Суммация

— К-Кагеяма! Подожди, я- это не- о-остановись! Пожалуйста! Я не могу, боже, пожалуйста, помедленнее! — Тупица, — прорычал Тобио сквозь зубы. — Это была твоя идея! Смирись! — Да, но- подожди! Просто подожди секундочку, ты меня убиваешь и- — Куда делась твоя выносливость, а? — усмехнулся связующий, меняя хватку на более удобную. — Я могу всю ночь это делать! — Это не- это не т-то же самое! Черт, я — я не могу! Пожалуйста! — Просто- Хината! Тупица, держись, не смей- — Выскальзывает! — О боже, ладно! — рявкнул Кагеяма, отпуская тяжелое бревно между ними и немного пошатываясь. Хината вскрикнул, когда оно с грохотом свалилось на землю. — Мы его только метра на три сдвинули! Не мог еще хоть три секунды подержать?! — Четвертая шла! Не все одарены такими огромными руками, как у гориллы, ты, жопа, — всплакнул Хината, выпячивая губы и разминая затекшие пальцы под чужим осуждающим взглядом. — Болит все теперь… — У меня не го- — Вы, дебилы, в курсе, что их катить можно, да? — ехидная ухмылка Тсукишимы была наполовину освещена дрожащим теплым пятном света от костра, когда тот повернулся к тяжело дышащим парням. Ямагучи тихо рассмеялся рядом с ним — они уже сидели на бревнах, которые Хината и Кагеяма расставили среди складных стульев. У Шое отпала челюсть, когда он вылупился на Тобио — тот только вскинул руки в небо. — Идиот! Ты почему ничего об этом не сказал?! — Сказал бы, если бы знал! — Черт, Кагеяма! — заныл Хината, пнув бревно. — Ауч! Ау, ау, ау! — Пошли, тупица, — пробормотал Кагеяма, утирая лоб рукавом и смотря на сокомандника, который скакал кругами, весьма драматично преувеличивая свое ранение. — Ты вроде как маршмеллоу свои хотел. Небольшое представление, которое устроил Хината, тут же прекратилось после упоминания о сморах. Они вместе скатили последнюю самодельную сидушку к костру, присоединяясь к остальным членам команды и прочим гостям вечеринки в комфортном и уютном кольце тепла и дыма. М-м, да. Комфорт. Тепло. Кагеяма лениво утопал в мыслях, наблюдая за тем, как ерзал Хината, пытаясь расположиться на бревне. Он громко шуршал пакетом со всем необходимым для десерта, перевернул его и вывалил его содержимое на траву. Он все еще потел от той небольшой «разминки», и это едва ли можно было ассоциировать с «комфортным» — то тепло, которым на данный момент наслаждался Тобио, было далеко от липкости и пота. Кагеяма плюхнулся рядом с Хинатой, обводя мягко трещащее пламя костра слегка бездумным взглядом. Он всегда был неравнодушен к кострам, хотя ему в целом редко когда перепадал шанс насладиться хоть каким-нибудь. Когда он был маленьким — может быть, но не сейчас, когда он вырос и ушел в себя. Может быть, да, в то время, когда у него все еще были, ну. Друзья. Не то что сейчас, хотя в целом теперь это не особенно-то и проблема, или не то что это когда-либо было проблемой в принципе. Зависит от того, что понимать под словом «проблема». Не подпускать людей было просто… лучше? Правильнее? Обычно. Не так много времени прошло, и его взгляд, блуждая кругом, снова вернулся к Хинате. Этот идиот слишком сильно концентрировался на том, чтобы насадить зефир на палку. Он вытащил язык от усердия, время от времени хихикая над историей, которую Сугавара рассказывал группе друзей. Длинные пальцы Кагеямы уперлись в грубую поверхность бревна под ним, сжимаясь, потирая ее. Короткими ногтями он рассеянно отковыривал кору, медленно облизывая губы и задерживая взгляд на морщинках в уголках чужих карих глаз, светящихся от улыбки. Он медленно перевел его на блеск влажных, покусанных губ, которые будто бы расцветали во всем своем великолепии в пламени костра. Взъерошенные волосы, казалось, светились — локоны, торчащие по сторонам, будто бы накалились. Да. Кагеяма определенно был неравнодушен… ко всяким там кострам и огню. Так красиво… он мог бы легко дотянуться и- — Держи, Кагеяма! Тобио подпрыгнул, моргая на палку с нанизанным на нее угощением. Он перевел взгляд к улыбке Хинаты. Как следует разглядев ее, парень потянулся к нему, вдруг с тревогой осознавая, что ему не так уж и далеко нужно было тянуться, так что его рука как-то спонтанно дернулась назад. — Эм. Спасибо, — пробормотал он, забирая угощение и быстро отводя взгляд. Слишком быстро. Хорошо. Вообще, он не пьян. Но кто разберет-то, особенно после того, как они нашли хоть какое-то занятие, от которого этот маленький ушлепок не развонялся сразу и стремился лезть из кожи вон, чтобы завоевать первенство. Это было буквально единственное, в чем он не пытался крайне отчаянно взять верх над Тобио. Хината… да, обычно пытается взять верх над ним. Хината… сверху- Кагеяма покачал головой. Он готов был поклясться, что чувствовал не разочарование. Вообще, он бы точно не хотел, чтобы его сокомандник почувствовал себя плохо или делал по пьяни то, что во вменяемом состоянии никогда не стал бы делать. Но уж слишком привлекательными стали мысли о том, как Тобио мог бы о нем заботиться после парочки особенно крепких напитков. Да блин, у них вся ночь впереди. Так, стоп. Нет, нет, он не это имел в виду. Черт. Он просто вроде как… ожидал, что… Но какого хрена вообще — как так вышло, что у него самого все туманится и расплывается перед глазами, а вспышки, которыми покалывает лицо, указывают на то, что с чем-то он, должно быть, переборщил. Это ощущение… тепла, окружающего его… так приятно заползало внутрь него, проходило насквозь, походя на тяжелые приливы и отливы, тягучие потоки в сосудах под холодной, уставшей кожей. Опять же, нельзя сказать, что он чувствовал себя опьяневшим. Не то чтобы он вообще в курсе, каким такое состояние должно быть по ощущениям, но Кагеяма был уверен, что недавние бессонные ночи не помогали ему чувствовать себя более трезвым. Или выспавшимся. В сознании? Неважно — тут