вторник
— Ямагучи! Еще раз! — Этот считается, Танака. У меня рука онемела! — Не моя вина, что передо мной мельтешит Тсукишима, он большой и тупо- ЯМАГУЧИ! Я не был готов! — Мельтешить и стоять на пути это же и есть смысл этого упражнения, разве нет? — зевнул Тсукишима и встряхнулся, стараясь избавиться от сонливости. Танака побежал за мячом, поворачиваясь к Хинате, который стоял у боковой линии, перескакивая с ноги на ногу. — Твоя очередь, коротышка. — Это упражнение такое стра-а-анное, — проныл Хината, перебираясь на позицию за Тсукишимой. — Для чего это нужно отрабатывать? Я не припомню такого, чтобы я не мог принять мяч из-за того, что кто-то из вас стоял у меня на пути. — Ты в любом случае хреново справляешься с приемами, так что заткнись к хуям! — крикнул Кагеяма, выполняя передачу для Ямагучи с другой стороны площадки. Хината выглянул из-за спины Кея, чтобы показать язык, и нырнул обратно. Ему показалось, что в чужом взгляде было сконцентрировано слишком много агрессии за раз, чтобы он смог сейчас с этим справиться. — Как вообще эту комбинацию можно применить в игре? Когда такая ситуация в принципе может в ней появиться? — Шое задрал голову, вылупившись на затылок Тсукишимы и потирая горячие щеки пальцами. — Мне кажется, что Энношита в последнее время слишком много смотрит баскетбольных матчей, — пробормотал Кей, оглядываясь на сокомандников, которые разбегались по залу для выполнения всех заданных упражнений различной степени странности. Он фыркнул. — Хотя оно может оказаться полезным, особенно когда кое-кто слишком занят тем, что пялится на твою задницу, чтобы при-БЛЯТЬ! Какого хера, Кагеяма?! — Тсукишима резко развернулся, подскочив. Мяч, который только что с силой отлетел от его головы, прокатился по полу и остановился под самой сеткой. — Что? Мою задницу? — переспросил Хината, выворачиваясь и выкручивая спину так, чтобы посмотреть на нее. Он упустил тот момент, когда в Тсукишиму прилетел убийственный взгляд через всю площадку. Кагеяма протянул Киношите другой мяч. — Что это вообще значит, ты о чем? — Ничего, — проворчал Кей, потирая затылок. — Давайте просто закончим уже со всем этим. Хината нахмурился, возвращаясь на свою позицию за Тсукишимой. Вообще, он с ним был даже согласен — упражнение было глуповатым, они все довольно сильно устали. Силы едва еще оставались, но он все еще хотел пробить несколько пасов от Кагеямы до того, как закончится тренировка. Хотя хорошо бы разобраться, что там насчет его задницы. Кстати насчет нее… Он проснулся сегодня утром, ерзая от того, как болезненно воткнулся ему в спину телефон, на котором он развалился. Ах да, еще мать отчитала его за то, что всю ночь линия была занята — он даже не сбросил вызов. Хотя ради бога, да кому вообще приспичит звонить им на домашний телефон в районе… ну, со скольки-то там часов и до шести утра. После того, как он проснулся, не прошло и минуты, как его волной накрыл стыд от того, что было ночью, — он каждой клеточкой своего тела ощутил от этого отвращение. Все его существо истошно вопило, чтобы он остался в кровати навечно, позволив вине и смущению смыть его в состояние небытия, но он все равно умудрился вывалить себя из комнаты этим утром. Хотя, любопытно, в душе он обнаружил, что просто не мог убрать ухмылку с лица (ну и руку с члена, раз уж на то пошло). Да черта с два он плохо спал. Да пойди разберись вообще, что там оно и как уже. Он вот не может. Это ощущение просто было с ним после всех этих связанных с телефоном шалостями. Может, он частично чувствовал себя и легче, менее обремененным или типа того. По крайней мере, во время уроков он не растекался по парте в полукоматозном состоянии. Только сейчас Хината понял, насколько же давно он не чувствовал себя по-настоящему бодрым и выспавшимся. Он списал это на то, что наконец в принципе поспал хоть какую-то часть ночи, а не провалялся в непонятном состоянии. Шое больше ничем не мог это объяснить. И, блин, ему стало даже еще легче, когда он узнал, что Кагеяма ошибся насчет домашки по математике, хотя до этого уже успел во всех подробностях представить, как его оставят после уроков и ему придется объяснять, что у него нет учебника, чтобы показать задачи, которые он решил. Почему? Ну, потому что он валяется где-то дома и он немного… Испачкан? Может быть, тот формат общения, который ему подсказал вчера Кенма, тоже закрепился в его подсознании, так что он себя чувствовал себя немного более уверенно. Вполне возможно, это потому что Кагеяма так и не повесил трубку после этой жалкой попытки пофлиртовать (черт, он ведь тогда даже воспринял это как зеленый свет для новой попытки), — из-за всего этого у него уже кружилась голова, он волновался, причем, в хорошем смысле этого слова. Но сейчас Хината не мог никуда деться — его бросало в жар, когда Кагеяма смотрел на него. Сам Тобио в течение обеда хмурился гораздо больше, чем обычно, то же самое можно было заметить и во время тренировки. Шое знает, что это невозможно, но он все равно готов поклясться, что той острой дугой, которой изогнулись чужие брови, можно вскрыться. Несмотря на тот факт, что злобный взгляд Кагеямы целый день был направлен прямо в сторону Хинаты, у самого Шое он вызывал только недоумение, потому