Однажды в Берлине

- Сегодня вечером мне нужно будет отлучиться, - обыденным тоном сказал фон Гинсбург, заводя машину. – Но я хочу, чтобы по моему возвращению ты ждала меня в моей комнате. - Ты не думаешь, что нужно подождать до свадьбы? – постаралась вразумить «жениха» Шван. – И что скажет твоя мать? - Мама поймёт, любимая… - Келлер скользнул глазами по Эмме и вырулил авто к выходу со двора. - А могу я поинтересоваться, куда ты собираешься? - Это мужские дела и никогда меня не спрашивай. Девушка уставилась в окно. Она понимала, что вряд ли сможет сейчас помочь Регине. Но, чёрт возьми, чем она заслужила такое к себе обращение? С другой стороны, положение Эммы было лишь немногим лучше. Разве что у неё не существовала угроза смерти. Но даже в этом блондинка была не уверена, услышав угрозы своего будущего мужа, что тот сможет отправить её в концентрационный лагерь. Начался унылый осенний дождь. Первые его капли упали на лобовое стекло. Эмме жутко хотелось курить, но фон Гинсбург пообещал, что она бросит эту привычку. Что ж, придётся потерпеть. Девушка смотрела в боковое окно, не замечая пейзажа, уйдя глубоко в свои мысли. Она думала, как же она может помочь Мильц избежать расправы. Где ей схорониться, чтобы сберечь жизнь Генри и свою? Вначале она подумала о подвале фон Гинсбургов. Но девушка не знала, где Клара хранит ключ. Спуститься в подвал можно было без проблем, но вот попасть в каморку, где фон Гинсбурги хранили вещи, каким не место квартире, нужен был ключ. Шван так ушла в себя, что не заметила как они приехали. Она не видела, каким хмурым взглядом смотрел на неё Келлер, пока его недовольный голос не вывел её из дум: - Эмма! - А? Что? – вздрогнула блондинка и посмотрела на мужчину. - Ты вообще где? - Прости… Мужчина помог занести покупки в комнату Эммы, бросив всё на кровать. - Пойдём, выпьем с мамой чаю. Шван вздохнула, закатив глаза. Фрау фон Гинсбург в прошлой жизни точно была англичанкой! Пить столько чая это невозможно! Но, нацепив вежливую улыбку на лицо и взяв, подставленный Келлером локоть, она последовала за ним в гостиную. Келлер ушёл около шести вечера, сказав, что его любимые женщины могут поужинать без него, так как у него дела. Шван знала про его «дела», но была бессильна. Она извинилась перед Кларой и ушла в свою комнату. Хотелось побыть одной и покурить, а общество довольно улыбающейся фрау фон Гинсбург раздражало. Эмма вздрогнула, когда хлопнула входная дверь. Ей вдруг стало страшно. Она ждала фон Гинсбурга в его комнате, как он и приказал, надев нижнее бельё, купленное утром. Дверь в комнату распахнулась и Шван увидела Келлера. Он стоял на пороге комнаты: волосы были в беспорядке, а на щеке была царапина. - Келлер? – обеспокоенно спросила девушка, боясь услышать страшное. – Что случилось? - Чёртов Лохмер… - пробормотал мужчина и его взгляд начал обретать осмысленность. – Подойди ко мне… Эмма встала со стула и, подойдя к Келлеру, тихо спросила: - Что случилось? - Не важно, - его руки опустились на пояс халата и Шван напряглась. Вот и настал этот момент. И никуда не скрыться. – Расслабься. А впрочем… Келлер стянул с Эммы халат, и девушка оказалась перед ним в одной шёлковой белой сорочке. Девушка закрыла глаза, но она продолжала чувствовать грубые руки. Мужчина начал задирать сорочку, пока не заставил Эмму снять её. При этом Келлер всё время бормотал что-то нечленораздельное. Исходившее от него амбре дало Эмме понять, что тот хорошо приложился к шнапсу. Руки больно сдавили груди, а противный язык скользил по шее. - Сука Мильц… - пробормотал Келлер. – Она ещё узнает… Что-то внутри у Эммы отпустило. С Региной всё в порядке. Пока. Но всё в порядке. Она позволила Келлеру подтолкнуть её к кровати и снять с неё панталоны. И вот она лежит перед ним совершенно без одежды. А он стоит и, глядя на неё сверху вниз, а лицо перекошено от