можно что угодно поставить, кроме того, что он испытывал сейчас. Серьезно. Он не пьян. Просто в голове все туманно. Кажется, будто ее содержимое по консистенции вдруг стало очень плотным. Мысли нечеткие, расплывчатые. Как если бы его мозг слишком долго координировался в пространстве и долго обрабатывал картину мира, когда сам Тобио двигал головой. Конечности тянуло вниз, но одновременно с этим они казались легкими. Кроме этого они определенно не поддавались его контролю. А еще было это чертово тепло — он уже говорил об этом? — оно уютно расположилось в его животе, растекалось и медленно доползало до грудной клетки, до пальцев. Оно заполняло его. Сочилось из него, одна теплая густая капля за другой — это даже походило на встряску всех нервных окончаний в его организме, которую он чувствовал перед серьезной игрой, но только это было как-то… гораздо более тягуче и затяжнее. Оно разрасталось под его кожей, накрывало его, как волна, которая тщетно пыталась пробить его изнутри. То, как тепло, кажется, пульсируя, стекало вниз… все ниже и ниже… Этот жар заставлял его ерзать на месте. Господи, он так хорошо себя чувствовал. Он держал это в тайне со времени небольшого происшествия на кухне. Ему так хорошо, что даже стыдно за это. Кагеяма сидел, а его ноги подрагивали, глаза были прикованы к земле перед ним, он все сильнее и сильнее сжимал деревянную шпажку. -…яма… Кагея-ма-а! Эй! — Хината помахал рукой перед его лицом. — Если что, маршмеллоу над огнем надо держать, ты в курсе вообще? — Он захихикал, акцентируя внимания на том, как он сам держал палочку над языками пламени. — Кто-нибудь хочет пива? — Асахи поднялся на ноги с противоположной стороны от костра. — Нишиноя? — Он оглянулся, когда либеро подпрыгнул, как-то мутно моргая на Шое. — У меня уже есть, — ответил он, переводя взгляд на Кагеяму. Ноя пьяно улыбнулся, притягивая банку к зубам и перебирая пальцами в воздухе, как если бы он изображал застенчивое приветствие. — Я, я! — Хината взволнованно поднял руку. — Это то, которое с воронами, да?! Хочу его попробовать. — Кагеяма? Тобио только покачал головой, наконец поднимая маршмеллоу над огнем. Их бывший сокомандник пошел к дому. — Решился еще что-то попробовать? — поинтересовался Кагеяма, сосредотачиваясь на том, чтобы смотреть строго прямо. — Может быть. Хочу найти то, что мне понравится. — Не думаю, что это хорошая идея, тупица. Кагеяма увидел, как Шое опустил взгляд, прикусывая губу, потому что заметил судорожное подергивание чужой ноги. Когда Тобио специально остановил это нервное покачивание, Хината прикусил внутреннюю сторону щеки, несколько секунд размышляя перед тем, как задать вопрос. — Ничего странного не чувствуешь? Тобио задрал голову, резко поворачиваясь, чтобы посмотреть сокоманднику в лицо. — Нет! Что? Странного? — Ну, в смысле от алкоголя. — Хината несколько раз моргнул и скривил брови. — У меня вроде как все покалывает или типа того. — Покалывает где- как? — Кагеяма мысленно ударил себя по лицу. Но Шое просто еще раз пожал плечами, в момент обращая все свое внимание на зефир над огнем. Он поднес шпажку к лицу и задул пламя, чтобы погасить маршмеллоу. — Ты уверен, что это алкоголь? Кажется, одного морального пенделя было недостаточно. — Нет, не уверен, — ответил Хината, стаскивая липкую сладость с палочки и запихивая ее в рот. Тобио пронаблюдал за тем, как тот попытался убрать остатки сладости — та была такой липкой, что ее кусочки прилипали к шпажке, к губам — Шое прожевал весь этот сладкий плавленый комок перед тем, как слизать остатки угощения с пальцев. На самом деле Кагеяма не был уверен, сколько он еще вынесет. — Держи, Хината. — Асахи вернулся, держа в руках бутылку. Хината наградил его недоуменным взглядом широко распахнутых глаз — он глянул сначала на одну заляпанную руку, потом на другую. К удивлению самого Тобио, после этого он замахал в его сторону. — Не-м-… — пробубнил Шое с набитым ртом. Кагеяма неохотно забрал холодную бутылку, перехватив ее вспотевшей ладонью. Хината улыбнулся. — Сп-бо! Тобио был слишком занят тем, что восхищался движением этих губ и любовался тем, как Шое облизывал пальцы, поэтому упустил тот момент, когда его собственный зефир на шпажке растаял окончательно — он, судя по всему, решил, что зрелище это довольно жалкое, поэтому свалился прямо в угли. Хината это увидел. — М-м! Ка-яма! — Он замахал руками, указывая на пламя, после чего схватил Тобио за рукав своими липкими пальцами, вытряхивая его их транса. Он проглотил тягучую сладость и впился в чужое предплечье, слегка пихая соседа. Кагеяма тупо смотрел на то место, где Хината касался его. Потом он перевел взгляд на огонь, на чужие широко распахнутые глаза, снова на руки Шое. Вообще, он вроде как был настроен решительно, чтобы это все не отвлекало его от… чего бы то ни было вообще, — на данный момент он в любом случае облажался, потому что пялился на уголки губ Хинаты, где все еще были липкие следы от маршмеллоу. Пальцы Тобио сжались на горлышке бутылки, и он рвано выдохнул через нос. Чужой аккуратный, острый подбородок опустился, и Хината издал тонкий писк удивления, отдирая руки от Кагеямы и поднимая их, как если бы этим жестом он попытался выразить свою попытку извиниться. — П-прости, — буркнул Шое, бросив короткий взгляд на свои грязные руки и складывая их вместе перед тем, как застенчиво опустить на колени, сгорбив узкие плечи. Он потер ладони вместе несколько взволнованно — наверняка это было не очень приятно по ощущениям из-за липкости пальцев. — Господи, до конца ночи я тебя всего точно заляпаю, весь будешь просто во- во мне… — проворчал он, смотря на огонь. Его щеки были по оттенку схожи с цветом раскаленного угля. Палка Кагеямы тоже обратилась к акту самосожжения, свалившись в костер следом за