Суммация

настоящий день (29 сентября 2017) — флешбэки на 23 сентября

— Я все еще не могу в это поверить. — О господи, да уже практически неделя прошла, успокойся. Хината тяжело вздохнул перед тем, как с изрядной долей агрессии отхватить кусок от сэндвича. Тяжело выглядеть мрачно и угрожающе, когда жуешь. Он что-то промямлил с набитым ртом. — Проглоти, прежде чем разговаривать. Отвратительно. Шое попытался пропихнуть в глотку наполовину прожеванный кусок, из-за чего его глаза выпучились — ради ответа на причитания Кагеямы стоило и подавиться насмерть. — Себе это скажешь, когда опять бушевать начнешь после того, как кто-нибудь еще из команды обнимет тебя. Так нормальные люди радуются победе, придурок. Не могу поверить, что ты швырнул меня на пол! — Люди не лицами обнимаются, если что. Хината зажмурился в отчаянии и откинул голову назад, прижимаясь затылком к забору во дворе. — Еще раз будешь склонять все к этому, и я ударю тебя прямо в рожу. Ты вообще все путаешь. Ты просто взбесился, потому что тебя никто, судя по всему, раньше не обнимал. — Меня обнимали, идиот, — буркнул Кагеяма. Хината фыркнул и вернулся к поеданию сэндвича, смотря куда-то вперед. — Просто конкретно ты никогда этого не делал, — добавил связующий. — Это меня и смутило. — Хорошо, я записал. Кагеяма — маленький пугливый ребенок, который… Кагеяма потянулся к нему и пихнул в голову, заставляя парня завалиться в сторону. Хината не смог сдержаться от хихиканья, выравниваясь и все равно пытаясь вернуть хмурое выражение лица. — Эй, давай осторожнее. У меня все еще болит голова. Я ведь и умереть мог, знаешь ли. — Ага, — проворчал Кагеяма. Он поймал трубочку губами и сдавил коробку молока. Шое привычно нахмурился на это и уронил взгляд в землю. Они сидели в тишине несколько секунд, пока Хината не издал недовольный вздох, засовывая остатки обеда в сумку и собираясь вставать. — Подожди. Хината приостановился. Пальцы Кагеямы тянули его за рукав. Связующий и сам выглядел немного удивленным собственным порывом. Хината ткнул в Кагеяму взглядом а-ля «какого хера тебе надо», и голубые глаза посмотрели куда-то в сторону. Напряженно пялясь в землю, Кагеяма всем своим видом показывал, что сейчас тот момент, когда он осмотрительно думал о том, что собирался сказать и слова будто бы терялись до того, как он успевал открыть рот. — Мне… Мне правда жаль. Хината обратил внимание на чужой сморщенный лоб — это как если бы извинения причиняли Тобио физическую боль. Кагеяма прокашлялся, тяжело сглотнул, бросая короткий взгляд на чужое лицо до того, как опять моментально отвести его в сторону. — Если я все путаю, я… Я не хотел, ну, толкать тебя так сильно, полагаю. Я был просто… — Смущен? — подсказал Хината, не показывая ни одной эмоции на лице. Кагеяма нахмурился и оторвал еще одну трубочку, проткнул другую коробку молока и присосался к ней. — Ага, — процедил он сквозь зубы. — Я просто был взволнован, — через секунду сказал Хината, изучая лицо Тобио, пока садился обратно. — Мы наконец-то сделали то, на подготовку чего потратили, наверное, миллион дней. Ты что, совсем не рад был? — Конечно, я был рад. Но это же не так, как если бы мы выиграли чемпионат или что-то вроде того. Это же была даже не настоящая игра! — Ну и что? Господи. Я и не думал, что мне нельзя даже обнять лучшего друга… — Шое поморщился от внепланового использования слова на букву «д». Он услышал, как Кагеяма вздохнул, так что снова посмотрел на него. — Я же сказал, что мне жаль. — Было больно. — Ты застал меня врасплох! — Да кто вообще так реагирует?! — Хината заметно повысил голос. — Даже для тебя это было слишком жестоко. — Не то что у меня был хоть шанс подумать о том, что я делал… Я просто думал, что… — Ладно, ладно. — Хината махнул рукой перед лицом и похлопал себя по щекам, прежде чем продолжить говорить. — Прекрати. Просто прекрати. Это глупо, и это все