Lover In Low Light / Любимая в приглушенном свете

— Мам? Кларк входит в дом, открыв дверь своим ключом, и окидывает взглядом гостиную. Она чуть сдвигается в сторону, позволяя Рейвен протиснуться рядом с ней, и они быстро стягивают с себя верхнюю одежду, вешая свои пальто, перчатки и шарфы на вешалку возле входа. — Мам? — снова зовет Кларк, в то время, как Рейвен направляется прямиком на кухню. Она достает из холодильника содовую и чуть подпрыгивает, усаживаясь на кухонную стойку. — Странно, — говорит она, открывая банку и делая большой глоток. — Думаешь она все еще спит? — Сейчас пол-одиннадцатого, — отвечает Кларк, бросив взгляд на часы на телефоне. — Она всегда встает не позже восьми. — Ну, может выскочила по делам, — пожимает плечами Рейвен. — Мы должны были прийти на обед к полудню, так что она наверно решила, что у нее еще есть время. Твоя мама не виновата, что ты разбудила нас со сранья, но серьезно — ей лучше бы прийти побыстрее, потому что мне срочно надо что-нибудь закинуть в желудок. Кивнув, Кларк выходит в коридор. — Проверю в ее комнате, но — да, скорей всего она куда-то вышла. — Эй, а чья это одежда? — говорит Рейвен до того, как Кларк успевает скрыться в коридоре. Блондинка оборачивается и видит, как Рейвен спрыгивает со стойки, чтобы поднять что-то с пола. Рейвен показывается с другой стороны стола, держа в руках темно-зеленое пальто. — Тут шмотки валяются на полу. — Какого черта, — бормочет Кларк, подходя к подруге, чтобы рассмотреть вещицу. Ей достаточно одного взгляда, чтобы понять, что эта зимняя одежда не принадлежит ее матери. Есть что-то знакомое в этом пальто, но Кларк не может вспомнить, где его видела. — Фу, воняет баром, — говорит Рейвен, и Кларк кивает, скривив губы. Резко втянув воздух, Рейвен бросает пальто обратно на пол и шипит: — Ты же не думаешь, что у Эбби есть… ну, ты понимаешь… подружка? Кларк морщит нос. — Остановись. — Просто предположила, — Рейвен поднимает ладони в знак капитуляции. — Неопрятно брошенная на полу женская одежда. Запах бара, — она берет пустой стакан, который стоит на столе рядом с тарелкой, на которой лежит половина недоеденного тоста, и подносит его к носу. Ее глаза расширяются, когда она принюхивается. — Водка, — Рейвен подносит стакан к носу Кларк. — Все улики указывают на наличие подружки, Кларк. — Не может этого быть, — качает головой Кларк. — К тому же, здесь только один стакан. — О, так ты думаешь, что она просто устроила тут отвязную соло-вечеринку и пошла в отрыв? — голос Рейвен дрожит от едва сдерживаемого смеха. Кларк заметно передергивает от этой мысли и она отталкивает от себя Рейвен. — Я тебя ненавижу, — она снова направляется в сторону коридора. — Пойду проверю ее комнату. Спальня Эбби находится в конце коридора справа, и Кларк быстро доходит до нее, но дверь открыта, кровать застелена, а Эбби нигде нет. Девушка осматривается в поисках чего-нибудь необычного или неуместного, но ничего не находит. Она уже собирается вернуться на кухню, когда вдруг слышит тихий стон из соседней комнаты. Развернувшись, Кларк подходит к двери напротив спальни матери, которая ведет в ее детскую комнату. Блондинка обхватывает рукой дверную ручку и мысленно молится, чтобы не застать свою маму в своей старой комнате с ее пьяной любовницей. Существуют вещи, которые тебе никогда не удастся развидеть и забыть. Осторожно приоткрыв дверь, Кларк заглядывает внутрь и тут же замирает. Ее сердце подскакивает к горлу с такой силой и скоростью, что она почти задыхается. У нее едва хватает времени на то, чтобы бросить еще один взгляд на кровать, прежде чем она в панике нащупывает дверную ручку и закрывает дверь. — Какого черта? — бормочет она себе под нос. — Какого черта? Какого