зефиром. Тобио отдернул освободившуюся руку, чтобы ударить себя по лбу — вышло настолько мощно, что он по инерции чуть не свалился с бревна. Кровь поднялась к лицу слишком быстро, щеки так горели, будто он сам уже свалился в огонь. Кагеяма раздвинул пальцы, выглядывая из-за них, чтобы уставиться на чужие брови, сведенные вместе в недовольной моське. Он опустил взгляд на губы, стянутые в озадаченной улыбке, как вдруг между ними показался язык Хинаты — тот облизнулся, убирая остатки липкого зефирного безобразия на лице. Целовать… Хинату… Монотонный грохот десятков голосов начал отдаляться, когда Кагеяма, пялился на друга, стараясь делать это максимально непринужденно и незаметно. В мыслях все мешалось и скручивалось, медленно и мягко. Его рука дернулась, взъерошивая темные волосы и приглаживая их назад, — на затылке пальцы сжались, слегка оттягивая локоны назад. Он вздохнул, проводя ладонью обратно и закрывая ею лицо. Тобио выжал из себя громкий выдох, позволяя руке упасть на колено. Взгляд Хинаты следовал за каждым движением. Он прикусил губу, кажется, о чем-то думая. А потом карие глаза резко поднялись — Хината явно не имел ни малейшего понятия о том, какое у него на данный момент было выражения лица. Дикое из-за чего-то — как он сам мог бы предположить, из-за его собственной реакции на то, что он умудрился ляпнуть. Но Шое просто пялился на Тобио — челюсть его двигалась вяло. Он распахнул глаза настолько широко, насколько вообще было возможно. Зародыш слов забурчал где-то в горле. Как если бы ему отшибло память, он снова сжал предплечье Кагеямы липкими пальцами, открывая рот. Звуки вырвались из него с сильным хрипом, а по тону его едва ли можно было посчитать за вменяемого. — Я забыл про крекеры! Хината отпустил его, ныряя вниз, чтобы достать коробку, которая лежала на земле перед ними, — он с жадностью открыл ее, переворачивая содержимое. Тобио мог только медленно моргать, тупо наблюдая за тем, как Шое предлагал всем вокруг крекеры. За этим последовало «о БОЖЕ МОЙ, ШОКОЛАД!» — во все стороны начали летать упаковки со сладостями. Хината уселся обратно на бревно, радостно закачался из стороны в сторону, пихая в рот плитку шоколада. Кагеяма снова моргнул, поднимая веки, несмотря на дым, вымотанность и оживающее крещендо пульсирующей нежности, когда Хината повернулся к нему. Медово-карие глаза блестели в свете огня. Он отломил ту часть плитки, которая не влезла в рот и с хмыком предложил ее Кагеяме. Волна тепла грозилась его утопить, утянуть в бездну трагичной и безнадежной любви. Кагеяма сдался естественному порыву — единственному, на которое только было способно уставшее тело с позволения измотанного разума. Он рассмеялся. Началось все с того, как он немного завалился вперед, закрывая покрасневшее лицо руками. Потом глубокий смех пробил все его тело — контролировать это уже не получалось. Он будто зажегся, как лампочка, весь засветился — Тобио излучал сплошную истерию. Сердце у него по ощущениям взбухло и грозилось разорваться. Это было громко. Так громко, что он сам не заметил воцарившуюся вокруг него тишину. Глубина смеха вскоре стала не такой внушительной — хохот перетек в напряженный, гортанный. Он либо жалко подвывал, либо кудахтал, как сумасшедший, — Кагеяма был не особо в курсе, на самом деле. Когда он наконец перестал смеяться окончательно, то заметил, что все смотрели на него в абсолютной тишине. Большая часть людей казалась шокированной, другие были просто удивлены, а те, кто не знал угрюмую натуру связующего, поглядывали на него с любопытством. — Все… в порядке? — медленно и несколько озадаченно поинтересовался Суга, пока Кагеяма утирал глаза рукавом — тем самым, который Хината запачкал. Сугавара смотрел то на него, то на Шое — тот тоже скривил лицо в милом недоумении, проглотив слишком много шоколада за раз. Кагеяма не мог перестать улыбаться. Он чувствовал себя потерянным. Безумным. Он моргнул, потому что от слез перед глазами все расплывалось, — его все еще слегка простреливало судорогами от смеха, пока он наблюдал за тем, как Хината открывал и закрывал рот, пытаясь сформулировать вопрос. — Ага, — буркнул Тобио, все еще улыбаясь. Он не отрывал взгляда от сокомандника. — Все в порядке. Он облизнул губы и сжал их, изображая сумасшедшую улыбку, а потом тут же избавился от нее. Кагеяма ровно выдохнул через нос — его брови изогнулись, что придало его лицу несколько жалкое выражение. Он заметил розоватый оттенок, проклюнувшийся на чужих щеках. Шоколад был по-детски размазан в уголках губ. Хината, судя по всему, был взволнован — он приковал все свое внимание обратно к костру, пихая в рот тот кусок шоколада, который до этого он предлагал Кагеяме. Тобио вспомнил про бутылку в руке. Он сделал длинный, медленный глоток. Напиток показался гадким, так что Кагеяма резко замер — во-первых, это было отвратительно, и во-вторых — он только-только заметил чужое покрасневшее лицо и надутые щеки. — Эй! Это мое! Кагеяма вытер рот и протянул руку, позволяя чужим липким от сахара и сладости пальцам выхватить бутылку. Пухлые губы обхватили горлышко, и Хината, все еще с перекошенной от негодования моськой, сделал резкий глоток, практически сразу выплюнув все на землю с громким вскриком. — Уф-ф… — Он шмыгнул носом, бросая косой взгляд на бутылку. Шое признал поражение и передал пиво обратно Тобио, грустно при этом нахмурившись. — Я, наверное, переволновался. — Не переживай, — подбодрил его Асахи с другой стороны от костра. — Я тоже долго привыкал ко вкусу. — Не думаю, что у меня нервов хватит на всю эту взрослую жизнь, — смущенно проворчал Хината. — Около месяца назад он серьезно пил только вино, которое на вкус, как газировка со льдом. — Даичи улыбнулся, указывая на Асахи. — Оно мне до сих пор нравится. — Тот покраснел, прячась