Amchi — Боль
— А можно как-нибудь побыстрее? — нетерпеливо барабаня пальцами по передней панели, с толикой раздражения в голосе интересуется Антон. — Ну и как ты, парень, себе это представляешь? Я по их крышам поехать должен? — жестикулирует измотанный за рабочий день таксист, указывая рукой на огромную пробку впереди. — А объехать как-нибудь? Дворами там, я не знаю. Я просто тороплюсь сильно, — кусает губы парень, от нервов корябая ногтями собственное запястье, отчего на коже остаются розовые продольные полосы. — Черт с тобой. Тормознут гаишники за нарушение — сам расплачиваться будешь, уяснил? — говорит водитель и круто выкручивает руль, под возмущения сигналящих автомобилистов пересекая встречную полосу в неположенном месте и сворачивая с центральной дороги на более узкую, но пустую. От нетерпения — дрожь в коленях, шум дождя за окном не успокаивает, а, напротив, только сильнее раззадоривает, в горле пересохло. Наконец в поле зрения попадает знакомая многоэтажка, и вот парень уже настоящий спринтер на низком старте, обхвативший пальцами дверную ручку. Небрежно брошенная водителю пятисотка, торопливое «спасибо, до свидания» на прощанье и быстрый топот увесистых кроссовок по лужам. Миновав подъездную дверь, сразу к лифту — до сих пор, черт побери, не работает, — тогда по лестнице. Верхний этаж, сумасшедшая одышка, нетерпеливый, почти судорожный стук в дверь, будто следом преступники гонятся и вотпрямщас нагонят. Дверь полюбившейся квартиры гостеприимно отворяется, и первое, с чем встречается Антон, не может не радовать: пошлый блеск голубых глаз, знакомая самодовольная ухмылка и неожиданная инициатива с чужой стороны в виде настойчивого поцелуя. — Я что, умер и попал в рай? — слегка отодвинув от себя непривычно ласкового мужчину, улыбается Антон, уместив ладони на его плечах. — Это то, чего ты заслужил, — рэпер снова пытается добраться до пухлых губ, и Шаст совсем не узнает в нем своего Арсения: такой нетерпеливый, будто ему самому тоже хочется. — Я заслужил умереть? — усмехается Антон, сдавая позиции и подставляясь под новый поцелуй. — Меня заслужил, дурачок, — смешливо фыркает Попов, хватает парня за ворот и рывком притягивает к себе, затаскивая в квартиру, затем высовывается и, зачем-то быстро осмотревшись, гулко захлопывает дверь. Антон не имеет ничего против того, как грубо стаскивают с него куртку, обжигая дыханием лицо, и только теперь он чувствует явный запах вина. — Ты пил? — не то интересуется, не то констатирует он. — Да, и теперь планирую продолжить вместе с тобой, — развязно поведя плечами, закусывает губу Арсений, и кто знает, имеет ли он в виду все тот же алкоголь или уже нечто другое. Этого мужчину в принципе очень сложно понять, а в таком состоянии это становится попросту нереализуемо, каким бы гениальным психологом ты ни был. Антону пьяный Арс, несомненно, нравится даже больше обыкновенного: то, как он держит его за руку, пока ведет по коридору, то, как время от времени посмеивается каким-то своим мыслям, и то, как оглядывается, чтобы окинуть недвусмысленным взглядом. Ах, ну да, и, конечно же, то, что идут они вовсе не на кухню, а сразу в спальню. Действительно, чего время зря терять. В комнате прибрано, и нет ничего лишнего: видно, что к его приходу готовились. Антон польщен. Прямо на аккуратно заправленной кровати находится что-то наподобие подноса, на котором стоят открытая и, вроде, немного неполная бутылка пусть и не самого дорогого, но все же вина, а также два бокала и тарелка с фруктами. Скромненько, но со вкусом. Если Попова так расквасило от того количества алкоголя, которого недостает в бутылке — сколько он выпил, пару глотков? меньше? — то Антону страшно представить, в каком состоянии он будет после половины бутылки. Страшно интересно. — Садись прямо на кровать, — руководит Арсений, направляя парня в нужную сторону, будто это он едва держится на ногах и шатается, как во время