Суммация

— Хината, подожди! — крикнул Юу на крыльце. Но Шое едва ли его услышал. Он уже спускался по ступенькам перед тем, как спрыгнуть на траву — это все от резкого прилива энергии, из-за которого он ощущал себя так, будто от него искры шпарили, а еще от того, что он чувствовал себя просто в ярости. Он сделал финальный глоток, залпом допив бутылку, и вытер рот рукавом. На самом деле после этого Хината думал даже зашвырнуть бутылку в кусты, как какой-нибудь засранец, которым он, может быть, и был на данный момент. — Нет, ну ты подумай только. Вот же извращенки. — Шое внезапно остановился и развернулся к Юу. Глаза его сверкали, а под его кожей будто бурлил целый шторм — настолько ее покалывало. — Отвратительно! Они думают, что раз уж они все такие из себя… взрослые и… девушки, то они могут говорить все, что угодно и о ком угодно без всяких- — Да что случилось?! — всплакнул Юу. Он хотел схватить разъяренного Хинату за плечо, но сам себя одернул. — А ты их не слышал?! — прошипел Шое, игнорируя рваный жест с чужой стороны. Он только махнул рукой в сторону дома — если приглядеться, то сквозь стеклянную дверь можно было заметить лица шокированных людей, которые все еще наблюдали за двумя вышедшими парнями. Но Хинату это на самом деле заботило меньше всего, что он выразил громким и злобным вскриком: — На что уставились?! Он резко отвернулся и, фыркнув, отчалил к костру. — Да как они посмели вообще говорить о Кагеяме так, будто он вещь какая-то. Вот это наглость! — Подожди, о Кагеяме? — переспросил Юу, переходя на бег, чтобы догнать сокомандника. — А они говорили не о- — Очевидно же! — рявкнул Хината, приглушая отрыжку ладонью. — Ты бы видел их до этого, выглядело все так, будто они собирались- — Подожди… Я думал, что они говорили об Асахи, — перебил Юу, косо куда-то смотря и нервно потирая затылок, пока они шли через газон. Хината остановился. — Асахи? — Он все еще смотрел на огонь, икнув и задав вопрос как-то безэмоционально. — Эм… Ну да. Ну, они же еще о его волосах сказали и все такое. Я думал, что это типа, ну, очевидно. — Волосах? — Шое с каменным лицом медленно повернулся к первогодке. — Я не слышал, чтобы они говорили что-то о волосах. Он неловко сглотнул. Взгляд его снова скользнул в сторону дома — впервые за все это время в животе у него закрутило от волнения — оно осадком заползало в душу, начиная там всецело располагаться и грызть его. Но в итоге Хината только покачал головой и решительно топнул ногой. — Ладно. Что насчет рук? — прошипел он. — Они сказали, что руки были типа… ну и еще что он высокий, Юу! — А что, у Асахи нет рук? Хината моргнул. Он опустил руки и позволил им безвольно повиснуть по бокам. Осознание произошедшего и жар от стыда забурлили в его груди, сжигая всю уверенность и превращая ее в пепельный комок страха. Забавно, как быстро эта импульсивность и приподнятое состояние духа пошли против него. — Я… ох. — Голос Шое затих практически до шепота. Его глаза широко распахнулись, когда он поднял взгляд на Юу. — Ох, нет. Я что, только что- — Ага. Хината с ужасом сделал еще один медленный глоток пива. — Почему ты вообще подумал, что они говорили о Кагеяме? — спросил первогодка. — Они… До этого. До этого они вились вокруг него, — медленно ответил Шое, все еще смотря на дом и бездумно ковыряя этикетку на бутылке. — Они, типа, вокруг всех вились. — Юу проследил за чужим взглядом. — И это я наверное еще не все видел. Лицо Хинаты снова загорелось. — Всех?! — Он ошеломленно схватился за грудь. — Н-ну тогда это еще хуже, чем если бы