в космосе, кому сказать) лететь навстречу рабству. Эктор вдоволь насмотрелся на рабов в одной звёздной системе ещё когда служил шкипером и запомнил навсегда их лица. А здесь было ещё и это слово — Терра. Слово, от которого у Т’Урмана всё сжималось внутри до жуткой ноющей боли. Рука сама крутанула штурвал навстречу маленьким слабым шаттлам. Дальше ещё веселее — эти дети своей моралью вечно на него давили, хоть всем и казалось, что нет. Сколько раз за эти годы успел он услышать фразы наподобие «Но мы же не будем в них стрелять?», «Па, ты ведь не разгромишь чей-то дом?» и «Как жаль, что мы не можем им помочь…». Последнее особенно добивало. Эктор скрипел зубами, порываясь взвыть после каждой такой фразы, а их было немало, уж поверьте. Самое ужасное было в том, что терранцы прекрасно понимали, почему корсары не могут заниматься благотворительностью, но при этом всё равно нагнетали атмосферу своими раздосадованными кислыми щами. Тьфу. Того и гляди поддашься и сделаешь жест щедрости каким-нибудь местным жителям. А потом лови на себе косые взгляды подчинённых или, того хуже, пересчитывай зарплату Кометам из-за внезапной дыры в бюджете. Но Эктор, хвала Вселенной, ещё к моменту появления терранских подростков успел обзавестись бесконечной выдержкой и громадной силой воли, а ещё способностью практически не чувствовать вину. Но в этот раз всё иначе. Под угрозой оказалась вся планета, которая, вообще так, была ему дорога. Быть может, даже дороже собственной — Эртонар давно уже канула в небытие, если верить слухам. Слишком уж многое связывает Эктора с Террой. Т’Урман вновь обвёл взглядом шумную толпу в гостиной. И как можно нормально соображать при таком бедламе?.. На ум пришёл корабельный кок, проводивший все свои смены в гремящей, рычащей и свистящей общей столовой, заполонённой инопланетными рожами. Быть может, у него и блюда такие отвратные получаются — Кометы сосредоточиться не дают? «Вот чёрт, Кометы,» - с досадой поджал губы Эктор, - «Им это точно будет не по нраву. Я не предупредил их, что личные дела могут развернуться до подобных масштабов». Собравшись с духом, Эктор махнул рукой будто бы самому себе и поднялся из-за стола. - Да как же меня уже задрало всем помогать, - прозвучал его рык по гостиной, перекрыв весь шум, - Йоханесс, где мой коммуникатор?! Все затихли и замерли на своих местах. И только Ас изумлённо подняла глаза на Эктора и шумно выдохнула. Губы её перестали дрожать и растянулись в ликующей улыбке, знаменующей надежду. Она всегда верила, что отец на такое способен. Что геройство есть и в его сердце. Что он и не подумает отсюда улетать, бросив Землю на произвол судьбы. - Да, капитан, - проговорил Йоханесс. Даже в его глазах светилась решимость, - Сейчас принесу.