шторма на судне, и без посторонней помощи не найдет кровать в настолько маленькой комнатке, в которой, по сути, почти все пространство — это и есть кровать, так как больше особо ничего не поместилось. Разве что встроенный в стену неширокий шкаф, низенькая тумбочка и старомодный торшер. — Звучит уже заманчиво, — отвечает Антон, подчиняясь, на что Арс лишь ухмыляется, пока у Шастуна в голове развязывается самая настоящая атомная война, поскольку, блять, у них сейчас секс вообще-то будет. Хозяин квартиры — хозяин до конца месяца, пока не истечет оплаченное время съема, — присаживается напротив гостя, приняв некое подобие позы лотоса. Разделяет их только псевдостолик, и это так себе преграда, когда один из вас в дрова, а второй просто до чертиков влюблен, и вообще вы, фактически, уже в одной кровати. — Не думал, что ты настолько размахнешься из-за одного жалкого поста в Инстаграме. А знал бы — поторопился бы с этим раньше, — понимая, что Арсений сейчас в таком состоянии, что, возможно, наутро ни черта даже не вспомнит, Шаст позволяет себе откровенность. — А ты разве не видел, какую волну возмущения вызвал своим жалким постом? — доставая мобильник из кармана, удивляется Попов. — Волну?.. — растерянно переспрашивает парень, и Арсений подсаживается ближе, теперь оказываясь с Антоном по одну сторону от подноса. — Сейчас покажу. Антон ожидает, что рэпер откроет комментарии к его посту, однако тот переходит на страницу Амчиславского, нажимает кнопку «отметки» и с самым довольным видом на свете принимается листать. Нельзя сказать, что у Шастуна глаза на лоб лезут, но удивляется он все же знатно: один за другим палец Арсения пролистывает посты озлобленных бывших фанаток Amchi, решивших встать на сторону преданной девушки и обосрать лживого певца, пудрившего любимой даме мозги, как говорится, по полной. Нихуя себе женская солидарность. — Но это еще не самое интересное, — интригующе произносит Попов, подобравшись к фотографии, опубликованной с аккаунта, видеть который Антону приходится не впервой. Выложив фото с любимым и некогда любящим в ответ человеком, Сирена собственной персоной если и не обложила Артема трехэтажными хуями, то хотя бы с таким профессионализмом посредством пассивной агрессии высказала все, что думает о мерзком предателе, что любая дерзкая сучка, увидев ее послание, шокировано округлила бы розовые губки. Ну и, конечно же, она уже успела собрать тысячи лайков. Вот ведь блять. Ну и хули, радоваться или материться теперь? — И это все сделал я, — шепчет Антон отнюдь не ликующе, а скорее, огорченно. — Нет, ты говоришь неправильно, — возражает Арс, придвигаясь ближе — хотя он и так уже практически сидит на Антоне. — И это все сделал ты для меня, — и кладет ладонь на чужую грудь в области сердца. — Мне нужно выпить, — хрипит Шастун и, пренебрегая бокалом, присасывается прямо к горлышку бутылки. — Ты расстроен? — удивленно вздергивает брови Арсений, наблюдая, как парень набивает рот виноградом. — Может, помочь тебе снять напряжение? Антон так и застывает, как хомяк с округлившимися от еды щеками. — Так сразу? — неуверенно переспрашивает он. — А ты что, кого-то еще хотел подождать? Парень едва успевает прожевать и проглотить виноград, оказавшийся до противного сладючим, как его притягивают за шлевки на джинсах, бесцеремонно принявшись расстегивать ширинку. Арсений не разводит тягомотных прелюдий и, сопровождая свои действия томными взглядами, адресованными Антону и только Антону, приспускает чужие штаны вместе с бельем и резко заглатывает сразу наполовину, проезжая одной рукой по торсу парня, юркнув ею под майку. На животе Шастуна остаются пять розовеющих полосок, процарапанных короткими ногтями мужчины. У Шаста невольно подкатываются глаза, выпитое залпом вино делает свое дело, и вдобавок к его воздействию добавляются это блядские… нет, не так… именно блядские взгляды снизу, в которых собраны