Однажды в Берлине

Эмма открыла глаза. Осеннее утро было таким, каким и положено быть осеннему утру: серые тяжёлые облака нависли над Берлином, готовые пролиться дождём. На душе Шван было так же пасмурно. Но девушка не хотела верить, что всё кончено. Что она выйдет замуж, что фон Гинсбург запрёт её в этой квартире и лишит её кислорода. Лишит её свободы, а значит и жизни. Нужно было что-то думать и решать. Нужно было как-то действовать. Мысли Эммы перекинулись на Регину. Как за всего несколько дней Мильц ей стала очень родной, что она беспокоится и о её жизни? По идее, ей должно было быть наплевать на еврейку. Пусть сама выпутывается из сложившейся ситуации! Но нет. Эмма не могла так поступить. И дело было даже не этих в необъяснимых чувствах, которые возникли в сердце девушки. Или всё-таки в них? И ещё был Генри, малыш с пухлыми щёчками и глазами матери. Эмма накинула халат и пошла в ванную. До приезда Келлера девушка не задумывалась о наличии шпингалета в комнате, даже не пользуясь им, когда принимала душ или ванну. Но теперь была рада, что тот всё-таки был в ванной. Закрывшись, Шван скинула одежду и стала набирать ванную. Скоро счастливые деньки, когда она могла блаженно принимать ванну, закончатся. А пока она ещё может немного расслабиться. Но девушка не переставала думать, как ей избежать ненавистного замужества и не подставить при этом Регину. Поможет ли Лили? В этом Эмма была не уверена. Зачем немке подставлять себя, пытаясь выправить фальшивые документы евреям? И если она расскажет Штейн о своей подруге и её сыне, не сделает ли она этим ещё хуже? Эмма с головой опустилась в воду, зажав нос пальцами. Так можно свихнуться! Но девушка всё прокручивала в голове разные варианты того, как она сможет избежать замужества и при этом не уничтожить подругу с ребёнком. Выйдя из ванной комнаты, Шван повела носом. Похоже, фрау фон Гинсбург вернулась из гостей и готовила для сына завтрак. Женщина пекла свои фирменные булочки из картофельного теста. Эмма пробовала их и честно сказать, они ей очень понравилось, что и скрывать. Девушке удалось незамеченной прошмыгнуть в свою комнату, пока Клара суетилась у плиты с омлетом. Женщина очень любила своего Келлера и считала, похоже, его самым лучшим на всём целом свете. Эмма сушила волосы полотенцем, когда вдруг поняла, что она уже не одна в комнате. Она резко обернулась и встретилась взглядом с глазами холодного голубого цвета. - Келлер! Тебя не учили стучать? – блондинка поморщилась. На Келлере сегодня не было ничего, кроме домашних брюк: он был босиком и без майки, так что девушка могла лицезреть его волосатую грудь. Скорее всего, мужчина направлялся в душ. В отличии от многих мужчин, Келлер мылся каждый день и следил за собой. Если бы Шван не была той, кем она была, то скорее всего она обратила бы внимание на гауптштурмфюрера и была бы счастлива. - Это мой дом, Эмма, не забывай, - улыбнулся мужчина и сделал шаг к девушке. - Твоя мать дома… - предупредила Шван. - Я знаю, - фон Гинсбург сделал ещё шаг, и Эмма оказалась прижатой к подоконнику. Келлер взял из её рук полотенце и кинул на кровать. Он провёл пальцами по щеке девушки. Нежно. Заправил влажный локон за ухо. Эмма посмотрела в сторону двери. Та была открыта. Наклонился к шее и вдохнул аромат, исходящий от чистого тела блондинки, коснувшись легонько губами её кожи. Шван не могла понять, с чего вдруг столько ласки? - Келлер? – послышался голос из прихожей. И тут же в дверях появилась Клара. – Ой, - смутилась она. - Мама? Прости, - мужчина обернулся и улыбнулся. – Я не хотел тебя смущать. Но раз ты это увидела… Я просто зашёл пожелать Эмме «доброе утро». Мы хотели сказать об этом за завтраком… Но… - Неужели? – догадалась Клара. - Да, мы сегодня идём