максимально меня напрягает. Больше никаких торжественных объятий после чего-то, что меньше олимпийской золотой медали и рождения твоего первенца. — Я такого не говорил. Хината закатил глаза и откинулся обратно на забор. — А тебе и не надо ничего говорить. — Он скрестил руки на груди. — Дай мне свои печеньки, и я прощу тебя за сотрясение мозга. Кагеяма моргнул, краем глаза смотря на сокомандника. Тот улыбался. — Да как будто у тебя до этого с башкой все было в порядке, — ухмыльнулся Кагеяма, пока Хината угощался его обедом. Набив рот печеньем, Шое улыбнулся и пихнул Кагеяму ногой в колено, прежде чем снова прижаться спиной к забору и мысленно выдохнув. Ему нужно было признать, Кагеяма определенно стал гораздо лучше с того времени, как они стали играть в одной команде, и Хината гордился им. Вроде того. Но ситуация с физическими контактами у него все равно печальная, судя по всему. Дни после того происшествия с «объятием» были не такими уж и плохими, как Хината ожидал — больно, будто он в аду горит, да. Вообще, не считая часа сразу за тем, что случилось, Кагеяма делал все, что было в его силах, чтобы держать определенную дистанцию в отношениях с Хинатой в школе и на тренировках. До сегодняшнего дня. В вечер того дня, когда это случилось, Кагеяма максимально старался избегать Хинату в клубной комнате после того, как большая часть команды уже разошлась. Он даже вышел раньше него (хотя вроде как порастягивал время, переодеваясь и через каждые пару секунд оглядываясь, пока Танака снова и снова спрашивал у Хинаты, не нужно ли проводить его до дома, на что тот категорически отказывался), но он все еще ждал его у ворот, после того, как Шое с его головокружением разобрался с тем, чтобы переодеться. — Я пошел домой, но ты в целом выглядел как-то дурно, так что я вернулся, — сказал он тогда. — Я думал, может… — Настолько виноватым себя чувствуешь? — Ну, нет, я просто… — Кагеяма запнулся, краснея от напряжения. — Будет плохо для команды, если ты отключишься где-нибудь в канаве. — И чья это будет вина?! — Хината стоял там, покраснев. Он прекрасно понимал, что скорее всего кто-то из сокомандников просто перехватил Тобио по пути домой и заставил вернуться. Как только Шое справился с нарастающей паникой, которая прожгла его тело, когда он лежал на полу, осознавая, что вообще чуть только что не сделал прямо на площадке, он решил обыграть все так, будто ничего необычного в принципе не случилось. Ну, не было ведь такого, чтобы они прямо поцеловались — и Хината даже думать не хотел, в каком овощном состоянии он бы сейчас находился, позволив себе тогда столкнуться с Кагеямой губами. Теперь его миссия заключалась в том, чтобы сделать все возможное и заполнить голову Тобио всяческими сомнениями, не давая ему напридумывать лишнего. — О чем ты, блять, вообще думал?! — прошипел Кагеяма поперек их разговора, когда они шли домой после игры. — Что я тупой или, я не знаю, что ты... — Что ты вообще несешь? — прошептал Хината так, будто его голова разорвется, если он попробует повысить голос. — Ты же просто пытался прибить меня. — Ну, представить не могу, почему же это. — Связующий сказал на той же громкости, на какой звучал приглушенный голос Шое. — В этом все и дело! — Он остановился и повернул голову к Тобио. Когда велосипед заскрипел от резкого торможения, Хината понял, что до этого педали вращал слишком быстро. Он соскользнул на одно колено, но сильные руки уже ухватили его за плечи, чтобы придержать от дальнейшего падения. Кагеяма тоже завалился на колено посреди улицы, копируя его позу. Шое побледнел и отбросил от себя чужие руки, падая на задницу. Он собрался с духом, готовясь выдавить из себя искусственные и притянутые за уши возмущения. — Я не знаю, почему ты это сделал, просто прекрати! Я в порядке! — Сорвался Хината, когда Кагеяма снова подошел к нему. Он поднялся и отряхнулся от пыли под чужим