желания. Мужчина расстегнул свой мундир и откинул в сторону. Потом стащил сапоги. Келлер отлично управлялся обеими своими руками, несмотря на то, что часть кисти левой отчасти отсутствовала: там не хватало мизинца, безымянного пальцев, а на среднем отсутствовало две фаланги. Когда мужчина выходил на улице, он надевал перчатку-протез. Дома же щеголял с обрубками. - Гер Лохмер, у нас не было такого уговора! – гневно прозвенел голос Регины. - Фрёйлин Мильц, - слащаво улыбнулся Роберт, сидя на диване. На журнальном столике стояла почти пустая бутылка из-под шнапса, а на полу стояла ещё одна, но пустая. - Вам ничего сверхъестественного делать не надо. - Но… - и девушка тут же получила пощёчину от Келлера. Он больно схватил её за запястья и прижал к стене. - Сейчас ты встанешь на колени и сделаешь то, что от тебя требуется, ты поняла? Роберт встал с дивана и, подойдя, взял Мильц за подбородок. Другой рукой он зачем-то схватил Келлера за ягодицу. Но того это возбудило ещё больше. Когда-то всего один раз, они с Лохмером и ещё с одним проститутом из «Эльдорадо» сделали это. Келлеру это понравилось, но он старался об этом не вспоминать. Всему виной был шнапс или что-то ещё, но Келлер наклонился и поцеловал Лохмера в губы. Его рука опустилась между ног друга и ощутила набухшую плоть. Его дружок уже тоже налился. Ему вдруг снова захотелось повторить то, что случилось несколько лет назад. Он расстегнул одной рукой брюки Лохмера и залез ему в трусы. Другой же рукой он взял Регину за подбородок и попытался поцеловать. Несмотря на сопротивление девушки он смог схватить её губы. На Регину что-то нашло. В ней всё заклокотало от ярости. Она не могла позволить такому унижению случиться. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, девушка ногтями вцепилась в щёку фон Гинсбурга и коленом ударила его между ног. - Сука! – взвыл мужчина, ещё сильнее сжав горло брюнетки. Вытащив другую руку из штанов Роберта, Келлер замахнулся и ударил Регину. – Я убью тебя! Воздух покидал лёгкие Мильц. Перед глазами начало темнеть, когда вдруг хватка ослабла и девушка сползла по стене. Она жива? Почему? Казалось, что вот он, конец… - Оставь её… услышала брюнетка. – Ею займёмся позже. Когда дыхание Регины пришло более или менее в норму, она посмела открыть глаза. Мужчин в гостиной не было. Она с трудом поднялась на ноги и попыталась покинуть квартиру Лохмера. Вот поэтому Келлер и был зол. Выйдя из спальни Роберта, мужчины не обнаружили девушку. Фон Гинсбург было рванул за ней, но Лохмер остановил его. - Пусть живёт до завтра, Келлер. Дадим ей ещё один денёк. - Ладно. Но завтра она поплатиться за всё! Я пойду. Меня ждёт Эмма. - Открой глаза! – услышала Эмма. – Я хочу, чтобы ты всё видела! Шван подчинилась. Фон Гинсбург возвышался над ней. Схватив девушку за щиколотки, он подтянул её ближе к себе. Встав одним коленом на кровать, он грубо поласкал внутреннюю сторону бёдер. Тело блондинки вызывало желание, но Келлер, несмотря на выпитый алкоголь, не спешил. Он медлил. Сняв рубашку, он стянул с себя майку и положил руки на пряжку ремня. - Ну что, лапочка? Ты уже сгораешь от нетерпения? А? Ты мне поможешь? – схватив Эмму за плечо, он заставил девушку сесть. – Расстегни ремень! – Шван умоляюще посмотрела на Келлера. Она надеялась, что он быстро сделает своё дело, и она уйдёт в свою комнату. Но как же она ошибалась! Фон Гинсбург схватил девушку за волосы, дёрнул назад и приблизил своё лицо к её лицу. – Я сказал: расстегни ремень! – дрожащими руками девушка начала выполнять приказ своего «жениха». – Хорошая девочка. Брюки упали вниз и мужчина пнул их в сторону. Теперь на нём остались только трусы и носки. Он толкнул Шван, заставляя принять горизонтальное положение. Нависнув над ней, положил ладонь на горло и чуть сжал. Другой рукой начал грубо ласкать груди, причиняя девушке боль. Но, похоже, это