черта? Пытаясь понять начались ли у нее глюки или она, возможно, все еще пьяна, Кларк быстро трет глаза и несколько раз хлопает себя по щекам. Девушка с такой силой трясет головой, что она начинает слегка кружиться, а затем набирается мужества и снова заглядывает в комнату. Ее челюсть отвисает, поскольку вид ничуть не изменился и, внезапно, Кларк чувствует, что не может дышать. Однако у нее не хватает времени, чтобы осознать это, потому что в следующую секунду она слышит, как в конце коридора открывается дверь, а за этим следует шуршание сумок и громкое приветствие от Рейвен. Кларк быстро закрывает дверь своей спальни и бросается по коридору в гостиную. Эбби оборачивается, когда Кларк вваливается в комнату с широко распахнутыми глазами и пепельно-серым лицом. — Кларк, — произносит женщина, облизывая губы и осторожно ставя пакеты с продуктами на пол. — Ты сегодня рано. — Какого черта, мам? — шипит Кларк. Ее сердце бьется, как сумасшедшее. — Что происходит? — Чувиха, она просто за продуктами ходила, — смеется Рейвен. — Расслабься. Я, очевидно, ошиблась, ну… насчет этого… второго варианта. Кларк видит, как Эбби смотрит в коридор за ее спиной, а затем снова встречается с ней взглядом. — Кларк, послушай. Я должна тебе объяснить. — Ага, — соглашается Кларк. — Ты должна мне объяснить, почему Лекса спит в моей кровати. При этих словах, воздух разрывает захлебывающийся звук, и Кларк переводит взгляд на Рейвен, которая задыхается и отплевывается содовой, попавшей ей в нос, поскольку она в этот момент сделала глоток. Она кашляет, пока не прочищает полностью горло, и вытирает жидкость, капающую из носа. Посмотрев на подругу красными от слез и удушья глазами, Рейвен пищит: — Лекса здесь? — Она появилась вчера среди ночи, — объясняет Эбби. — Она была пьяна. — И ее пьяное сознание решило, что дом моей мамы — это лучшее место, где ей нужно поспать? — спрашивает Кларк, выгибая одну бровь и скрещивая руки на груди. — Ну, она была расстроена. — Хорошо, но я все еще не вижу никакой связи, — растерянно отвечает Кларк. — Она просто взяла и пришла к тебе? Вы не разговаривали с ней годами, так поч… — На самом деле это не так, — прерывает ее Эбби, сцепляя пальцы перед собой и нервно дергая себя за кожу на костяшках. — С нашего последнего разговора прошли не годы, — она тяжело вздыхает. — Даже недели не прошло. Теперь уже обе брови Кларк взлетают почти до линии волос, а в горле у нее резко пересыхает. — Что? — А вот это уже все объясняет, — бормочет Рейвен, крадучись обходя кухонный стол. — Я не знала, как сказать тебе, — оправдывается Эбби, не отрывая глаз от Кларк. — Я не… — Это же просто, мам, — обрывает ее Кларк. — Это звучало бы примерно так: «Кларк, я все это время общалась с Лексой за твоей спиной!» — Милая, пожалуйста. — Как давно? — рявкает Кларк. — Как долго это продолжается? — Я решила, что будет лучше, если ты не будешь знать, — говорит Эбби. — По крайней мере первое время, но потом я все откладывала и откладывала. Просто тебе потребовалось так много времени, чтобы снова начать жить своей жизнью, Кларк. Я не хотела тебя расстраивать и снова выбивать из колеи. — Выкладывай, мама! Как долго? Эбби молчит несколько долгих мгновений, прежде чем произносит: — Мы никогда не прекращали общаться. Глаза Кларк выпучиваются от этой информации, а Рейвен выпячивает губы трубочкой и на цыпочках прокрадывается к входной двери. — Так, ладненько, — говорит Рейвен, тихонько хлопая в ладоши. — Я, пожалуй, сбегаю нам за пиццей и выберу самый длинный маршрут, чтобы дать вам, ребята, время, ну, вы знаете, поубивать друг друга или типа того, — она быстро натягивает свое пальто и перчатки и достает ключи из кармана Кларк. — Вернусь через десять лет. Едва