что, в целом, связующий не был ни на грамм более мерзким, чем обычно, не отличался даже легкой холодностью по отношению к сокоманднику. Пускай и убежал от него во время обеда. Ну, с этим еще можно было разобраться. Большая часть агрессивных взглядов прилетали в Хинату только в те моменты, когда Кагеяма предполагал, что это будет незаметно. Типа, в моменты, когда Шое на него не смотрел. Но да ладно, он всегда смотрел на Тобио. Кто знает, что происходит в этой башке и какие думы там думаются. Пока он не груби- — Тупица! Вытащи пальцы изо рта! Это отвратительно! — крикнул Кагеяма перед тем, как подать мяч. Ну да. Все как всегда. Хината вздрогнул, вываливаясь из собственных мыслей и отдергивая руку от лица — он был даже не в курсе, что грыз ногти, пока о чем-то думал. — Ногти слишком длинные, ничего не могу поделать! — крикнул он в ответ, выпрямляясь и бросая взгляд на связующего через всю площадку. — Что если я глаза себе выдеру? Или… глотку Тсукишиме вскрою?! — Весь мяч от тебя слюнявым будет! Хината усмехнулся и зашагал прямо к сетке, поднимая подбородок. У него было такое выражение лица, будто он бросал вызов. А потом Шое просто постарался запихнуть в рот настолько много пальцев, насколько вообще могло влезть. — Слюнявым! Я тебе покажу, что такое слюнявый, — проговорил он с набитым ртом. Шое с удовольствием отметил, как широко распахнулись глаза Кагеямы, когда тот в удивлении вылупился на сокомандника, вылизывающего пальцы и корчившего из себя умалишенного. Все это длилось несколько мгновений перед тем, как Хината подскочил, заметив мяч, летящий прямо ему в лицо. Он вскрикнул, когда мяч врезался в сетку и отскочил от нее. — Эй! — Шое сжал кулаки по бокам. — Какого хрена ты вытво-черт! — Он отпрыгнул назад, когда следующий мяч влетел в сетку прямо перед ним. Тсукишима ушел с площадки, закатив глаза. Кагеяма прищурился, осматриваясь в поисках еще одного мяча. Повинуясь здравому смыслу, Киношита тоже побежал к скамейке, чтобы расположиться на ней и понаблюдать за тем, что обещало развернуться в развлекательное представление. Уже давно тренировки не срывались подобным образом. — Патроны закончились, а? — ухмыльнулся Хината, скрещивая руки на груди. Перед этим он успел вытереть их об шорты. Все же, рот он открыл слишком рано, потому что Кагеяма неожиданно сорвался в сторону тележки, стоявшей в углу площадки, а вернулся уже держа по мячу в каждой руке. Ну, а теперь он просто выделывается, — подумал Хината. В животе крутило от зависти и, возможно, азарта. Эти чертовы большие руки. — Что ты там сказал? — с насмешкой проговорил Тобио, делая шаг к сетке. — Кагеяма, нет. Нет, — проскрипел Хината самым угрожающим голосом, на который он только был способен, вставая в позу карате и все равно отступая немного назад. — Да, Хината. Да, — ответил Кагеяма. С каждым словом он делал по шагу вперед. Хината заныл, безвольно опуская руки по бокам, — отчасти из-за страха, но больше из-за того, что невозможно слушать, как Кагеяма так произносит его имя — от этого мурашки по спине бежали. Кагеяма продолжал медленно подкрадываться к сетке. На его лице застыла жажда убийства, и держалось это выражение до той секунды, пока промеж лопаток ему не влетел мяч. Тобио притормозил и с горящими глазами обернулся, тут же натыкаясь на косую ухмылку Нишинои, стоявшего рядом с Танакой — Рю подкидывал мяч и ловил его, тоже корча лицо. — Как там говорят? — Либеро постучал указательным пальцем по подбородку, смотря в потолок. — Выбирай себе противника твоего размера? Хината где-то тут и сорвался, прерывая хохотом слова Нишинои с другого конца площадки. Он согнулся пополам, обхватывая живот — настолько его насмешило раздраженное недоумение, появившееся на миленьком лице Кагеямы, пока тот стоял, вылупившись на самого низкого члена команды. Связующий открыл рот, чтобы огрызнуться, но немедленно захлопнул его, когда в него прилетел еще один мяч. Тобио развернулся в сторону нового атакующего и глаза его широко распахнулись, когда он увидел краснеющее лицо первогодки. — Извини, Кагеяма. — Юу глянул на Хинату, который уже конкретно разошелся в кудахтанье, и уронил взгляд, растянувшись в глупой ухмылке. Стесняться ему пришлось недолго — в него тоже прилетел мяч откуда-то с боковой линии. Юу поймал его и тут же бросил обратно, в другого первогодку. Где-то в этот момент в спортзале развернулась полномасштабная битва — кроссовки скрипели об пол, то тут, то там летали мячи. Даже Энношита, который до этого только и делал, что молча наблюдал за ситуацией, скривив лицо в осуждении, теперь носился за Ямагучи. Постепенно смех Хинаты затихал — он остановил взгляд на Кагеяме, который стоял посреди этого цирка и ухмылялся. Шое улыбнулся, задерживая нижнюю губу между зубами и отдергивая подол футболки. На его щеках начал проявляться румянец. Он сглотнул, на секунду глянув в сторону, что оказалось плохой идеей, так как Кагеяма не упустил своего шанса броситься к нему. Хината вскрикнул и рванул в противоположном направлении, продолжая то ли смеяться, то ли визжать. Мяч со свистом пронесся мимо его головы. Он двигался зигзагами, изредка подпрыгивая без причин, спасался бегством, несясь к другому концу спортзала, — сердце ныло от радости, потому