Однажды в Берлине

Они пили чай, когда Регине вдруг показалось, что в дверь кто-то постучал. Вернее, даже поскрёб. Она посмотрела на Генри и по его глазам девушка поняла, что тот тоже слышал. Через несколько секунд стук раздался снова, чуть громче. Мильц решила, что если бы это была полиция, то просто выломали бы дверь. А значит, тот кто был по ту сторону тоже не хотел быть обнаруженным. Регина чуть приоткрыла дверь и обнаружила на пороге девушку примерно её возраста. Она толкнула дверь и оказавшись внутри, прошептала: - Я уж думала, меня никто не слышит. Привет! - Здравствуйте. - Я Рут Лошак. А ты, я думала – Эмма. - Вы знаете Эмму? - А ты кто? – вдруг послышался голос. Девушки обернулись и увидели Генри со свечкой в руке. - Привет, малыш! Меня зовут Рут, но все зовут меня Рути. - А я – Генри Мильц. Ты говорила про Эмму. - Может мы уже пройдём внутрь? Рути рассказала о себе. Она знала Эмму с детства. Но виделись они в основном в летние месяцы, когда у обеих были каникулы. Рути жила с бабушкой, у которой было небольшое кафе. Отзвуки Хрустальной ночи хоть и докатились до Кельбра, но обошли стороной кафе фрау Абель. Бабуля Рути была вдовой, когда-то вышедшей замуж за немца. Родила дочь, мать Рути, которая в свою очередь родила Рути, но исчезла, оставив девочку на попечение бабушки. Отца своего девушка не знала. Генри начал зевать, поэтому Регина отвела его наверх и вошла в первую попавшуюся спальню. Ей оказалась детская. Она сняла чехол с кровати и просто уложила сына под одеяло, где он тут же и заснул в обнимку с мишкой, которого подарила ему Эмма. - Почему вы сказали, что вы Лошак, а не Абель? – склонив голову и устремив взгляд тёмно-карих глаз на Рут, спросила Регина. - Я так понимаю, что ты тоже не Мильц? Слушай, в этом доме есть выпить? – видя, как нахмурилась Регина, Рути улыбнулась. – Я не пила уже вечность! Бабуля боится, что я выпью и ударюсь в приключения. Ну да, - рассмеялась девушка. – Ты же не против, если я осмотрюсь? Мне жаль, что родителей Эммы нет. – Рут открыла бар и посветив свечкой, присвистнула. - Шнапс, коньяк, скотч. Русская водка? А гер Шван знал толк. Что будешь, Регина? Никогда в жизни не пила водку! Рут разлила водку в рюмки, что обнаружила в шкафу над баром и первая выпила. Регина осмелилась последовать её примеру и закашлялась, на что получила снисходительную улыбку. Они сидели в полной темноте с зашторенными окнами и лишь неяркий свет свечи чуть прорезал темень. - Я боюсь, что Эмма задумала что-то ужасное… - прошептала Мильц. Что-то в её тоне заставило Лошак нахмуриться. – Её муж… - Стоп! Эмма замужем? – в шоке спросила Рути. – Вот же шельма! Я была уверена, что она… - Ей пришлось, - Регина смотрела в пустоту, крутя пальцами чайную ложку. Девушке хотелось согнуть столовое серебро, но она не смогла. – Её муж… гауптштурмфюрер фон Гинсбург, - Регина как будто выплюнула это слово. – Он начальник Дахау. Комендант. Рут присвистнула. - Фигасе… Как, блять, её угораздило? Неожиданно Регина плеснула себе водки полную рюмку и залпом выпила. В груди была боль, и она ничего не могла с этим поделать. Эмма там была одна. А зная Келлера, Регина могла предположить самое ужасное. Особенно после того, как Шван потеряла ребёнка. - Не спрашивай. Я предлагала ей уехать вместе, но она что-то вбила себе в голову. Какую-то чёртову месть, - Регина уронила лицо в ладони и всхлипнула. Мильц была пьяна. Она никогда в жизни не пила такой крепкий алкоголь. И ей хватило три рюмки, чтобы практически спустить тормоза. Остатки разума ещё сдерживали её от того, чтобы не разрыдаться. - Она всегда была такой, - усмехнулась Рути, которая опьянела лишь слегка. – Помню, когда нам было лет десять, она отбила котёнка у мальчишек, которого они собирались подвесить. После этого у неё был выбит зуб и подбит глаз, но Мими всё ещё жив и живёт у нас в кафе. Лошак встала со стула и, подойдя к Регине, взяла её руку. - Эмма разберётся. Я уверена, что с ней будет всё хорошо. Это же Эмма Шван. Пойдём, тебе нужно поспать. И Регина безропотно пошла за Рут наверх, которая приобняла Мильц за талию, потому что та нетвёрдо стояла на