пристальным и раздраженным взглядом. — Я не знаю, почему ты подумал, что будет уместно так поступить со мной. — Шое поднял велосипед. — Так что будь добр, объясни мне это, долбаный псих. Кагеяма моргнул, скривив брови и изображая этим что-то вроде задумчивости. Он открыл рот, как если бы собирался что-то сказать, но в итоге просто захлопнул его, поднимаясь на ноги и поворачиваясь, чтобы продолжать идти. — Ну псих и ладно тогда, — пробормотал Тобио. — Ну и что это должно значить? — Хината тяжело вздохнул и последовал за ним. Но на вопрос так и не последовало ответа, Хината даже не видел чужого лица — Кагеяма постарался набрать между ними определенную дистанцию. — Мне что, блин, нужно было позволить тебе поцеловать меня прямо посреди спортзала? — тихо спросил Тобио после нескольких минут тишины. Хината со скрипом выдавил из себя весь оставшийся в легких воздух, что вызвало желание просто отключиться — белые пятна заплясали под веками, велосипед опять чуть не свалился на землю. — Прошу прощения?! — прошипел он только в некоем подобии крика, чувствуя, как его бросает в холодный пот. — Ты все-таки вот так это воспринимаешь? Ты что, совсем больной?! — Хината слышал, как его собственное дикое сердцебиение отдавало в ушах, пока он старался изображать шок и надеялся при этом, что Кагеяма не обернется — не было никакой уверенности, что мышцы на лице работали правильно. — На кой-черт мне вообще когда-нибудь, в миллион, триллион, зиллион-зиллиард лет в принципе пытаться сделать что-то такое?! Но Кагеяма просто смотрел вперед с этим своим типичным оскалом, ничего не говоря ровно до того момента, пока они не дошли до угла. — Доедешь сам? — спросил он, даже не пряча раздражение и натянутость в голосе, пока пялился на дорогу. — У меня вроде как выбора нет, или я ошибаюсь? Кагеяма вылупился на него. — Слушай, засранец, у тебя всяко есть родители, нет? Чтобы позвонить им или вроде того. — А ты не подумал, что я уже это сделал? Так уж получилось, что они сегодня не дома. — Хината рявкнул, все же позволив себе немного поднять голос. Кагеяма нахмурился и снова вылупился в землю. Слишком уж упрямо о чем-то там размышлял до того, как поднял брови и неразборчиво забормотал. — Я буду в порядке, Кагеяма, — прервал его Хината со вздохом и махнул рукой. «Не то, чтобы тебя это вообще волновало», — он хотел добавить, но не сделал этого. — Мне сейчас гораздо лучше. Медсестра сказала, что сотрясения нет, так что… Могло быть и хуже. — Он натянул улыбку. — Тупица, — пробормотал Кагеяма, когда Хината забрался обратно на велосипед. — Жопа маньячная. — Ну… Напиши, когда до дома доберешься, чтобы я знал, что ты не помер или типа того, — сказал Кагеяма, все еще хмурясь. — Конечно, мам. — Хината закатил глаза. — Будет сделано. Он крутанул педали, уезжая прочь. Как раз когда Шое собирался заворачивать за угол, он услышал, как Кагеяма крикнул ему вслед: «Я не такой тупой, как ты думаешь!». Сосредотачивая всю энергию на том, чтобы держаться дороги до дома, Хината особо не думал о боли в груди или о том факте, что слезы покатились по его щекам. Он проглотил комок в горле, когда ворвался в дом через входную дверь и с грохотом поднялся по лестнице. «НЕТ, ТЫ ОПРЕДЕЛЕННО ТУПОЙ», — практически выдолбил в сообщении Хината, когда завернулся в безопасный комок из одеял. Он злобно отбросил телефон, уткнулся лицом в подушку и закричал. Слезы, появившиеся от злости, свободно капали на простыни, пока он качал головой. Та все еще ныла. Он лежал так, пока не провалился в сон, а несколькими часами позже он проснулся с тупой пульсацией в затылке и черной дырой вместо сердца. Сбрасывая с себя одеяло, Хината слез с кровати и спустился на первый этаж, чтобы налить себе стакан воды. Когда он поплачет, он всегда хочет пить. И то, что он знал такую свою особенность, заставляло его чувствовать к себе только больше жалости. Да куда уж