что, наконец, он снова слышал, как Кагеяма смеялся. Ну вообще, «злобно хихикал» — более подходящее описание этого звука. Но для Хинаты он все равно был прекрасен. Погоня закончилась достаточно быстро, когда Шое, отвлекшись на чужой смех, вдруг обнаружил себя в ловушке. Он оказался в углу, а когда обернулся, прижимая ладони к стене и плашмя прикладываясь к ней спиной, Кагеяма преградил ему путь к спасению. Темно-синие глаза сверкали чем-то нехорошим, когда он потопал прямо к своей жертве. Взгляд Хинаты заметался из стороны в сторону, пальцы вжались в дерево, пока он искал выхода из ситуации. Один он нашел. Кагеяма замахнулся, готовясь швырнуть мяч с очень близкого расстояния. Он делает один последний шаг вперед и- — Подожди! — завопил Хината, закрывая лицо руками. — Подожди, подожди! Пожалуйста! — Нельзя говорить «подожди» в самый разгар битвы! — фыркнул Кагеяма, тяжело дыша, но все равно опустил руку. — Нельзя назвать это битвой. Я безоружен, — завыл Хината, падая на колени и жалобно цепляясь за стену. — Раньше думать надо было, до того, как… — До того как что?! — До того, как ты руки начал слюнявить свои! — рявкнул Кагеяма, делая еще один медленный шаг вперед. — Не делай мне больно! — захныкал Хината, сворачиваясь в комок и закрывая голову руками. — Мне жаль, пожалуйста, не делай мне больно! Прости, прости, я так больше не буду, клянусь! Шое прикусил губу. Когда его всхлипы остались без ответа, он решился подглядеть, бросив короткий взгляд на удивительно растерянного сокомандника. Его рука, державшая мяч, безвольно свисала сбоку. — Я умоляю тебя! — добавил Хината, снова начиная дергаться от наигранных всхлипов. Говорил он неровно и надломом в голосе. — Пожалуйста, не делай мне больно, Кагеяма! — Ты серьезно думаешь, что я сделал бы тебе больно? — Конечно! Ты постоянно делаешь мне больно! Ты пугаешь меня! — заныл Хината, еще больше закрываясь и заползая дальше в угол. — Блять, Хината… — хрипло прошептал Тобио после нескольких секунд чужого воя. — Я же не собирался… Он не успел договорить, потому что Шое дернулся к нему, выхватывая мяч. Он перекатился по полу и вскочил на ноги с победным вскриком, после чего швырнул в застывшего Тобио взглядом из арсенала а-ля «попался» и показал язык. Кагеяма выглядел до необычайного никаким, глаза его будто затуманило, они абсолютно ничего не выражали. Он моргнул, будучи сбитым с толку. Его лицо покраснело до кончиков ушей, да и выглядел он так, будто в жизни ни разу не выдыхал. Но потом Тобио все же сделал это — снова начал дышать нормально, и сам Хината вздохнул с облегчением. Ему явно нужно было поработать над тем, чтобы дразнить Кагеяму как-нибудь безболезненно. Связующий закрыл лицо ладонями и вздохнул. — Ты просто кусок дерьма. — Это называется находчивость, — гордо заявил Хината, держа мяч подмышкой. — Использовать нужно все, что есть, понимаешь? — Ох, да? — Кагеяма посмотрел на него с притворным интересом, скрещивая руки на груди. — Ну и что это такое, это твое «все»? — Ну… — Шое отвел взгляд в сторону, упираясь в мяч. — Сокрушительная… милота? Тобио закатил глаза. — Кенма думает, что я милый. — Он выпятил губу, изображая очередное нытье. Он только что сам себя милым назвал — от этого хочется залезть в какую-нибудь яму небытия и совсем чуть-чуть, немножечко, малясь провалиться сквозь землю навсегда. — Сработало же? — забормотал он, ковыряя носком кроссовка пол. — Как скажешь. — Кагеяма поджал губы. На его лице читался дискомфорт — он смотрел в пол между ними несколько секунд, прежде чем нерешительно поднять голову. Дыхание Хинаты перехватило от серьезности, застывшей в чужих глазах, перед тем, как связующий снова отвернулся. — Эм… — Ладно, ребята, достаточно! — крикнул Энношита. — Нам не нужны сломанные носы перед отборочными. На сегодня хватит, остудитесь и идите домой. Они смотрели друг на друга в тишине, пока Кагеяма не отвернулся, нахмурившись. Хината последовал за ним, присоединяясь к остальным членам команды для их растяжки после тренировки.***
Он вытаскивал одежду из шкафчика, когда очередное «эй, тупица» вытянуло его из мыслей. Хината повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть пилку, летящую в его лицо. Ладно, может она и не совсем «летела» — это он преувеличивает. Похоже было больше на осторожный бросок, а не на такой, чтобы выколоть глаза. Пилка была из наждачки и картонки или чего-то такого - Шое поймал ее и с недоумением рассматривал, скривив губы. — Ну и хрена ли ты думаешь я должен с ней делать? — Сам же сказал, что ногти длинные, — безэмоционально проговорил Кагеяма в свой шкафчик, застегивая олимпийку. — Ну а с этой штукой мне что делать? — Ты серьезно? — Связующий бросил на него косой взгляд. — Насколько же ты бесполезный? Хината ощетинился, сжимая пилку в кулаке, когда Кагеяма захлопнул шкафчик и двинулся к нему. — И ты до сих пор не переоделся. Как? — прокомментировал он кучу сваленных на пол вещей. Хината на это только пожал плечами. — Сядь. — Чего? — Шое поморщился. — Нет! Я тебе не собака! Кагеяма вздохнул в раздражении, спускаясь на пол рядом со шкафчиками и поднимая взгляд на упрямого сокомандника. — Сядь. Хината недоуменно наклонил голову набок. Ну ладно, может и собака. Оглядываясь на нескольких