Максим Свобода — КОЖЗГСФ
Красная толстовка липнет к взмокшей спине, ветер холодком пробегает по затылку и забирается под одежду, вынуждая зябко поежиться и укутаться сильнее, притянув колени к груди. В висках не стучит — набатом отбивает. Зажатая меж длинных пальцев сигарета почти дотлела и скоро оставит ожог на коже. Руки подрагивают, это пугает и не дает собраться и наконец привести себя в чувства. Под ребрами колотит так, что становится боязно за свою сохранность, и хочется прямо сейчас подняться и вызвать скорую. Но сил не находится даже на то, чтобы элементарно поднять голову. Паническая атака, истерика или помешательство — Антон в душе не ебет, что с ним. Он не на медика учится, в таких вещах не шарит. Ему гораздо важнее было бы узнать, что с этим делать и как предотвратить дальнейшее путешествие в дурдом. Такая трясучка у него впервые. Нет, вы не поняли: реально впервые. Ни один волнительный экзамен, ни один фильм ужасов или ответственный момент никогда не вызывал подобных эмоций. Страха сцены не то что никогда не было, а даже наоборот, в противоположную сторону: была страсть, было стремление, рвение и жгучая любовь к выступлениям перед публикой. Но почему тогда так дрожат коленки? Растопыренная пятерня зарывается в пшеничные волосы, оттягивает, принося легкую и ни черта не отрезвляющую боль. Резкий звук справа заставляет вздрогнуть, накинуть на голову капюшон и посильнее в него зарыться, чтобы не быть найденным и доебанным вопросами. Шаст сам себя не узнает: обычно, если у него какие-то проблемы — сразу возникает желание с кем-нибудь поделиться, выговориться, попросить совета, а сейчас… ничего. Будто он — это больше совсем не он. Дверь захлопывают, а следом слышатся приближающиеся шаги, и прогноз становится слишком очевидным: сейчас пристанут. И от этого скулить хочется, потому что как можно объяснить свое состояние другому, если ты сам себя понять не можешь? Капюшон закрывает обзор на происходящее справа, но, судя по звукам, неизвестный присаживается на корточки совсем рядом, что говорит о том, что он определенно намеревается завести разговор. Антон старается не шевелиться, дабы максимально передать свой настрой и, возможно, отпугнуть этого непрошенного психотерапевта, которого не звали. — Ну и зачем ты это сделал? — спрашивают в лоб, без прелюдий и времени на подготовку. Вокалист поднимает взгляд исподлобья и встречается с пронзительным взором голубых глаз, что так и лезут вглубь, в душу, заставляя вывернуть ее наизнанку. С такими глазами можно запросто манипулировать людьми, даже психологические трюки не потребуются. Такими глазами можно пытать, и даже самый стойкий партизан не сможет выдержать под их натиском. — Тебе в Школу Полиции нужно было поступать. Какого черта ты вообще забыл в «Песнях»? — хмуро спрашивает Шастун, зачем-то подбирает с земли маленький камешек и, несильно размахнувшись, бросает на дорогу. В этот раз наступает его очередь флегматично смотреть прямо перед собой, пока сбоку распинаются, и так и сяк пытаясь подобраться. Именно поэтому Антон не видит, как Арсений сводит брови к переносице, разглядывая его профиль в поисках ответов. Поначалу мужчина собирается сморозить какую-нибудь банальную примитивщину в духе «что ты имеешь в виду», но, вспомнив, какое поведение у него определено для общения с этим молодым человеком, быстро меняет реплику. — Уходить от темы, когда с тобой говорят о серьезных вещах, — это как минимум неуважительно по отношению к собеседнику, — поучительным тоном заявляет мужчина и упирает локти в колени, сцепив пальцы в замок, вследствие чего плечи немного приподнимаются. — Не дослужился еще до того, чтобы тебя уважали, — в его же манере отвечает Антон, вспоминая про свою догоревшую сигарету, когда та все-таки начинает обжигать пальцы. — Если я не заслуживаю твоего уважения, то какого же хрена ты тогда лезешь меня выручать, когда я не просил? — с нескрываемым раздражением рычит Арсений, думая, что вот сейчас-то Шастун наверняка должен повернуться в его сторону, но тот лишь продолжает непоколебимо заниматься тушением окурка об асфальт. — Я привык помогать людям. Воспитан так. Хотя откуда тебе вообще знать про воспитание. — Мне послышалось, или ты только что назвал меня невежей? — А у тебя еще и со слухом проблемы? — губ Антона касается едкая ухмылка. — Странно, ты вроде не выглядишь настолько старым. — Ты опять увиливаешь, а я не намерен тратить свое личное время на бестолковые допросы, — раздражается Арсений, поднимается с корточек и выпрямляется, зло пихая руки в карманы. — Неужели так сложно просто ответить, зачем ты полез, куда не просили? Шастун усмехается, вынимает из кармана пачку Kent и зажигалку и деловито поджигает новую сигарету, всем своим видом демонстрируя Попову, что их беседа — далеко не первая вещь, которая его интересует. — Вот и снова ты грубишь. У меня начинает складываться впечатление, что ты вообще не умеешь нормально общаться — только колкостями. А потом еще пытаешься доказать, что хорошо воспитан, — не спеша разглагольствует парень, затягиваясь. Рэпер сильно поджимает губы, стараясь не думать о том, как идеально вписался бы его кулак в скулу парня. «Арс, бить детей — это непедагогично. Попробуй найти к этому бесючему подростку иной подход». — Хорошо, давай поговорим по-другому, — прислушавшись к своему внутреннему голосу, нехотя уступает мужчина и скрещивает руки на груди. В психологии, правда, данная поза во время диалога обозначает закрытость и неприветливый настрой, но здесь и без того уже не особо заладилось. — Я теперь что-то тебе должен? И вот оно, вот! — Антон наконец-таки соизволяет поднять голову и показать собеседнику свои глаза. Удостоенный внимания Попов внутренне горделиво задирает нос, хоть и явно ощущает смену их ролей в сравнении с разговором перед генеральной репетицией съемок этапа отборов. — А я разве просил тебя о чем-то взамен? — ведет бровью Шастун, с особым энтузиазмом припадая губами к сигарете. — Инициатива была сугубо моя, так что какой теперь может быть с тебя спрос? На удивление, именно этой фразой удается немного осадить Арсения, и тот заметно притухает, потупив задумчивый взгляд в пол и слегка кивнув собственным мыслям. — Но ты поручился за меня, взял ответственность. Ты точно уверен, что правильно понял их условия? — более спокойным тоном уточняет он. — Они выставят тебя за дверь проекта со мной заодно, если я проебусь. Глаза в глаза, а стреляет метко, профессионально, и попадание точно в цель. Арсений для Антона — головоломка, шарада и ребус, многогранник, чьи стороны ему никак не удается сосчитать. Сегодня он — смертоносная буря, завтра — безмятежный неизведанный космос. И весь этот космос, все звезды и кометы, планеты-гиганты и загадочные черные дыры — в его невозможно синих глазах. Но кто бы подумать мог, что Антон, этот открытый, искренний и такой понятный на первый взгляд Антон, и сам является самой сложной загадкой, какую встречал Арсений. Он настолько простой и незамысловатый в своих поступках, что, кажется, вот он, ответ на него, совсем на поверхности, стоит только руку протянуть. Но сколько ни пытайся его найти — всякий раз ускользает сквозь пальцы. И именно это вгоняет мужчину в ступор. Присущие людям гниль, лицемерие, фальшь — error 404, page not found. Он будто попросту не обладает с подобными качествами, не знаком с ними, не такой. А у Арсения в голове не укладывается, как можно быть настолько добросердечным и настоящим. Настолько, чтобы сунуться спасать из беды человека, которым ты был грубо послан. Дважды. Арсения это бесит. Ему упорно продолжает казаться, что это лишь правдоподобная маска, приклеенная на качественный суперклей. Но сколько ни пытайся сорвать — она остается на месте. Ему не раз и не два говорили о том, как пронзительно и глубоко он умеет смотреть своими глазами-океанами: что аж мурашки по спине, и током прошибает по всей длине позвоночника. Но и Антон своими зелеными смотрит ничуть не хуже. К примеру, даже сейчас, когда не спеша поднимается на ноги и делает шаг навстречу Попову. — А ты не проебись, — и, не упустив возможности пафосно выдохнуть облако сигаретного дыма Арсу в лицо, разворачивается и вальяжно удаляется по направлению к метрополитену. И пока оставшийся за спиной рэпер кашляет и материт его, на чем свет стоит, с ужасом замечает, что руки стали дрожать еще сильнее.***
