Суммация

ночь понедельника

— Почему ладан не срабатывает*?! Боже, второй раз уже! — Ты уверен, что делаешь это правильно? — Конечно, я делаю это правильно! Оно просто не работает, — ноет Хината в трубку домашнего телефона, держа смартфон перед лицом и злобно прищуриваясь на яркое свечение экрана в темной комнате. — Кенма-а-а, помоги мне! — Ну, может, тебе стоит попробовать поиграть где-нибудь не в кровати. — Да ну ты же знаешь, что я только что проснулся. Дай мне поныть! — Шое- — Уйди от моего лица, Видл! — …Шое, тебе нужно восстановить режим — во время игры не сосредоточишься. Плюс, это в целом не очень хорошо для здоровья. И лови его надо на звездную пыль. — Да я не то чтобы уж вот специально это делаю! — рявкнул Хината, бросая телефон на кровать и отчаянно отпинывая простыни. — Я проснулся и он просто… в обнимку со мной лежал. Это вообще худшая вещь из всех, что со мной случалась! Ну и как ты думаешь я смогу спать после такого?! — Как это может быть «худшей вещью, что с тобой только случалась»? Он же постоянно тебя трогает. — Было бы замечательно, делай он это нарочно, — проворчал Хината, натягивая одеяло на лицо. — Откуда ты знаешь, что это не так? — Не смешно, — фыркнул он. — А я и не смеюсь. — Мм-м, ага. — Шое прижал ладонь к ноющей груди. — Почему бы тебе просто не спросить у него, нравишься ли ты ему? — Ты тупой? Я же знаю ответ, — буркнул Хината в покрывало. — Ну и что тогда такого ужасного может случиться? — О, боже! Я не знаю, Кенма! — прошипел он, сбрасывая с себя одеяло и свешивая ноги с края кровати. — У меня сердце разобьется на тысячу миллионов кусков, я подавлюсь ими и сдохну? — Ну… Если ты уже знаешь ответ, то почему это должно произойти? — Я не хочу слышать, как он на самом деле говорит об этом. Как бы ты себя почувствовал, скажи человек, которого ты в тайне любишь, что он тебя ненавидит? Типа, прямо тебе в лицо. — Хината постарался проигнорировать то, как его голос сломался на слове «любишь». — Я видел, как он на тебя смотрит, — отвлеченно пробормотал Кенма. Возможно, опять был занят одной из своих игр. Шое вздохнул, прижимаясь к стене. — С раздражением? Отвращением? Жалость местами пробивается? — Нет. Когда ты не смотришь на него- — Пожалуйста. — Хината закрыл лицо рукой. — Пожалуйста, прекрати. Ты делаешь мне больно. — Как? — Потому что крошечная, крошулечная, микроскопическая часть меня, которая надеется, что ты прав, не заткнется потом к чертям собачьим и будет меня мучить. Я принял реальность, и ты знаешь это. — Шое… — Можно было услышать звук захлопываемой крышки от консоли. — Ты правда не знаешь- — Я парень, Кенма, — грустно прервал его Хината, смотря сквозь пальцы. — Он… Он не может быть… Почему я, во всяком случае? И он такой… — Он неопределенно махнул рукой, криво жестикулируя. — Ну, он мог бы любого заполучить. — Он не настолько хорош, — тихо пробормотал Кенма. — Кроме этого, ты миленький. Хината выдохнул что-то вроде смешка. — Да, очарование — лучшее оружие. Отгоню всех и без всяких там карате, камней и палок. Ну или хотя бы с палкой могу попробовать. Но против девчонок не сработает. — Девчонок? — Тут и понадобится хотя бы палка, наверное. — Нет, я в смысле- — Мне же тебя не придется отгонять, да? — рассмеялся Хината, а потом нахмурился. — …Погоди-ка. Кенма вздохнул. — Даже если ты не собираешься его- — Стоять! Миленький — это в смысле как девчонка?! — Нет. Даже если ты не собираешься его спрашивать, тебе все равно придется что-нибудь со всем этим делать. — Мне не обязательно что-нибудь делать. — Ты когда-нибудь пробовал ну совсем уж в наглую флиртовать с ним? — Этого делать я точно не буду! — крикнул Хината так тихо, как только возможно, падая на бок и притягивая колени к груди. — Он конкретно пересрется с этого и вообще перестанет со мной разговаривать… А, нет, хорошо, я передумал. Вот это может стать худшей вещью из всех, что только со мной случались. О господи, если он перестанет со мной разговаривать… Я не знаю, что буду делать! — Эм… Кагеяма подумал, что ты пытался его поцеловать, и он все еще с тобой разговаривает. Я не думаю, что каких-то там пошловатых поддразниваний хватит, чтобы отпугнуть его на веки вечные. — Ладно, во-первых, я убедил Кагеяму, что не пытался поцеловать его. — Хината поднялся на ноги и начал наворачивать круги по комнате. — Во-вторых- — Это как же нужно было изъебнуться, чтобы втюхать ему другое объяснение ситуации? — Я и- Подожди, что? — Я был там, помнишь? Это было довольно очевидно. — Н-но он же тупой, да? Его легко одурачить? Наивный лошара, все дела? — Я не думаю, что он такой тупой, как ты думаешь. — Кенма! — Шое потоптался на месте, запуская пальцы в волосы. — Ты на чьей вообще стороне?! — На твоей. Именно поэтому я даю тебе совет, который, как мне кажется, сработает. Хината плюхнулся обратно на кровать, натягивая покрывало обратно на голову перед тем, как уткнуться покрасневшим лицом в подушку. Он что-то пробурчал. — Чего? — Я все равно не знаю, как флиртовать. — Он поднял голову, тяжело вздохнув. — Серьезно? — Да, серьезно! — Оу, ну… Я в том смысле, что ты вроде как… Как мало ты вообще о себе знаешь, оказывается. — Что? — Неважно. Просто поговори с ним так, как всегда это делаешь, но подразни его немного. — Это не флирт. Я и так это делаю. — Да… я знаю, — вздохнул Кенма. — Ну, делай это больше. Но типа… Веди себя непринужденно и миленько, типа ты вообще не понимаешь, как звучишь и на что это похоже и заставь его поволноваться. Кажется, это вполне себе выполнимо. — Откуда ты вообще такие вещи знаешь? — Куроо. — Оу, ну… Но обычно это я — тот, кто волнуется. Он смотрит на меня вот этим своим взглядом, и я сразу ва-а-а, понимаешь? — Ну тогда позвони ему. Он на тебя «вот этим своим взглядом» через телефон не посмотрит. — Да, но его голос… Я не