только дверь закрылась, как Эбби продолжает: — Прости меня, Кларк, — говорит она. — Я не хотела, чтобы ты узнала об этом таким образом. — Все это время? — спрашивает Кларк и садится прямо на пол. Ее ноги словно сделаны из желе. — Почему? Эбби пересекает комнату в три широких шага и тихо опускается на пол перед Кларк. — Потому что ты не могла, — говорит она печальным, нежным шепотом. Голова пульсирует, Кларк прижимает руки к лицу. — У меня слишком сильное похмелье для всего этого. — Мне следовало рассказать тебе, — произносит Эбби и осторожно сжимает колено Кларк. — Да, следовало, — она качает головой между своими ладонями. — Поверить не могу, что ты общалась с ней все эти годы. — Я не буду извиняться за это, Кларк. Мне жаль, что я не рассказала тебе, но я не сожалею о том, что поддерживала связь с Лексой. — Она не твоя, мама, — говорит Кларк, ее глаза щиплет, а голос срывается. — Это я твой ребенок. — И я всегда забочусь о тебе, — отвечает Эбби. — Лекса, может и не моя родная дочь, но она — моя семья. И она была там. Совсем одна. — Она сама выбрала остаться там. — А ты выбрала остаться здесь, — парирует Эбби. — Мы все были здесь с тобой, Кларк, помогали и поддерживали. У тебя остались все фотографии и картины, и вещи, и лофт, и все, что вы создали вместе и что воплощали, будучи вместе, и у тебя были мы, чтобы помочь справиться со всем. А у Лексы не было никого. Грудь Кларк сжимается, как будто ее сердцу не хватает места, чтобы двигаться и биться под ребрами. Она чувствует, что ее тело может просто не выдержать и сдаться в любую секунду. — Ты же помнишь, в каком ужасном состоянии ты была, когда все развалилось, — продолжает Эбби. — И она была в таком же, но она была одна. Ей приходилось проходить через это в одиночестве. — Поэтому ты звонила ей? — спрашивает Кларк напряженным голосом, едва сдерживая слезы, обжигающие ее глаза. — Поэтому я звонила ей. Как и Ания, разумеется, — мягко кивает Эбби. — Я разговаривала с ней каждую неделю, а в самом начале — каждый день. Я проверяла, что она ест и спит. Я посылала ей деньги, когда она в них нуждалась, и я заботилась о ней. Я заботилась о ней, Кларк, потому что она — моя семья, и потому, что ты любишь ее, и я люблю ее, и твой отец никогда не простил бы меня, если бы я за ней не присматривала. Ты ведь знаешь это. Не в силах больше сдерживаться, Кларк моргает, позволяя слезам покатиться по щекам. Она быстро смахивает их и тяжело вздыхает. — Вчера вечером мы были вместе, — говорит она тихим слабым голосом. — Все мы — я, Рейвен, Ания и Лекса. — Ох, значит мне стоит винить тебя в пьяном визите Лексы? — усмехается Эбби, передвигаясь по полу, чтобы обнять Кларк. — Полагаю, это также объясняет и твое похмелье. Кларк наклоняется в объятия матери. — Я почти поцеловала ее, — шепчет она. — Я думала мы могли бы… я хотела… — всхлипнув, она вытирает нос и тяжело выдыхает. — Я скучаю по ней. — Я знаю. — Я скучаю по ней, мама, — повторяет она, и свежие слезы катятся по ее щекам. Эбби гладит Кларк по спине и кивает рядом с ее макушкой. — Я тоже. — Когда я с ней, мне кажется, что мы можем просто продолжить с того места, где остановились, но все совсем не так просто. — И никогда не было просто, Кларк. — Я никогда не переставала любить ее. — Я знаю. Они долго сидят в тишине, Кларк изо всех сил старается дышать сжатой в тиски грудью, а Эбби не прекращает поглаживать ее спину. Когда Кларк чувствует себя немного лучше, она произносит: — Думаю, нам пора позвонить Рейвен и сказать, что она уже может возвращаться. Рассмеявшись, Эбби кивает. — Поверить не могу, что она ушла за пиццей, когда я накупила огромную кучу продуктов, чтобы приготовить обед для вас двоих. — Ты все равно можешь приготовить для