оставшихся человек в раздевалке, он, все еще сомневаясь, все же наклонился, несмотря на то, что у него была тысяча и одна разумная причина этого не делать. Он сел на колени перед Тобио, причем, на безопасном от него расстоянии в пять шагов, рядом со скамейкой. Хината все еще держал в руках пилку. — Дальше что? Кагеяма закатил глаза и вытянул руку. — Дай сюда. Шое в открытую вылупился на чужую ладонь, потом на пилку, потом снова на руку Тобио. Он осторожно приподнялся на коленях, вытягиваясь вперед, чтобы, оставаясь максимально бдительным, вложить пилку в чужие пальцы, как если бы они сделаны из огня. Хината вздрогнул, когда другая рука Кагеямы тоже вытянулась и схватила его запястье. — Что ты делаешь?! — Он не мог скрыть тихую панику в голосе. Тобио потянул его вперед, — тут стоит сказать спасибо наколенникам, которые он до сих пор не снял — только благодаря им он не ободрал колени об жесткий пол. Ну хотя, именно из-за этих наколенников ноги скользили, так что Кагеяма с легкостью смог протащить его по полу. Хината уперся носками кроссовок в пол в отчаянной попытке остановиться, но закончилось все тем, что он просто свалился вперед, лицом в пол. Он бы и правда ударился, если бы Кагеяма не поймал его. — Успокойся, тупица, — пробормотал связующий, выпрямляя Шое и толкая назад, чтобы тот снова сел. Взгляд его темно-синих глаз на секунду дернулся на чужое взволнованное лицо. Он снова взял его за руку. — Скажи, если я, эм… Если будет больно. И если кто-нибудь когда-нибудь сказал бы Хинате, что Кагеяма Тобио будет однажды ровнять ему ноготочки, он бы посмеялся этому человеку в лицо. Но… Да. — Кагеяма! — прошипел Шое сквозь зубы, оглядываясь на сокомандников, которые все еще занимались своими делами. — Это неловко и… — Если так не нравится — вали, — устало буркнул связующий, переходя от большого к указательному пальцу. Ошеломленный Хината сидел в тишине, пока Кагеяма продолжал подравнивать его ногти так, будто это было самым обычным занятием в мире. Он нервно облизнул губы, стараясь избавиться от паники, которая скручивалась узлами в его животе, потому что 1) Кагеяма буквально держит его руку (его руку!), и 2) он так близко, что Хината чувствует его запах. Это не то же самое, как просто быть рядом с ним на площадке — здесь он в другом контексте, от чего у Шое кружится голова. Запах чистого пота, одежды для тренировки, естественный аромат кожи — все это пускало дрожь по его телу, а он определенно не собирался сидеть и трястись прямо сейчас. — Что с тобой не так? Ладно, может, у него не особо все было хорошо с самоконтролем. — Странное ощущение, — пробормотал он, имея в виду то, как пилка проходит по ногтям. Но вообще, он не уточнял. Хината сглотнул, молясь какому угодно богу, который только сжалится над ним, что Кагеяма не чувствует то, как дрожит его рука. Ну ладно, Шое, вообще-то, видит, как она дрожит, — тут не помогает даже крепкая хватка пальцев Кагеямы. Бога нет, короче, все ясно. — Х-хорошо, что ты ошибся по поводу домашки по математике, да? — Хината выпалил первую вещь, которая пришла ему на ум, чтобы нарушить тишину. Сразу после этого он мысленно дал себе затрещину за то, что вообще поднял эту тему. И Кагеяма… он вздрогнул? Кагеяма только что вздрогнул? Да. Да, он сделал это. Он определенно вздрогнул, что было заметно по тому, как его колени изменили положение. Он точно вздрогнул. И покраснел. Хината заметил это. — Оу. — Он хихикнул. — Ты краснеешь. — Заткнись, — пробормотал Кагеяма, опуская голову. И это самая милая вещь из всех, что только видел Хината. — Все нормально, Кагеяма. — Он рассмеялся, закрывая рот свободной ладонью. — Не нужно смущаться. — Закрой. Пасть. — Ой, да ладно тебе. Ты и раньше ошибался. Это просто домашка. Это же не- Кагеяма медленно и тяжело выдохнул, отпуская чужую руку и откидываясь назад, на шкафчики. Они пялились друг на друга, хотя один определенно смотрел сверху вниз. Вне зависимости от того, покрасневший Тобио сидел или нет, — он все еще умел выглядеть угрожающе. Только вот не этот злобный взгляд отправил Хинату в полет в никуда, а то, как его собственная рука, вывалившись из чужой хватки, опустилась и теперь лежала на ноге Кагеямы. Он просто не мог подвинуть ее так, чтобы не привлекать к ней внимания. Хината моргнул. — Что? — спросил он с небольшой дрожью в голосе. Тобио ничего не ответил, но выгнул бровь в ожидании чего-то. — Что?! — повторил Хината, пытаясь сдержаться от того, чтобы согнуть пальцы на чужой ноге. «Он все время тебя касается», — эхом расползается в голове голос Кенмы. Ну да, так и есть, решает Хината, и это определенно, блин, странно, учитывая тот факт, с каким дискомфортом Тобио воспринимает… ну типа, очень многие вещи. Хотя может быть он настолько социально травмирован, что ничего не чувствует от человеческого прикосновения в принципе. Или, может, это сам Хината стал слишком чувствительным — каждый нерв в его теле на данный момент был просто, блять, в огне. — Ты дашь мне другую руку или что? Оу. — Эм… да, — пробормотал Шое и протянул другую руку. Он даже подумал о том, чтобы и другую подвинуть, которая лежала на боковой стороне чужой голени. Подумал, но ничего не сделал. Ему приходилось держать себя и свою тупость в руках. Еще одна