буду звонить Кагеяме только для того, чтобы поэкспериментировать с флиртованием. Ну не странно ли это будет выглядеть? — Придумай что-нибудь еще. В чем проблема? Ты же постоянно мне звонишь. — Ты другой. Я не могу просто так разговаривать с ним о всяком. — Почему нет? Вы же друзья. — Не уверен, заметил ли ты, но он не из особо общительных. — Как и я, но когда это тебя останавливало? — Ой, заткнись. Я все равно перенервничаю, — приглушенно буркнул Хината, чувствуя, как его лицо буквально горело. — Ну, расслабься или типа того. Сделай то, что помогает тебе сбросить напряжение перед игрой. — Мне типа вырвать или что? — Ты до сих пор это делаешь? — Иногда! — Хината опять сбросил с себя покрывало. Он был уверен, что все дело в беспокойстве. — Ты же знаешь, что это безнадежно, так почему заставляешь меня выставлять себя дураком? — Я бы не советовал ничего такого, если бы не предполагал, что это на нем сработает. Серьезно, Шое… Ты, кажется, не видишь того, что видят остальные. — «Остальные» — это кто конкретно? — Хината сел, широко распахивая глаза и сбиваясь на тревожный шепот. — Кенма. Как много человек об этом знают? — Успокойся, я никому ничего не рассказывал. Это не то, что я имел в виду, в любом случае. Хината подавленно всхлипнул, попытавшись максимально приглушить этот звук и упершись пятками в матрас. — Позвони ему. — Сам позвони ему. — Шое. — Кенма. — Расслабься. Позвони и все. А у меня домашка еще. — Ну ла-адно, - устало вздохнул Хината. — Ты позвонишь? — Нет. Просто принимаю во внимание тот факт, что ты бросаешь меня. — Перестань драматизировать. — Ты худший друг, Кенма. — Я знаю. — Я тебе завтра напишу. — Спокойной ночи, Шое. — Спокойной ночи. Хината вздохнул, роняя телефон на грудь. Он запинал ногами кровать, как ребенок в истерике. Расслабься. Он поднял голову с подушки, чтобы посмотреть на сотовый, валяющийся в ногах. Конечно, ага. Хината плюхнулся обратно на подушку, чувствуя разворачивающееся в его груди отчаяние и ничего не видящими глазами моргая в темный потолок. Расслабления всякого рода — определенно не то, в чем он хорош. Но… Кенма определенно был прав. Еще чуть-чуть, и если он не начнет ответственнее относится к своему здоровью, то его игра попадет под удар. А потом Кагеяма начнет его ненавидеть, его выкинут из команды, и в конце концов он умрет в грусти и одиночестве, с целой кучей сожалений, которые будут терзать его сердце. «Перестань драматизировать» Он нахмурился и показал язык в никуда. Он будет настолько драматичным, насколько, блин, ему только вздумается. Но потом Хината улыбнулся, хихикая над собой и прикрывая рот ладонью, чтобы приглушить смех. Потому что несмотря на то, что его мозги в агонии визжали о том, что Кагеяма никогда и ни при каких обстоятельствах не захочет прижиматься к нему сознательно… было еще кое-что. Однажды он позволил себе мысленно прокрутить события субботней ночи — в тот момент Хината вроде как был способен прорваться сквозь подавленность из-за того, что он сделал с Тобио, пока тот спал. Уже с тех пор было понятно, что он будет мертвой хваткой держаться за физическую память ощущения того, каково просыпаться в его руках, будет снова и снова вспоминать комфорт и тепло, которые он чувствовал в чужих объятиях. Это все мешалось с тем коротким сонным взглядом, в котором была искренняя нежность — этот кусок воспоминаний был с той части ночи, когда они были одни в палатке и Хината задремал, прижавшись головой к чужой груди груди. Ощущение теплой руки Кагеямы, запутавшейся в его волосах, осторожность вместо жестокости, мягкость вместо злости. Шое зажмурился и потянул собственные ладони к рыжим волосам, запуская пальцы в запутавшиеся от сна волосы, имитируя движения, которые, он знал, ему никогда больше не было суждено почувствовать. Господи, недосып заставляет людей творить воистину безумные вещи. Тупой Кагеяма. Хината бездумно трет глаза тыльной стороной другой ладони, вытирая скопившиеся слезы. Несмотря на то, что воспоминания об этой ночи по степени болезненности были похожи на пытку, для него было важнее, что они были его, целиком и полностью. Больно, конечно, он не спорит, но это все — его, вплоть до причины боли, и даже если это не имело никакого смысла — он не собирался отпускать этот момент абсолютного счастья, который сейчас был у него в руках, даже если это самое абсолютное счастье было подернуто грустными мыслями о том, насколько он не понимает, что чувствует и что происходит, или, может быть, даже еще более грустным пониманием всей ситуации. Он все равно никогда не отпустит это. Снова смотря в потолок и моргая, он нежно опустил руки на живот, отвлеченно проводя кончиками пальцев по краю футболки и думая, что ему, наверное, стоит попробовать расслабиться так, как нормальный человек, и просто подрочить. К сожалению, конкретно с этой частью воспоминания мало помогали — они не возбуждали, а только заставляли чувствовать даже что-то вроде одиночества. Он заерзал, приподнимаясь на локтях и щурясь на другой конец кровати. Хината отложил домашний телефон и потянулся к мобильнику. Вообще, раз уж об этом говорить, порно — это не его. Он предпочитал собственные мысли странным наигранным стонам и пугающей жесткости, которой кишили сайты с гей порно — по крайней мере те из них, которые он находил. Но, в любом случае, на данный момент он искал быстрой разрядки, поэтому и порно могло хватить. Кстати, несколько недель назад он нашел видео с парнем, который чем-то был похож на Кагеяму. Жалко только, что партнер этого актера крайне непривлекательно корчился — был местами даже грустным, а иногда жутким или ужасно раздражающим. Но вот другой парень был довольно-таки горячим — у Шое даже получилось сконцентрироваться на нем на пару минут до того, как его мысли вполне ожидаемо