Во рту горчит, и разговор многочасовой давности остается неприятным осадком где-то внутри. Неоднозначные чувства будоражат и тревожат, заставляя прокручивать в голове диалог раз за разом снова и снова, переваривать его, анализировать и пытаться докопаться до скрытых подробностей. Трясучку неизвестного происхождения удается укротить парой таблеток, а вот средство по борьбе с ненужными эмоциями Антону известно только одно. За исключением алкоголя, конечно, но этот вариант лучше даже не рассматривать. Поэтому, руководствуясь широко известной старинной пословицей «утро вечера мудренее», парень заваливается в постель, стоит часовой стрелке едва перевалить за десять, и, измотанный дневными переживаниями, засыпает практически сразу. Пробуждение в третьем часу ночи от звука уведомления становится не самым приятным сюрпризом. Шастун морщится и клянет позднего отправителя, кем бы он ни был. Ярко вспыхнувший в кромешной темноте дисплей ударяет по чувствительным к свету зрачкам, и на адаптацию уходит около половины минуты. Туманный взгляд скользит по тексту уведомления, брови непроизвольно ползут к переносице, а не отошедший ото сна мозг никак не хочет воспринимать, что значит это краткое «спасибо, Антон», пришедшее с неопределившегося номера. Осознание приходит только наутро, на свежую голову. Сегодня Арсений впервые просыпается так рано. Пускай и причиной его раннего подъема становится СМС с текстом «не за что, Арс».***
Нет ничего глупее, чем поставить в парное выступление лирического и рэп-исполнителя. Особенно, если между ними горит откровенная вражда. По крайней мере, так думает Антон. А вот Баста и Тимати, похоже, нет. Когда подходит час распределения на дуэты, Шастун заводит руку за спину и скрещивает указательный и средний пальцы — по-детски, да, но обычно помогает, — моля, чтобы его поставили в пару с какой-нибудь привлекательной девушкой. Но, видимо, Вселенная принимает к исполнению только конкретизированные желания, а так как в просьбе Антона никакой конкретики не находится, то злобная судьба нагло отбрасывает куда подальше слово «девушка» и подсовывает парню… «Попова? Попова со мной в дуэт? Вы, блять, серьезно?» — хочется закричать в небо Шастуну. Это уже начинает доходить до абсурда, ей богу, и становится не смешно. Первым, однако, взбунтоваться отваживается Арсений, которого, кажется, тоже не особо устраивает решение продюсеров. — Прошу прощения, но как мы с Антоном сможем исполнить одну композицию на двоих, если даже наши жанры… — начинает было он, но оказывается перебит Бастой. — …прекрасно дополняют друг друга, — тоном, не терпящим возражений, и с дьявольски довольной улыбкой договаривает за него Василий, и едва Арсений открывает рот, чтобы снова возразить, как на его плечо мягко ложится чужая ладонь. — Лучше не спорь, а делай, как говорят. Упрямство — это явно не то, чем стоит отличиться участнику, еле удержавшемуся на проекте, — тихо шепчет на ухо подступивший со спины Антон и чуть крепче сжимает руку на плече, удерживая его обладателя от ненужных слов в адрес наставника, а затем самостоятельно отвечает продюсеру: — Мы все сделаем, как надо, Василий Михайлович. Хотя оба они понимают, что ни черта, как надо, не будет. Не в этот раз, не в этом случае, не в этой жизни. Не между ними.***
Думать по ночам о мужике — вот чего-чего, а таких новшеств в своей жизни после попадания на музыкальное шоу Шастун уж точно не ожидал. Сон как назло не идет, а препятствовать ненужным ночным мыслям по-другому Антон пока не научился. И, главное, если бы еще мысли касались совместной работы и предстоящего выступления в дуэте. Но нет же, сука, нет. Мозг по сотому кругу прокручивает фотопленку с изображениями надменной физиономии Попова, периодически разбавляя их крупными планами его голубых глаз и вдобавок подкрепляя эту пьянку музыкальным сопровождением в виде его бархатного голоса. И сказать, что Антона это очень напрягает, — все равно, что промолчать. Парень понимает, что своими выходками Арсений вовсе не заслужил, чтобы он, Антон, тратил драгоценные минуты своего сна на думы о нем, но только вот голова этого, кажется, никак не поймет. А жаль, ведь гораздо приятнее, когда с головой единение, чем когда разлад. Часовая стрелка указывает ровно на двойку, и внутренний жаворонок плачет, ведь столь позднее бодрствование для него сущая каторга. За неимением других идей Антон тянется рукой к покоящемуся на тумбе телефону и, недолго думая, тыкает на иконку Вконтакте и вбивает в строку поиска два слова. Имя