минута прошла в тишине — никто из них ничего не говорил. Чем больше времени проходило, тем меньше человек оставалось в раздевалке. Хината пялился на пальцы, взволнованно покусывая губы и делая все, что только было в его силах, чтобы не дергаться. Это странно, да? Или это нормально? Друзья так делают? Как бы это ощущалось, не будь он влюблен в Кагеяму? Так же быстро билось бы сердце? Потел бы он? Ухмылялся бы Тсукишима на них, забавляясь черт знает чему, если бы это было, блин, нормально?! Хината отвел от этого самодовольного мудака свой задумчивый взгляд и снова уставился на парня напротив. И сейчас Кагеяма смотрел на него в ответ. Нет, он наблюдал за ним. Он прекратил подпиливать чужие ногти и наблюдал за тем, как Хината жевал губы. Его темно-синие глаза моргнули, и он продолжил свое занятие. Хината больше не мог выносить эту тишину. — Ты был бы хорошей мамочкой, — проговорил он со смешком. Да, звучит как что-то, что он вполне мог ляпнуть. Что-то нормальное, что мог бы сказать один товарищ другому, пока тот, ну, это же совершенно нормально, делал ему маникюр посреди раздевалки. Ну, потому что вы знаете, все совершенно, абсолютно нормально, да? — Заткнись. — Мамаяма. — Шое подавился воздухом, взволнованно поднимая взгляд, как если бы он только что решил какую-то сложную загадку. — Нет! Кагемама. — Что здесь происходит? — спросил Нишиноя, подойдя к Хинате со спины. Шое с совершенно невозмутимым видом отдернул свободную руку с ноги Тобио. — Мамочкоям-АУЧ! — Хината убрал и другую руку, хмурясь и потирая верхнюю часть пальцев. Кагеяма прищурился. Шое прищурился в ответ. — Записываемся на ноготочки к Тобио. Хочешь после меня? — спросил он, краем глаза наблюдая за связующим и нерешительно протягивая руку обратно. — Вы, парни, странные просто пиздец. Подозрение подтверждено, — подумал Хината и хмыкнул, согласившись. Хватка Кагеямы усилилась. — Готов к своей вечеринке на выходных? — Еще спрашиваешь! И угадай, у кого завтра после школы экзамен по вождению. — Не может быть! — выкрикнул Хината, слегка поворачиваясь, чтобы глянуть на либеро. — О боже, это так круто! — А то. Мои родители считают, что у совершеннолетних должны быть права. Но мы все знаем, что это просто формальности. Я к тому, что я, очевидно, дошел до необходимого уровня зрелости для этого еще годы назад. — Может быть. — Кагеяма проговорил, не поднимая взгляда. — Еще чуть-чуть, и ты дойдешь до того, чтобы дотянуться ногами до педалей. — Кагеяма! — отчитал его Хината, но все равно рассмеялся, потому что на лице Тобио появилась ухмылка. — Все нормально. Я просто перееду его. — Нишиноя пожал плечами. — Для этого тебе нужно будет как минимум видеть, что происходит на дороге. — Одной рукой Тобио закрылся от полетевшей в него сумки, с пути которой сам Хината со вскриком едва успел убрать голову. Вид того, как Нишиноя делает попытку угрохать вроде-как-даже-смеющегося Кагеяму, так согревал сердце, что Хината не мог сдержаться — он просто наблюдал за этим действом, глупо улыбаясь. Социально травмированный он или нет, Кагеяма воистину работал над этим. Нападение Нишинои закончилось с еще одним особенно эффектным ударом по бедрам Кагеямы, и он развернулся, чтобы выйти из раздевалки. — Увидимся завтра, пешеходы гребаные. — Он открыл дверь. Но до того, как выйти, Нишиноя успел бросить один короткий взгляд назад, сталкиваясь со взглядом Хинаты. Он мягко закрыл за собой дверь. Теперь они официально одни. Кагеяма с глубоким вздохом откинулся назад, на шкафчики, упираясь затылком в металл и смотря на парня напротив. — Мне закончить? Или хочешь уйти? — Нет, — слишком быстро ответил Шое. — В смысле… Ты можешь закончить. Эм, если хочешь. Тобио кивнул и снова наклонился вперед, протягивая ладонь. Шое сделал то же самое, осторожно кладя свою руку поверх. Как ему самому показалось, это движение выглядело зашуганным и дерганным. Но Кагеяма больше ничего с пилкой не делал. Он даже не двигал рукой. Нет, он просто… Просто пялился на чужие пальцы в полной тишине. Он не просто смотрел на них, как понял Хината. Сердце его поднималось вверх по глотке, судя по ощущениям, потому что Кагеяма изучал его. Осторожно проводил большим пальцем по костяшкам, перебирая палец за пальцем. Тобио замер, останавливаясь на среднем. Он достаточно громко сглотнул, чтобы это можно было услышать, а потом открыл рот. Хината услышал резкий вдох и сам задержал дыхание, ожидая, нет, черт, желая скорее услышать, что Кагеяма собирался сказать, — он так хотел это разобрать сквозь тяжелый и глухой стук собственного сердца в ушах. Но связующий не сказал ничего. Просто захлопнул рот и снова потянул пилку к чужим ногтям. — Что-, — случайно прошептал Хината, увлажнил губы и попытался снова, только немного громче. — Что ты хотел сказать? — Ничего. — Нет, ты точно что-то хотел сказать. Кагеяма остановился, все еще держа руку Шое и напряженно разглядывая его пальцы. Он положил пилку и начал говорить мягко, не поднимая взгляда. — Это правда? — Что? — прошептал Хината. Кагеяма посмотрел на него. — Я правда постоянно делаю тебе больно? В первый раз за этот день Хината заметил и смог рассмотреть темные круги под этими прекрасными глазами — под таким углом они были хорошо заметны поперек