ногах. Девушке показалось, что чуть откровеннее, чем следует, но ноги реально не держали её: нервы, усталость и алкоголь дали о себе знать. Эмма спустилась к ужину и неожиданно обнаружила в гостиной Роберта Лохмера, пьющего шнапс в компании с её мужем. Она весь день провозилась в саду с Рафи. Сейчас же она разрешила уйти ему в каморку возле кухни, где они спали вместе с Дафной. За несколько дней, что брат с сестрой провели тут, у обоих появился румянец на щеках, а у Даф посветлели глаза. Девушка стала улыбаться. В присутствии Эммы, но той это было приятно. Девушка стала ей доверять! Шван натянуто улыбнулась Лохмеру. Ужиная, она не произнесла ни слова, слушая болтовню мужчин. Оказалось, что Роберта не мобилизуют. Фон Гинсбург посодействовал, чтобы его друга перевели в лагерь, и через неделю он будет жить на территории Дахау. Шван про себя улыбнулась. Ей это было на руку. После ужина, девушка решила подняться наверх. Мужчины заперлись в кабинете, продолжив пить. Дверь в одну из уборных была приоткрыта и Шван увидела Дафну, стоящую на коленях, драящую унитаз. Глаза блондинки непроизвольно опустились на круглую попку. - Даф… - тихо позвала Эмма. Девушка дунула на короткую прядку чёрных волос и обернулась, посмотрев на Шван. – Бросай ты это. - Грета… - Толчки чистые. А я хочу, чтобы ты отдохнула. Даф поднялась на ноги и, вытерев лёгкую испарину со лба, помыла руки. Она не совсем понимала, почему эта девушка, жена начальника лагеря, прониклась к ней и её брату такой симпатией. Её признание, конечно, много значило. Но Эмма была арийкой. Пусть она любила какую-то там Регину Мельцер… Если бы она любила её по-настоящему, то не была бы сейчас здесь и сейчас, в Дахау. Дафна пошла за Эммой в её спальню. Девушка увидела тарелку с пончиками на туалетном столике. Шван проследила за её взглядом и улыбнулась. - Осталось с ужина. Можешь угоститься и взять для Рафи. Девушка робко взяла пончик и откусила. Эмма видела, с каким блаженством та закрыла глаза. - Рафи обожает сливовое повидло, - девушка облизала губы и открыв глаза, вдруг поняла, что слишком разоткровенничалась. Опять. Она отложила пончик и отвела взгляд. - Дафна, - вздохнула Эмма. – Когда ты со мной, ты можешь быть собой. Эмма взяла пончик и протянула его девушке. Дафна, посмотрев на Шван исподлобья, всё же взяла его. - Спасибо, - пробормотала девушка. - Расслабься, - Шван погладила Дафну по плечу и отошла к окну. За ним было уже темно. Бледная луна едва просвечивала сквозь тучи. Слышался лай собак. Это проходили караульные. Хоть и дом начальника концлагеря был обнесён высоким забором с колючей проволокой, несколько охранников всё равно иногда совершали обход по периметру. Примерно раз в полчаса, успела засечь Эмма. Где-то там, далеко в этой ночи была Регина. Регина и Генри, которые должны были покинуть дом Кацмана. Если они уехали, то куда? Может быть в Кельбра? Стоило надеяться, что домик родителей цел, если девушка поехала в тот городок. Шван почувствовала, что Дафна подошла сзади и тоже посмотрела в ночь. Какое-то время они молча стояли, уйдя каждая в свои думы: Эмма думала о Регине, а Дафна вспоминала Сару и те безоблачные дни, слишком короткие, что выпали на их долю. - Мы ходили в одну школу в гетто, - вдруг тихо произнесла Дафна. – Я и Сара. Мы с ней не сразу подружились. Она была той ещё задирой. Как, впрочем, и я. А три года назад мы сблизились. Должна была случиться очередная облава на рынке, а меня как раз послали купить чего-то. Старший брат Сары работал на фашистов, и она знала, что должно было случиться. Помню, как она схватила меня за руку и потащила в какую-то подворотню. А через пару минут пробежали солдаты. В тот день было убито несколько наших знакомых… Потом рейды участились, но Сара всегда меня предупреждала, когда не стоит ходить на рынок. Я узнала, что предупреждает она только меня. Я спросила один раз: «Почему?» А она сказала, я слишком красива и молода, чтобы вот так вот умереть от немецкой пули. В тот день я что-то увидела в её глазах, но думала, что мне показалось. А потом вдруг она пригласила меня к себе на день рождения. Никого не было. Брат был