доставляло мужчине удовольствие, так как Эмма почувствовала, как начало расти его достоинство. Непроизвольно девушка дёрнулась от отвращения. Это движение заставило Келлера чуть сильнее сжать горло. Он прошептал: - Такая тонкая, такая лебединая шея. Я могу сломать её за одно мгновение. Ты ещё будешь дёргаться? Эмма попыталась покачать головой. - Скажи: «Нет, любимый». - Нет… любимый… - выдавила блондинка. Она с трудом сдерживала слёзы боли и унижения. Но нет, она не станет плакать. Она не доставит Келлеру такого удовольствия! Мужчина наклонился и присосался к её губам, проникая языком сквозь сомкнутые зубы. Руки скользили по мраморной коже, а набухший член сквозь трусы тёрся об её лоно. На мгновение фон Гинсбург оторвался от сладких губ и рывком перевернул девушку, заставив встать на колени, схватив за волосы. Эмма только охнула. - Заткнись! – прохрипел мужчина, а в следующую секунду Эмма почувствовала, как тот вошёл в неё. Она чуть не закричала от боли, но большая грубая ладонь закрыла ей рот. – Я сказал, заткнись, сучка! Ещё разбудишь мать. Унижение длилось долго, и когда Эмма была уже на грани обморока, она почувствовала, как Келлер взорвался и кончил. Он отпустил её волосы и убрал ладонь. Девушка без сил упала на кровать. Келлер упал вначале на неё, а потом скатился рядом. Отвесив звонкий шлепок по попе, мужчина сказал: - Можешь поспать, - но когда Эмма попыталась встать, то фон Гинсбург, надавив на плечо, уложил её снова. - С сегодняшнего дня ты спишь со мной. Всегда. Ну, кроме этих ваших дней. Хотя, я надеюсь, что ты быстро забеременеешь. Уж я постараюсь. Утром Эмма проснулась от того, что фон Гинсбург ласкает её грудь. Спросонья она вначале даже не поняла, что происходит и попыталась воспротивиться, на что получила затрещину. Осознав, что происходит, она позволила мужчине совершить свое действо. Всё длилось дольше, чем накануне вечером: Келлер протрезвел и был полон сил, кончив дважды. Встав с кровати он удовлетворенно посмотрел на лежавшую девушку. Шван была без сил, мужчина же, напротив, выглядел бодрячком. Он накинул халат и что-то насвистывая, направился в ванную комнату. Вернувшись, Келлер обнаружил Эмму в том же положении, в котором оставил. - Ты всё ещё в постели? – незлобно удивился он. – Ну-ка, марш в душ и пойдём завтракать. - Келлер, я могу отказаться от завтрака? - Нет, любимая. Хочу, чтобы ты была за столом. Давай-давай, быстро! Девушке ничего не оставалось делать, как подчиниться. Она встала и, накинув халат, пошла принимать душ. За столом Эмма пыталась незаметно смотреть на часы. Она уже решила, что если мужчина никуда не пойдёт, то напомнит ему об обещании в последний раз поговорить с Региной. Но тут, когда на часах доходило пятнадцать минут десятого, Келлер вдруг отставил кофейную чашку и встал из-за стола. - Так, родные, мне нужно уходить. Вечером меня не ждите, приду только утром. Государственные дела. Мужчина чмокнул мать в макушку, а Эмму, взяв за подбородок, в губы. Когда за Келлером закрылась дверь, она убрала всё со стола, помыла посуду и ушла в свою комнату. Выйдя минут через пятнадцать, она постучала в комнату фрау фон Гинсбург и сказала, что на улице очень хорошая погода, и она хочет прогуляться и быть может, купить Келлеру что-нибудь в честь помолвки. А ещё, может быть, зайдёт в гости к подруге. Ничего не подозревающая Клара лишь улыбнулась и отпустила девушку. Ни Келлер, ни, тем более его мать не знали, что Эмма Шван пошла не на прогулку. Она пошла к Регине Мильц и её сыну Генри, предупредить о готовящейся резне. Может, у той было какое-нибудь место, чтобы переждать? Эмма очень на это надеялась. Что делать потом, они решат позже. А сейчас надо было думать о предстоящей ночи. Но девушка не могла пойти с пустыми руками, Прежде чем пойти к Мильцам, Шван завернула на рынок, который в это субботнее утро уже был полон народа.