они просто-. — Он икнул. — …вот же шлюхи! — Шлюхи? — Да! — Шое снова чувствовал что-то близкое по ощущениям к лихорадке. Но он был готов продолжать злиться на этих девушек и возмущаться, даже если это убьет его. — Да кем они себя возомнили?! Ведут себя так, будто Кагеяма им так интересен, а потом просто идут к следующей жертве, будто Кагеяма — игрушка на раз и- Юу пустым взглядом пялился на Хинату, пока тот сумасшедше махал бутылкой в сторону дома. — …как добыча или, типа, знаешь, он теперь просто бесполезный мусор, так, развлечение, награда, чтобы поставить ее себе на свою полку потаскушных достижений, будто, знаешь, будто он не изумительный и талантливый и- — Так, подожди, — перебил его Юу. — Ты зол, что… Так ты хочешь, чтобы он им по-настоящему был интересен или нет? Я ничего не понимаю. — Я тоже! — прокричал Хината. Его лицо все еще горело, пока он расправлялся с остатками пива, что было не так уж и сложно — большая его часть была разлита во время того, пока он тут драматично размахивал руками. — Эй, парни! Хината и Юу повернулись к Ямагучи, который бежал в их сторону, немного пошатываясь, — в руках у него была кружка, из которой по пути все выплескивалось. Он улыбался. — Мы тут думали сыграть в одну игру. — У-у! Что за игра? — с наигранным интересом спросил Шое, снова сдерживая отрыжку. Он был только счастлив, что нашел отвлечение от унижения, которое расположилось внутри него тянущей тяжестью, вроде как черной дырой. — Киеко принесла неоновые палочки, думала, что будет весело с ними- Кагеяма? Сердце Хинаты перевернулось вверх тормашками прямо в груди, и он обернулся в ту сторону, в которую смотрел Ямагучи, и да — вдоль забора крался Кагеяма, натянув на голову капюшон и закрывая лицо бутылкой воды. Тобио замер практически сразу, как его окликнули. — Что ты делаешь? — спросил Ямагучи, наклоняя голову. — Просто… эм, — Кагеяма опустил руки и шмыгнул. — Не хотел прерывать. Этих двоих. Их. — Он низко пробурчал, туманно махнув в сторону сокомандников. Ямагучи удивленно посмотрел сначала на Хинату, потом на Юу, и его веснушчатое лицо подернуло беспокойством. — Я тут что-то прерываю? — Нет! — выпалил Юу. Хината медленно покачал головой, после чего сделал глоток из уже пустой бутылки, при этом пытаясь выглядеть максимально непринужденно. Как только Шое сам заметил, что в стекляшке уже ничего не было, он быстро спрятал ее за спиной, в смущении сглатывая целое ничего. — Ты… И много ты услышал? — Звучало это даже с преувеличенным безразличием, когда он повернулся в сторону связующего. Кагеяма не смотрел на него, но даже в темноте можно было увидеть его хмурую рожу. — Нет. Зачем мне слушать ваши тупые разговоры? И он посмотрел на Юу. Да, класс. Опять оно. Хината мысленно закатил глаза. А может и на самом деле — он уже не особо в курсе был. — Ну тогда ладно. Ну так что вы думаете о том, чтобы сыграть в- господи, ты подойдешь сюда или нет?! — Ямагучи прикрикнул на Тобио, который, судя по всему, уже намыливался сбежать, но потом моргнул в сторону костра, все еще сомневаясь, и развернулся. Он вздохнул в поражении и поплелся к сокомандникам, ссутулившись — Итак, в какую игру будем играть? — Лицо Хинаты буквально загорелось, когда Тобио проскользнул мимо него. ДЫШИ. — Да в бутылочку. — Ямагучи хитро усмехнулся, глянув на связующего. Хруст, с которым была сжата в кулаке пластиковая бутылка, едва можно было расслышать под чужим отчаянным вскриком, чем-то даже походящим на вой: — Что?! Ямагучи перепугался с такой реакции и поднял руки в оборонительном