Однажды в Берлине

Приближался новый 1943 год. Германия застыла в ожидании: что же будет дальше? Немецкие войска были на подступе к Москве. Они ещё надеялись. На что? Что СССР падёт? Союзные войска уже бомбили Германию с воздуха. Да, Крым захвачен. Но в Африке германские и итальянские войска терпят поражение. Германская шестая армия готова капитулировать под натиском Советских войск. Зима. Русская зима с её морозами. Эмма читала военные сводки. Кристен, её дочурка, сидела на полу и грызла яблоко. Кристен было уже три года. И Шван день ото дня становилось всё страшнее. Бомбили уже рядом. Гензель, Гретель, Дафна и некоторые другие товарищи из «Пиратов Эдельвейса» присоединились к новой группировке антигитлеровской коалиции «Белая роза». «Белая роза» была организацией, созданной студентами Мюнхенского Университета. Ханс Шолль, один из создателей был когда-то членом «Гитлерюгенда», а теперь ярым противником режима. Несколько месяцев он просидел в тюрьме, а позже, отучившись в Мюнхенском Университете был врачом на восточном фронте. Вернувшись, вместе с сестрой они организовали группу, в которую тут же вступили многие члены «Пиратов Эдельвейса». По сути, «Роза» занималась практически тем же самым, только Шолль, его сестра Софи и их друг Александр Шморель смогли действовать более организованно. Хотя, это становилось всё более и более сложно, чем в самом начале войны. Полиция была научена горьким опытом. Эмма отговаривала Дафну от того, чтобы продолжать печатать листовки, но девушка была предана своему делу. Рафи было почти десять. Он тоже полностью посвятил себя делу сопротивления, и Эмма была бессильна. Она хотела уйти. Но Кристен была слишком мала. Да и она полностью зависела от тех, кто ей помогал. Если бы у неё были деньги! На последних страницах газеты говорилось о проходящем в Мюнхене Европейском шахматном турнире. В турнире принимали участие как сама Германия, так и её союзники, и оккупированные страны. Кроме того, там были представители Швеции, бывшей в нейтралитете. Шван равнодушно читала новости и присматривала сетку турнира. Сама она когда-то тоже немного играла в шахматы, её научил отец. Как же это было давно! В прошлой жизни. Но если бы ей удалось уехать в Швецию… Эмма в задумчивости смотрела на статью, вернее сквозь нею, размышляя. Ей во что бы то ни стало нужно уехать! Тут Эмма услышала, что у дома остановился автомобиль. Это было странно: Розенберги были в аптеке (да они и не пользовались транспортом), у Дафны была дневная смена в типографии, Рафи практически жил в Мюнхене (ездить на электричке каждое утро было невозможно). Гензель? Она знала, что сегодня у сторонников «Белой Розы» были запланирован очередной выброс листовок и рассылка писем на случайные адреса тех же самых прокламаций. Раздался тихий стук в дверь. - Мама? – Кристен подняла на Эмму свои зелёные глазки. - Тихо, девочка, - Шван постаралась, чтобы в голосе не было дрожи. Не стоит пугать малышку. Она отложила газету и подошла к двери. Снова постучали. Девушке показалось, что она услышала стон с той стороны и распахнула дверь. Ей пришлось отойти, так как в дом вошли два молодых человека, на плечах которых висел Гензель. На кожаной куртке было кровавое пятно. Позади была бледная Марика, с ужасом в глазах. Эмма среагировала молниеносно. Она смела всё со стола и приказала парням снять с Гензеля верхнюю одежду и положить его на столешницу. - Кристен, дочка, иди в спальню! – спокойно сказала блондинка. - Марика, присмотри за ней. Я за Абрамовичем. Девушка схватила пальто и выбежала на улицу. Она силою заставила рою мыслей замолчать. Не важно, как это произошло. Важно было сейчас спасать этого дурака. Абрамович, скинув пальто, тут же направился мыть руки. - Фрау, поставьте на огонь большую кастрюлю с водой и уходите. Женщины мне тут не нужны. Вы, - фельдшер посмотрел на молодых людей, - останьтесь. Будете его держать. В доме есть крепкий алкоголь? Шван достала из шкафа наполовину пустую бутылку из-под шнапса и показала мужчине. - Отлично. Нужно влить в него. Блондинка отдала бутылку одному из парней и пошла ставить кастрюлю на плиту. Гензель похоже, был без сознания, и лишь тяжело вздымающаяся грудь говорила о том, что тот жив. Парень, кому Эмма отдала бутылку, приподнял голову Хауффмана и попытался влить в него алкоголь. Гензель закашлялся, напиток попал ему в горло, и он пришёл в себя. - Ууу! – взвыл он. - Нельзя, чтобы он кричал. Перепугает всю округу. Вам это надо? Гензелю зажали рот и тот, начав было брыкаться, был остановлен вторым парнем. Блондинка подошла к столу и положила руку ему на плечо, посмотрев в глаза, в которых были слёзы. - Тихо, Гензель. Успокойся, - спокойно сказала Эмма. – Да, - она кивнула головой, - Тебя подстрелили. Но сейчас