перетекли к самому Кагеяме, так что если бы он только смог найти это видео еще раз… Лежа на животе, Хината подпер кулаком щеку и отстраненно пролистывал десятки картинок с торчащими членами, морща нос на до удивительного несексуальную терминологию, которую умудрялись пихать практически в каждое название. «Сверлим жопу без презика», «Первый фистинг и заезд на лице», «Квартет ебырей». Лицо Хинаты аж перекосило. А есть ли здесь, интересно, что-нибудь волейбольной тематики? «Горячая качковая оргия». Эм, нет. Он раздраженно вздохнул, потому что был уже готов отбросить телефон в сторону и укутаться обратно в простыни, как вдруг на глаза ему попалось видео, скромно названное «Миленько». На обложке определенно был тот парень а-ля «Кагеяма», только теперь он, судя по всему, был один. Хината ткнул по экрану так сильно и резко, что у него чуть телефон из рук не вылетел. И он оказался прав. Порно-Кагеяма сидел на кровати и мастурбировал, по обстановке можно было сказать, что это была комната отеля. Он не смотрел в камеру, да и выглядел так, будто стеснялся. Конечно, ага, типа он не зарабатывает этим на жизнь. Актер опустил глаза, но в целом казался сконцентрированным, медленно толкаясь в сжатый кулак. Хината облизнул губы, когда чужой взгляд мелькнул в сторону камеры, а тонкие губы сложились в небольшую застенчивую улыбку, — парень начал толкаться бедрами вперед. Он определенно был горяч. Не так, конечно, как Кагеяма, да и был он постарше, но на данный момент и это подойдет. Волосы более-менее похожи, и он тоже высокий. Ну, типа, это порно. Выбирать не приходится. Пару минут было убито на легкие касания поверх одежды, перемотку видео и его ускорение, пока, наконец, Шое не затвердел в пижамных штанах окончательно. Телефон лежал на его кровати, приставленный к спинке, а сам Хината перевалился на бок, спустив резинку треников ниже бедер и обхватив себя ладонью. Он планировал сделать все быстро. Дыхание ускорилось, жар был что на лице, что внизу живота, — Шое будто вскипал, — на простыни капала смазка. Яркий экран остался только размазанной вспышкой за закрытыми веками, когда он чувствовал, что начинает входить во вкус. Теперь ему не нужны были помощники, потому что он опять вернулся к собственным влажным фантазиям о сокоманднике. Он задвигал рукой быстрее, когда Тобио отчетливее проявился в его мыслях. Они снова в палатке, Кагеяма обнимает его, и от него исходит тепло — он так плотно прижимается к спине Хинаты, рвано и горячо дыша в чужую шею. Шое всхлипнул, когда Кагеяма толкнулся бедрами вперед, и рука его метнулась назад — он сжал ткань шорт Тобио в кулак, потягивая и призывая его сделать так еще раз. И Кагеяма делает, только теперь прижимая ладонь ко рту Хинаты и приглушая его стоны. «Тише, тупица». Хрипло и низко, прямо в ухо Шое — тот облизывает пальцы, прижатые к его губам, покусывает их, пока Тобио не впивается зубами в его плечо, пытаясь утопить свои стоны в чужой влажной от пота коже. Сам Шое, чувствуя приятную боль, облизывает губы, представляя, как Кагеяма резко толкается в него. «Хината…» «Еще». И Хината кивает. Он на самом деле кивает, хныкая в простыни. Он так близко. Ему просто нужно что-то… что-то еще… Ему нужно больше… Что-то вроде- — Иди сюда. Он распахнул глаза. Сердце так и вовсе будто замерло от удивительного голоса с видео, о котором он вообще абсолютно забыл, потерявшись в собственных фантазиях. Хината с любопытством прищурился, поднимая голову, отвлекаясь и замедляя движение руки. Этот голос… Голос был интересным. На маленьком экране было видно, как в кадр вошел другой актер, неуверенно двинувшись к кровати. Этот новый парень определенно был не во вкусе Хинаты — нет, он скорее больше сам был похож на Хинату. Ну, это так, если быстро сравнить. Но Шое продолжил смотреть, и этот актер дошел до кровати, забрался на нее, упираясь в простыни одним коленом, а потом и другим, — он встал на матрас, нависая над другим парнем перед тем, как наклониться и поцеловать его. Хината потянулся к гаджету, нажимая на экран. Ему понравился этот голос. Очень даже понравился. Он был глубоким, тихим. Нежным. Может быть, даже похожим на то, как звучал бы Кагеяма, если бы- Ладно, Хината определенно такого никогда в жизни не услышит, но он может притвориться. Он снова нажал на экран, отматывая сцену и смотря актеру прямо в глаза, пока тот больше интересовался тем, что было за камерой, и звал своего партнера. Ну да, у Кагеямы вполне мог бы быть такой голос. Хината снова нажал на экран, касаясь члена свободной рукой и закрывая глаза в ожидании. Он представлял, как эти слова срывались бы с губ Кагеямы, когда тот звал бы его. «Иди сюда, Хината». Шое прикусил губу, открывая глаза, чтобы снова перемотать. Потому что этого мало. Он тяжело вздохнул и крепко зажмурился. К черту порно — оно ему не нужно. Да, не нужно. Но ему нужно что-то. Хината обхватил ладонью горячий и влажный член, уже отчаиваясь. Он так хотел расслабиться, но просто не мог кончить. Мысли его продолжали метаться к Кагеяме, к палатке, пальцам во рту, твердости, упирающейся в его задницу, горячим стонам прямо в ухо. Хината рвано и коротко выдохнул, потянув руку назад. Он пробовал раньше делать это пальцами, несмотря на то, к чему в итоге это приводило — это все равно было не то, потому что пальцы короткие до невыносимого, это просто не то, но сейчас как раз есть возможность попробовать еще раз. Он представил, как ладонь Кагеямы отодвинулась от его рта, он представил движение их тел, а потом вздрогнул от влажного и дрязнящего прикосновения — пальцы Тобио внизу, а свободная рука возвращается к губам Хинаты, причем так, чтобы тот не мог добраться до его пальцев ртом. Шое застонал, толкаясь назад и насаживаясь на собственные пальцы и зажмуриваясь от ощущения проникновения. Всегда