жесте, отступая от замершего Тобио и удивленных Юу с Хинатой. — Я же просто пошутил… и-извините. — Ага, да. Ну, а на самом деле — какая игра? — спросил Хината, и в его голосе определенно были нотки визгливости, что показывало, с каким отчаянием он пытался утопить в этом звуке грохот собственного сердцебиения, слетевшего в нестабильность. Как ему самому казалось, его могли слышать все, в том числе Кагеяма, особенно Кагеяма, учитывая тот факт, как тот осторожно поглядывал на него краем глаза. — Захват флага. — В темноте? — Тобио открыл бутылку, на что та снова ответила хрустом, принимая свою обыкновенную форму. Он сделал глубокий глоток, и Хината опять поймал себя на том, что внимательно наблюдал за движением чужого кадыка. Он прикусил губы, мягко вздохнув. — Может получиться, если будем использовать неоновые палочки в качестве флагов. Полагаю, у Киеко в колледже именно так и играли, — объяснил Ямагучи, ухмыльнувшись. — Можем привязать их палкам, чтобы не угробить, или типа того. — Б-бутылки с водой. — Хината неловко сглотнул, отводя взгляд от связующего. — Можем положить их в пустые бутылки от воды. — М-м. — Кагеяма хмыкнул, допивая, и передал свою Ямагучи. — Начните с этой, а я пока следующей займусь. Он отступил от группы сокомандников, немного пошатываясь, но в какую-то секунду его длинные пальцы коснулись бицепса Хинаты — сжали его руку как следует, и тот напрягся. — Убедись, что я буду с тобой в одной команде. — Он наклонился, чтобы прошептать это прямо в ухо Шое. Тобио отпустил его, спрятал руки в карманах и направился обратно в дом. Ямагучи с любопытством изогнул брови, когда по коже Хинаты побежали мурашки. Он буквально не мог справиться с тем, чтобы перебороть дрожь, прострелившую спину. Пустая бутылка выскользнула из его онемевших пальцев в траву. — Что он тебе сказал? — спросил Юу с беспокойством, наблюдая за тем, как Шое пытался изобразить, что не задыхался, одновременно с этим рвано хватая воздух. Хотя, да, наверное, чрезвычайно тяжело скрыть тот факт, что у тебя лицо просто горит. — Мне кажется, — проговорил Хината, обнимая себя и все еще дрожа. — Он пытается меня убить. Юу и Ямагучи озадаченно переглянулись. — Так и сказал? — переспросил второгодка. — Что убьет тебя? Шое моргнул, переводя взгляд в сторону дома. У него кружилась голова, а о том, чтобы что-то там разглядеть, не могло идти и речи — все было заблюрено, и он так часто моргал, что делу это тоже не помогало. Он глупо моргнул еще раз. — Н-нет, — он нахмурился. — Это не…. — он коротко дернул головой и уронил руки. Губы его растянулись в какой-то сомнительной улыбочке. — Он сказал, что хочет быть в моей команде. Это все. Ямагучи это не убедило — он вскинул подбородок, смотря на сокомандника сверху вниз. — Ага. Ему вот именно прошептать это нужно было, да? «Прекрати изображать из себя Тсукишиму!» — хотел рявкнуть Хината, но не сделал этого. Он только пожал плечами, пытаясь вести себя обычно, но чертовски хорошо зная, что выходило у него это все натянуто и вяло. — Ну наверное. Ладно. — Шое хлопнул в ладоши. — Что по командам? — Я посмотрю, кто еще захочет играть, и встретимся у костра, чтобы окончательно все решить. — Ямагучи перестал хмуриться и развернулся, после чего снова глянул через плечо, на этот раз несколько кокетливо. — Но не беспокойтесь, король будет со своей королевой. С этим он пошел к дому, закрывая улыбку стаканом. Хинате потребовалось несколько секунд, чтобы переварить сказанное, — в конце концов он скривил лицо, поворачиваясь к Юу. — Королевой? Первогодка только пожал плечами.