выбирать моей невесте кольцо. - Келлер! Эмма! Мои родные! Как я рада… Всё, не буду вам мешать. Завтрак скоро будет готов, я вас жду. Когда за фрау закрылась дверь, нежность Келлера точно водой смыло. Он грубо схватил её за лицо и посмотрел в глаза: - Ты не забыла про наш с тобой уговор? - Почему я, Келлер? Почему ты хочешь жениться именно на мне? Вокруг полно девушек, которые с радостью примут твоё предложение? - Потому что ты нравишься моей матери. Я хочу, чтобы она была счастлива. Да и мне, как ни странно ты тоже нравишься. И кстати, мама мне рассказала, кто был твой отец. Так что, если Мильц тебя не остановит от свадьбы, это сделают твои родители. Я подниму документы и сообщу в полицию, что твой отец участвовал в путче против фюрера. - Я тогда была ребёнком! - Не таким уж ты была и ребёнком, лапочка. К тому же после ареста твоих папочки и мамочки ты сбежала из Берлина. А кто сбегает? Правильно! Догадливая девочка. Если не хочешь закончить свои дни в концлагере, где, чтобы выжить, тебе придётся стать шлюхой, то ты выйдешь за меня замуж! Шван закрыла глаза. Келлер припёр её к стенке. Ну зачем она рассказала фон Гинсбург о своей жизни? Ну кто её тянул за язык? Сама себе ещё глубже выкопала могилу. Эмма почувствовала, как мужские руки развязывают пояс её халата и она, открыв глаза, попыталась воспротивиться. На что получила лишь усмешку. Через мгновение халат валялся у ног и Эмма стояла перед мужчиной в одной тоненькой сорочке, которая ничего не скрывала. Облизал губы, Келлер скользил взглядом по телу блондинки. - Снимай! – наконец приказал он. Эмма покачала головой. - Я сказал, снимай! – прошипел мужчина. Не получив ответа, он рванул ворот сорочки и тонкая ткань затрещала и порвалась. Сорочка упала к ногам девушки, и перед мужчиной предстало прекрасное тело, как у греческой богини с прозрачной мраморной кожей: круглые плечи, небольшая упругая грудь, округлые бёдра. Взгляд мужчины вожделен скользил по телу, пока не остановился на гладковыбритом лобке. Такое он видел только у проституток. С у других женщин, которые побывали в постели с ним (как немок, так и с завоёванных территорий) между ног всегда были волосы. Но Келлера это скорее возбудило ещё больше. Он сглотнул, чувствуя ,как нарастает в нём желание. Его рука было потянулась к груди, но он смог взять себя в руки. Фон Гинсбург схватил Эмму за лицо и прошептал: - Будь готова через десять минут. Поняла? - так как Шван молчала, он ударил её по щеке. – Ты поняла меня? - Да, Келлер, я тебя отлично поняла, - Вот и отлично… - мужчина всё же не удержался, он жёстко развернул Эмму и, схватив её за грудь, прижался к её обнажённому телу. Она почувствовала его набухшую плоть и закрыла глаза, уже готовая ко всему. Но фон Гинсбург резко её отпустил и толкнул на кровать. - Не сейчас, лапочка. Вечером, – уже возле двери он обернулся и повторил. – Десять минут. А потом мы позавтракаем. А позже пойдём, погуляем и куплю своей невесте кольцо и что-нибудь ещё. И быстрым шагом направился в ванную комнату, чтобы под холодным душем снять напряжение. Эмма встала с кровати и со злостью пнула лежащую на полу одежду. - Я убью тебя, гауптштурмфюрер фон Гинсбург! Даю слово, я убью тебя! – прошептала девушка. Ровно через десять минут дверь в комнату Эммы снова открылась. Девушка сидела перед зеркалом и наносила ярко-красную губную помаду. Восхищённый взгляд Келлера, который тот не смог скрыть, дал девушке понять, что она затеяла опасную игру. Раз на неё так посмотрел её «жених», значит, она будет сегодня в фаворе. Но ей хотелось позлить мужчину. Фон Гинсбург был при полном параде: в форме офицера СС, гладко выбрит и с зачёсанными назад волосами, уложенных с помощью геля. И пах он тоже, как влюблённый жених. - Любимая, мы тебя ждём. - О, Келлер, - обворожительно улыбнулась Эмма. Её голос звучал чуть громче обычного, чтобы слышала фрау фон Гинсбург. Тон девушка сделала как можно обворожительнее, хотя глаза, смотревшие на мужчину были словно кусочки льда.