бледности. Должно быть, только благодаря этому он и обратил сейчас на это внимание. Кагеяма вымотан. Сердце Хинаты тает. Потом оно тонет в его груди. — Эм… — начал он. Попытался начать, но голос умер где-то в его глотке. — Н-не постоянно. Он слишком хорошо слышит то, как они дышат — не в унисон, но близко к этому, потому что он дышал чуть быстрее Кагеямы. Его колени торчали над лодыжками Тобио. Он видел эти бледные веснушки вне зависимости от того, на какую точку чужого болезненного лица смотрел. Да, болезненного. Они так близко, что Хината может сосчитать зубчики на молнии его олимпийки. Так близко, что каждый тихий выдох Кагеямы двигает волосы на чужом лбу. Хината жалеет о тех ужасных словах, которые умудрились потом сорваться с его губ, — он пожалел о них еще до того, как успел их произнести. Но он уже не мог остановиться — по давлению походило на поезд, слетающий с рельс. — Но делаешь. — Он сухо сглотнул. — Часто делаешь. И дальше — затишье перед бурей. Между ними будто трещат электрические разряды. Он чувствовал это. Изменение в чужом теле, когда глаза моргнули. Хината заметил яростный взгляд напротив. Это похоже на взрыв ядерной бомбы — и его сносит отдачей. Так что он снова задержал дыхание. — Может быть… — тихо начал Кагеяма, почти осторожно, как если бы каждое слово приходилось выдавливать из себя. Он смотрел Хинате в глаза, да, но и будто сквозь них. В него. — Может быть, тебе стоит держаться от меня подальше. Хинате потребовалась секунда, чтобы переварить сказанное. Потому что это не та вещь, которую можно сказать с таким выражением лица и таким тоном. Взгляд карих глаз упал на чужие разделенные губы. Хината прикусил свои собственные. Он просто не мог сдержаться. И Кагеяма дернулся так быстро, что Шое завалился назад, на руки. Тобио оказался на ногах до того, как Хината успел подняться, — он шустро схватил сумку с пола и забросил ее на плечо. Все это походило на ураган, расшвыривающий ярость и недоумение, — Кагеяма рывком открыл дверь раздевалки. Но в этот раз Шое оказался быстрее. — Стоять! — вскрикнул он, ударяясь спиной об дерево, сбрасывая чужие пальцы с ручки и захлопывая собой дверь с содрогающим грохотом, от которого задребезжали шкафчики и мозги в черепушке Хинаты. Он зажмурил глаза за спутанными рыжими волосами, пока тряс головой, которая все еще кружилась от удара. Шое почти захлебнулся воздухом там, между дверью и Кагеямой, нависнувшим над ним в тени и с рукой, упирающейся в дверь. Он тяжело дышал, глаза светились в тяжелом контрасте с бледным лицом, они отдавали пронзительной дикостью. Хината бы сказал, что от такого и дыхание может перехватить, если бы он, конечно, дышал. Воистину тест на выносливость. Язык казался слишком липким и толстым во рту, пока плавленый адреналин растекался по телу. Кагеяма смотрел на него сверху вниз секунду, минуту, ну или десять тысячелетий, или время вообще остановилось — Хината точно не знал. Оно снова поползло только когда Тобио дернулся, опуская голову на дюйм ближе. На его лице не читалось ничего — от него только разило опасностью. — Подвинься, — прорычал Кагеяма. Но Хината не боялся его. — Нет. — Подвинься, блять, — проскрипел он, снова хватаясь за ручку. — Кагеяма, хватит! — вскрикнул Хината, впиваясь пальцами в чужое запястье. Тот шарахнулся, выворачиваясь из его хватки, как если бы его огнем обожгло. Он сделал два резких шага назад. — Дай мне уйти, Хината! — прокричал Кагеяма таким тонким и напряженным голосом, которого Хината никогда раньше не слышал. Или не слышал от кого бы то ни было в принципе, раз уж на то пошло. — Да что с тобой сегодня такое?! — Хината выпрямился, все еще закрывая дверь и делая шаг вперед. — Просто дай мне уйти! — Голос Тобио упал до хрипотцы, сквозь которую пробивалась паника. Он снова шагнул назад, смотря куда угодно, но только не на сокомандника. — Пожалуйста. — Ты не делаешь мне больно, ясно? — солгал Хината, осмеливаясь подобраться еще ближе, держа при этом руки перед собой, как если бы он успокаивал напуганное животное или был готов рвануть обратно к двери, если это понадобится сделать. — Я не это имел в виду. — Поздно, — огрызнулся Кагеяма. Но в сторону в этот раз не двинулся. — Ты не можешь просто вот так вот взять слова назад! — Да, но я- — Ты сказал это. Дважды. — Я не- я имел в виду- ты… черт, Кагеяма! — Хината топнул ногой. — Это глупо! Я что, сделал что-то не так? Поэтому ты себя так странно ведешь?! — Ты тоже себя странно ведешь! — Ага! Значит, ты все-таки признаешь, что в твоем поведении что-то не так. — Что?! — Кагеяма скривил лицо. — Со мной все нормально! — Ты только что сказал, что нет. Тобио прищурился. — Дай мне пройти. Иначе снова сделаю тебе больно. Хината закатил глаза, упирая руки в бока. — Не сделаешь. Хватит быть таким дебилом. Я тебя не боюсь. — Это потому что ты идиот. — Кагеяма схватился за лямку рюкзака на плече двумя руками. — Ты не можешь- — Ты это не специально делаешь. — Что? — прошипел Кагеяма. — Делаешь мне больно. Это не специально, — вздохнул Хината, скрещивая руки на груди. — А, нет?! — прорычал Кагеяма, рванув вперед. Шое уронил руки, отпрыгивая назад и снова прижимаясь к двери. Его глаза широко распахнулись, когда Кагеяма навис над ним. От ярости ноздри у него