за банкой пива. — Газированное вино! — тут же загорелся Шое. — Хочу! Есть с собой? — Успокойся, тупица. Иисусе, — проворчал Кагеяма, делая глоток пива. Он поморщился — вкус был просто отвратительный. — Тебе оно тоже скорее всего не понравится. — Ой, заткнись, зануда, — рявкнул Шое, потянулся вниз, к пакету, и выудил из него еще одну палочку для зефира, чтобы пихнуть в лицо связующему. — А ты вот в этом полный лошара, и что теперь? Кагеяма держал один конец шпажки, пока на другой Хината насаживал маршмеллоу. Обычное взаимодействие между ними, ничего такого, так почему сердце стучало в таком хаотичном ритме? Он не имел малейшего понятия, знал только, что было в этом что-то такое, что… что выражало искреннюю заботу. Он изо всех сил старался не опрокинуть себе под ноги бутылку с пивом. — С этой не облажайся, ладно? — Хината вернулся к тому, чтобы и себе приготовить угощение. — Растяпа-яма. — Это так тупо. — Тобио прищурился на огонь. — Сам тупой. Кагеяма постарался показать абсолютный ноль по эмоциям на лице, дернул запястьем, ткнув зефиром на конце палочки в лоб Хинаты. В нем все перевернулось, когда Шое коротко вскрикнул от удивления и вылупился на него с раздражением. Он потер лоб и ткнул в ответ, попав Тобио прямо в переносицу. Связующий ощетинился, выпрямляясь. Глаза его заблестели, и следующий тык пришелся прямо в щеку Хинаты — прилетел с такой силой и неожиданностью, что парень завалился назад, падая с бревна и крича. Кагеяма вылупился перед собой, пихая маршмеллоу в огонь и прикусывая улыбку, которая угрожала вырваться на свободу, когда Шое вскочил на колени, поднимая взгляд на краснеющее лицо Тобио. Кагеяма краем глаза увидел, как изгибаются чужие губы в крохотной улыбке, как она делает чужие щеки пунцовыми. Волосы Шое торчали в разные стороны, губы все еще были вымазаны в шоколаде. Тобио не смог сдержаться и растянулся в улыбке, опуская голову.

***

за час с лишним до этого

— Не нужно было мне ничего дарить! — настаивал Нишиноя, обращаясь к краснеющему менеджеру. Они сидели на диване в гостиной, и он любезно принимал из чужих рук весьма живописную бутылку, перевязанную вокруг горлышка ярким оранжевым бантом. — То, что ты пришла — это уже подарок. Черт, где ты вообще это достала? — Моя мама не задает вопросов, — ответила Ячи. — Она была рада помочь. — Выглядит так роскошно… — Нишиноя слегка нахмурился. — … и дорого. Серьезно, это было необязательно. — Что может быть дороже моего любимого либеро? Нишиноя гордо и довольно улыбнулся, смирившись. Он покраснел, все еще разглядывая бутылку. — Так что? Нам ее…? — Он пожал плечами, указывая в сторону кухни, с которой доносился гам. — Она твоя, — напомнила Ячи. — Тебе решать. Но я в деле. И еще кое-что… — Она наклонилась, чтобы поднять декорированную коробку, лежавшую у ее ног, и поставить ее на кофейный столик. — Это на тот случай, если захочешь делиться. Ноя взволнованно потянулся к коробке, вытянув из нее несколько рюмок. Он подпрыгнул, вставая с дивана и хватая бутылку. — ПО РЮМАШЕЧКЕ! Нишиноя отчалил в сторону кухни вместе с Ячи, которая шустро последовала за ним. Он прорвался сквозь дверной проем, сбив несколько львиц-искусительниц, которые сужали круг вокруг бедного беззащитного Кагеямы — парень весь покраснел, а в глазах его читался искренний ужас. — Карасуно, общий сбор! Кагеяма, кончай флиртовать и дуй сюда! Ну потому что, да, гарпии, пардон, не в его смену. Он не только площадку охраняет, между прочим. — Танака, те тоже возьми. — Ноя кивнул в сторону нескольких рюмок, которые стояли рядом с барной стойкой. — Саеко! — прошипел он, потянув ее к себе за рукав. — Держи своих распутниц под контролем! Кагеяма — не кусок мяса. Девушка на это только рассмеялась, поднимая взгляд на Шое, который, обиженно надувшись на покрасневшего Тобио, как-то диковато жестикулировал в сторону ее подруг — а они, да, все еще смотрели на связующего, как на десерт. — Нет, ну слушай, по-моему, все в порядке, — сказала она, когда Хината грубо пихнул Кагеяму, толкая того в сторону стойки. — Думаю, что у Шое все схвачено. Она выпрямилась и помахала своим подругам, провожая их из кухни. Ноя довольно смотрел девушкам вслед, пока те не ушли, после чего вернулся к более важным и насущным вопросам, оглядывая лица сокомандников. — Кто-нибудь еще?! — прокричал Нишиноя, поднимая открытую бутылку виски. — И под «кем-нибудь еще» на этот заход я имею в виду волейболистов! — добавил он просто на всякий случай. Ячи издала какой-то тонкий и раздраженный звук из-за его спины, так что он немедленно приобнял ее. — И их прекрасных менеджеров, конечно. Он ухмыльнулся и чуть не промазал в первую же рюмку, когда Ячи поцеловала его в щеку. — Говоря о которых, Киеко придет вообще? Я думала, что она уже должна быть тут. Нишиноя нахмурился, не отрывая взгляд от рюмок, потому что, да, он был в курсе, что девушка уже должна была подойти. Она писала ему вчера, утверждая, что такое не пропустит, так что- — Она точно придет, — сказал Даичи. Либеро заметил искреннюю уверенность в чужом взгляде, поэтому мысленно вздохнул с облегчением, решив физически никак его не выражать. — Черт, не хватает, — заворчал Нишиноя. — Кагеяма, не мог бы ты… Он затих, когда поднял взгляд на связующего, замечая то, какой ужас расцвел в чужих глазах, когда Тобио поднял голову от рыжей макушки перед собой. Столько в этом паранойи, будто- «Попался» — триумфально подумал Нишиноя и повернулся к Кею, прокашлявшись. — Неважно. Тсукишима, достань, пожалуйста, рюмок из шкафчика за тобой. Он улыбнулся, просто позволяя происходить тому, что бы там ни происходило к чертовой матери между этими двумя. Об этом моменте, как и о нескольких похожих на него, свидетелем которых ему случилось побывать за последние недели, он никому не рассказывал.