больше? Это вообще возможно? Он поднял телефон с пола и пошел обратно к кровати, на ходу проверяя время. Хината заметил, что Кагеяма написал ему «спокойной ночи, кретин». Он плюхнулся обратно на кровать, прижимая телефон к груди. Хината прикусил губу. Он чувствовал себя отвратительно. Он был отвратительным, и Кагеяма почувствовал отвращение от одной только мысли о поцелуе с Шое, причем, настолько сильное, что швырнул его через половину площадки. Как Хината вообще мог позволить такому случиться? Он же так старательно закапывал в себе чувства на то время, когда они были вместе, позволяя позже всему этому вылиться во всяческих вариациях только в бессонные ночи. Но он был так близко к переполнению этими чувствами. Как он сам предположил, все переходило в стадию, когда они показывались даже в дневные часы. Хината вздохнул. Нельзя сказать, что он не воспитал в себе умение привыкать к постоянно присутствующей боли в груди, но только потому, что ты привык к чему-то, совсем не значит, что это причиняет тебе боль в меньшей степени. И нельзя сказать, что он не был счастлив. Хината был счастлив, все еще любил волейбол так же сильно, как и всегда, да и новенькие в команду хорошо вписывались. И это если не упоминать то, что один из них, вроде как даже что-то чувствовал к Хинате. Это, конечно, не то, что он сам чувствовал к Кагеяме (господи, ну он по крайней мере надеялся, что это не так, иначе вот же бедное дурачье), это было всего лишь что-то вроде невинного восхищения. Это было даже мило и заставляло Хинату чувствовать себя особенным. Ну и что с того? Ему нравилось, когда кто-то смотрел на него с восхищением. Будто с этим у него было какое-то особое предназначение. Плюс, этот первогодка выглядел как мини-версия Оикавы, что как-то делало ситуацию даже круче. И хотя любить кого-то безответно было чем-то вроде агонии, Хината был благодарен за те взаимоотношения, которые у него были с Кагеямой. Он даже не позволял себе надеяться на большее или мечтать об этом. Ну хорошо, мечтать-то он мечтал. Но когда и где еще он мог быть свободным, мог трогать и целовать его, говорить Кагеяме, что его сердце чувствуется цельным, и в нем — сплошное тепло, когда он рядом с ним? Говорить, что любое столкновение плечами и всякая искренняя улыбка, брошенная в его сторону, — личный рай для Хинаты. И что голос Кагеямы, когда он произносил его имя, пускал искры волнения под кожу. Он не хотел отдавать это счастье ни за что на свете. Пока Кагеяма не знает, все нормально. В том числе и мечты. Мечты — это нормально. Но сейчас, возможно, все было очень далеко от этого самого «нормально» в принципе. Он хотел бы чувствовать себя счастливым из-за того, что Кагеяма позаботился о нем настолько, что даже проводил, но это больше походит на обычную надежду, так как он прекрасно знал что, это кто-то, скорее всего Энношита или Ямагучи, заставил Тобио сделать это. Он видел, как Кагеяма смотрел на них. Поэтому Хината ничуть не удивился, когда Тобио ударился в избегание на всю неделю. Не было гонки до спортзала в понедельник утром — Шое нашел Кагеяму помогающим Нишиное с выполнением передачи в прыжке, когда распахнул дверь. Выдавив улыбку и привычно махнув рукой в сторону Кагеямы, он попытался проигнорировать тот ужас, который скользнул по лицу его сокомандника. Вместо того, чтобы думать об этом, он решил проверить давление в мячах для тренировки до того, как подойдет остальная часть команды. Но в конце концов он забылся в болтании Нои и Танаки с их типичными утренними выходками, в том, как забавно, по его мнению, первогодки все еще боялись Тсукишиму. Точно, парень был сущим демоном. А так, в течение дня Хинате все меньше приходилось изображать улыбку. Хотя те взгляды, которые он посылал в сторону Кагеямы, заставляли его чувствовать одновременно и трепет, и сожаление, он знал, что все будет в порядке. Заполнять пустоту в груди