нас, — усмехается Кларк, вытирая влагу под глазами. — Рейвен никогда не откажется от добавки. — Веский аргумент. Кларк встает на ноги и протягивает руку, чтобы помочь подняться маме. Они неловко стоят напротив друг друга, не двигаясь с места, пока Кларк не бросает взгляд в сторону коридора. — Я, наверно, пойду разбужу ее, — тихо говорит она. — Спрошу, может она тоже хочет пиццы. — Тебе не обязательно делать это, Кларк. Я могу разбудить ее. В любом случае, она скорей всего будет слишком смущена, чтобы остаться. — Ей нечего смущаться. — Я это знаю, а вот она — нет. — Я разбужу ее, — говорит Кларк, сжимая руку Эбби. — Мне это нужно — я все равно должна извиниться перед ней за вчерашний вечер. Я вроде как пересекла черту с этим почти-поцелуем и всем остальным. — Ладно. Кларк кивает, но не сдвигается с места. Ее взгляд устремлен в коридор, губы слегка приоткрыты, и она выглядит так, будто боится пошевелиться. — Кларк? Повернувшись к матери, Кларк прочищает горло и делает шаг вперед, чтобы обнять Эбби. Она крепко сжимает женщину и кладет подбородок на ее плечо. — Спасибо, — шепчет она, утыкаясь лицом в шею Эбби, чтобы вдохнуть знакомый, успокаивающий запах ее тела. — За что, милая? — спрашивает Эбби, поглаживая одной рукой по спине дочери, а вторую положив на ее затылок. — За то, что заботилась о Лексе, — бормочет Кларк. — Спасибо, что позаботилась о ней, когда я не смогла. * * * Кондиционер в машине не справляется с изнуряющей июльской жарой, ладонь Кларк скользкая от пота, но Лекса ее не отпускает. Они молча сидят на заднем сидении внедорожника Эбби, крепко переплетя пальцы и провожая взглядом исчезающее из вида кладбище, освещенное ярким полуденным солнцем. Лекса чувствует, как Кларк дрожит рядом с ней, пытаясь взять себя в руки. Она слышит тихие всхлипывания Рейвен с другой стороны сиденья, прерывистое дыхание Эбби с пассажирского места. Она не упускает из вида, как Ания пытается незаметно вытереть глаза под своими авиаторами, пока везет их обратно в дом Эбби. Каждая эта тихая, крошечная деталь наскакивает на нее, вопит в ее крови и костях, и Лекса прикусывает щеку изнутри, чтобы сдержать свежие слезы. Она борется с собой, чтобы держать себя в руках, потому что все остальные сломлены и разбиты и кто-то — Лекса в этом уверена — должен будет собрать эти осколки. Никто из них не произносит ни слова на протяжении всей двадцатиминутной поездки до дома Эбби, и лишь обмениваются несколькими фразами по прибытию. Ания и Рейвен пересаживаются в свои машины, они обе хотят дать Эбби и Кларк побыть наедине, но обещают позвонить позже. Лекса тоже предлагает уехать, но Кларк до боли сжимает ее руку, и Эбби подталкивает их обеих к дому, поэтому она остается. Она все равно не хотела уезжать. Это и ее дом тоже. Он был и ее любимым человеком. В доме прохладней, но облегчения это не приносит. Пространство кажется удушливым, наполненным тишиной, которая словно высасывает кислород из воздуха, заставляя легкие гореть изнутри. Лекса не может заставить себя смотреть на стены, завешанные разными фотографиями, которые сейчас выглядят издевательскими напоминаниями о том, что они потеряли. Эбби делает несколько шагов в дом, но вдруг резко оборачивается и обнимает Лексу и Кларк. Она крепко прижимает их к себе, из ее груди вырывается тихое рыдание, но затем она берет себя в руки и целует в висок Кларк, потом Лексу. — Я пойду прилягу ненадолго, — выдавливает она напряженным и уставшим голосом. Она с трудом держалась все это время, с тех пор, как полицеские появились на пороге ее дома пять дней назад, чтобы сообщить об автомобильной аварии. Она еще раз целует висок Кларк, а затем чуть отстраняется и целует ее в лоб. — Я люблю тебя, — шепчет она со