***

Ладно, хорошо. Возможно, это так. Ну, может быть. Может- Но совсем чуть-чуть- Хината пьян. На самом деле он не может это даже описать словами. Это какое-то странное, мутное и тягучее чувство, для восприятия которого несколько путаются составляющие происходящего. В целом состояние похоже на то, что он видел в кино, только не было постоянных спотыканий на ровном месте, он не мямлил что-то там неразборчиво. Хината определенно не бросался на любого, кто дышит, у кого есть член в штанах, а еще глаза темного-синего цвета, цвета, чем-то напоминающего океан, а еще шелковистые черные волосы и мозолистые, крепкие пальцы, руки, которые могут так легко пихнуть его, грубо повалить на землю, прижать к стене или кровати — одна могла бы схватить Шое за запястья и держать их, пока он бы притворялся, что сопротивляется, другая могла бы крепко обернуться вокруг- Ну короче, да, все не так плохо. Пока что. Хината прокашлялся и поежился. На самом деле он не чувствовал себя как-то расхлябанно в общем и целом, не было такого, чтобы он не мог себя контролировать, поэтому у Шое на данный момент даже не возникало никакого беспокойства — он не переживал по поводу того, что мог натворить. Из того, что еще есть — шутки казались немного смешнее, огонь теплее, движение языков пламени так расплывалось, что выглядело более динамичным, — Хината наблюдал за туманной дымкой, поднимающейся от костра в звездное небо. Он даже вроде как несколько отстраненно на это пялился. И Кагеяма здесь, сидел на бревне рядом с ним. И он такой теплый и- Опуская взгляд от темного неба в пятнах к губам Кагеямы, прижавшимся к третьей бутылке с водой за пятнадцать минут, Хината с каким-то спокойным удивлением заметил, что боль, которая постоянно сидела где-то глубоко в груди… исчезла? Его пальцы, подчиняясь рефлексам, судорожно дернулись, сжимая ткань толстовки на том месте, где было сердце. Он в полной мере оценил странность этого ощущения, его незнакомость. Чем-то походило на то, что он испытывал, когда был ребенком и у него выпал зуб — языком он продолжал обводить то место, где раньше был острый уголок ноющего зуба, болезненно впивающийся боками в десна, из-за которого было невозможно есть ну практически ничего. Он вспомнил, как тихо плакал по ночам от дискомфорта, но вырывать зуб не хотел, несмотря на то, что на этого его уговаривали даже друзья, — Шое боялся, что та короткая боль, которую он от этого испытает, будет невыносимой. Но потом она просто исчезла — после какого-то там инцидента с мячом, или он просто слишком старательно жевал чипсы. Но заметного облегчения за этим не последовало. Хината все еще часто ловил себя на том, что ковырял языком десну, будто хотел снова наткнуться на острый край зуба — и все потому что это ощущение было знакомо. Но вместо этого теперь была пустота. Может быть, Сердечная Фея оставит сегодня ночью четвертак под его подушкой? Нет, это глупо. Фея… Агонии, может? Фея страданий? Фея неразделенной любви! Ну нет, Фея должна быть чего-то, что теряешь, по логике вещей. А если бы это касалось Феи Неразделенной любви, то это бы значило, что он потерял ее, и что бы это было? Ответная любовь? Определенно не его случай. И да, Хината был в курсе, что это алкоголь заставлял его себя так чувствовать — уменьшал остроту боли. В конце концов, по итогу это ведь единственное, что за вечер изменилось. Черт, даже если брать странное поведение Кагеямы — оно не изменилось, он так себя последние несколько недель ведет. Постоянные телесные контакты, какие-то слишком