на службе, родители в аптеке. Отец Сары был аптекарем. Её мама приготовила фалафель, - Эмма почувствовала грустную улыбку на губах девушки. - Мама Сары готовила обалденно-вкусный фалафель. Не знаю, как это у неё получалось. – Эмма осмелилась обернуться и посмотреть на Дафну. Она думала, что увидит в глазах девушки слёзы, но та лишь улыбалась. – В тот день мы впервые поцеловались. Я не знаю, как это произошло. Не помню. Кто первый решился... Но с того дня наша дружба стала чем-то иным. Тут неожиданно дверь в комнату распахнулась, заставив девушек вздрогнуть. - Вот ты где! – на пороге на нетвёрдых ногах стоял, опираясь о косяк, Келлер. За его спиной маячил Лохмер. Было видно, что мужчины изрядно надрались. – Иди сюда! Ты! – фон Гинсбург указал на Дафну. Эмма сделала шаг вперёд, загораживая собой девушку, понимая, что задумали приятели. - Келлер, нет, - Шван покачала головой. – Вы не станете это делать. - Почему нет, лапочка, - ухмыльнулся гауптштурмфюрер. – Отойди. Не стоит тебе её защищать. – Он подошёл к девушкам и, грубо оттолкнув Шван, схватил Рут за шею. – Она тебе напоминает Мильц? Я же прав? Та жидовка была посочнее, но и эта сойдёт. Пошли! - Келлер! – Эмма попыталась схватить мужа за руку, но тот отдёрнул её. - Не вмешивайся! Когда дверь в комнату закрылась, блондинка уронила в безысходности голову на подушки. Она ничего не могла сделать, ничем не могла помочь Дафне. Когда же приедет Лили? И доживёт ли до этого дня Даф? Эмме хотелось верить, что её не убьют. Не сегодня. А там, быть может, она сумеет помочь сестре с братом. Хотя бы им. Регина чувствовала, как нежные руки девушки помогают ей снять одежду. Тут она ощутила, как Рут, как бы ненароком, коснулась губами её шеи, и она вздрогнула. Никто ещё не прикасался к ней, так как это делала Эмма. Брюнетка мигом протрезвела и посмотрела на Рут. В падающем лунном свете она видела её широко распахнутые глаза и чуть приоткрытые губы. Полностью не давая отчёта своим действиям Регина приблизила своё лицо к лицу девушки и начала её целовать. В этом поцелуе было какое-то смертельное отчаяние. Руки, скользившие по телу Рут с какой-то безысходной страстью, начали освобождать Лошак от одежды. Это была не Эмма, но всё же девушка! Девушка, когда-то знавшая блондинку. Регине хотелось до боли ощутить теплоту женского тела. Своими грудями коснуться грудей, плоского живота. Своим лоном коснуться её лона. И застонать от болезненного оргазма… - Не спеши… - прошептала Рути, очень нежно коснувшись щеки Мильц. Она хотела просто расслабиться, но почувствовала настроение Регины. – У нас впереди целая ночь. Тебе не стоит бояться. Регина вздохнула и вдруг с благодарностью обняла девушку. Губы Рут, легко, словно мотылёк, заскользили по щеке брюнетки, ниже по шее. Пальцы медленно расстёгивали пуговицы на её блузке. Высвободив вначале одно плечо, Рут поцеловала его. Потом второе. Регина стояла, закрыв глаза, позволив девушке ласкать её. Она не отдавала себе отчёта, что слёзы катятся у неё из глаз, а Рути целует каждую её слезинку. Лошак понимала, что Регину и Эмму связывает не просто дружба. Между ними было что-то большее. И Мильц сейчас скорее всего думает о блондинке. Но ещё ей нужно тепло, поддержка и ласка. Иначе бы она не стала так с беспредельной безысходностью её целовать. Рут успела каким-то образом уже скинуть чехол с кровати и кинуть на неё чистую простынь. Она легонько заставила Мильц лечь и склонилась над ней. Лунный свет падал на её тело, и она казалась какой-то лесной нимфой в его бледных лучах. Встав на колени, Рути провела пальчиками от пульсирующей венке на шее ниже, между грудями с набухшими вишнёвыми сосками, по животу и чуть коснулась чёрного треугольника между ног. Мильц тихо застонала, прикусив нижнюю губу. Стены были слишком тонкие, чтобы заглушить то, что происходило в соседней комнате. Но голоса Дафны Штейн почти не слышала. Лишь пару раз блондинка уловила её стон, наполненный болью. Зато Келлера и Роберта она слышала отчётливо. И от этого гнев вскипал в её крови. Как можно быть жестоким до такой степени! Но её муж – начальник Дахау. А значит он способен и на