доктор вытащит пулю. Потерпи немного. Прошу тебя. Ты же мужчина. - Не уходи, пожалуйста, - простонал парень, хватая руку блондинки. Та посмотрела на фельдшера и тот скептически пожал плечами. - Только не падайте в обморок. - Вот ещё, - усмехнулась Эмма. – Не дождётесь. Шван отыскала в доме какую-то деревяшку и сунула ей Гензелю в зубы. Всё время, пока длилась операция, парень держал её за руку, которую едва не сломал, а блондинка продолжала, улыбаясь, смотреть ему в глаза. Благодаря хватке молодых людей, державших парня, и Абрамович смог вытащить пулю, которая едва не задела лёгкое парня. Фельдшер проделал это с хладнокровием, но иного и нельзя было позволить в такой ситуации. Абрамович пару раз кинул на Эмму свой взгляд, едва улыбнувшись. Было видно, что старый еврей её уважал. Во время операции она думала, что с неё всего этого хватит! Она должна найти способ выбраться из Германии. Ради Кристен. Ради её дочурки, которой было не место в этом аду. Вначале, наверное, в Швецию. А оттуда уже в … Великобританию? Глупо было надеяться, что она найдёт Регину. Но та книжка, которая каким-то невероятным образом появившаяся у неё в руках, лежала в одном из ящичков прикроватного столика. Дафна знала про книжку и, наверное, кое-о-чём догадывалась, но молчала. А ещё была Марика, смотревшая на неё волком. Спустя какое-то время после операции Гензель заснул. Эмма разлила шнапс по стопкам и одну пододвинула Марике. Они сидели за столом, на котором несколько минут назад лежал парень. Его товарищи уехали в Мюнхен. Девушка исподлобья посмотрела на Шван, но рюмку приняла. Блондинка выпила и посмотрела на Марику. - Я хочу уехать из Германии, - произнесла она. Увидев непонимающий взгляд улыбнулась. – Это правда. Я хочу забрать Кристен и уехать отсюда. - Гензель тебя не отпустит, - недоверчиво произнесла девушка. - Гензель мне не указ. К тому же, мне не нужны чужие парни. Марика всё ещё с недоверием смотрела на Эмму. - А Дафна? – наконец спросила она. - Что Дафна? - Все знают, что она тебя любит. Блондинка потёрла лоб. Да, Дафна была проблемой. Девушка разрывалась между долгом и любовью. И порой, лёжа в постели ночью, Циперович мечтала, что, когда Гитлер падёт, они, наконец, смогут зажить счастливо: она, Эмма и Кристин. И Рафи. Что у них будет маленький домик с садом, что они заведут большого толстого рыжего кота, что у них будет свой небольшой огород. Дафна мечтала о том, что Кристен и Рафаэль пойдут в школу, в которой уже не будет нацисткой пропаганды и дети сами будут вольны выбирать, чем заниматься. Слушая её, Эмма перебирала короткие чёрные волосы. Для сохранения легенды, что Дафна – это Вильгельм Геббельс, девушке приходилось делать мужскую стрижку. Она не переубеждала Циперович, но понимала, что мечты той облачны и никогда не сбудутся. По крайней мере с ней. Но слушая все эти слова она целовала Дафну, и они занимались любовью, сдерживая стоны, чтобы не напугать малышку и не шокировать тех, кто спал в гостиной, в которую с недавнего времени был отправлен и Рафи. Шрам на груди Циперович зарубцевался и выглядел белесовато-розовым пятном на смуглой коже. Эмма гладила его пальцами, понимая, что он останется напоминанием на всю жизнь, что пережила девушка. - Любит, - согласилась Эмма. – Но я её не люблю. - Гензель? – спросила Марика, склонив голову. - Вот уж нет, - усмехнулась Шван. – Его точно нет. Она зачем-то решила поделиться с Марикой. Девушка встала и ушла в спальню. Когда она вернулась, в руках у неё была книжка, открытая на странице, где был рисунок Регины. Она положила его на стол перед Марикой. - Это Регина Мильц. Я с ней познакомилась в тридцать девятом. Судя по этим данным – она была в Эдинбурге. Я хочу её отыскать. И… Я бы хотела попросить твоей помощи. - Почему ты думаешь, что я тебе помогу? Шван кивнула в сторону спальни. - Ты же хочешь, чтобы Гензель забыл про меня? А это возможно лишь тогда, когда я исчезну. Марика налила шнапс в рюмки. Эмма достала из кармана брюк портсигар и прикурила сигарету. Девушки молча выпили. Марика в задумчивости смотрела на Шван, но та её не торопила с ответом. Наконец девушка сказала: - Я смогу тебе помочь со швейцарской визой и дам денег. Но только если ты пообещаешь уехать из Германии и больше сюда не возвращаться. - Ну, на счёт не возвращаться не знаю, - покачала головой Эмма. – Если всё будет хорошо, то у моих родителей есть домик в Кельбра. - Ладно, - Марика разлила остатки алкоголя. – Договорились. С визой дела решились буквально за несколько дней, так как дядя Марики работал в шведском посольстве. Он, конечно, не знал про подпольную деятельность своей племянницы, но согласился ей помочь переправить её подругу за границу. Перед самым Рождеством Эмма собиралась сесть на поезд до Стокгольма.