оно кажется странным, с каждым разом растягивать себя все менее болезненно и все легче, может даже, приятнее. Либо он просто привыкает к этому, либо ему и правда начинает это нравиться. Но он знает — он знает, что никогда не сможет сымитировать ощущение от проникновения длинных пальцев Кагеямы. Это ощущение он никогда не узнает, но он так хорош в том, чтобы притворяться. Он в принципе теперь лучший во всем, что касается притворства. И пока он надрачивает член, неглубоко проникая в себя пальцами, он понимает… понимает- «Иди сюда». Что сегодня у него с тем, чтобы притворяться, все, откровенно говоря, хреново. Он распахнул глаза, опуская член, пытаясь взять телефон. Хината вздрогнул, когда тот с грохотом провалился в щель между стенкой и матрасом. Раздраженно ворча и игнорируя тот факт, что, судя по тому, куда свалился его гаджет, он потерян на веки вечные, Шое уперся лицом в простыни, продолжая насаживаться на свои короткие пальцы. Совсем скоро он делал это уже не из чистой злобы, а потому что в этот раз действительно что-то из этого получалось в принципе. Вставая на колени, он отпустил член, позволяя тому свободно скользить по простыни, — одной рукой Шое ухватился за кровать, а пальцы другой согнул внутри себя. «Хината… Хината…». — К-Кагеяма… — простонал Шое, утыкаясь лицом в сгиб локтя. «Хината… иди сюда». Нет. Он покачал головой. Нет, это вообще бессмысленно. Он снова садится, хватая себя за член и агрессивно двигая рукой, до отчаянного желая развязки. Слезы скопились в уголках его глаз, — это и правда походило на агонию, потому что сознание продолжало разрывать от туманных звуков и изображений. Вместо того, чтобы лежать за его спиной, Кагеяма прямо перед ним, он под ним, в палатке. Он смеется, тянет его за руку. «Иди сюда». И это даже не фантазия. Это было на самом деле. Сердце от этого скручивает, в член ударяет пульсация, но пальцы все еще кажутся слишком короткими, и ему нужно… ему просто нужно что-нибудь еще. «Хината». Ему нужен Кагеяма. «Хината…». Его пальцы. «Кончи… Давай». Его голос. Вот, что ему нужно. Он отпустил член, шустро вытер руку об уже замызганные простыни и ухватился за тот телефон, что лежал рядом, — за домашний. Продолжая покачивать бедрами назад, он буквально выдолбил пальцами номер. Воздуха в его легких не осталось — он дышал коротко и рвано, пока шли гудки. В тот момент, когда его кристально-чистой вспышкой прострелило здравомыслие, Хината замер, все еще держа пальцы внутри себя. Член все еще был напряжен, несмотря на то, какой вдруг страх от осознания ситуации навалился на Шое. Он сглотнул, расширяя глаза от ужаса. Гудки прекратились. На линии что-то щелкнуло. И время замерло. — Слушаю. Хината постарался проглотить свой страх, хотя мало что из этого вышло. — Кагеяма? Он все еще может остановить это. — Хината? Член Хинаты дернулся на то, как поменялся тон Кагеямы. — Откуда ты мне звонишь? — рявкнул Тобио. Хината в панике бросил взгляд на своей член, неосознанно сжимаясь вокруг пальцев. Его внутренне передернуло от этого ощущения. Не вздумай сказать, что из кровати, придурок. — Что? — выдохнул он, в недоумении убирая телефон от уха. — А… Из дома. С домашнего телефона. Мой мобильный… — Он бросил взгляд на место, куда провалился его сотовый. — Где-то. — Ты потерял телефон? — Нет! — пискнул Хината, потому что нет, он не потерял его. Должно быть, его мобильник все еще беззвучно проигрывает это видео, потому что он не поставил на паузу и только сейчас об этом вспомнил. — Т-тебе что-то нужно было? Блять. БЛЯТЬ. ДА. МНЕ НУЖ- — Мм-м… Да! Домашка по биологии! Есть ли у меня вообще биология завтра — Домашка по биологии? Хината старается не сглатывать слишком громко. — Да? — Мы с тобой не в одном классе, тупица. Ой, блять — Я сказал по математике! В смысле, я смотрел на учебник по биологии, потому что только что делал по ней домашку, поэтому я случайно сказал- — Хината… Вся абсурдность ситуации только сейчас, наверное, начала доходить до Шое. Его член пульсировал от того, как Кагеяма произносил его имя, и вообще, черт, Хината поверить не мог, что серьезно разговаривал с долбаным Кагеямой по телефону, все еще держа при этом пальцы внутри себя. Это все казалось настолько нереальным или даже сюрреалистичным, что новая волна жара начала расползаться по его лицу. Не та, которая возникает обычно от стыда или смущения, а та, которая сопровождает секунды до того, как люди ударяются в безумную истерику. Он прикусил губу, когда Кагеяма выдохнул что-то вроде раздраженного смешка. — Мне нужно, чтобы ты вслух сказал, что ясно понимаешь тот факт, что мы с тобой не в одном классе. Очень важно, чтобы ты это сказал. На насмешку в голосе Кагеямы агрессия вспыхивает практически инстинктивно. — Да я в курсе, придурок! — рявкнул Шое. — Я не тупой! У нас один и тот же учитель, он всем классам дает одинаковые задания. — о господи, а это точно правда? черт, это я не продумал… — Да? Тишина на другом конце линии — как шанс еще раз подставить под сомнение собственную вменяемость. Вместо этого Хината дергает пальцами внутри себя, и в этот раз волна удовольствия прошибает его, резко рванув по спине и толкнув его вперед — он завалился опять лицом в простыни и отчаянно прикусил губу, чтобы не издать ни звука. Он был уверен, что Кагеяма что-нибудь все равно услышал, но все, что он в итоге сказал, это- — А не должен ли ты спать? Тупой Кагеяма. — Ну, я спал, но у меня есть обязанности, знаешь ли. Тобио фыркнул. — С каких пор? — С… — Он снова согнул пальцы, и под веками стрельнула вспышка удовольствия. — Ну, типа, всегда были? Он не может справиться ни с чем громче шепота. Ему нужно остановиться. Он не должен так поступать… но черт, это так приятно. Он сомневается, но все равно вытаскивает пальцы и заваливается назад, прижимаясь