преданность, страсть, покладистость всего мира и растоплены в двух штормящих океанах. — Блять… где ты, нахуй, этому научился? — запрокинув голову от наслаждения, прерывисто шепчет парень. — Бесплатные курсы по минету для натуралов, попавших в обстоятельства, прошел, — усмехается Попов и, проехавшись языком по всей длине, уделяет особое внимание головке. Он помогает себе рукой, но намеренно следит за тем, чтобы не делать резких движений, и его манипуляции, проводимые над органом Антона, превратились для того в настоящую сладостную пытку. Чтобы парень не смел забывать, что даже с членом во рту Арсений остается главным. — Можно я… — слова застревают в груди, перекрываясь рычанием после нового головокружительного движения языка, поэтому Антон просто запускает руку в черные волосы, надеясь, что его поймут. — Дерзай, — на миг оторвавшись, разрешает мужчина, и парень сразу хватается за его волосы и самостоятельно задает ритм, грубо насаживая рэпера ртом. Разум начинает застилаться пеленой дурманности, и если бы Антон не был сейчас под градусом, его сердце уже давно трепетало от мысли, кто именно ему отсасывает. А когда Арсений снова поднимает на него свои невъебенно голубые глаза, в уголках которых скопилась влага от того, с какой скоростью парень толкается ему в рот, стараясь войти как можно глубже, из-за чего Попов иногда давится, но продолжает смотреть снизу вверх так преданно и податливо, с губ Антона срывает хриплый рычащий стон, потому что это слишком. — Бля-я-ять, — рваные толчки замедляются, и член дергается, а Арсений тем временем выпускает его изо рта и припадает к губам Антона с настойчивым поцелуем, отталкивая его руку, когда тот инстинктивно тянется ей вниз, чтобы довести себя до разрядки. Попов обхватывает орган парня своей ладонью и самостоятельно продолжает ублажать партнера, одновременно с тем буквально вылизывая его рот. У Шаста голова идет кругом. Когда его губы терзают, попеременно то прикусывая и оттягивая, то действуя максимально нежно, а после углубляют поцелуй, сплетаясь языками. Когда его член дергается, и белесые капли попадают на живот и одежду, пачкая их с Арсом майки. Когда Арсений, черт бы его подрал, тянет с него эту футболку, стаскивая через голову. — Господи, что же ты со мной творишь, — произносит Антон, голодными глазами разглядывая подтянутый торс Попова, когда тот срывает одежду и с себя. Он уже подается вперед, опрокинув мужчину на спину, и нависает над ним, упершись коленями в матрас по обе стороны от его бедер и разглядывая его тело плотоядным взглядом дикого зверя, как вдруг Попов упирается раскрытыми ладонями в грудь парня, не подпуская того к себе ближе. — Ты давай-ка не торопи события, пацан. — Хей, ты чего? — не понимает Антон, останавливаясь и изучая хитрые глаза. — Это сейчас была плата за Амчиславского, — поясняет Арсений. — У тебя еще остались Tritia и Slame. Подорвешь репутацию первых — так и быть, буду честен и отсосу трижды — по разу за каждого. А вот уже за Славика… — По таким, значит, правилам играем? — Антон выглядит не особенно расстроенным, хотя и чует, что его пытаются наебать. — То есть я позорю Славяна — и тогда мы с тобой трахаемся? — Не-е-ет, мой хороший, ты немного не понял, — пьяно тянет Арс и, положив руку на щеку парня, притягивает того ближе, чтобы прошептать на ухо: — Исакова надо не просто оклеветать. Ты должен не дать ему дойти до финала, Шастун. Антон смотрит на Арсения слишком пристально, долго нажевывает губу, взвешивая все за и против и решая, стоит ли оно того или нет. Нужно ли озвучить то, что так и крутится на языке, или все же не разрушать свои потаенные надежды. И все-таки спрашивает: — А сколько сто́ит твоя любовь, Арс? Мужчина отчего-то начинает хохотать, и у парня успевает весь спектр эмоций дважды смениться, прежде чем тот наконец отвечает: — Нисколько, ведь она уже продана.***
Lizer — Не ангел