и фамилию. В самом деле, он же ничего не потеряет, в худшем случае просто останется ни с чем. Парень не уверен, стоит ли указывать город, и если да, то какой, поэтому нажимает «перейти», рассчитывая продолжить поиск самостоятельно, ориентируясь на аватарку. Шастун не может сдержать смешок, когда результаты высвечиваются, и среди отобразившихся аккаунтов на аватарке первого же по списку человека он узнает того, ради кого это все и было затеяно. Вторую по счету положительную эмоцию вызывает сама фотография, ведь Антон почти уверен, что Попов выбрал именно ту, где он с голым торсом, лишь чтобы потешить собственное самолюбие. А вот информация о хозяине страницы никакой радости не приносит хотя бы потому, что ее нет. Вспоминается некогда популярный мем с котенком «Ну и пожалуйста! Ну и не нужно!», но парень быстро сгоняет накатившую обиду и вновь погружается в процесс сталкерства. Помимо аватарки у Попова в профиле находится еще с тысячу точно таких же фотографий, и на всех без исключения запечатлен Арсений. «Самовлюбленный кретин», — думает Антон, быстро пробежав содержимое главного альбома глазами и решительно пообещав себе еще вернуться сюда позже: какое-то внутреннее чутье подсказывает, что здесь непременно найдется что-то любопытное. А пока внимание привлекает другая интереснейшая папочка — не скрытая от посетителей страницы музыка. Шастун без раздумий тыкает пальцем туда. Говорят, глаза могут рассказать о человеке все. Что там насчет глаз, Антон не знает, но зато уверен, что плейлист точно может. И если он открыт — это высшей пробы фарт: заходи, слушай и читай человека, как открытую книгу. Проще некуда. Первым делом взгляд цепляется — а затем там же и задерживается — за альбом с говорящим названием «Арсений Попов». Молодой человек, тихо посмеиваясь, открывает сборник песен и тут уже не сдерживается, срываясь на громкий хохот. Название альбома: Арсений Попов Составитель альбома: Арсений Попов Автор и исполнитель композиций: Арсений Попов Обыкновенный спортивный интерес выигрывает у гордости со счетом 1:0, и Шаст решает, что от прослушивания одной песни у него ничего не убудет, а вот разобраться в творчестве рэпера — а, следовательно, и спланировать в голове, как нужно строить их предстоящее выступление, — это поможет. Антону думается, что у Арсения в комнате, небось, висит баннер с собственным изображением на полстены — хотя нет, лучше на всю стену, — и мысли о беспросветной самовлюбленности мужчины снова заставляют улыбнуться и включить первую сверху композицию. Не, ну правда, смешно же.***
Не смешно становится лишь спустя полчаса, когда до Антона вдруг доходит вся суть происходящего. Парень дергается, буквально отшвыривая телефон на кровать, и сам чуть не отлетает в сторону. Обнаружить себя за прослушиванием десятой по счету песни поповского исполнения и пролистыванием его фотоальбома — Шаст остановился на триста двадцать девятой — было не особенно приятным событием. Еще сильнее обескураживала причина такого забвения: Антон действительно получал настоящий эстетический кайф, черт возьми. Ебучий рэп, который вокалист всю жизнь вплоть до этого момента считал не более чем разминкой перед кунилингусом, сумел пронизать его похлеще всякой глубокомысленной лирики, прошел по орбите и, кажется, зацепил что-то внутри. А еще Шасту очень понравился голос. Он даже испытал чувство дежавю, ведь однажды ему уже приходилось слушать Арсения, словно зачарованному, и таять от каждого следующего слова. Но разница заключается в том, что первый раз был на кастингах, еще когда Антон совершенно не знал мужчину и видел его таким, каким тот привык показываться на публике. А вот сейчас, уже давным-давно разобравшись в характере Попова, растечься по кровати от звучания его голоса было не то что глупо, а элементарно стыдно. Ну и осталось только приперчить это блюдо просматриванием фотографий блядского мужика — благо, что одетого (хотя не всегда), — и по всем факторам можно сделать вывод, что Антон — тринадцатилетняя школьница, влюбившаяся в своего одноклассника. Парень мотает головой в попытке выкинуть из нее всякий абсурд и заново хватает с кровати телефон, собираясь прямо сейчас все закрыть и наутро убедить себя, что это был всего лишь дурацкий сон. И замирает, уставившись на экран. Арсений Попов хочет добавить вас в друзья. Антон на всякий случай выходит со страницы рэпера и переходит по уведомлению, снова оказываясь на ней же. Может, виноват поздний час, а может, это просто Шастун тупой, но он ничего не понимает. Это, что ли, пранк какой-то? Парень крайне осторожно отвечает на заявку и не спешит делать что-либо еще, пока что просто затихая и ожидая, как мужчина поступит дальше. 