волейболом и ощущением командного духа казалось ему верным решением. Возможно. На какое-то время. Оставшиеся дни недели были в принципе такими же — Хината не особо пытался отыскать Кагеяму во время обеда, да и Кагеяма не ждал его после тренировки, чтобы проводить до дома. Хотя, однажды они столкнулись друг с другом около туалетов. Кагеяма замер, глупо разинув рот, будто ему сердце прихватило, когда Хината злобно протопал мимо, пряча слезы, которые потекли из его глаз, как только он захлопнул дверь кабинки. Но сегодня он нашел Кагеяму стоящим у шкафчиков рядом с кабинетом. Выглядел тот убийственно спокойным — ждал Хинату, чтобы пойти с ним на обед, как если бы вообще ничего не случилось. Ну потому что ничего вообще-то и не случилось. Да, мечтать — это замечательно. А надежда? Ха. Он и сам все слышал — даже обычное объятие от Хинаты было крайне «смущающим». — Так ты прекратишь избегать меня? — спросил Хината, когда они возвращались в здание школы после обеда. — А что ты думаешь это все значит, тупица? — Да кто тебя знает. Ты странный. — Ты тоже меня избегал. Не притворяйся, будто это не так. — Чего? Я не избегал тебя. — Хината приостановился до того, как они успели дойти до двери. — Я только что сказал тебе не притворяться. — Я этого и не делаю. — Хината скривил лицо в недоумении. Кагеяма нахмурился и распахнул дверь. — Мне пришлось торчать около твоего класса, чтобы выловить тебя и сходить с тобой на обед. — Да, но… Подожди-ка секундочку. — Ой, хватит, заткнись. Я не избегаю тебя, так что зайди уже, чтобы я мог закрыть эту долбаную дверь. Сердце Хинаты подскочило до самой глотки, когда он проходил мимо Кагеямы, и чужие пальцы дрогнули. Его рука тут же метнулась вперед, чтобы перехватить Тобио за запястье до того, как он схватит его за волосы. — Даже не думай об этом. Кагеяма мягко выдохнул, удивленно поднимая брови. Отбрасывая от себя его руку, Хината попытался подавить чуть ли не сумасшедшую улыбку, которая рисковала появиться на его губах, но крохотную ухмылочку сдержать все равно не смог, когда они завернули за угол и пошли дальше по коридору. Ему пришлось прижать ладонь ко рту, чтобы заглушить хохот, который поднимался в его груди, пока он следовал за Кагеямой к шкафчикам. Он чувствовал себя правильно, чувствовал себя достаточно расслабленным, чтобы быть радостным. Ну, забава, радость. Все связано. Он знал, что не будет сейчас испытывать настоящее счастье от такого, неделю проведя в тихих страданиях. Иногда он был благодарен за эту абсурдную тоску. — Что такого смешного? Глупый смешок вырвался сквозь пальцы и удвоился в силе, когда Хината ухватился за дверцу шкафчика Кагеямы для равновесия. Ученики, проходящие мимо, бросали на них странные взгляды, так что Кагеяма закатил глаза, запихнув книгу в рюкзак. — Я не могу- не могу просто. — Хината попытался проговорить слова поперек тяжелых вдохов и истерического смеха. — Не могу поверить, что ты подумал, будто я пытался поцеловать тебя! — Он наконец справился с единственным объяснением его истерики, какое только мог придумать, вытирая настоящие слезы. — О господи, Кагеяма, это так… ого, вау. Но Кагеяма приостановился, доставая остальные учебники с совершенно пустым взглядом, которым он, наверное, пытался отвлечь внимание от его покрасневшего лица и двигающихся желваков. Он вылупился на Хинату стеклянным взглядом. Шое моргнул, и его смех стих. — Эм. Кагеяма? — Заткнись. — Тот выпалил, скривив брови, когда снова уставился на шкафчик. — Какой же ты громкий, рехнуться можно! Последний нервный смешок вырвался из Хинаты, и Кагеяма захлопнул шкафчик так, что тот отозвался металлическим скрежетом. — Увидимся позже на тренировке, — сказал Хината через плечо, пока шел по коридору. — Не опаздывай! — Да когда я вообще опаздывал, придурок? Но Хината уже не слышал этого — был слишком занят напеванием себе под нос по дороге до класса.