***

час спустя

Нишиноя пьян. Он пьян и совершенно очарован. Да, вечеринка в полном разгаре, да, он чувствовал себя замечательно, потому что все обернулось именно вот так вот — парень буквально излучал гордость. От близости к огню ему было хорошо и уютно — тепло окружало его с макушки до пят. Хотя, может, дело было не в этом, а в алкоголе. Громкие голоса растворились в его восприятии — сейчас он плавал в потрясении от того, что увидел, вглядевшись в огонь и заметив, что происходило по другую сторону от костра. Это поглотило все его внимание. Он должен, блин, кому-нибудь об этом рассказать. — Хэй, Рю, — прошипел он, пихая друга, сидящего рядом, — тот в этом момент был увлечен разговором с девушкой, околачивающейся неподалеку. — Рю! — Нишиноя попробовал еще раз, только теперь наугад замахал рукой, не желая отрывать взгляда от того, что видел. Ну, ничего такого не происходило, но то, как Кагеяма пялился на губы Хинаты, пока тот жевал зефир, заставил Ною почувствовать в этом что-то… Что-то… пошлое? Грязное? Он наклонился вперед, упираясь локтями в колени. Бутылка качалась, едва держась в его пальцах. Как раз в этот момент Асахи вернулся со свежей порцией алкоголя, закрывая весь вид на что бы там ни было — что-то произошло, и это что-то заставило Хинату взволнованно вцепиться в предплечье Тобио. — Я все пропустил, — обиженно пробурчал Нишиноя себе под нос, снова откидываясь назад. Он не отрывал взгляда от шустро краснеющего лица Кагеямы. Бедный парень выглядел так, будто рисковал поймать сердечный приступ. Ноя качнулся обратно вперед, когда Шое убрал руку. Пришлось как следует напрячься в попытке разобрать, что он там говорил то ли себе под нос, то ли в сторону костра. — РЮ! — вскрикнул либеро, когда Тобио пошатнулся, чуть не сваливаясь с бревна, прописав себе по лицу. — Что?! — прошипел Танака, поворачивая голову. — Тс-с — заткнись и смотри сюда, — шепнул Нишиноя, кивком головы указав на происходящее по другую сторону от костра. Рю проследовал взглядом за этим жестом. Он глянул на Кагеяму, который смотрел на Хинату сквозь пальцы, а потом и на самого Шое, который смотрел снизу вверх на Тобио, будучи при этом чертовски смущенным из-за чего-то. Танака наклонился вперед. — Ну и на что я смотрю? — Просто смотри, — настаивал Нишиноя, отказываясь даже голову поворачивать и потягивая пиво с таким восхищением, будто он смотрел очередной волейбольный матч. Они поймали тот момент, когда взгляд Хинаты упал на колени Кагеямы, следуя за его рукой. Они заметили пунцовый оттенок щек связующего — что бы там ни сказал Шое, его слова свое дело сделали. Вдруг глаза Хинаты широко распахнулись. Нишиноя наклонился вперед в предвкушении. — Я забыл про крекеры! — взвизгнул Хината, снова хватаясь за чужую руку как раз перед тем, как нырнуть куда-то в траву. — Я все еще… Не особо понимаю, — медленно прошептал Танака, наклоняясь вперед следом за Нишиноей и наблюдая за тем, как Хината вытряхивал из коробки остатки всего, что он там приготовил для своих сморов. — На Кагеяму смотри. Танака послушался. Они оба делали именно это — смотрели на Кагеяму, пялились на него, и это было даже крипово, господи, это ведь реально крипово — по факту они пялились на то, как Тобио пялился на Хинату, который наконец расселся на бревне, пихая в рот шоколадную плитку. — Он всегда так выглядит. Что… — Танака нахмурился. — Тихо! — Ноя наугад прижал пальцы к чужому рту, не отводя взгляда от развернувшегося перед ними зрелища. Шое как раз предложил связующему половину шоколадки. — Сейчас. Вот сейчас. Танака отодрал от себя ладонь Нишинои. — Да с какого черта ты решил, что что-то произойдет? — спросил он и сделал один долгий глоток. Но что-то произошло. Танака закрыл рот рукой, когда пальцы Нишинои вцепились в его рукав, среагировав на то, как Кагеяма завалился вперед. Кажется, его сейчас вырвет. Ну или он расплачется. Но звуки какие-то другие. И шока они испытали больше. Такого они раньше никогда не видели и не слышали. Кагеяма смеялся. Ну хотя да, не смеялся. Верещал до усрачки, скорее. Нишиноя взволнованно ухватился за руку друга, когда тот подавился пивом, широко распахивая глаза, потому что он не верил тому, что видел и слышал. Парень вытер рот тыльной стороной ладони. — Видишь?! — Нишиноя продолжал трясти Танаку. Тот закашлял еще больше. — Как ты узнал, что это произойдет? — Да я не знал, — признался либеро. — Дальше смотри. Следующие несколько секунд во главе всего вечера стояли одновременно и восхищение, и недоумение — никто точно не знал, какого черта вообще происходило. Никто не понимал, причем, меньше всех соображал Хината — Нишиноя пришел к такому выводу по тому, какое изумление вперемешку с потерянностью нарисовалось на чужом лице, пока Шое все еще как-то пытался жевать шоколад. — Все… в порядке? — спросил Сугавара, оглядываясь на обеспокоенные лица сидевших вокруг костра. Нишиноя видел слезы в уголках глаз Кагеямы, когда руки того опять упали на колени. Он догадался, что Танака тоже видел этот блеск — это можно было понять, судя по тому, как он зашипел «о боже!» сквозь зубы, пытаясь спрятать шок и взволнованно хватаясь за Нишиною, который сам до сих пор не отпустил кофту друга. — Скажи мне пожалуйста, на что я смотрю? Что происходит? — Скажем так, это пока самый свежий эпизод из одной большой драмы, — прошептал Нишиноя в ответ. — Да. — Кагеяма ответил Сугаваре, улыбаясь, как маньяк. Его взгляд все еще был прикован к Хинате, который до сих пор не имел ни малейшего понятия, что вообще случилось, но при этом краснел все больше и больше с каждой секундой. — Все в порядке. Шое на это только нахмурился, отворачиваясь к огню перед тем, как запихнуть в рот остатки шоколада. Тобио все еще пялился на него. — Почему он так на него смотрит? Он пьян? — Видел бы ты его на кухне- — Эй! Это мое! — ощетинился Хината, стоило Кагеяме сделать глоток из бутылки, которую он держал в руке. Нишиноя приглушил неожиданно сорвавшийся с его губ смешок, почти забираясь на колени Танаки и пихая банку с алкоголем ему куда-то в грудь, когда Шое выплюнул то, что только что попробовал, и смущенно вернул бутылку обратно связующему. — Итак… Нет, подожди, — буркнул Танака. — Ты думаешь, что… — Я не знаю, — признался Ноя. — Но ты тоже это видишь, да? Я не сумасшедший? — Как я раньше этого не замечал? — Ты, типа, вообще