02:37 — Шастун, предлагаю завтра встретиться у меня дома и прорепетировать наш совместный номер. Я вызову такси к твоему дому к двенадцати часам и попрошу не опаздывать, чтобы мне не пришлось доплачивать за ожидание. И захвати с собой имбирное печенье. Блять?..***
Максим Свобода feat. Soufee — Котенок у проруби
Перед открывшим дверь Арсением Антон предстает с абсолютно глупым лицом. Еще бы, только вдумайтесь, насколько неловко оказаться на пороге квартиры своего без пяти минут врага спустя несколько неудачных попыток примирения. Так вдобавок еще и с ебучим пакетом имбирного печенья в руках, которое тот зачем-то попросил принести. По крайней мере, по мнению Антона, эта деталь определенно точно добавляла еще больше неловкости. Шастун только собирается промычать что-то бессвязное и начать нести дикий бред и уже готовится выставить себя полнейшим долбоебом, однако Попов — на его счастье — отмирает первым. — Проходи, давай, че стал в дверях? О, и про печенье не забыл, давай-ка его сюда, — Антона за плечо затаскивают в квартиру, дверь хлопает, а пакет со сладостью исчезает из рук. Молодой человек не сопротивляется проводимым над ним манипуляциям и покорно становится ведомым, когда Арсений утаскивает его вглубь дома. Гость тем временем успевает наспех оглядеть обстановку в квартире и совсем не удивляется, что интерьер выполнен в черно-белых тонах и кажется абсолютно не уютным, а скорее, даже наоборот, словно это вовсе не жилое помещение, а нотариальная контора. Ситуация выглядит невероятно странной: между ними натянутые и напряженные отношения, Попов только недавно обсыпал Шастуна хуями, а теперь к себе домой для какого-то там обсуждения позвал, так это еще и при условии, что им всем выделили время для репетиции в студии, и дополнительных встреч вроде как совсем не требовалось. Да еще и сообщение прислать умудрился посреди ночи и именно же, сука, тогда, когда Антон беспалевно зависал на его аккаунте. Как будто чувствовал. Но целый ворох мыслей присутствует только у Шастуна. А Арсений… А что Арсений? Арсений просто позвал содуэтника обсудить план выступления. И ничего более. — Почему ты вызвал мне такси за свой счет? — наконец произносит Антон вопрос, что мучает его еще с самой ночи, и усаживается на диван, возле которого его оставили. — Потому что я теперь твой должник? — Арсений почему-то произносит вроде как утвердительное предложение с вопросительной интонацией. Антон провожает странным взглядом спину Попова, по всей видимости, завернувшего на кухню, и сидит еще несколько секунд со сложным лицом, пока до него не дойдет смысл слов мужчины. — Чувак, да ты серьезно, что ли? — он даже поднимается с мягкого дивана и делает шаг вслед за хозяином квартиры, но останавливается, вовремя вспомнив, что на кухню его, вообще-то, никто не приглашал. — Я же объяснил, что помог тебе безвозмездно и не требую какой-либо платы, поэтому… — Блять, Шаст, завали по-братски, а? — снова появляется в дверях комнаты Арсений, и только сейчас Антон умудряется разглядеть усталость в его глазах. — Эта твоя бескорыстность уже вот где сидит, — рэпер касается ладонью горла. — Задрал выебываться, серьезно. Я так не люблю, мне не нравится чувствовать себя кому-то обязанным, так что ты либо молча принимаешь обратку, либо между нами снова разгорается конфликт, уяснил? Синие глаза приковывают взглядом к одному месту, и молодому человеку остается только понятливо кивнуть, в душе поражаясь поповскому жаргону. Как же многогранен, однако, этот человек! Многоличен, даже можно сказать. Но сильнее этого удивляет только его отточенное умение мастерски оперировать этими личностями и подавать каждую настолько своевременно, чтобы именно она казалась его истинной сущностью в настоящий момент. Надо подлизаться к жюри — и вот уже перед вами милейший паренек, и хрен у кого-то поднимется рука выгнать с проекта этого душку. А нужно проявить