слезами на глазах, удерживая лицо дочери в ладонях. Она не ждет ответа, а просто разворачивается и исчезает в коридоре. Пальцы на их руках все еще переплетены, пока они провожают Эбби взглядом, затем Кларк поворачивается к Лексе. Макияж блондинки размазан, тональный крем размылся, оставив дорожки от слез, а ее глаза стали такими синими, какими Лекса еще никогда их не видела — сапфировые, печальные и прекрасные. Кларк сжимает влажную ладонь Лексы и склоняет голову в сторону коридора. Когда они вместе забираются на старую детскую кровать Кларк, обе все еще во всем черном, Лекса обнимает блондинку со спины, стараясь максимально обхватить ее своим телом, и зарывается носом в волосы Кларк. — Лекса? — шепчет Кларк в тишине светлой комнаты. Лекса легонько трется носом о затылок Кларк в ответ и ждет. Когда блондинка снова подает голос, сердце Лексы сжимается в груди. Воздух из ее легких выходит резким потоком, словно кто-то ударил ее в живот и это так больно, что кажется, эта боль никогда не прекратится. — Мой папа умер. Зажмурив глаза, Лекса с трудом втягивает воздух через нос, и вместе с ним в ее легкие проникает запах пота и духов Кларк. Их пальцы все еще переплетены на животе блондинки, и Лекса сжимает ее руку. — Я знаю. — Мой папа, — дрожащим голосом продолжает Кларк. — Моя папа. Мой папа умер. Он умер. Он… мой… Он… — ее голос срывается, слова похожи на извергающиеся вулканы у нее во рту — обжигающие и разрушительные. — Ладно, — хрипит Лекса, не в силах больше говорить ровным голосом. — Ладно, иди сюда, — она тянет Кларк на себя, заставляя ее перевернуться на бок. — Иди сюда. Кларк перекатывается в объятиях Лексы, зарывается лицом в ее грудь, дрожит и всхлипывает, цепляясь за ее рубашку так, словно готова разорвать ее. Она бормочет одни и те же слова, снова и снова, между громкими, стонущими, мучительными рыданиями, и Лекса прижимает ее к себе так крепко, как только может. — Дыши, Кларк, — шепчет брюнетка, понимая, что Кларк уже очень близка к срыву. — Ты должна попытаться успокоиться, тогда ты сможешь дышать. Так сказала твоя мама, помнишь? Всего за день до этого у Кларк случился первый приступ паники, чего Лекса еще никогда не видела. Это напугало их обеих — Кларк хватала ртом воздух, между сотрясающими ее тело рыданиями и задыхалась, пытаясь произнести слова. Лекса звала Эбби так громко, что почти сорвала голос, а потом она могла только сидеть и беспомощно смотреть, как Эбби успокаивает дочь, заставляя ее сосредоточиться на счете и дыхании. Лекса гладит Кларк по спине, мысленно благодаря вселенную, когда чувствует, что дыхание ее девушки начинает постепенно выравниваться. Каждый вдох становится медленнее и спокойнее, чем предыдущий, иногда прерываясь на быстрое икание и тихие стоны, и Лекса оставляет невесомые поцелуи на макушке Кларк. — Вот так, хорошо, — бормочет она и блондинка кивает у нее на груди. Они лежат в тишине так долго, что кажется проходят часы — годы — прежде чем Кларк отстраняется и ложится головой на подушку, которую они делят на двоих, так, что их лица оказываются всего в нескольких сантиметрах. — Ненавижу все это, — говорит она грубым, как гравий, голосом, убирая волосы с мокрого, липкого лица. Лекса кивает на подушке и сжимает ладонь Кларк, их переплетенные пальцы зажаты между их телами. — Я тоже. — Это неправильно, — слезы пропитывают наволочку, когда Кларк вытирает ее лицо, стараясь побороть новую волну рыданий. — Это… — Неправильно, — повторяет Лекса с тяжелым вздохом, вытирая свежие слезы со щеки блондинки. — Я знаю. — У меня такое чувство, что я живу чьей-то чужой дерьмовой жизнью, — хрипит Кларк, прикрывая глаза от нежного прикосновения Лексы. — Словно это все не по-настоящему. Я хочу