Суммация

Он не спит. Кагеяма абсолютно точно не спит. Вернувшись в палатку, он улегся на спальный мешок, скрестив руки за головой и опустив капюшон толстовки до самых глаз, просто потому что он не мог придумать, куда еще можно смотреть. Трясущейся рукой Тобио потер лицо, что немного успокоило его. Потому что какого хуя. Какого хуя. Последнюю милю он осилил кривой трусцой, или, может, вообще нахрен прополз один, пять, десять тысяч кругов — Кагеяма толком не придерживался тропы и не считал, сколько бежит, потому что это уже было неважно. Он даже не помнил, как добрался до палатки в принципе, так что теперь резонно казалось думать, уходил ли он из нее вообще. Должно быть, да, потому что Хината уже спал. И больше не плакал. Он не собирался этого делать, но его голова все равно лениво перекатилась на бок. Тобио зарылся пальцами в волосы, сбрасывая капюшон с головы. Взгляд его медленно пробился сквозь тьму и остановился на лице спящего Хинаты. Кагеяма тихо простонал, садясь и закрывая лицо руками. Это все выходит из-под контроля. «Ну и чем ты хочешь заняться?» Мне честно сказать? Ты, блять, конченый? Убить меня пытаешься? — это, пожалуй, единственные низкорейтинговые ответы, которые он мог дать на этот вопрос. Хотя, у него определенно были другие. И только от того, что он представлял, как произносит их вслух, у него горело лицо. Как бы Хината ответил? Как он мог ответить? Нет, этот идиот скорее всего просто взорвался бы от ярости. Но в другой жизни… может… может, если бы Кагеяма выразился правильно, может быть… Он бы покраснел, это точно, запинался, но потом… Ладно, нет. Думать об этом — не лучшая идея на данный момент. Да и более того, в прошлый раз в тренировочном лагере его почти поймали на том, как он думал о чем-то таком. Но все же, в другой жизни… Может, это не казалось бы таким душераздирающе невозможным — показать Хинате, что он к нему чувствовал. Но, к сожалению… Он бросил косой взгляд в сторону, с которой донеслось тихое хныканье. Хината пытался глубже зарыться в спальный мешок, но его трясло — никакие ерзания и попытки укутаться плотнее никак бы не помогли, потому что он улегся спать в мокрой насквозь одежде. Ой, будто Кагеяма не знал, что Хината практически насмерть там замерз, когда вышел. Тупица. Кагеяма хотел наклониться к нему и как следует встряхнуть. Трясти, пока он не проснется, чтобы Тобио мог накричать на него. Но на самом деле он больше хотел встряхнуть самого себя, потому что поверить не мог, что сделал это снова. Хотя, чего уж тут — все он прекрасно понимал. Господи, он просто кусок дерьма. В этом и корень проблемы. Ну, проблем. Он должен держать себя в руках. Должен. Но… Хината снова заскулил, сильнее укутываясь в одеяло и натягивая его до самых плеч. Это так сложно. Сначала он думал, что Хината дразнит его. Да кто вообще может вести себя так до боли очевидно, выдавая все с головой, если только это не было изначально какой-то ироничной шуткой? Но все стало понятно месяцы назад, а конкретно: Хината не мог бы так шутить, он не настолько жестокий. Но при этом он реально тупой. Это почти смешно. То, как ему кажется, что он успешно прячет свои чувства. Ой, да ладно, он же как ядерная бомба со всеми этими своими эмоциями. Но в глаза бросалась не только небольшая влюбленность Хинаты, но и противоречивость ситуации в целом. Несколько случаев за прошедшие пару месяцев заставили Кагеяму сомневаться в сделанных выводах. Может, то, что он принял за чувства Хинаты, было просто принятием желаемого за действительное, а его капризность была не от того, что он так старательно прятал все, что было у него на душе, а от страха или, не дай боже, настоящей неприязни к Кагеяме. Ну, например, концепт того, что Хината пытается поцеловать Кагеяму, сама гипотетическая вероятность этого, — все это настолько, блин, уморительно, что Хината ржал без остановки прямо посреди коридора. Это точно было не притворством. Кагеяма вполне себе различает, когда Хината подделывает радость, а когда нет, и это был настоящий смех. Да взять хоть то, что случилось между ними меньше часа назад… момент был идеальным. Но тот ужас, с которым перекосило лицо Хинаты прямо за секунду до того, как Кагеяма коснулся его щеки, настолько поразил Тобио, что весь этот идеальный момент для