- Извини меня. Я уже готова. Эмма встала со стула и, пройдя мимо мужчины и легонько коснувшись пальчиками его щёки, обдала его ароматом цветочного шлейфа. Мужчина чуть не взвыл, чувствуя, как в нём снова начинает расти желание. Но ничего, он ей покажет сегодня ночью. Он больно схватил Эмму за запястье, хотя на его губах была улыбка. Девушка удивлённо обернулась. - Скоро я сотру эту помаду шлюхи с твоих губ… - прошептал Келлер, чтобы его слышала только Эмма. - Ты делаешь мне больно, дорогой, - всё с той же обворожительной улыбкой прошептала девушка. – Пока дай мне понаслаждаться моей помадой. - Сука… - прошипел мужчина, но руку отпустил. - Девочка моя! – фрау фон Гинсбург появилась в дверях столовой. – Ты выглядишь очаровательно! Эмма покрутилась вокруг себя так, чтобы полы её платья и волосы поразвевались, словно на ветру. - Фрау, только вы и заметили это, - обиженным тоном проворковала блондинка, глянув на мужчину, который стоял, оперевшись плечом о косяк двери и скрестив на груди руки. На его губах блуждала мечтательная улыбка, но Эмма знала, что за этой улыбкой прячется волчий оскал. - Сынок, ну что ты! – Клара осуждающе покачала головой. А Келлер смотрел на Эмму и понимал, что если физически он сможет себе подчинить Эмму Шван, то вот морально, психологически, если он и сможет, то с большим трудом. В этой девушке было слишком много внутренней силы. Это его восхищало и приводило в ярость одновременно. «Ну, ничего, дорогая, посмотрим, что ты запоёшь ночью…» - подумал про себя мужчина, а вслух сказал: - Да у меня просто нет слов, мама! Эмма самая замечательная девушка на свете! - И ты тоже можешь звать меня мамой, - улыбнулась женщина, беря девушку под руку. Эмма обернулась и, посмотрев на фон Гинсбурга, подмигнула ему. Она увидела, как на щеках его заиграли желваки и он, поднеся руку к своему горлу одними губами сказал: - Я убью тебя! Эмма отвернулась, она постаралась держать себя в руках. Но от взгляда гауптштурмфюрера у неё пробежала по спине мелкая дрожь, и ей стало страшно. Она поняла, что Келлер, не моргнув глазом, сможет убить её. Она знала, что начиная с 1933 года и до объявления войны, Келлер фон Гинсбург работал в Дахау. (прим. Концентрационный лагерь, основанный 22 марта 1933 года, неподалёку от Мюнхена. До начала Второй мировой войны в Дахау содержались люди, считавшиеся по разным причинам «загрязняющими» арийскую расу. Это были политические противники нацистского режима, прежде всего коммунисты, социалисты, оппозиционные режиму священнослужители, а так же душевнобольные, проститутки, наркоманы и др.) Эмма решила сыграть из себя будущую примерную жену, зная, что это выбесит Келлера. Пока мужчина подвигал матери стул, Шван разложила омлет по тарелкам и разлила по стаканам апельсиновый сок. Первую порцию она поставила перед мужчиной, как будто ненароком задев его плечом и чуть не расплескав сок на форму. - Ой, прости дорогой, - она видела, как тот с трудом сдерживал свой гнев. Мужчина выдавил из себя улыбку и пробормотал: - Всё хорошо, любимая. Потом омлет и апельсиновый сок были оставлены перед фрау фон Гинсбург и уже потом Эмма села сама со своей порцией. - Келлер, тебе сделать бутерброд? – проворковала Эмма, указывая на картофельные булочки. - Спасибо. Я сам. Эмма сдерживала смех, видя с каким трудом даётся мужчине любезность. А фрау фон Гинсбург будто бы ничего не замечала, радуясь за сына и за Эмму. После завтрака Эмма с Келлером выпили кофе, а Клара свой неизменно-любимый фруктовый чай. Келлер