долгие взгляды, в целом чрезвычайная активность. «Он тебя все время трогает». Погодите-ка. Поведение Кагеямы. Оно не изменилось. Оно такое же, как и всегда. Кагеяма всегда так себя ведет. Погодите-ка. Дыхание Хинаты перехватило, и он заморгал, смотря на связующего. Воу, секунду. — Что «воу, секунду»? — спросил Тобио. Даже несмотря на то, что его глаза были полуприкрыты, было заметно, насколько они покраснели. Он оторвался от бутылки, встречаясь взглядами с Хинатой и медленно утирая рот рукавом. — Я… я ничего не говорил, — выдохнул Шое. Сердце билось в груди настолько истерично, что это можно было бы сравнить с трепыханием птицы в клетке. — Что с тобой не так? — нахмурился Кагеяма. Определенно эта угрюмая рожа была натянута специально, даже вынужденно. Нет, блин, что? Его поведение. Такое же. Такое же. Нет. Нет, Хината не будет поддаваться на это мимолетное изменение, на все, что может там нарисовываться по итогу в перспективе. Якобы. Алкоголь — это плохо. ПЛОХО. Он заставляет его думать… думать всякие страшные думы! Конкретно — думать о неправильных вещах. О чем-то, что закончится неизбежным разрывом сердца, если он не прекратит прямо сейчас. — Мне кажется… — медленно проговорил Хината, чувствуя, что у него пересохло в горле. Его взгляд все еще был прикован к чужим губам. — Может быть, я немного… Ну типа, пьян. — Ты- подожди, что?! — Кагеяма побледнел. — Как?! — А сам как думаешь? — Вопрос был задан странно, потому что этот тон, и шепот… Ему нужно перестать, блин, шептать. — Идиот, — неловко добавил Хината, все еще слишком приглушенно, чтобы чувствовать себя комфортно. — Ты… ты, типа, одну рюмку выпил. Два часа назад. — Ну и пиво еще. — Шое гордо скрестил руки на груди, будто этим можно было компенсировать явно недостающую громкость голоса. — Две банки или около того. — Когда ты успел?! — Кагеяма подозрительно прищурился, разглядывая его… черт, очень и очень красные глаза. — Когда… когда в доме был? — Хината облизнул губы, пялясь на чужой рот. Он покачал головой, упершись руками в пень. — Да и какого хера ты бесишься? — Я не бешусь, — огрызнулся Кагеяма, да, определенно в бешенстве. — Ты выпил две банки- — Или около того! — Меньше, чем за десять минут?! — Нет! — буркнул Хината, а потом нахмурился. — Ну… Наверное. Кагеяма громко вздохнул, изучая лицо Хинаты так, будто он что-то пытался на нем найти. Разглядывая его, нахмурившись и выглядя скорее… напуганным. — Что- — Ты, — рявкнул Кагеяма, пихнув бутылку воды в грудь Шое и подавившись собственным кашлем. Он поднялся на ноги. — Идиот. — Подожди, Кагеяма! — прошипел Хината, ловя бутылку, когда Тобио, пошатнувшись, развернулся в сторону дома. — Что- — Просто сиди здесь! — Кагеяма даже не обернулся. — Я еще воды тебе принесу. Ебучий… господи, вот же дебил ебучий. — Ах, о, ладно. — Хината спотыкался практически об каждый звук. — Как… любезно с твоей стороны, — договорил он, поворачивая голову обратно к огню. Шое сидел, попивая воду в тишине, как-то в стороне от счастливого урчания голосов вокруг него, — он пусто пялился на костер, время от времени украдкой обводя языком горлышко бутылки, прежде чем отлипнуть от нее. Он думал. Хотя, да. Ему следовало прекратить. Прекратить думать. Это все алкоголь. Просто алкоголь. Он повторял это, как мантру. Кагеяма такой же, как и всегда. Но это не значит, что он… он же… ничего не изменилось. Но тогда это значит, что- БЛЯТЬ. Он снова схватился за грудь, полностью осознавая отсутствие всяческих в ней мучений и болезненных шевелений. Он чувствовал себя легче без всего