«Я не хотел». «Мне очень жаль». «Ты не заслужил этого». «Прости меня». Жалко, что никто из нас до сих пор не овладел телепатией, а важные слова зачастую так и остаются лишь неозвученными мыслями. — И как ты дальше будешь, бро? — вернее было бы спросить, с кем. Да только такие острые слова имеют тенденцию ранить точно в сердце, а он и без того много делов натворил. Не хватало только сделать еще хуже. — Я в тупике, если по правде, — жестикулируя рукой с сигаретой между пальцев, отвечает Артем. — Такое ощущение, как будто в лабиринт попал, и ни одна дорога не ведет к выходу. Я запутался, хоть и понимаю, что сам же это все и заварил. Шастун понимающе кивает, прикладывая все свое актерское мастерство к самообладанию, которое до сих пор каким-то чудным образом способствует контролю. А иначе давно бы сорвался, все выложил и попросил разбить себе рожу в кровь — чтобы и внешне соответствовать тому, в кого он превратился внутренне. — И самое главное, что это ведь кто-то из наших! — несколько повышает голос Амчиславский, но сразу осекается, вернув прежний тон: — Фотография была сделана здесь, в Главкино. Хотя, может, и кто-то из персонала. Наверное, какая-нибудь обиженная на мужиков мадам решила отомстить за весь женский род, но почему-то, блять, именно через меня, — вопреки своим словам, он усмехается, и губ Антона тоже касается легкая улыбка, но немного по другой причине. «Какая ирония», — думается ему, — «прямо как в кино: сидит, изливает душу о предательстве тому, кто его и подставил, и ни о чем не догадывается. Закончится проект — ей богу, подамся в сценаристы: такие сюжеты пропадают». — Только ей оно что — минутное удовольствие от псевдомести. А мне теперь разгребать… — Амчиславский опускает голову, пропуская дреды сквозь пальцы. — Шаст, — вдруг окликает он. — М? — поворачивает в его сторону голову Антон. — А как бы ты поступил на моем месте? — Наверное, я бы выбрал любовь, — грустно хмыкает парень. — Только и по-мудацки не стал бы поступать и второй девушке все доходчиво объяснил, — он резко встает с бордюра, где до этого момента они сидели вместе, и, окинув Амчиславского внезапно презрительным взглядом, едко выплевывает: — Хотя ты уже так поступил. Он не говорит ничего больше и гордо удаляется, провожаемый странным взглядом. «Как будто ты сам нет».***
найтивыход — девочка с глазами ребенка
В тот вечер, в тот самый вечер, который они с Антоном провели вместе, Арсений сломался. Воздействие алкоголя понемногу начало проходить часам к десяти вечера, когда Антон, напившись вина, наевшись фруктов и вдоволь наговорившись ни о чем с мужчиной, а также исцеловав и облапав его всего с ног до головы, покинул его дом. За плотной занавеской одиноко покоилась пустая бутылка вина, вторая, а вернее, первая, та самая, которую Арсений осушил до прихода парня и тщательно спрятал, прикинувшись, будто побаловался лишь парой глотков из почти что полной бутылки. Решиться на такой шаг было непросто. Однако сегодня Арсений изменил Александре с парнем. И похуй, что полноценного полового акта у них так и не было, да и при большом желании, скорее всего, не получилось бы: Арсений элементарно заснул бы на полпути. Но все равно, сколько бы ни оправдывался, мол, во спасение, во благо, все ради нее, все равно понимает — неверен, — и с тяготой душевной тащит на себе эту нелегкую ношу, обвернувшуюся удавкой вокруг шеи. Пусть это действительно станет спасительным канатом, пусть никогда не выявится, забудется в пыльном сундуке памяти, что стоит триста лет в самом дальнем углу комнаты, но как жить, как жить, ответьте, дальше с мыслью, что однажды все те касания, поцелуи, взгляды, ласки, — да и весь остальной Арсений, — принадлежали не Саше, а кому-то еще. Как смотреть в ее голубые глаза-васильки, лгать, глядя в них, скрывать за спиной почерневшие руки, растягивать губы в улыбке, не имея сил произнести ими слово «прости» и сдаться с повинной?Мое сердце было отдано только
девочке с глазами ребенка.