спиной к стене, стягивая пижамные штаны и раздвигая ноги, прежде чем попробовать еще раз, только под другим углом. Он поймал шанс что-нибудь ляпнуть. — Ну? — Что «ну»? — рявкнул Кагеяма, когда Хината выдохнул, пробуя два пальца за раз. — Домашка по математике? — Ты знаешь вообще, который час? — Голос Кагеямы звучал несколько приглушенно. Ох, черт. Хината ни малейшего понятия не имел, сколько сейчас было времени. Иисусе, может быть, вообще три часа ночи и Кагеяма спал в своей мягкой и теплой кровати, а Шое просто взял и прервал его драгоценный сон, и все ради чего?! Чтобы подрочить, зашибись. У Хинаты в груди все рухнуло под нахлынувшим чувством вины. — Я… Ну вообще, нет. А сколько- Он захлопнул рот, широко распахивая глаза. Он готов был поклясться, что Кагеяма только что простонал. Но это просто смешно. Зачем оно Тобио во время разговора с Шое, если он в принципе разговаривать с ним не хочет. Хината только что разбудил его по какой-то абсолютно нелепой причине. Какой же он эгоистичный маленький- — У нас нет домашки по математике! — наконец выдохнул Кагеяма, подтверждая подозрения Шое. Да, он, возможно, ненавидел его и все еще не мог переварить тот факт, что Хината посмел позвонить ему посреди ночи. — А, да? — грустно шепнул Хината вытаскивая пальцы. Рука его безвольно рухнула на кровать, и он повесил голову от стыда. — Типа того. Что-нибудь еще? — Нет… Полагаю, это все. Прости, что побеспокоил тебя, Кагеяма. — Он ощущал комок в горле, из-за которого его голос надломился на чужом имени. Зачем он так поступал с собой? С Кагеямой? Что, черт возьми, с ним не так? — Тогда я пожалуй… — Стоять! Хината практически подпрыгнул, поднимая голову. Он нахмурился, от испуга убирая телефон от уха. Судя по всему, орать посреди ночи — довольно нормальное явление в доме Кагеямы. — Подожди, — тихо буркнул Тобио, когда Хината вернулся к телефону. — Я забыл… У нас есть домашка по математике. В животе Хинаты все перевернулось от неожиданного изменения в чужом тоне — Кагеяма звучал почти взволнованным, даже, может, счастливым. Он перестал соображать, что значат слова, которые он произносил, так что Хината как-то отстраненно услышал даже собственный голос. — О! Хорошо. Ну с другой стороны и правда хорошо — ему сказали про домашку по математике, о которой он до этого и в ус не дул. Хината услышал шебуршание и тихий смешок. — Ты только что сказал «хорошо»? Мы, если что, о математике говорим. — Ну, похоже на то. — Хината хихикнул, прижав ладонь ко рту. От осознания того, где вообще были его пальцы, его чуть вообще не пробило на громкий смех. — Задачи… С пятой по десятую на странице тридцать семь. — Тридцать семь? — Хината поморщился. Они закончили этот раздел около месяца назад. — А мы не прошли это? — Я сказал СТО тридцать семь, идиот! — Ох, ладно. — Он нахмурился. Замечательно. Ну, по крайней мере, ему удалось поговорить с Кагеямой. Даже если тот просто поорал на него. Но теперь ему и правда придется делать домашку. — Сейчас, за стол сяду… — За стол? — переспросил Кагеяма. — Ты же вроде сказал, что уже делаешь домашнюю работу? Упс. Хината двинулся к рабочему столу и включил лампу, после чего взвалил на стул свою огромную сумку. — Ее и делал. — Где? В кровати? — Возможно. — Нет, ну я определенно кое-что делал в кровати, ты, жопа блять Хината почувствовал даже какую-то забаву от того, что он все еще скорее был скорее возбужден, чем нет. Он сердито пролистывал учебник, придерживая телефон плечом и все еще лениво лаская себя. Шое спихнул сумку со стула, чтобы упереться в него коленом. Он нашел нужную страницу и расплывчатым взглядом оглядел то, что на ней было, пытаясь понять смысл текста и продолжая при этом медленно двигать рукой, — чем дальше, тем хуже у него дела обстояли с перевариванием прочитанного. — Кагеяма… Я ничего из этого не знаю. Ты уверен, что не ошибся? — Ну… А ты вообще в сознании был сегодня на математике? — В голосе Кагеямы слышалось веселье, когда он дразнил его, что заставило Хинату прикусить губу. — И то вер- ой, завали, — буркнул Шое. — Я ее тоже не сделал, так можем сделать это. Их. Вместе. Задачи. Вместе. Рука Хинаты замерла, и он нахмурился. Кагеяма неожиданно начал звучать как-то странно. — Эм… — Он недоумевает, осмысливая это предложение. Это слишком уж доброжелательно с его стороны. — По телефону? — Нет, ты что. Прямо щас ко мне приходи. Хината подавился. В сердце у него даже от одной мысли об этом затрепетало. — Идиот, — добавил Кагеяма. Шое на это только фыркнул, потому что, ну да, верно подмечено. Он глянул вниз: смазка капала прямо на стул. Хината провел большим пальцем по кругу, обводя головку и прикусывая губу. — Но объяснять я тебе ничего не буду! — быстро проговорил Кагеяма. — Я и не просил. А то как будто ты можешь. — Да хрена с два что выйдет, когда я тут передергиваю на твой голос. — Заткнись. Вообще, лучше просто читай первую задачу. — У тебя что, своего учебника нет? Или ты читать разучился? — Хината усмехнулся, заводя руку назад и стараясь встать так, чтобы нога не соскользнула со стула. — Тебе помощь моя нужна или что? Просто… читай, а я следить буду. Хината еще раз отвлеченно оглянул страницу, толкаясь в себя пальцами и пытаясь найти точку, прикосновение к которой в прошлый раз аж искр ему в глаза пустило. Он простонал, зная, что был близко, но просто не мог дотянуться. — Что-то больно длинные задачи, — бездыханно произнес он, чувствуя, что ему нужно было в принципе хоть что-то сказать. — Кончай ныть! — Я не ною! Ну, ладно. — Он сдался, оставляя поиск нужного места и начиная просто медленно насаживаться на пальцы. — Первая. — Медленно читай. Хината раздраженно фыркнул. — Пер-ва-я за-да-ча, — повторил он практически в ритм с тем, как двигался, проникая глубже. Он моргнул, стараясь сфокусироваться