ничего не замечал?! — Ну… нет. — Танака нахмурился. — Они же всегда немного, ну… — Ноя наблюдал за тем, как на чужом лице расцветает понимание. Рю бешено переводил взгляд с Кагеямы на Хинату и обратно. — Они серьезно?.. Ну, ты знаешь… — Я не думаю. Хината, кажется, вообще не в курсе даже. — Не в курсе чего? Этого?! — Танака встряхнул Ною, указывая на Тобио. — В жизни не видел, чтобы у кого-нибудь на роже столько очарования было написано. Да он же без ума от него! — Ну. На самом деле я никогда не видел, чтобы его прямо так развозило, — прошептал Нишиноя в благоговейном страхе. — Так что, может, он и пьян. — Что насчет Хинаты? Он- — Да посмотри на него! — Ноя обвил руку вокруг чужой шеи, чтобы повернуть голову друга в сторону краснеющего лица Шое, когда тот нанизывал зефир на палку, которую придерживал Тобио. — Он же не специально, — настаивал Танака. — Его лицо, Рю! Как ты можешь этого не видеть?! — Он всегда так выглядит! — Потому что он всегда смотрит на- Нишиноя затих, когда Кагеяма неожиданно ткнул зефиром на палке прямо в лицо Хинаты и ухмыльнулся на ответную реакцию в виде короткого удивленного выдоха. Танака ухватился за перед футболки Нои в волнении, как если бы призывал его посмотреть на то, что происходило, но либеро и без этого был всецело поглощен наблюдением за этим. Он только крепче обхватил чужую шею, когда Шое сделал ответный «тык». Они оба замерли, затаив дыхание, потому что пока не особо было понятно, выживет после такого Хината или нет. Но связующий просто ткнул в него шпажкой еще раз, при этом сделав это настолько резко, что его сокомандник свалился с бревна. Хината совсем скоро залез на него обратно, судя по всему, он даже был в ярости, но почти сразу растянул губы в улыбке, на которую Кагеяма так легко ответил своей. Такой нежной, что Нишиноя не мог сдержаться, усиливая хватку и сжимая кулак на чужой футболке, дергая при этом Танаку, которого и самого распирало от интереса к происходящему по другую сторону костра. Но когда Кагеяма максимально медленно и спокойно потянул руку к лицу сокомандника, они замерли. Как и сам Хината. Тобио, в свою очередь, не остановился — выглядел он при этом так, будто делал самую обыденную вещь из всех возможных, проводя кончиком пальца по щеке Шое к уголку его губ. — Он не- — Не может быть, — прошептал Танака. — Сдуреть можно. — Сердце Нишинои от предвкушения билось в сумасшедшем ритме. Карие глаза широко распахнулись, когда Кагеяма поднял большой палец к собственному рту, слизывая с него шоколад. Связующий повернулся обратно к огню, возвращаясь к потягиванию пива из бутылки, даже не заметив трясущуюся руку, которую Шое поднял к своему ядерно-красному лицу. Пальцы его в судороге пробежали по разделенным губам. Нишиноя и Танака переводили взгляды от Кагеямы к Хинате и снова обратно, задержав дыхание, когда Шое зашлепал губами, как выброшенная на берег рыба, — он вылупился на сокомандника в полном шоке. Понятно, что для всех, кто стал свидетелем этой ситуации, было очевидно, что Кагеяма не имел ни малейшего понятия о том, что только что сделал. Как это ни прискорбно, Нишиное не хватало умения обращаться с поэтикой языка, чтобы как-то галантно описать то, как развезло Хинату от удивления вперемешку с паникой, изящество его движений, когда он поднялся на ноги, несмотря на то, что его колбасило из стороны в сторону, удивительную скорость, с которой по нему расползалась краснота — а он все еще пытался ее спрятать, закрываясь дрожащими ладонями. Абсолютная беспомощность отражалась в его больших, широко распахнутых глазах, когда Кагеяма наконец глянул в его сторону, причем, несколько вопросительно. Нишиноя заморгал. Шое в таком состоянии выглядел, ну… красиво? Типа? Он как-то тупо переварил этот факт, все еще будучи не в состоянии выровнять дыхание на пару с Танакой — они сидели, обнявшись, полностью охваченные развивающейся драмой, когда Кагеяма нахмурился, открывая рот, чтобы что-то сказать. — Ох, ну не миленько ли? — нежно пробурчал над ними мягкий женский голос. Две пары широко распахнутых глаз поднялись к источнику голоса, отвлекшего их. Нишиноя и Танака переглянулись, немедленно отпуская друг друга, подскакивая с мест и набрасываясь на новоприбывшего, по пути не забыв снести несколько складных стульев. — КИЕКО! Они обменялись быстрыми сентиментальными праздничными приветствиями, а потом и крепкими объятиями. Танака помчался обратно в дом, чтобы принести их обожаемому бывшему менеджеру чего-нибудь выпить. — Не могу поверить, что ты все же пришла, — проговорил Ноя с пьяной улыбкой и глазами на влажном месте. Он усадил девушку рядом с собой. — А почему бы и нет? — ответила Киеко, улыбнувшись и смущенно рассмеявшись. Она помахала Даичи и Асахи. Нишиноя только пожал плечами. — Все, на этом можно заканчивать мой день рождения. — Он драматично утер слезу. — Ой, да ладно тебе. — Киеко достала маленький упакованный подарок из кармана куртки. Она положила его на колено либеро, хотя тот был несколько занят тем, что любовался ею в искреннем благоговении. Девушка отвернулась, слегка покраснев. — Там ничего такого. Но Даичи сказал, что ты сдал на права, так что… Он глянул вниз, осторожно открыл подарок, разрывая край упаковки и разворачивая маленькую коробочку. Подняв крышку, Нишиноя обнаружил блестящий металлический волейбольный мяч — брелок, лежавший в скомканной оранжевой папиросной бумаге. — Переверни, — сказала Киеко с улыбкой. Нишиноя осторожно вытащил подарок и покрутил его в руках, чтобы увидеть гравировку на другой стороне: «Божественному хранителю Карасуно». Он прочитал это вслух и поднял взгляд на девушку, но та только махнула ему рукой, говоря, чтобы он продолжал. — Всегда старайся изо всех сил. С любовью, Киеко, — закончил он, рвано вздохнув. Нишиноя радостно всхлипнул. — Рада, что тебе понравилось, — хихикнула Киеко, с радостью отвечая на объятие и похлопывая либеро по плечу. — Да! Очень понравилось! — Он шмыгнул. — Спасибо! Похороните меня вместе с ним, лады? — Мрачновато. — Девушка рассмеялась. — Это тебе, дорогая моя. — Танака протянул Киеко кружку. Он пихнул Нишиною, кивком указывая на противоположную от костра сторону. Ноя развернулся, временно забыв, чем он там был очарован несколько минут назад. Но то бревно, на котором сидел фриковатый дуэт, теперь пустовало. Кагеямы и Хинаты не было.