проснуться и понять, что это не моя жизнь. Это просто плохой сон. Я просто хочу, чтобы это все было дурным сном, Лекса, чтобы я могла проснуться и ты обняла меня, и всего этого не было бы. Лекса придвигается ближе, так что их носы прижимаются друг к другу. Она выпускает ладонь Кларк, чтобы обхватить талию своей девушки, выводя маленькие круги на ее спине. — Я не могу разбудить тебя, Кларк, — шепчет она. — Но я все равно могу тебя обнимать. Положив ладонь на сердце Лексы, Кларк кивает. — Я не хочу сегодня ехать домой, — бормочет она. — Мы можем остаться здесь? — Мы сделаем так, как тебе будет нужно. — Мне нужно быть здесь. — Хорошо. — И ты, — говорит Кларк, постукивая указательным пальцем по груди Лексы. — Мне нужна ты. Лекса смотрит на закрытые глаза Кларк. Кожа вокруг них натерта и покраснела. Ее лицо припухшее и уставшее, с разводами от слез и остатков макияжа, и Лекса находит это зрелище душераздирающим и пугающе прекрасным. Она тянется вперед, целует Кларк в лоб и шепчет: — Я у тебя есть. Кларк мурлычет от ощущения теплых губ Лексы на своей коже и уютно прижимается ближе к ней. — Поговори со мной. — О чем? — О чем угодно, — шепчет Кларк. — Обо всем. — Обо всем? — Лекса игриво тычет Кларк в бок. — Это может затянуться. — Твой голос заставляет меня чувствовать себя лучше. Лекса притягивает Кларк ближе. Так близко, что они прижимаются друг к другу почти каждым сантиметром своих тел, а щека брюнетки удобно устраивается на макушке Кларк. — Какой хороший голос. Она чувствует, как нос Кларк трется о ее грудь через рубашку, и на ткань опускается нежный поцелуй. — Хороший. Приподнявшись и потянувшись за свою спину, Лекса берет покрывало из комода рядом с кроватью Кларк и небрежно накидывает его на них. Кларк помогает ей, пиная его изнутри, пока оно не распространяется равномерно, укрывая их ноги, а затем девушка снова быстренько утыкается в грудь Лексы. — Расскажи мне историю про нас, — шепчет она, одной рукой проскальзывая под рубашку Лексы, чтобы погладить ее поясницу, в то время, как вторая рука все так же зажата между их телами. — Ты знаешь все истории про нас, Кларк. Ты ведь половина каждой из них. — Я люблю тебя, Лекса. — Я знаю. — Расскажи мне о том случае, когда мы напились, пошли в закусочную, и нам пришлось мыть грязную посуду, чтобы заплатить за еду. Лекса улыбается, прижимаясь губами ко лбу Кларк. — Как мы умудрились не забыть надеть штаны, но при этом забыть кошельки? — Хороший вопрос. — Ты тогда надела свои бисексуальные штаны с единорогом, — говорит Лекса, вспоминая тот вечер. — И я все еще считаю, что это лучший подарок в честь каминг-аута, который кто-либо получал. — О, только мой папа мог купить розовые пижамные штаны с радужными единорогами, как способ сказать: «Эй, ребенок, мы принимаем тебя такой, какая ты есть». Ее голос раскалывается вокруг этих слов, каждое из которых все более грубое и шероховатое, и Лекса ощущает каждую трещинку так, словно они создают настоящие разломы в ее душе. Она хватает край покрывала и натягивает его на их головы, приглушая свет яркого солнца, льющийся в комнату. Их дыхание делает воздух в тесном, накрытом пространстве, горячим за считанные секунды, но ни одна из них не убирает одеяло. — Что ты делаешь? — шепчет Кларк, и Лекса снова прижимает ее к себе. — Заставляю мир исчезнуть. Кларк вздыхает и качает головой. — Но он все еще будет там, когда мы выберемся на воздух. — Тогда мы сделаем глубокий вдох и нырнем обратно. — Хорошо. — Хорошо. Под одеялом удушающе жарко, но Лекса отказывается двигаться, пока Кларк не будет готова. Ее не волнует, что по спине и между грудями уже струится пот. Иногда прятаться от монстров лучше, чем сражаться с ними. — Кларк, — шепчет она, и Кларк