этого, потому что это было ощущение отсутствия всяческих обременений. Господи, да даже дышать и то легче было. Но это значило… Никаких границ. Нет барьеров, никаких преград. Ему нечем блокировать бурный поток… надежды? Даже если это всего лишь тепло от развернувшегося оптимизма, как если бы он нашел какое-то сокровище, — было похоже на какое-то искусственное состояние, как под наркотиками, — будто соблазняли его чешущиеся пальцы, голодные до прикосновений, и еще более голодное сердце. Несмотря на все это, его сознание не настолько расплылось, чтобы он забыл о том, что любой огонь обжигает. Нет, Хината не забыл об этом. И от этого ситуация казалась даже еще более жестокой. Как если бы часть его самого дразнила его, махала сладким и запретным фруктом вне зоны доступа, говорила «давай, еще чуть-чуть», — он целый голодает, но часть его продолжает обещать спасение, зная, что это в его природе — Хината не уступит ничему, даже этому голоду — беспощадному и отдающему садизмом. Слишком много метафор, да, он в курсе. Но его чувства были сложными, так что других объяснений он не находил. Они были такими сложными, что Шое обнаруживал в себе тоску — он почти скучал по тому, чтобы снова чувствовать боль. Потому что такое состояние ему понять было просто легче. — Вернись… — мягко прошептал Хината, пусто пялясь куда-то вперед и почесывая грудную клетку. — Мы будем играть или что? — громко спросил Танака, вставая с другой стороны от костра и упирая руки в бока. — Да! — Ямагучи подбежал к огню вместе с Тсукишимой, Ячи и Энношитой. — Кажется, я всех собрал. Где Кагеяма? — Он- — Здесь. — Кагеяма перебил Шое, который уже попытался удариться в объяснения. Тобио появился за его спиной, перекидывая ему через плечо еще одну бутылку воды. Хината сглотнул, с сомнением приняв ее, подозрительно встречаясь с все тем же изучающим взглядом Кагеямы. — Зачем? — Он услышал собственный глупый вопрос. Связующий нахмурился. — Обычно люди говорят «спасибо». — А что, если я не хочу пить?! — ощетинился Хината. Странное выражение, похожее на отчаяние, вдруг наползло тенью на чужое лицо, его плечи опустились. — Пожалуйста, просто пей, ладно? — тихо проговорил он. — Парни? — Ямагучи недоуменно помахал рукой. — Мы играем или как? — Да. — Оскал немедленно вернулся на лицо Кагеямы. Ну он попытался состроить что-то вроде хмурой рожи, но все равно просачивалось что-то… что-то вроде паники? — Что по командам? — …восемь, девять, десять. — Танака считал тех, кто хотел играть, вокруг костра. — Ровно по пять человек, классно. Ну тогда ладно, как поделимся? — Я с Кагеямой! — сказал Хината. Ну или прокричал. Его лицо немедленно покраснело, так что он присосался к бутылке, а потом застенчиво опустил ее, понимая, что даже не открутил крышку. Он открыл бутылку, а потом поднял обратно к губам, делая большой глоток. А потом еще один. И еще. — Да, — рявкнул Танака, рассмеявшись. — Мы в курсе. Как насчет второгодки против всех остальных? Так как раз пять на пять получается. Юу, другой Юу, Киеко и Энношита со мной. Остальные с вами. — Он закончил, указывая на второгодок. — То есть я типа с ними? — спросил Тсукишима, обводя взглядом Кагеяму. Странно, но он даже ухмыльнулся. — Да, будешь с нами. — Хината утер рот и указал пальцем на долговязого сокомандника, немного подпрыгнув. — И тебе конец! Несколько человек наградили недоуменными взглядами миловидного и запутавшегося в происходящем, несомненного пьяного рыжего сокомандника. — В любом случае. — Танака хлопнул в ладоши. — Определим границы. У моей команды