Однажды в Берлине

Регина проснулась рано утром. В комнате, кроме неё никого не было. Рут ушла. Но девушка знала, что та была рядом, в доме через дорогу. И это немного успокаивало. Прошлая ночь была чудесной. Руки Рути успокаивали и дарили ласку. Это была не Эмма и они не любили друг друга. Но секс с Лошак снял напряжение. И Регина чувствовала, что она тоже в какой-то степени нужна девушке. Она тоже была еврейкой. Еврейкой, чужой. И только потому, что фрау Абель была когда-то замужем за немцем, их не трогали. Но надолго ли? Это давнее замужество может однажды и не спасти. Но Регина не хотела думать о плохом. Ей хотелось надеяться, что Эмма их найдёт, и они вместе уедут из Германии. А ещё она боялась за себя и своего мальчика. Да, у неё был немецкий паспорт. Но может случиться так, что кто-то однажды ей не поверит, что она итальянка. Ведь она не знала языка. И если правда вдруг всплывёт, то смерти им не избежать. Но нет, она не должна об этом думать. Эмма обязательно приедет скоро. Позже, когда проснулся Генри, она сварила из какой-то крупы кашу на воде и заварила чай. Без изысков, но разве они питались с её мальчиком лучше, когда жили в Берлине? Да, иногда она отказывала себе, чтобы побаловать сына чем-то вкусным. А когда на столе появлялись сосиски или курочка в подливе – это был настоящий праздник. А в тот день, когда Эмма пришла с большим пакетом продуктов, это напомнило ей Хануку, когда в их столовой стол был уставлен различным яствами. В течение всего праздника к ним приходило множество гостей, обязательно их дом посещал равви, а вечерами они втроём: отец, мама и она маленькая сидели за столом, пили чай. Было очень уютно. С Эммой тоже было уютно. - Мама! – послышался голос Генри. - Прости, - Мильц поставила чашку на стол и улыбнулась. – Задумалась. - Ты скучаешь по Эмме? Я тоже скучаю по ней, - вздохнул малыш. Реджина открыла глаза и потянулась. Спать на небольшой узкой тахте было неудобно. Но ещё неудобнее на ней было бы Генри, который в этом году вытянулся и был уже чуть выше неё ростом. Поэтому её мальчик спал на диване. Женщина тихо, чтобы не разбудить Генри, встала и пошла в уборную. Было воскресенье и у мальчика был выходной. Это был тоже его единственный выходной на неделе. После школы он обычно около трёх часов подрабатывал помощником официанта в гамбургерной, где убирал со столов и мыл полы. Менеджер закрыл глаза на то, что подростку было всего тринадцать. Это позволило ему платить Генри чуть меньше положенного. Но зато у мальчика были свои хоть и небольшие, но карманные деньги, на которые он иногда покупал себе жвачку или кока-колу. Но помня, какие лишения они перенесли с мамой, Генри часто покупал что-то домой, чтобы порадовать маму. Её малыш давно перестал вспоминать Эмму вслух, но женщина часто замечала, когда по вечерам она, листая журнал, как парнишка с грустной задумчивостью смотрит на мишку, подаренного Шван. Мишка сидел на подоконнике, как раз напротив стола, где они обедали, и её сын делал уроки. Генри тосковал. Как и она. Но Реджина уже давно похоронила блондинку. Если та не сумела приехать в Кельбра, значит то, что она задумала, не удалось. Ну почему она была такой упрямой. У них была возможность уехать вместе. Нет, она вбила себе что-то в голову и поплатилась за это. - Я тоже скучаю по ней… - как-то прошептала Реджина. - Ты о чём? – буркнул сын. - Я об Эмме. - Она нас бросила, - огрызнулся подросток и уткнулся в свой учебник. Миллс покачала головой и с грустью улыбнулась: - Она бы не смогла. Ей что-то помешало или с ней случилась беда. Её мужем был комендант Дахау. Сын оторвался от книги и посмотрел на мать с удивлением. - Ты мне никогда об этом не говорила. - Ты был маленьким. Мальчик отложил книгу и пересел к матери на тахту. Та обняла его, положив голову к себе на плечо. Дафна была на кухне и чистила картошку. Рафи Грета заставила драить кастрюли, тогда как сама смахивала в гостиной пыль. Эмма сидела там же на диване и просматривала газету с новостями с войны. Там говорилось, о том, как немецкая армия победоносно шествует по Европе и как склоняются перед Адольфом Гитлером новые города и страны. Ничего нового. Почти всегда Шван чувствовала лёгкую головную боль и заторможенность. Иногда ей становилось на всё наплевать, хотелось просто уснуть и не просыпаться. Но снова и снова она заставляла себя жить мыслями о Регине. И ещё она обещала Даф, что поможет ей и брату освободиться. Хотя бы им. И, хотя девушка не верила блондинке, Шван