большее. Она понимала, что там происходит и, если бы в этот момент у неё под рукой было оружие, то она бы, не моргнув глазом вошла бы в соседнюю комнату и пристрелила бы ублюдков. - Вали отсюда! – вдруг услышала Эмма и в следующий момент услышала звук, напоминающий упавшее тело. Дверь в её комнату была приоткрыта, и девушка уловила, как в их супружеской спальне щёлкнул замок. Это заставило блондинку усмехнуться: она понимала, что это значило. Она встала с кровати и вышла в холл. Дафна поднималась с пола. Увидев Эмму, она схватила то, что когда-то было платьем и нижним бельём и постаралась прикрыть своё тело. Глаза её были сухи, но в них было столько боли и ненависти, что чуть не заставили Шван отпрянуть. Но она понимала, что этот взгляд предназначался не ей. Она подошла к девушке и очень осторожно коснулась её плеча. Дафна вздрогнула, осознавая, что она уже не в спальне и её взгляд начал постепенно приобретать осознанность. - Пойдём в ванную, - чуть улыбнувшись, прошептала Эмма. Дафна, сгорбившись, сидела в ванной. Эмма, полив её из душа, начала очень нежно намыливать её плечи и спину губкой. Она чувствовала мелкую дрожь, прокатывающуюся по телу девушки и хотела своими прикосновениями успокоить её. - Ты можешь встать? - Дафна, сидевшая обхватив колени, будто не услышала. – Пожалуйста. Я не причиню тебе боли. – Медленно она повернула свою голову и посмотрев в глаза Шван поднялась. Эмма снова намылила губку и очень осторожно начала ласкающими движениями протирать девушку дальше. Она содрогалась от вида засосов на шее и синяков на красивой девичьей груди. Её взгляд скользнул по узким бёдрам, животу и курчавым волосам между ног. Блондинка сглотнула. Как давно она не видела обнажённую девушку. Будто вечность прошла. А Даф и правда была безупречна и юна. И она обещала вырасти в настоящую красавицу! Если… С трудом совладав со своими эмоциями, Эмма выключила душ и достав из шкафа полотенце, протянула Дафне. - Думаю, что от моей одежды ничего не осталось, - услышала Шван. Она обернулась. Девушка стояла, обернувшись в полотенце с отстранённым выражением на лице. Примерно с таким, каким блондинка увидела её впервые. – Но я могу надеть свою лагерную. Эмма подняла рваные тряпки и кинула их в мусор. Кивнув головой, она просто сказала: - Пойдём. - Зачем? – Дафна держала в руках ночную сорочку. На кровати лежала пара нижнего белья и два платья. – Зачем такая щедрость? Меня рано или поздно отправят в газовую камеру. - Не отправят. Девушка усмехнулась и покачала головой. - Эмма, не нужно строить иллюзий. Если ты попал в концентрационный лагерь, то у тебя выход оттуда один: газовая камера и крематорий. Или расстрел и крематорий. Если не повезёт, то пытки и крематорий. Иного выхода нет. Мой срок, может быть чуть оттянут, - девушка кивнула в сторону спальни, где сейчас скорее всего уже спали мужчины. Из-за стены не доносилось звуков. – Но конец всё равно предрешён. Дафна почувствовала прикосновение к своей щеке и непроизвольно повела головой, закрыв глаза. Эта лёгкая ласка вскружила ей голову, вернув в то время, когда она была с Сарой. - Девочка… - услышала она шёпот. Открыв глаза, она просто утонула в серо-зелёном омуте, а в следующий момент она уже открылась поцелую Эммы. Полотенце упало к ногам… и Дафна почувствовала, как ладони Шван сжали её ягодицы, притянув к себе. Девушка чуть не задохнулась. Никто ещё и никогда не прикасался к ней с такой трепетностью. Никто, кроме Сары. Она позволила себе прикрыть глаза и прокатиться двум слезинкам, которые тут же поцелуями смахнула Эмма. Рут накрыла спящую Регину одеялом. Одевшись, на цыпочках она вышла из комнаты. Как бы ни хотелось остаться, нужно было уходить. Если утром бабуля проснётся и не обнаружит её в своей спальне, не избежать скандала. Девушка не хотела тревожить фрау Абель. И не хотела слушать её ворчание. Но Рути знала, что, несмотря на весь её взбалмошный характер, бабушка её любит. - Тебя проводить? – спросила Эмма. Даф и Рафи спали в маленькой каморке за кухней на старых матрасах. На что девушка покачала головой. – Не забудь пончики. - Спасибо, Эмма… - прошептала девушка.