раздувались, а губы перекосило. — Как тогда это, блять, называется?! Он схватил запястья Хинаты и поднял его руки. Замешательство — слишком мягкое и неточное слово для описания того, что почувствовал Шое. — Что? — глупо переспросил он, прижимаясь затылком к двери так, чтобы он мог увидеть Кагеяму из-за своих собственных ладоней. — Твои пальцы, тупица! — Он выделил сказанное, встряхивая запястья сокомандника. — Я не понимаю вопроса, ты, тупая большая горилла! Хватит нависать надо мной! — Он одернул руку и убрал ее за спину. — Я не нависаю! — Кагеяма сделал шаг назад. — Нависаешь! Нависал! Ты всегда- — Я тебе руку сломал! — Ты… — Хината моргнул. Что? Он моргнул снова. — Что, прямо сейчас? — Он даже звучал напуганным, потому что кто бы не перепугался со столь драматичного высказывания. Шое вытянул руку из-за спины и уставился на нее. По виду - ничего особенного . Он был уверен, что сразу бы почувствовал, будь что-то не так. Только если Кагеяма не имеет в виду… — О чем ты, черт тебя подери, говоришь? Сумка Тобио свалилась на пол. — Я сломал твою- — Я услышал тебя, идиот. Это не… Что? — Хината чувствовал, как внутри него закипало отчаяние. — Я сломал пальцы в тот раз, потому что влетел в столб, и я понятия не имею, что ты- — Почему ты влетел в столб? — Эм… потому что пропустил атаку? Кагеяма жестами подгонял его продолжать. — Потому что… твой пас был полным дерьмом? — Видишь?! — Вижу что?! Это была случайность! Ты не можешь винить се- — Это не была случайность! — Что? — Я это сделал. — Да в смысле, ну не в столб же ты мне пас дал, в самом деле! Дурак, что ли?! — Я специально дал пас так далеко. — Так. — Хината сжал пальцами переносицу. — Кагеяма. — Ты… Ты меня выбесил. — Тобио отвернулся. — Я специально сделал такой дерьмовый пас. — Я знаю, — проговорил Хината, понижая голос и поднимая голову. — Ты думаешь, я до сих пор не могу отличить, когда ты злишься на меня, а когда нет? Кагеяма нахмурился, сверкнув на Шое взглядом. — Ты знал?! — Я всегда бегу за твоими пасами, даже если они дерьмовые.— ошеломленно выпалил Хината, как если бы любая альтернатива этому факту казалась ему невозможной. — И они дерьмовые, только когда ты пытаешься быть мудаком! — Тогда почему- — Потому что когда у меня получается пробить такие пасы, ты перестаешь злиться на меня! — крикнул Хината, отводя взгляд в сторону. — И… Иногда ты выглядишь очень счастливым… Или, я не знаю. Будто ты гордишься или типа того. — Он мог чувствовать, как кожа его горела. Смущение расползалось теплой волной от живота, но он все равно продолжал говорить. — И-и… Мне нравится, когда ты так выглядишь. Когда Хината смог снова посмотреть на Кагеяму, тот пялился на него, выглядя при этом так, будто он невыразимо страдал из-за чего-то. Так что Шое продолжил. — Это был мой выбор, побежать за мячом. Так что по итогу это была случайность. Я никогда не винил тебя за это. — Но это все еще моя вина. — Кагеяма плюхнулся на скамейку. — Ты серьезно все это время чувствовал себя виноватым? Тобио ничего не говорил, просто злобным взглядом сверлил шкафчики перед собой. Иногда язык тела — единственное, что есть у Хинаты и из чего можно исходить, когда дело касается Кагеямы. — Тогда ладно. Я прощаю тебя. — Что? — Темные брови скривились. Тобио вылупился на приближающегося сокомандника. — Ага. Если это была твоя вина, тогда ты прощен! — Хината улыбнулся, останавливаясь перед связующим. — Все хорошо. Но Кагеяма продолжал хмуриться. — Почему. — Это даже не звучало, как вопрос. — Я всегда прощаю тебя, Кагеяма, — ответил Шое, пожав плечами. Глаза Тобио широко распахнулись, будто ему только что зарядили пощечину. Он выглядел настолько шокированным, что Хината начал подумывать о том, а не влепил ли он ему на самом деле по лицу, даже не осознав этого. Но такого не было, как и перелома руки. По крайней мере, сейчас. Он бы это заметил. И наконец Кагеяма заговорил. Тихо и серьезно. — Однажды не простишь. Хината удивился от тяжести чужого взгляда. Все это уже слишком его напрягало, так что он не придумал ничего лучше и нервно рассмеялся. — Сомневаюсь. — Он присел на корточки, заметив, как нервно вздрогнуло колено Кагеямы. Шое постарался игнорировать тот факт, что их глаза из-за его положения находились теперь на одном уровне. — В смысле… Серьезно, можешь сделать со мной все, что угодно, я все равно прощу- — Не говори такие вещи! — Тобио резко поднялся и Хината отскочил, врезаясь спиной в шкафчики. Кагеяма закрыл лицо рукой и быстро отвернулся. Его голос звучал приглушенно из-за ладони. — Как ты мог… Да кто вообще такое говорит? Что с тобой не так? — Все со мной нормально. — Хината отступил от шкафчиков. — Ты просто… Ты не делаешь это все специально. Даже если говоришь, что это так, я знаю, что нет. — Нихрена ты не знаешь. — Придурок, ты же мой друг. Т-так? Я знаю, что если бы ты не вытворял такое, тогда… эм. Ну, не был бы собой? — Хината нервно дергал рукав футболки. — Отвратительно. — Кагеяма снова повернулся к нему. Глаза у него выглядели стеклянными. — Нет, это не так! Ты просто другой. И мне нравится, какой ты. Очень. Я не… Ну, если бы это было не так, я бы с тобой не разговаривал. Или не ходил бы с тобой на обед или домой вместе. Или… Я бы не делал всякие другие