хотела сделать всё возможное, чтобы исполнить своё обещание. Неожиданно раздался звонок в дверь. Келлер не собирался приезжать сегодня на обед, сославшись на работу. Да и для обеда было немного рано. Эмма удивлённо выглянула из-за газеты, но не встала, зная, что дверь откроет муж Греты. А через пару мгновений в гостиной появилась … Лили! - Лили? – радостно воскликнула Шван, отбрасывая газету. Сзади стоял дворецкий с чемоданом девушки. – Почему не предупредила? – Эмма раскрыла ей свои объятия. - Я звонила вчера, - улыбнувшись, нахмурилась девушка, посмотрев на Грету. – Ты была в саду, а твоя экономка, похоже просто забыла. - Я передала геру фон Гинсбургу, - скривилась Грета. - Да ладно, - отмахнулась блондинка. – Главное, что ты, наконец, приехала. Отнеси чемодан фрау Мюллер в мою комнату. Христиан, дворецкий, нахмурился, на что получил недовольный возглас Шван. – Или ты думаешь, что наша гостья будет спать в гостиной? В доме было всего две спальни на счастье Эммы. И быть может ей повезёт, и она сможет оставаться со Штейн на ночь. Если к ним снова заявится Лохмер, в чём Эмма была уверена, раз того перевели работать в Дахау. - Грета! – приказала Эмма. – Свари кофе и посмотри, остались ли после завтрака пончики. Я думаю, что фрау Мюллер с дороги не прочь перекусить. И принеси всё в спальню. И не стой как истукан! Или я не могу поболтать со своей подругой без лишних ушей? - Я вас поняла, фрау фон Гинсбург, - почти выплюнула Грета и пошла на кухню. - Она всегда такая противная? – спросила Лили, глядя в спину экономке. - Не то слово, сука! - Шван произнесла это тихим голосом, но и Грета, и её муж всё отлично услышали. Через десять минут девушки, наконец смогли уединиться и Лили тут же кинулась на шею Эммы и легонько её поцеловала. - Тс, дорогая, - улыбнулась Эмма, отвечая девушке. - У Греты отличный слух. Она бдит меня, словно Цербер и всё докладывает Келлеру. Я сама, словно узница. Ты на долго? - Да пока не выгонишь. Ханс отбыл на фронт и знаешь, я уже скучаю по нему, - Лили села на кровать. – Он обещал, что где-то через полгода приедет навестить, но кто знает? Это ж война, пусть он и будет при штабе. Ладно, - отмахнулась девушка. – Ты лучше скажи, как ты тут? Как твоё здоровье? Эмма разлила кофе по чашкам и протянула одну Лили. - Задыхаюсь. - Я тебя понимаю. Из-за крематория иногда, наверное, совсем невозможно дышать. - Я о другом, Лили, - Шван взяла пончик и откусила. – Я здесь одна. Если бы не Дафна и Рафи, совсем бы свихнулась. - Дафна и Рафи? – переспросила Лили, потянувшись за булочкой. - Девушка с братом из … лагеря. Рафи помогает мне иногда в саду. А Даф… С ней можно поговорить. Мне так одиноко, Лили. - Я с тобой… - Штейн поставила чашку на столик и сжала коленку блондинки. Лили раскладывала свои вещи в комод, в котором Эмма освободила для подруги место, когда в комнату постучали. Шван подошла и открыла дверь. На пороге стояла Дафна с пылающими щеками, а в глазах, похоже, стояли слёзы. - Даф, всё хорошо? – Эмма затащила девушку в спальню. Та сглотнула и вытерла набежавшую влагу. - Грета говорит, что вы можете садиться обедать. - Что случилось? – Шван взяла девушку за плечи одной рукой, а другой взяла за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. - Рафи случайно разбил тарелку и… Блондинка нахмурилась и в ту же секунду вылетела из спальни. - Привет, - пробормотала Лили, глядя на девушку. А Шван тем временем влетела в гостиную и, не обнаружив та никого, побежала на кухню, где Грета уже убирала с пола осколки. - Где Рафи? – но Эмма уже догадалась из-за криков мальчика, которые послышались из каморки. Она попыталась рвануть дверь, но та оказалась запертой. – Христиан, немедленно открой дверь! - Чего вы так беснуетесь из-за этого жидовского отпрыска? - Замолкни! – приказала Шван. – Христиан! Дверь открылась. Дворецкий раскраснелся, а волосы слегка растрепались. В руках его был ремень, которым, он похоже избивал малыша, который сидел в углу: под глазом расплывался синяк, рубашка порвана, а на теле виднелись удары от ремня. - Это же ребёнок! – воскликнула Эмма, подходя к мальчику и, присев на корточки, погладила его по голове. - Он еврей, - равнодушно ответил дворецкий. - Только посмейте ещё раз прикоснуться к нему! - И что вы сделаете, фрау? – ухмыльнулся мужчина. – Ваш муж сказал, что через пару дней он избавиться от ублюдков. Так что не стоит… - Нет, - прошептала блондинка, - обнимая малыша. - Да, - равнодушно ответил дворецкий и вышел из каморки.