на странице и разобрать слова, потому что крайне хотел угодить Кагеяме на данный момент. У него просто были некоторые проблемы с тем, чтобы концентрироваться на буквах. — Ладно-ладно. Международное космическое агентство организовало приземление робота-исследователя на планету за поясом Койпера. Пояс Койпера — это вообще где? — Без понятия. Это важно? Хината замер. — Подожди-ка. А не дуришь ли ты меня часом? — Может быть, Кагеяма не ударился вдруг в дружелюбность, а просто пытался заставить сделать за него домашку. Может и домашки-то никакой вообще нет, и все, что делал Тобио, так это старался выставить его дураком! — Что делаю?! — подавился воздухом Кагеяма. — Чтобы я за тебя домашку сделал по математике! — злобно прошипел Хината. Он не собирался даже пытаться перечислить все возможные варианты подобного поведения, с которым сейчас столкнулся. Серьезно, пускай уж лучше его дурят с домашкой, чем он бы в принципе с Тобио не разговаривал. И это звучит жалко. Он в курсе. Как он вообще до такого докатился? — Нет, Господи. Идиот. — В любом случае, не вздумай такое провернуть. — Хината шмыгнул и продолжил читать задачу, одновременно работая пальцами. — Ладно. Несколькими зондами- Зо́ндами? Зонда́ми? -выполняется процедура отделения от главного посадочного модуля для взятия различных проб- Нет, слушай, это ведь реально роботы. А посадочный модуль как работает? — О боже, Хината. Так, стоп, вау. Вау. Хината ухватился за стол покрепче, чтобы не свалиться к чертовой матери на пол. Вне зависимости от того, что только что произошло с голосом Кагеямы, это было горячо. Что-то в нем заставило Шое почувствовать искры, кусающие под кожей. Хотя он знал, что это, должно быть, просто нотка раздражения, но что-то, спрятанное в самой глубине звука, заставило Хинату дрожать от удовольствия. — Хорошо-хорошо, — сглотнул он, тяжело вздыхая и убирая руку от стола, чтобы снова коснуться члена. — Для демонстрации силы гравитации на этой планете, камера на посадочном модуле нацелена на порт сброса, и зонд запускает баскетбольный… Нет, знаешь, волейбольный мяч прямо вверх на скорости сто сорок семь футов в секунду, близко к рекорду лучшего питчера, точнее, атакующего. Ого, ты можешь себе такое представить? Такая быстрая атака. Она была бы просто БА-БАМ! И потом все бы такие УО-О-О — ладно, прости. — Он балаболил и балаболил, хотя у него уже кружилась голова от одновременного движения двумя руками. — Расстояние равно девяносто восемь футов в квадрате… Он сам себя не слышал, потому что согнул пальцы в себе снова, теряясь в чувстве заполненности и зная, что Кагеяма, должно быть, невинно слушает его, сидит за столом, жует кончик карандаша, пытаясь разобраться, какого черта вообще происходит в задаче, — сам Шое в это время все глубже и глубже толкался в себя пальцами. Бедный Кагеяма. Хината вернулся к словам на странице, понимая, что он все еще бормотал что-то там о космосе и волейболе, понятия не имея при этом, что он читал и говорил. Но ему было так хорошо, и станет еще лучше, если он заставит Кагеяму снова на него разозлиться и прошептать его имя так, как тогда, еще раз… — Ладно, это что, нам теперь разницу размеров мячей вычислять, раз уж я волейбольный взял? Насколько большой волейбольный мяч? Мне его измерить? У меня есть линейка. Линейка подойдет? Хотя, я могу попробовать найти измерительную ленту… Черт. Черт. За все это время Тобио ни слова не сказал. — …Кагеяма? Ты вообще там? — Д-да, — прошептал Кагеяма несколько напряженно. Может быть, он и правда усердно думал над задачей. — Я… Я эту не знаю. Давай другую. — Ты вообще понял что-нибудь из того, что я прочитал? Кагеяма, помоги мне! — да, помоги мне — он хочет простонать, он так хочет сказать ему, что он близко и пожалуйста, помоги мне кончить, Кагеяма, я так хочу… — Я пытаюсь! Прочитай еще раз. Медленнее. Тише. — Тише? — переспросил Хината. А он громко говорил? Черт, он же понятия не имел, какой у него был сейчас голос. — Ты всегда с-слишком громкий. — Тобио звучал так, будто ему было больно. Ну да, математика — она такая, и Шое тоже было бы больно, не делай он того, что делал на данный момент. — Давай потише. Пожалуйста. — Что? «Пожалуйста»?! — Он скривил лицо. Что вообще происходит? Он был уверен, что Кагеяма никогда в жизни не говорил «пожалуйста», тем более Шое. — Ну ладно. А можно я и дальше все на волейбольные штуки буду менять? — М-м-м… Ага. И да — да — вот оно, опять что-то в этом хмыке заставляет сердце Хинаты биться быстрее — он начинает лепетать то, что, может быть, и есть на странице, хотя на самом деле он не особо в курсе. Шое даже не уверен, на каком он языке говорит, — он насаживается на пальцы, растягивая себя. Тем не менее, он все еще пытается говорить, одновременно с этим представляя, как обхватывает ногами чужую талию, он практически слышит «Хината, пожалуйста, еще» и «да», перебиваемые глубокими стонами, обжигающими его ухо, — пальцы сильных рук впиваются в его бедра, путаются в его волосах, оттягивают голову назад, чтобы Тобио мог впиться в его шею, покусывая кожу — яркие блики маячат у него перед глазами и закрывают обзор, когда он окончательно теряет контроль над самим собой и дает выскользнуть тихому- — К-Кагеяма… Шое задерживает дыхание на мертвую тишину на линии, продолжая толкаться в руку и насаживаться на пальцы, зажмурившись и чувствуя, что он готов сломаться, закричать, сдохнуть, потому что Кагеяма шепчет рвано и низко- — Хината? И он кончает. На стол, на книгу — все стекает по костяшкам его пальцев на стул. Шое в полном отчаянии прикусывает губу, вытаскивая из себя пальцы и хватая телефон, — он заваливается вперед и упирается лбом в стол, пока член пульсирует в его руке и волна за волной удовольствия прошибают его тело. И это все — с Кагеямой на