устало бормочет в ее грудь. — Лекса. — Я люблю тебя. — Я знаю. * * * Кларк долго стоит на пороге своей старой спальни и смотрит на частично прикрытую, свернувшуюся калачиком фигуру в своей кровати. Она пробегает взглядом по длинной обнаженной ноге, торчащей из-под одеяла, по трусикам в горошек, прикрывающим попку, выглядывающую из-под одной из футболок Кларк. Блондинка впитывает в себя нежный звук дыхания Лексы и вид ее спутанных волос, которые словно поглотили собой всю ее подушку. Косметика вокруг глаз Лексы размазана и оставила темные дорожки вниз по одной щеке, и Кларк чувствует, что она может стоять здесь и смотреть на нее вечно. Она впитывает в себя образ, звуки, само это мгновение, позволяет всему этому стать частью ее организма, прежде чем, наконец, проскальзывает в комнату и закрывает за собой дверь. Присев на край кровати, Кларк протягивает руку и осторожно отводит назад прядку темных волнистых волос, прежде чем провести тыльной стороной ладони по теплой щеке Лексы. Ее грудная клетка расширяется от глубокого вдоха от этого прикосновения, от интимности момента. Все это кажется знакомым, болезненным, но таким идеальным. Это кажется правильным. — Лекса, — шепчет она, не в силах удержаться, чтобы не провести большим пальцем по пухлой нижней губе. Тихий стон вырывается из груди спящей девушки, вызывая улыбку на губах Кларк. Она бросает взгляд на дверь, а затем делает глубокий вдох и, не в силах удержаться, забирается на кровать. Она ложится рядом с Лексой, их головы делят одну подушку, и блондинка впитывает в себя каждую восхитительную черточку спящего лица Лексы. Скользнув пальцами по щеке Лексы в ее волосы, Кларк нежно царапает кожу на голове брюнетки, притворяясь, что это нормально. Притворяясь, что не было всех этих лет. Притворяясь, что Лекса все еще принадлежит ей. — Лекса, — повторяет она снова, на этот раз немного громче, и все ее тело покрывается мурашками, когда Лекса тихо урчит от удовольствия. — Просыпайся. Ресницы слегка трепещут пару мгновений, прежде чем сонные зеленые глаза Лексы открываются и фокусируются на Кларк. Ленивая улыбка приподнимает уголки губ Лексы и она бормочет: — Боже, ты такая красивая. Улыбка Кларк становится шире и она качает головой не отрываясь от подушки. — А ты спишь в моей постели в доме моей мамы. Лекса на мгновенье хмурит брови, затем ее глаза распахиваются и она подскакивает на кровати. — Черт, — ругается она. — Черт. Черт. Я думала, что сплю. — Перестань кипишевать, — говорит Кларк, берет Лексу за руку и тянет ее обратно. — Все нормально. — Не нормально, — говорит Лекса, снова поднимаясь. — Нормально, — повторяет Кларк, мягко потянув Лексу за руку и, на этот раз, брюнетка позволяет уложить ее обратно. — Все нормально. Лекса откидывается на подушку, ее лицо всего в нескольких сантиметрах от лица Кларк. — Это не нормально, Кларк, — шепчет она, закрывая глаза. — Я… я не знаю, почему пришла сюда. Прости. — Не извиняйся. — Ты не злишься? — Тебе часто снятся сны обо мне? — спрашивает Кларк, игнорируя ее вопрос. Дразнящая улыбка касается ее губ. — О том, какой красивой ты меня считаешь? Лекса пронзает ее взглядом, быстро моргая. — Ты серьезно? — Ты похожа на енота. — Я и пахну наверно так же. — Не могу не согласиться с этим. Лекса закатывает глаза и Кларк протягивает руку, чтобы ткнуть девушку в плечо. — По поводу вчерашнего вечера, — начинает она, но Лекса быстро ее прерывает. — Не надо, — бормочет она. — Мы были пьяные. — Это не оправдание. — Нет, не оправдание, но ты не должна передо мной извиняться, — говорит Лекса. — Ничего не произошло. — Кое-что могло произойти. — Ну, я тебя не остановила, — шепчет Лекса. — И дальше не остановила бы. Мы обе виноваты. — Ты все это время