вдруг сообщил, что вчера ему пришло предложение вновь вернуться в Дахау. - И что ты ответил, сынок? - Я сказал ,что очень рад предоставленной мне возможности, но попросил небольшую отсрочку, сказав, что у меня скоро свадьба, - мужчина погладил руку. – Мне дали ещё месяц отпуска. Так что чем скорее мы поженимся, Эмма, - Келлер поцеловал девушку в макушку. – Тем лучше. Что скажешь? - Как жаль, что ты уедешь так скоро… - Дела страны превыше всего. Эмма «прискорбно» вздохнула. Келлер достал карманные часы и посмотрев, сказал: - Мама, мы, наверное, пойдём с Эммой. Хочу сводить её в кино и по магазинам. Скоро нас не жди. Эмма сидела в зале с Келлером и смотрела фильм «Квекс из гитлерюгенда», который рассказывал о мальчике, отец которого безработный коммунист и любитель выпить. Сам же мальчик проникается идеями национал-социализма, за что и погибает. Выходя из кинотеатра, Эмма не могла отделаться от паршивого чувства: что будет, если Генри вдруг станет таким же? Ведь его отец – немец. Да и машина пропаганды работала полным ходом. Если мальчик узнает, кто его настоящий отец (кто из… - Шван чуть не передёрнуло от воспоминаний от откровений Регины) - Что с тобой? – Келлер почувствовал что-то. - Всё хорошо, - отмахнулась девушка. - Я хочу сына, - вдруг сказал мужчина. - Ну, это так быстро не получится, - усмехнулась Шван. - А ты уж постарайся. Благодари бога, что я не беру тебя с собой. - Какое счастье! – девушка закатила глаза. На самом деле она была очень рада, что остаётся в Берлине. Они прошлись по универмагам, где Келлер прикупил девушке одежду, в том числе и дорогое нижнее бельё, которое никогда бы в жизни она сама себе не купила. И дело даже не в дороговизне. Шван просто не любила такие вещи. Красная помада и та была в её косметичке на крайний случай, так как она редко наносила макияж, предпочитая оставаться естественной. Перед самой главной покупкой в ювелирном магазине, пара зашла в кафе, пообедать. Эмма заметила, что за соседним столиком за спиной фон Гинсбурга сидит элегантно одетый молодой мужчина и наблюдает за ними. Когда она встретилась с ним взглядом, тот улыбнулся. Тут Келлер чуть отодвинул тарелку с порцией сосисок и тушёной капусты ,откинул салфетку и встал из-за стола. Не говоря ни слова, мужчина направился в сторону уборных. Эмма вздохнула, но ничего не сказала. И тут она увидела, как мужчина за соседним столиком поднимается и подсаживается к ней. Шван осмотрелась, но посетителей был очень мало и все были увлечены едой. - Я вас не побеспокою, фрёйлин. Или фрау? - Фрёйлин Шван, - представилась девушка. - Ханс Мюллер. Извините за любопытство, ваш спутник случайно не Келлер фон Гинсбург? - Да, он самый, - нахмурилась блондинка. – А вы знакомы? - Хм… Ну как вам сказать? Можно ли это назвать знакомством? -Выкладывайте, давайте! – Эмма стрельнула взглядом в сторону туалета, надеясь, что Келлер там задержится. - Вам что-нибудь говорит название «Эльдорадо»? Шван нахмурилась. Да, она знала про это место. Ей было жаль, что она там так и не побывала. - Гер фон Гинсбург, он вам кто? - Эм… Он как бы мой жених, - поморщилась девушка. - Как бы? - усмехнулся Мюллер. – Мне это нравится. Вы знаете, что Келлер был частым гостем в том баре? - Да что вы говорите? – Эмма расплылась в удивлённой улыбке. - Он пользовался услугами тамошних мальчиков. В том числе и моими. - Но ведь всех… - Как видите, фрёйлин, не всех. Один раз он даже попросил меня… - Вот этих подробностей мне не нужно, - поморщилась блондинка. – Так что вы хотите? - Если хотите компромат на вашего… «жениха»… Я вижу, вам он не очень-то по вкусу… Он у меня есть, - Ханс положил на стол свою карточку и быстро вышел из кафе. Когда Келлер вернулся, на лице Эммы было всё тоже скучающее выражение…..