***

за пять минут до этого

Хината медленно шел к дому на абсолютно негнущихся и к тому же трясущихся ногах. Он был уверен, что успел пропищать, мол, ему нужно в туалет, или что-то такое, перед тем, как повернуться к костру спиной, все еще закрывая лицо рукой. Хотя, может, он вообще ничего не сказал. Вполне вероятно, что он просто гавкнул что-то вроде «ЛАДЫ ВСЕМ ПОКА Я ПОШЕЛ», а потом припустил в сторону дома, пошатываясь. Вообще, да. Скорее всего именно это и случилось. Но, если быть честным, у него было что-то типа провала памяти, который сожрал все, что произошло с той секунды, как пальцы Кагеямы коснулись его щеки. Руки Шое были как из желе, когда он задвинул за собой стеклянную дверь, заходя в гостиную. Музыка, долбящая где-то из громкоговорителей, звучала искаженно, казалась замедленной и приглушенной. Громкие голоса раздавались где-то далеко, нечетко расплываясь у него в голове и перебиваясь бешеным стуком сердца, гоняющего кровь с такой скоростью, что в ушах звенело. Хината сел, моргая и пытаясь сконцентрироваться на узоре древесины, из которой был сделан стол. Смотреть приходилось невидящими глазами — он был весь в том, как касался уголка губ собственными пальцами. Дыши, Шое. Ему приходилось это себе говорить, чтобы не откинуться. Просто продолжай дышать. Потому что он знал, он знал, что Кагеяма был абсолютно не в курсе, что вообще только что произошло и что он сделал с Хинатой. Он пьян. Просто пьян. И это все. Он знал это. Так что ему нужно успокоиться. Легче сказать, чем сделать. Он все еще чувствовал тяжелое, но в то же время нежное прикосновение чужого большого пальца к его губе, все еще видел тепло в глазах Кагеямы, когда тот отвернулся обратно к костру. Часы, которые он провел в мечтаниях об этом, нельзя сравнить с секундой настоящего контакта- Ладно, нет, можно, потому что когда он один в кровати, он представляет, как обхватывает эти пальцы губами, взгляд Кагеямы над ним заполняется темнотой и жаждой, пока он пихает их глубже, позволяя Шое проводить по ним языком, показывая, на что он вообще был способен. Когда он был сам по себе, один, он думал о том, как эти пальцы хватали его, толкались в него, заполняли его и- Черт, не утирали с его лица шоколад, будто он долбаный ребенок! Но вообще, если он хоть раз еще прокрутит в голове ту секунду, когда Кагеяма слизал шоколад со своего пальца, он, наверное, отключится. Или побежит в ванную, чтобы подрочить. Было бы не круто, если бы он сделал что-либо из этого в принципе. Ложь, конечно, да. — Эй, Хината. — Юу достал стул, садясь лицом к сокоманднику. — Как… эм. Как твое колено? — Мое… Мое что? — Шое вздрогнул. — Что? — Твое колено, — буркнул Юу в кружку, делая глоток. — Ну, ты же свалился на землю и- — О, оно… все нормально! — Хината растянулся в зубастой, широкой улыбке. — Что ты пьешь? — М-м-м, да просто колу, — проговорил Юу. — Ты в порядке? Ты весь какой-то… красный. — Да, все нормально. — Шое прижал прохладные ладони к разгоряченному и действительно нехило покрасневшему лицу. Ритм биения его сердца постепенно замедлялся, так что он надеялся на то, что все его состояние скоро улучшится. Даже его руки перестали трястись. — Может, от костра слишком сильный жар идет. Он вздрогнул на звук открывающейся двери — та скользнула в сторону, и сердце снова подпрыгнуло на месте, когда где-то там, в дверном проеме, он заметил Кагеяму. — Хочешь принесу тебе чего-нибудь? — с надеждой спросил Юу, пока Шое с беспокойством наблюдал за связующим — тот визуально прочесывал комнату взглядом, будто что-то искал. — Ну, чего-нибудь выпить? — Пиво, — пробормотал Хината, когда наткнулся на прямой взгляд темно-синих глаз, покрасневших у самых уголков. Тобио практически сразу заметил первогодку, сидящего рядом, нахмурился и отправился пробивать себе путь к выходу через толпу, чтобы выйти из комнаты. — Пиво? — вопросительно повторил Юу. — Пожалуйста. — Вышло более напряженно, чем Шое хотел бы, но он хотя бы сказал то, что хотел. Он даже не уловил как-то тот момент, когда Юу исчез. Включился в происходящее только когда в его руке оказалась холодная бутылка, уже без крышки. Он с абсолютно нечитаемым выражением лица пялился на дверь, в которую вышел Кагеяма. На самом деле Хината даже не знал, ждал ли он с волнением возвращения связующего или боялся даже одной только мысли о том, что тот снова покажется в комнате. Да кого он вообще пытался обмануть? Шое сделал глубокий вдох, поднимая бутылку к губам. Первый глоток пришлось сделать, перебарывая тошноту от вкуса. Вместе с пойлом он постарался проглотить вспышку надежды, которая все еще плясала в груди — там, где щелкал закипающий углекислый газ, где все кололо и ныло. Хината опустил бутылку и рвано закашлялся в кулак, прижался к ней снова, шлепнув перед этим ладонью по столу. Он прорывался через каждый глоток горечи, зажмуривая слезящиеся глаза. Он успел выдуть где-то половину бутылки, когда почувствовал робкое прикосновение чужой руки к его пальцам, крепко сжимающим горлышко. Он опустил ее с содрогающимся, рваным вздохом, распахивая глаза, чтобы увидеть Юу — тот весь был напряжен, чем-то явно озабочен, судя по его виду. — Эй, — мягко произнес первогодка, подпрыгивая, когда бутылка чуть-чуть выскользнула из пальцев Шое и донышком ударилась об поверхность деревянного стола. — Все хорошо? — К-конечно! — Хината пытался настаивать, хотя в груди бурлила тяжесть. В глазах его все еще стояли слезы. — Почему что-то должно быть не так? — рявкнул он с сумасшедшим и крайне неестественным смешком, снова запрокидывая голову и присасываясь к бутылке. — Хината! — вскрикнул Юу, хватаясь за пиво. Он определенно был напуган собственным резким действием — в панике вылупился на бутылку, которую перехватил и теперь держал в своих собственных руках. — Притормози! Карие глаза блеснули. Хината всю эту ситуацию воспринимал как препятствие на его пути к… чему бы то ни было, что он там вообще пытался достичь, так что ему пришлось серьезно постараться, чтобы подавить искушение прибить первогодку к полу. — Юу… — проговорил он сквозь сжатые зубы. Стул взвизгнул, проезжаясь ножками по полу, когда парень поднялся на ноги. На данный момент он выжимал из себя максимум в плане изображения Кагеямы, нависнув над напуганным первогодкой. — Я заберу это, ясно? Пожалуйста. — Н-нет, — мужественно выпалил Юу, хоть и запинался. Он спрятал бутылку с пивом за спиной. — Тебе плохо станет. Хината прищурился и наклонился, упираясь ладонями в подлокотники по обе стороны от первогодки. Его лицо было в паре сантиметров от Юу. — Ну, тогда… — он старался говорить медленно, буквально упиваясь ужасом, читавшимся в чужих глазах. — Полагаю, мне придется… взять другую! — закончил он довольно бодренько, снова выпрямляясь. — Нет, подожди! — всхлипнул Юу, хватая Хинату за запястье, когда тот намылился идти к холодильнику. Первогодка потянул его назад, причем, слишком сильно, из-за чего Шое свалился ему на колени. Хината шумно выдохнул, скрещивая руки на груди. Он оглянулся на Юу, откидываясь на один из подлокотников. — Ты этого хотел? Нет, определенно нет. Бедный Юу выглядел так, будто его швыряло между порывом сбросить Шое на пол или же самовоспламениться. Шое вздохнул, сползая с него и вставая на ноги. Он успел-таки выдернуть бутылку из чужих вялых пальцев и завалился обратно на свое место. — Спасибо. — Хината сделал крошечный глоток. На его лице все еще читалось недовольство. Потребовалось несколько минут на то, чтобы цвет лица Юу вернулся к нормальному и здоровому — за это время Хината успел допить одну бутылку пива и достать вторую. Он открутил крышку, уронив ее на стол перед Юу. На губах у него при этом была едкая, триумфальная усмешка. Взгляд Шое бесцельно скользил по кухне, пока он постепенно привыкал к отвратительному вкусу напитка. Хината вдруг заметил лица девушек, ранее круживших вокруг Кагеямы, — они пьяно и громко болтали в углу комнаты. О чем они там говорили? Ну, должно быть, о чем-то достаточно интересном. О Кагеяме. Хината прищурился. Его загривок покалывало так, как если бы на нем волосы дыбом встали. — Так что… Хината, — проговорил Юу, смущенно улыбаюсь. Его пальцы забарабанили по краю кружки. — Я был… эм… — Он прокашлялся. — Я думал… — Подожди! Тихо, — судорожно зашептал Хината, помахав рукой перед лицом Юу и всецело переключаясь на разговор на другой стороне кухни. Первогодка моргнул и повернулся, следуя за направлением чужого взгляда. — … Ну, идеальный рост. Но мне кажется, что в его глазах есть… что-то такое, типа, загадочное. Он пил? Он один из тех парней с волейбола, да? — М-м-м… Он определенно выглядит, как спортсмен. Черт, готова поспорить, что у него офигенное тело… Ты видела вообще его руки?! Хината злобно фыркнул. Это мои руки! Он практически дымился, когда поднялся на ноги и уперся ладонями в стол. — Ну, большие, да? Я всегда тащилась по парням с большими руками… Спорим… — Блондинка с конским хвостом наклонилась к своей подруге, той, что была в укороченной кофте. Она зашептала что-то ей на ухо, и они обе захихикали. — Ах ты шлюха! — засмеялась одна из девушек. — Ты видела, как он заходит с улицы и… Думаешь, ему понравится, если- — ЭЙ! Хината, да, закричал прямо так, через всю кухню. Разговоры немедленно прекратились — все уставились на него, абсолютно закипевшего со всего происходящего, на его рыжую макушку. Он поставил одно колено на стул, будто таким образом вообще планировал забраться и на стол сразу. Две девушки наградили его взглядом широко распахнутых глаз, после чего оглянулись, будто пытались найти тех, на кого взбесился один из гостей. — Нет, я говорю С ВАМИ ДВУМЯ! — Шое указал на них. Они недоуменно и обеспокоенно переглянулись. — Вам сколько, тридцатник?! — завопил Хината. — Ему шестнадцать, гребаные… гребаные педофильши! — огрызнулся он, спускаясь обратно на пол. — Пошли, Юу, пока на нас не объявили охоту. Он фыркнул и схватил бутылку, после чего развернулся на пятках и попер к стеклянной двери. Парень открыл ее, отодвигая в сторону, серьезно при этом надеясь, что Юу идет позади, чтобы закрыть за ними дверь. Ну, а что? Драматично выйти, конечно, важно, но дверь за собой не закрывать — это уже хамство какое-то.