общалась с моей мамой. Облизнув пересохшие губы, Лекса кивает. — Да. — Я не злюсь, — говорит Кларк и придвигается ближе, так, что ее колени упираются в колени Лексы. Глаза брюнетки закрываются, когда Кларк прижимается к ней, и она тяжело сглатывает. — Почему? Кларк долго молчит, просто лежит рядом с Лексой и смотрит на нее. Когда зеленые глаза снова открываются, она вздыхает и говорит: — Ты так и не вернулась домой. — Я знаю. Их руки сами находят друг друга, как будто в кончиках пальцев вшиты магниты, притягивающие их друг к другу. Кларк просовывает свои пальцы между пальцами Лексы, удерживая ее руку между их телами и шепчет: — А я так и не поехала за тобой. Лекса кивает в подушку, свистящий звук ее резкого выдоха почти оглушает в тишине комнаты. — Я знаю. — Я сдалась, отказалась от нас. Лекса снова кивает, ее глаза широко открыты и полны слез. — Да. Они двигаются вперед, пока их лбы не прижимаются друг к другу, и боль внутри Кларк настолько сильная, что, кажется, она может расколоться в любой момент. Она думает, что это поразительно, насколько правильно и насколько критически неправильно ты можешь себя чувствовать в одно и то же время, в один и тот же вздох, в одном и том же прикосновении, в один и тот же момент. — Ты была там одна. — Да. От сломленности в голосе Лексы, у Кларк в животе все переворачивается до тошноты, и она отпускает ладонь девушки, лишь для того, чтобы протянуть руку, за спину брюнетки. Она хватает покрывало из комода возле кровати, и небрежно накидывает его на них, накрывая их тела, пряча их головы. Когда они заключены в темный кокон одеяла, Кларк резко подается вперед, пока не прижимается к теплому телу рядом с собой и обхватывает рукой талию Лексы. — Что ты делаешь? — шепчет Лекса, и Кларк поглаживает ее спину. — Заставляю мир исчезнуть. — Ох. — Лекса? Горькое дыхание Лексы обжигает лицо Кларк. — Кларк. — Мне очень жаль. Кларк слышит резкий вдох Лексы, за секунду до того, как губы брюнетки нежно прижимаются к ее лбу, а затем тихо шепчут: — Мне тоже. Тишина окутывает их. Девушки лежат тесно прижимаясь друг к другу и, несмотря на то, что Лекса не двигается и не издает ни звука, Кларк чувствует, как влага ее слез пропитывает подушку под их щеками. — Рейвен принесла пиццу, — говорит Кларк через некоторое время, нежно потянув Лексу за одолженную у нее же футболку. Влажный вздох проскальзывает в пространство между ними, когда Лекса произносит: — Мне нужно идти. — Подожди, — просит Кларк, крепче вцепляясь в футболку. — Мы можем еще немного побыть здесь? — Мы должны остановиться, Кларк, — говорит Лекса, ее голос трещит вокруг слов, как будто она с силой выталкивает их, как будто она предпочтет сделать все, что угодно, только не останавливаться. — Мы не можем продолжать в том же духе — постоянно встречаться и прикасаться друг к другу вот так. Мы должны прекратить это. Кларк кивает под покрывалом. — Я знаю, — шепчет она. — Я знаю, но… останься еще ненадолго? Пожалуйста? — Сколько? — шепчет Лекса и Кларк пожимает плечами. Чуть сместившись, она проводит рукой от спины Лексы к бедру. Ее пальцы легонько постукивают по обнаженному бедру Лексы, вызывая тихий вздох, прежде чем она снова берет брюнетку за руку. — Пока я не забуду, — говорит Кларк, надеясь, что Лекса поймет. Она хочет забыть, что это все не по-настоящему, что пара под одеялом — это больше не они. Мир все еще будет там, когда они выберутся на воздух. Кларк убеждается, что Лекса ее понимает, когда чувствует кивок брюнетки на подушке, когда их лбы соприкасаются. Пальцы переплетаются между их телами, когда девушки прячутся от всего мира, всматриваясь друг в друга в темноте, притворяясь хотя бы на мгновение, что некоторые вещи могут длиться вечно.