другом конце линии. С последними судорогами блаженства, покидающего его тело, Хината делает вдох — маленький и тихий вдох. Он даже не думает о том, что Кагеяма мог что-то там услышать, потому что как-то он затих. Вообще-то, на линии слишком тихо. Но Шое уверен, что если бы Кагеяма хотя бы догадывался, что только что произошло, он бы уже на него накричал, если не повесил бы вообще трубку. Так что… — Чем ты там занимаешься? — с сомнением спросил Хината, поднимая голову, чтобы обозреть, в каком вообще состоянии был теперь стол. Все было не очень хорошо. — Т-тем же, чем и ты, идиот, — прорычал Кагеяма, пока Хината, морщась, стягивал с себя футболку. Он попытался ею же соскрябать капли, попавшие на страницу, но, присмотревшись, Шое понял, что только размазывал липкие пятна по странице. Он глянул вниз на себя, потом опять на стол, и в итоге скомкал футболку, заваливаясь вперед и пряча лицо ладонью. А потом он засмеялся. Сначала мягко — из него ничего больше пары тихих и нервных смешков не вырвалось, но потом приходилось уже душить в себе неконтролируемый смех, приглушая его тыльной стороной ладони. — Я очень в этом сомневаюсь, Кагеяма, — попытался проговорить он. Еще пару секунд он убил на сумасшедший хохот над самим собой — все это из-за того, что Шое представил, как безумно выглядел бы, неожиданно открой кто-нибудь дверь. Может быть, подумали бы, что он ну очень любит математику. — Так что, где мы там остановились? — прокашлялся Хината, как только его смех стих. Он чувствовал себя убийственно спокойным, хотя голова немного плыла, — Шое глянул на футболку, закрывающую липкие страницы. Да, сегодня он точно не вернется к чтению. — М-м-м. слушай, а ты бы смог в скафандре сделать мне пас на Луне? — Он представил хмурящегося на него через шлем астронавта Кагеяму. — Не, ударять по мячу в этих огромных перчатках явно не так круто. Но типа, когда будет колония на Марсе, как думаешь, там будут играть в волейбол? Интересно, кто будет первым связующим на Марсе. Но он точно не будет так хорош, как ты, да? О боже, а если там- — Эй, Хината? Шое сглотнул, задерживая дыхание. Может быть, Кагеяма все-таки что-то да и услышал. — Да, Кагеяма? — Я не понимаю всю эту математическую дичь. — О, слава богу, я тоже. — Хината вздохнул с облегчением, поднимаясь с липкого стула и вставая рядом с ним. Он оглянул рабочее место с легким отвращением и убрал грязную футболку с книги, хаотично вытирая ею стол, а потом и себя. Шое вздохнул, бросая футболку на пол, после чего выключил лампу и плюхнулся обратно в кровать. Он на самом деле чувствовал себя… невероятно расслабленным. — Вернулся к домашке в кровати? — поддразнил Кагеяма. — Нет, — тихо вздохнул Хината. — Вернулся ко всяким другим занятиям в кровати. — Эм… Занятиям в кровати? Хината облизнул губы, растягиваясь в улыбке. — Ясен пень — сон? Дебил. — Ну, люди и другие вещи в кровати делают. Шое вскинул бровь — это походило на грустную попытку Кагеямы грязно пошутить. И в любой другой момент Хината бы забормотал что-то неразборчивое в ответ и начал заикаться, но сейчас он чувствовал себя невообразимо хорошо. Почти головокружительно. Черт, это, может быть, единственный раз в его жизни, когда у него есть реальный шанс попробовать то, что ему предлагал Кенма. — О, да? Например? — Он пустил нотку невинной саркастичности в голос. — Что? — Ну, какие еще занятия в кровати ты знаешь? Любопытно узнать. Он и правда хотел, чтобы Кагеяма ляпнул в ответ что-нибудь грязное. — Ты… Домашка, тупица! Ты же только что делал домашнюю работу в кровати! Вот тебе твое «кроватное» занятие! — Точно. Это. Как я мог забыть. — Он вздохнул. — Так… Как прошла тренировка? — Без происшествий. — Скучал по мне? — Едва ли. — Ну хотя бы чуть-чуть? — хихикнул Хината. — Заткнись. — В животе у Шое крутило от волнения. — Тебе уже лучше? — Хм, намного. Намного-намного. — Потрясающе. — Ты даже не представляешь, насколько. — Хината сел, вдруг вспомнив о своем телефоне. Он плюхнулся на живот, протискивая ладонь между кроватью и стеной, слепо шаря по полу рукой. — Эм, в смысле? — Н-не суть! Ну, я просто… Чувствую себя лучше. Прости, что вел себя сегодня как идиот. — Он говорил достаточно тихо, будучи отвлеченным на тщательное ощупывание бездонного мира под своей кроватью. — Все нормально. — Кагеяма прокашлялся. — Ладно… Ну, и как прошел твой день? Хината в ответ только захрипел, упираясь плечом в стену и пытаясь просунуть руку дальше хотя бы на пару сантиметров. — А сам как думаешь? Я — ОБОЖЕ! Кровать отъехала от стены, причем, настолько далеко, что Хината провалился в образовавшуюся между ней и стеной дыру, удивленно при этом вскрикнув. Перевернувшись вверх тормашками, скрючившись рядом с кроватью, Хината захныкал, пинаясь и кувыркаясь, чтобы хоть как-нибудь усесться в тесном пространстве. Он покачал головой и наклонился за сотовым телефоном, а потом поднял и домашний. Шое моргнул, все еще чувствуя головокружение, и запрыгнул обратно на кровать. — Хината?! — И-извини. Я пытался дотянуться до кое-чего и упал. — Он выдохнул смешок. — Все в порядке. — Ты так убьешься когда-нибудь, бестолочь неуклюжая. — Бу, — выдохнул Хината, ерзая в постели. — Расстроишься? — Он спросил это в шутку, уже зарываясь в одеяла. — Если помрешь? Конечно. Ладно, Хината прекрасно понимает, что Кагеяма скорее всего будет грустить, если он умрет, но ему нравилось получать подтверждение этого, сказанное вслух. Он даже хотел услышать еще чего-нибудь такого. — Что, правда, Кагея-яма? — Хината растянулся в глупой улыбке. Он чувствовал себя так, будто он подвыпил, хотя по факту понятия не имел, как себя в таком случае люди чувствуют. Близко к этому, в любом случае — на данный момент он, так уж и быть, пьян от блаженства после оргазма и от взволнованного голоса Кагеямы. А еще