грубость и повыделываться — и сразу самые сильные стороны выставляются на всеобщее обозрение, а от прежней трогательной улыбки — ни следа. Хамелеон, блять, недотраханный. В помещении устанавливается напряженная тишина, когда Арсений приносит гитару, и парни усаживаются на диван. Голову Шастуна переполняют вопросы по типу «может, спросить, откуда он узнал мой номер?», «а что, если он позвал меня к себе, чтобы беспалевно грохнуть?», «а вести себя нужно так же дерзко, как и всегда, или можно расслабиться?» и «блять, и все-таки нахуй ему понадобилось имбирное печенье?». Попов же просто молча настраивает инструмент, на котором уже давно не играл. — Зачем ты позвал меня сюда? Не легче было бы обговорить все вопросы в студии? — Антон выбирает из кипы потенциальных фраз для начала разговора самую адекватную и закидывает ногу на ногу, пытаясь продемонстрировать максимальную расслабленность. Арсений отвлекается от гитары, глянув на парня исподлобья, и опускает голову, вновь принимаясь натягивать струны. — Потому что, я так полагаю, для продуктивной работы в дуэте нам необходимо для начала хотя бы наладить контакт, верно? — чуть поразмыслив, молодой человек согласно кивает. — А сделать это, когда все вокруг так и норовят встрять в разговор, не особо удобно. Именно поэтому я и выбрал обстановку поспокойнее. — Ага, ты бы меня еще в милую кафешку на Арбате пригласил, — фыркает Шастун и сразу ловит на себе непонимающий взгляд. — Ну, в смысле… короче, забей, вырвалось. Попов хмыкает и никак не комментирует. С кухни слышится звук закипающего чайника, мужчина встает с дивана и покидает комнату. Антон по-прежнему чувствует себя крайне неловко. И пока находится в комнате один, и когда Попов возвращается с двумя кружками чая. — Я думал, мы номер обсуждать собираемся, — озадаченно глядя на переданную ему кружку, говорит Шаст, пока Арсений снова исчезает за порогом. — Это называется гостеприимностью, — усмехается рэпер из соседней комнаты и возвращается с тем самым печеньем, которое приобрел Антон. — К тому же, если мы собираемся… м-м-м… — он нажевывает губу, подбирая слово, — мириться, то угостить тебя чаем — самый верный способ. Антон Арсения не узнает. От слова совсем. Он, блять, запутался в собственных суждениях об этом парне и никак не может понять. Арсений — чертова тайна, хоть голову сломай — его не разгадаешь. С каждым разом он накидывает все больше вариантов и не дает никаких ответов. Шастун изо всех сил старается не сильно палить свое недоверие, но все же выглядит настороженным, пока отхлебывает глоток горячего напитка. «Почему ты просто не мог вести себя нормально с самого начала, чтобы сейчас не пришлось ничего налаживать? Почему ты не можешь быть настоящим, а не выебываться перед каждым новым человеком по-своему? Почему ты такой неискренний и лживый? Разве тебе никогда не хотелось просто побыть собой, а не строить из себя притворного сладенького мерзавца? Объясни мне, какой ты на самом деле, Арсений?» — хочется спросить Антону. Но вместо этого он задает совсем другой вопрос: — Почему именно имбирное? Попов не доносит кружку с чаем до рта и одаривает парня странным взглядом. — Что, прости? — Почему именно имбирное печенье? Почему ты захотел именно его, а не обычное или какое-нибудь шоколадное, к примеру? Арсений все так же не отрывает глаз от Шастуна. Ведь только он, этот беззаботный мальчишка, мог задать столь неуместный и абсурдный вопрос. Потому что никому другому это даже в голову бы не пришло. И именно это отличает Антона от этих самых «других». В зеленых глазах — вопрос, они заполняют собой все свободное пространство и топят в своих глубинах. Кажется, будто вкус печенья — это единственная вещь в мире, которая действительно волнует вокалиста. Не тема проекта, не заморочки, касающиеся близящегося выступления, не проблема конкуренции, а вкус ебучего печенья с имбирем. И именно это отличает Антона от Арсения. — Потому что оно мое любимое. Антон понятливо кивает. Не отводит взора, смотрит глубже, проникает в самую душу и вдруг начинает улыбаться. Так широко, по-детски чисто и невинно, искренне. — Ну и почему ты лыбишься? Что смешного я сказал? А Антон и сам толком не понимает, почему. Наверное, просто потому, что теперь он знает, что любимое печенье Арсения Попова — имбирное.