поцелуя, и касания, и всего — да его будто и не было вовсе. Может быть, все это время Кагеяма просто ошибался. Но нет же. Нет! Ну не может такого быть, он же ловил все эти взгляды. Он заметил… нет! Просто НЕТ. Он не может ошибаться насчет этого. Или может. Блять. Или все это странное поведение в целом — просто последствие того, что Хината крайне туп в принципе? Типа, он не понимает, о чем говорят его действия? Все эти его нет-ты-что-совсем-не-секретные косые взгляды и тот факт, что он позволяет трогать себя — он не в курсе, что это все на самом деле значит? Но спасибо господи за его тупость, просто спасибо, что он такой тупой, ибо Кагеяма в курсе, что у него с тем, чтобы быть скрытным в этом плане, тоже есть определенные проблемы. Он просто не может держать себя в руках. Тсукишима скорее всего был первым в команде, кто заметил, что чувства Кагеямы к Хинате как-то… эволюционировали? Тобио не был уверен насчет Ямагучи — тому либо сказали, либо он сам додумался, но вообще, насколько Тсукишима хер собачий, он настолько же не тот человек, который будет направо и налево трепать языком и рассказывать чужие секреты. Нет, он будет вести себя тактично. Типа, тактично будет пытать его до смерти вместо этого, да. Но Кей не дразнил бы его в открытую, если бы предполагал, что из-за этого Хината может что-то заподозрить. На самом деле, Тсукишима мог узнать о чувствах Тобио еще до того, как тот сам все понял. Но Кагеяме в принципе наплевать, кто там что когда выяснил и понял, главное, чтобы это был не Хината. Потому что… Потому что. Ну, блять, потому что. Его тошнит. Следующая волна дрожи, ударившая по чужому телу — это, впрочем, все. С Кагеямы хватит. Он ударил ладонями об пол, и ему было плевать, если он кого-нибудь разбудит, чего в любом случае не произошло. Он стянул свою толстовку и набросил ее на Хинату, даже оставшись под впечатлением от точности собственного броска — вроде как бросил наугад, а укрыть получилось хорошо. Кагеяма, одергивая футболку, практически слышал, как Хината шутит по этому поводу у него в голове. Его отвлек очередной тихий стон, сорвавшийся с губ сокомандника. Шое немного поерзал в спальном мешке перед тем, как замереть и вздохнуть, уткнувшись носом в подушку. Кагеяма во все глаза вылупился на Хинату, будто не сделай он этого — Шое растворился бы в воздухе. Боль в животе переползла в грудную клетку, когда он понял, что стон был не совсем бесформенным — это было похоже на какую-то сжеванную, промямленную версию его имени. В любом случае, страдать долго не выходит — уже через пару секунд весь его интерес перетекает к маленьким пальцам, показавшимся из-за спального мешка. Кагеяма наблюдает за тем, как они мягко двигаются наощупь, в конце концов находя рукав толстовки, свисающий с плеча Хинаты, и цепляясь за него. Это почти очаровательно — то, как небольшой кулак Хинаты медленно утягивает рукав под самый подбородок. Сердце Кагеямы сжимается, пока он наблюдает за этим зрелищем, пока толстовка целиком не юркнула в спальный мешок. Хината снова начал дрожать. Ой, знаешь что, да пошел ты НАХУЙ. Кагеяма закрыл лицо руками и замер. Его сердце заколотилось от переизбытка эмоций, бурлящих внутри него. Не смотри на него. Не смотри на него. Он посмотрел на него. Сука. С тяжелым вздохом Кагеяма бессильно уронил руки на свой спальный мешок, приковывая взгляд к жалкой фигуре рядом — ее все еще била дрожь. Тобио оглянул остальных сокомандников, занявших другой угол палатки. Он снова посмотрел на Хинату и в отчаянии зарыл пальцы в волосы, пытаясь убежать от собственных мыслей. Нет, он и правда потерял всякий контроль. Кагеяма с тяжелым вздохом принял поражение и лег на спину. Нежно, да. Он же пытается быть нежным — скорее всего отсюда вся эта истерическая хрень по поводу «мягких рук». В животе у него все крутило от воспоминаний, но он не мог позволить себе растягивать счастье от этого больше, чем на пару секунд, потому что сегодня вечером он не остановился и снова ударился в панику, в процессе успев причинить Хинате какую-то боль и дискомфорт. Он положил руку на собственную грудь — под кожей все еще горело от тепла чужого тела. Это было так приятно. Хорошо. Он перекатился на бок, прикусывая губу, когда Хината снова захныкал. Хорошо… может, только на минуту.