у него кружилась голова от того, как он улетел на пол, чуть не сломав себе шею. — Какого хуя?! — прошипел Тобио. — Что за деби- ЧТО это еще за тон такой? Звучит, как паника. Хинате этого мало. — Такой это какой, Кагеяма? — Завязывай. — Оу, тебе не нравится? — Он злобно рассмеялся, ерзая в простынях, как маленький психопат. — Это не- Я не… Заткнись. Какого хрена ты вообще до сих пор не спишь? — А ты почему не спишь? — Потому что кое-какой, не буду говорить какой, дебил позвонил мне посреди ночи, чтобы спросить домашку! — М-м, да. Извини, Кагеяма. — Я сказал прекрати! — Заставь меня. — Ты- — Ка-ге-я-я-ма. — Хината прерывается на смех, все еще крутясь в кровати. Он и понятия не имел, что флиртовать — это так весело. Это ведь то, что он сейчас делает? Это оно самое? У него все это время была такая сила? Он никогда этого по-настоящему не осознавал. — Я сейчас трубку брошу. А, точно, да. Это не флирт. Он просто раздражает Кагеяму — на этом все, и в этом он хорош, и иногда это так мешает. Но бесить его — последняя вещь, которую хочет Шое на данный момент. Он зажмуривается, съеживаясь на кровати. Реальность происходящего начинает наваливаться на него — насколько же он отвратителен, если позволил себе сделать что-то столь постыдное? Он не заслуживает дружбы Кагеямы и его любви тем более. Не то чтобы он когда-либо думал, что на нее можно рассчитывать. Но он просто так сильно хотел нравиться Кагеяме. Хотя бы чуть-чуть. Господи, он бы все отдал за то, чтобы нравиться Кагеяме, чтобы у того к нему были хоть какие-то чувства за гранью приемлемых. Он бы сделал что угодно за то, чтобы Кенма оказался прав в том, что талдычил Хинате месяцами о поведении Кагеямы по отношению к нему, что там что-то спрятано за холодным взглядом его темно-синих глаз. Что-то, что хотя бы навело на предположение: чувства Шое не безответны. И что, может быть, если он не будет сдаваться, не поддастся боли от якобы неразделенной любви, то однажды… — Хината? Но что вообще давали ему эти мечты? Он ведь знает Кагеяму, как никто другой. И его желания никогда не исполнятся. Он с самого начала знал это. — Серьезно? — едва слышно спросил Хината, чувствуя, как слезы скапливаются в уголках его глаз. Он уперся лбом в колени, как если бы вся его боль грозилась вывалиться из груди. По венам его текло сплошное жжение — должно быть, стыд от того, как жалко он звучал. — Конечно, — буркнул Тобио. — Почему я вообще до сих пор с тобой говорю? С самого начала знал. Но легче не стало. — … пожалуйста, не бросай трубку, Кагеяма. — Он слышал собственный голос как издалека, пока слезы стекали по его щекам. — Извини… В этот раз я не хотел. — Хината шмыгнул носом, вроде как надеясь, что Кагеяма все равно все еще не может сказать точно, плакал ли Шое, хотя по факту он уже слишком расстроился, чтобы его это так сильно волновало. — Мне… Мне правда жаль, что я тебя побеспокоил. Я просто хотел… Ну, я тогда не буду тебя задерживать. Знаю, что ты бы лучше спал, чем говорил со мн- — Да не брошу я трубку, тупица, — мягко перебил его Кагеяма. Хината поднял голову на искренность, сквозившую в чужом голосе. — … правда? — Его сердце наполнялось надеждой против его желания. — Да. Правда. — Обещаешь? — Он снова шмыгнул носом, утирая глаза. — Да, — вздохнул Кагеяма. Хината на это собственным вздохом не ответил. А что, если он просто ему сейчас все выложит? Что он любит его? Расскажет о том, что только что делал? Серьезно, что самое худшее, что может случиться? Он почти рассмеялся. Самое худшее, что только может случиться, — какая разница, если оно все равно его убьет? — Я просто хотел сказать… — что я люблю тебя — Извини, что вспылил сегодня. Вообще, я поэтому и позвонил… — закончил Хината, немного соврав в конце. — И еще для домашки, — напомнил ему Кагеяма. По голосу было понятно, что он ухмылялся. Шое улыбнулся. Хорошо — может быть, он не так уж и облажался. — Мх, да. Это тоже. — Он зевнул, неожиданно чувствуя себя вымотанным. Все эти дела любовные конкретно высасывают из него энергию. — Иди спать, тупица. — Я не хочу. — Кончай быть таким упрямым. — Но мне нравится с тобой разговаривать. — Хината чувствовал, как у него тяжелели веки. — Мы ни о чем по факту не разговариваем. — Ну, а о чем ты хочешь поговорить? — Ты тот, кто никогда не затыкается. Вот и придумай что-нибудь. — Я слишком устал, чтобы думать. — Его практически вырубало. — Вот именно поэтому тебе нужно идти спать! — Не заставишь. Пауза. — Помнишь ты говорил, что я могу потребовать всего, что только захочу? Что-то в тоне Кагеямы бьет его в самое сердце — он действительно дал бы ему все. Все на этом свете. Он мягко рассмеялся. — Ага, Кагеяма. Все, что угодно. Еще пауза. — Я хочу… Хината пытался сопротивляться собственной сонливости, потому что очень хотел узнать просьбу Кагеямы. — Ну? Но Тобио ничего не говорил. — Кагеяма? Ты там вообще? — Я тут вообще, тупица. — Ну так? Он грустно и мягко вздохнул. — Я хочу, чтобы ты пошел спать. — Оу… — Так, чтобы ты вернулся ко… Чтобы ты вернулся к нам завтра на тренировку. — Я знал, что ты скучал по мне, — хихикнул Шое, уже проваливаясь в сон. — Заткнись. Хината не смог сдержаться. Он откровенно наслаждался тем, что в этом рявке крайне недоставало агрессии. — Хорошо, — зевнул Шое. — Полагаю, что это я могу устроить. Хотя, будешь должен мне в следующий раз что-нибудь. — Все, что угодно. — Кагеяма шепчет это таким странным образом, что этим словам Хината придал намного больший смысл, чем вкладывал в него Тобио. По крайней мере, так предположил Шое. — Это ты сейчас так говоришь. — М? — Спокойной ночи, Кагеяма. Тот проговорил что-то в ответ, но слишком тихо, чтобы это можно было услышать. — Что ты сказал? — Спокойной ночи, Хината. — Мм-м, ага. Люблю тебя, — пробормотал Шое, закрывая глаза и засыпая.