Больно тебе, Антон, наверное, было, когда ты услышал ответ на свой вопрос о цене Арсеньевой любви? А сам задумывался хотя бы, как больно было Арсению, когда ты ему этот вопрос задал? Когда вопрос о любви, о любимом человеке — тема каждого дня, первая мысль рассвета и последняя глубокой звездной ночи. Когда совесть, внезапно проснувшаяся и завывшая о несправедливости поступков, уже прогрызла в глотке дыру, потому что неправильно, потому что плохо, безумно и стыдно, стыдно перед обоими. Арсения разрывает на куски. Ох, если бы вы только могли ощутить хотя бы часть всей той боли, что хранит он в своей груди, заперев за тяжелыми дверьми и повесив амбарный замок, — наверняка перехотели бы считать его больным ублюдком, что никого на своем пути не видит, устремив голодный взгляд на главный приз. Арсений никому не хотел вредить. Он бы пальцем ни одного конкурента не тронул, но ему нужны гарантии. А Антон… о боже, Антон, этот глупый мальчишка, что так неловко промахнулся со своими чувствами и ненароком стал жертвой жесткой манипуляции. Ты спрашиваешь, какова цена любви Арсения, Шаст? Арсений ответит на этот вопрос в следующий раз. Непременно ответит. Он и сам давно гнался за этим разговором. Ему требуется-то всего ничего: выгадать момент, набраться храбрости и оказаться трезвым. Потому что, вопреки его собственным предположениям, алкоголь нихуя не помог заглушить мысли о Саше. Он, напротив, распалил их, разжег, подлил масла и заставил заполыхать смертоносным кострищем до неба, освещающим всю округу. Арс бы сорвался прямо сейчас из ненавистной московской квартиры, первым поездом, первым самолетом, лишь бы добраться к ней, упасть в ноги, обнять и долго-долго целовать ее колени, прижимаясь шеей и щекой. Если бы завтра не нужно было снова чесать на блядскую репетицию. Да три тысячи раз ему было похуй на эту музыку, на эти «Песни», на эти деньги и на этот «ТНТ». В жизни бы не поехал, если бы не обстоятельства. Ему бы к ней, с ней, ее. Все бы в жизни взамен отдал, даже саму жизнь променял бы, если б только знал, что она будет жить. Да, представьте себе, такая вот любовь до гроба. Арсений мечтает вернуться к прежней жизни. К той жизни, когда они с Сашей не знали никакой анемии. Не знали названий горы препаратов, не знали заоблачной суммы, требующейся для проведения операции, не знали отчаяния и дикого страха перед преследующей и уже настигающей смертью. А лично Арсений не знал Антона. Он просто хотел любить. Он просто хотел спасти и, обезумев, делал все, что было в его силах и за пределами их, невзирая на последствия и жертвы. А сейчас стоит посреди выжженного поля, где некогда проходило ожесточенное кровопролитие, в котором уже непонятно, кто друг, а кто враг. И отрезвило его, будто обухом врезав по дурной башке, лишь понимание, что его война зацепила ту, которую он пытался спасти. Арсений никогда не простит себе этот минет, если Александра его не дождется. Не простит себе, что бесстыдно сосал мужику, позволяя тому хватать себя за волосы, пока его возлюбленная доживала свои последние дни. Если потеряет свою девочку с глазами ребенка.***
00:21 — Арс, я, кажется, нарыл кое-что интересное о Кирилле, барабанщике из Tritia.