штуки. С тобой. — Он вытер потные ладони об шорты. — Так что, да. Я прощаю тебя. За это и за все другие тупые вещи, которые ты определенно сделаешь в будущем. Я гораздо сильнее, чем кажусь, знаешь. — Он ухмыльнулся. — Тебе так легко меня не сломать. Но Кагеяма все равно выглядел так, будто ему было больно. — Просто прими тот факт, что я прощаю тебя, ладно? — Хината облизнул губы, отказываясь прерывать зрительный контакт, но чем дальше, тем сложнее было это делать. Кагеяма ничего не говорил. Так что Хината открыл рот снова. — У меня есть идея! Он прыгнул вперед и схватил Кагеяму за руку — потрясающая храбрость, за которую Шое сам себя готов был по спине похлопать. — Давай я тебе пальцы сломаю! Кагеяма моргнул на него и определенно покраснел. Что-то сдерживало связующего от того, чтобы переживать по этому поводу. — Так мы будем квиты, да? — Хината чувствовал, как его улыбка дрожала. — Который меньше всего важен для пасов? Этот? Скажи что-нибудь, Кагеяма! Тобио смотрел на него с таким пустым выражением лица, что Хинате реально захотелось ударить его или на самом деле переломать пальцы. Эти идеально длинные, изящные пальцы, от которых его пульс ускорялся, а ладони начинали потеть. Эти пальцы — в его крепкой хватке, а их хозяин смотрит на него и… улыбается. Да, Кагеяма улыбнулся. Даже если пытался скрыть это. — Хорошо, хорошо. — Он мягко убрал свои руки, и этот жест не выглядел недружелюбно. — Я принимаю тот факт, что ты прощаешь меня, тупица. — Тобио глубоко вздохнул. — Переоденься, и пойдем. Он пошел к двери. Сердце Хинаты стучало так, будто он выиграл целый волейбольный матч в одиночку. Будто только что случилось что-то важное. Он почувствовал себя хорошо. — Ну тогда… — Даже решительно. — Если ты и правда принимаешь это… Темные брови изогнулись в недоумении. Шое упер руки в бока. — Докажи! — И как мне это сделать? Ты сможешь, Шое! Уверенность! Он показал максимально очаровательную улыбку и раскинул руки в сторону. — Обнимашками, тупой. Кагеяма фыркнул и вышел на улицу, покачав головой. — Не наглей, тупица. Ну, попытка не пытка, — подумал Хината, с коротким смешком опуская руки. — Я же шучу! — крикнул он в спину связующему. И он шутил, да. Типа того. Ну не то чтобы он в принципе ожидал, что это сработает. Он обернулся и, бормоча что-то себе под нос, наклонился, чтобы поднять одежду с пола. — Потому что в прошлы- О БОЖЕ! Предвестником его неминуемой гибели стал неожиданный и резкий рывок за ворот футболки — господи, его атакуют! Душат! Он умирает! Может быть, если он достаточно громко закричит, то Кагеяма услышит и придет ему на помощь. Но Хината слишком парализован страхом — не может и звука из себя выдавить, не может даже двигаться, его лицо упирается во что-то крепкое… но по-странному… мягкое? Но это оно. Это конец! Я люблю тебя, Кагеяма! Пожалуйста, не забывай меня! Может быть, если он будет думать достаточно громко и интенсивно, то его последние мысли в конечном итоге доберутся до потенциального получателя. Но он такой идиот. Он не мертв. Не умирает. И тот, кто на него напал пахнет потрясающе. Хината подавился воздухом, упираясь носом в мягкую, ароматную ткань, закрывающую крепкую и широкую грудную клетку, — теплая рука прижалась к его затылку, нежные пальцы запутались в рыжих волосах. Он чувствовал это и раньше. Но не совсем так. Его обнимают. Его обнимает Кагеяма Тобио. И как только он смог снова пошевелить конечностями, а кончики его трясущихся пальцев впились в олимпийку Кагеямы, в его лицо прилетела чужая ладонь, отпихивая Хинату в сторону. — Давай собирайся, блять, быстрее. Иисусе, — проворчал Кагеяма, когда Шое отшатнулся назад. Не говоря ни слова, он смотрел вслед Тобио, выходящего на улицу в вечерний сумрак. Может, лет десять прошло до того момента, как он смог, наконец, пошевелиться. Весь в холодном поту и на негнущихся ногах Хината добрался до двери, остановился у порога и выглянул из раздевалки в полном шоке. Он дышит? Он вообще жив? — Какого ху- — Ой, не надо выглядеть таким удивленным. Хината подпрыгнул на месте. — Черт! Тсукишима! К-какого хрена ты до сих пор здесь?! — Он поднял трясущуюся руку к груди, чтобы самого себя убедить в том, что, да, он все еще жив. — Запереть дверь должен был. — Кей вытянул руку из кармана и бросил ключи Шое. — Но теперь сам ее закроешь. Я устал ждать вас двоих, долбанутых. — Он отвернулся, надевая наушники и оставляя позади шокированного сокомандника, который теперь сжимал ключи одной рукой и сердце другой. Под подошвами чужих кроссовок захрустела галька асфальта — этот звук вырвал Кагеяму из транса. Он вздрогнул, со скрещенными на груди руками стоя у забора недалеко от велосипедной стойки. Тобио вскинул голову, но его лицо тут же помрачнело. — Почему ты все еще- — Передал ему ключи, — проговорил Тсукишима, проходя мимо и держа руки в карманах. — Используй эту информацию как душе твоей будет угодно. Кагеяма взволнованно глянул в сторону клубной комнаты и сглотнул. От его тяжелого дыхания в прохладном воздухе появлялся пар. Тобио уставился на единственное горящее окно раздевалки, подтянул сумку на плече и развернулся на пятках. Он успел пробормотать «да пошел ты нахуй, Тсукишима», проходя мимо хихикающего Кея, и свернул в сторону ворот.