будет задний двор, только без деревьев — их включать не будем. Команда второгодок — передний двор, но без улицы. Ориентируемся по центральным окнам на каждой стороне дома — любой на чужой территории может быть схвачен и отведен «в тюрьму». — Оу, оу, можно спросить? — Хината поднял руку. — А тюрьма где?! — Это не школа, дурак. — Кагеяма отвесил ему подзатыльник. — Тюрьмой будет… — Танака постучал пальцем по подбородку, оглядывая территорию. — Ну у нашей команды сарай. У вас- — П-протестую. — Тобио тоже поднял руку. — Это не судебное заседание, дурак, — спародировал его Шое, подпрыгивая, чтобы ударить связующего по затылку, но тот увернулся и перехватил его за запястье. — Если что-то не устраивает — просто не попадайся нам. — Танака хитро ухмыльнулся. — Ваша тюрьма на крыльце. — Меня- ауч! Отпусти! — зашипел Хината, с мучением выворачивая руку из чужой хватки. — Меня все устраивает. — И как выбраться из тюрьмы в случае чего? — нервно поинтересовался Тобио. — Другой член команды должен добраться до тебя, но его не должны поймать при этом, — объяснил Танака. — Может ли. — Кагеяма сглотнул. — Может ли быть больше двух человек в тюрьме одновременно? — Чего? — Танака поморщился. — Конечно. — А дверь можно держать открытой, да? Это же честно? Вы не будете нас запирать? Хината захихикал, прикрывая рот ладонью. — Наш Тобио боится темноты? — Что-то типа того, ага, — рявкнул тот, что звучало несколько опасно, потому что при этом он с заметным бешенством в глазах смотрел на сокомандника снизу вверх. — Ладно, давайте начнем! — Танака передал одну бутылку со светящейся палочкой внутри Кагеяме, а другую Киеко. — У нас есть пять минут, начиная с этой самой секунды, на то, чтобы расположить флаги, потом игра начинается вне зависимости от того, готовы вы или нет. А теперь погнали! — Погнали! — радостно повторил Хината, взволнованно вскидывая руки. Он развернулся, чтобы рвануть в сторону переднего двора, совершенно забыв при этом о чертовски огромном бревне, на котором только что сидел. Он вскрикнул, заваливаясь вперед — земля достаточно быстро приближалась к его лицу, а вот руки по сторонам болтались как-то бесполезно — Шое уже приготовился к болезненному столкновению. Он думал, что действительно свалится, но рука Кагеямы вдруг метнулась в его сторону с грацией, чем-то даже походившей на кошачью, — Тобио перехватил его за грудную клетку. — Вот же идиот, — проворчал связующий, выравнивая Хинату и поворачиваясь к остальным членам команды, собравшимся на газоне. Он даже взгляда на Шое не бросил. Тот быстро заморгал — сердце его явно ускорило свой ход, как если бы пыталось хоть как-то выразить обожание и признательность. Хината побежал за сокомандником. — Как ты это сделал? — спросил он в благоговейном ужасе, поравнявшись с Кагеямой. — Будто знал, что я упаду! Взгляд темно-синих глаз сверкнул на него, куда-то вниз, когда они оббегали затененный угол дома. — Ты что, реально думаешь, что я настолько плохо тебя знаю, что не могу угадать такие моменты? Хината фыркнул, причем, несколько высокомерно, смотря при этом в сторону. — Ты не так хорошо меня знаешь. — Нет, так. Кагеяма бросился спорить с этим как-то крайне легко. Шое усмехнулся, приостанавливаясь, как только они добрались до переднего двора. — Ну, думаю, ты будешь удивлен… Тобио тоже затормозил и с поразительной скоростью развернулся, чтобы сделать два угрожающих шага в сторону сокомандника. — Нет, ты серьезно сейчас хочешь это начать? Его взгляд отдавал сумасшествием — эта дикая нотка вернулась на его лицо, так что Хината почувствовал практически неконтролируемое желание закрыться руками. Но он все же справился с тем, чтобы хоть как-то держать его в узде, уперся руками в бока и задрал подбородок. — Да, может и хочу! Кагеяма сделал последний шаг вперед — он подобрался достаточно близко, чтобы вцепиться в футболку сокомандника и потянуть его вперед. — Ты думаешь, что я- — Эй, ребята, может, сюда его положим? — позвала Ячи, указывая на открытый почтовый ящик. — А он не должен быть на видном месте? — уточнил Ямагучи. Хината заморгал, уставившись в чужие диковатые глаза Кагеямы — его пальцы сжимались в небольшие кулаки вокруг чужих — тех, что вцепились в толстовку. Сердце долбило под ребрами совершенно неконтролируемо, естественно реагируя на такую близость. — Я н-не слышал такого правила! — проговорил Шое прямо в лицо Тобио, отдирая от себя руку связующего, а потом выудил у него бутылку и пошел к почтовому ящику. — Если мы его открытым оставим, то технически это будет честно, да? — Даже так чтобы увидеть его, нужно смотреть со стороны улицы, а это не входит в поле игры, — напомнил ему Ямагучи. — Ну, их проблемы. — Можем скотчем прицепить флаг к Хинате — Кагеяма и близко никого не подпустит, — скучающе пробормотал Тсукишима. — Ладно, хорошо, вали искать скотч, мы подождем, — поддразнил Тобио. — Ребята, давайте положим его в клумбу, — предложил Ямагучи, указывая в сторону дома, где была длинная полоса незасаженной земли. — Тот, кто будет играть в защите, может достаточно близко спрятаться, тут рядом кусты. — Хорошая идея! — поддержал Хината, срываясь на легкий бег, чтобы бросить бутылку на выбранное место. — А кто у нас в защите? — Ну, ты и Кагеяма самые быстрые, так что- — Я самый быстрый! — провозгласил Хината, стряхивая грязь с ладоней и присоединяясь обратно к группе. — Если брать спринт, то может быть, — тут же рявкнул Тобио. — Но на большой дистанции я тебя просто размажу. — Пардон, но когда я в последний раз проверял, флаг другой команды был не в Зимбабве. — Я даже не знаю, где это! — Я тоже! — Итак. — Ячи закатила глаза. — Их в нападение, я правильно поняла? — Я буду в защите стоять. — Ямагучи вызвался добровольцем. — Я тоже, — добавила девушка. — Тсукишима? — В нападение. — Да, зашибись. Никто не заметит жирафа, прячущегося по кустам, — пробормотал Тобио. — О боже. — Ячи вскинула руки. — Я иду на свой пост, а вы делайте, что хотите. Ямагучи последовал за ней, а Тсукишима направился к дальней стороне дома, не переставая при этом ухмыляться. — Удачи, ребятня. Не попадитесь. — Я не буду его спасать, если он попадет в тюрьму, — пробормотал Тобио, наклонившись к Хинате. — Но… Меня же ты спасешь, да? — с сомнением поинтересовался Шое после нескольких секунд, пока они наблюдали за тем, как отдалялся их сокомандник. — Потому что тебя я спасу. Хината перевел взгляд на связующего, когда тот только вздохнул вместо того, чтобы ответить. Грозное выражение лица, которым он светил, когда поблизости был Кей, переходило во что-то более настороженное, может, теперь в его глазах можно было увидеть больше страха, когда он нахмурился. Не то чтобы это было чем-то новым в его мимике, но теперь это передавало не раздражение, а скорее выдавало его беззащитность — взгляд выглядел стеклянным, затуманенным уязвимостью. У Шое перехватило дыхание. Но потом это все исчезло. — Просто не попадись, тупица, — рявкнул Тобио, разворачиваясь и направляясь к противоположной стороне дома. Хината в ответ не успел выпалить свое «сам не попадись!» — буквально проглотил этот рявк, потому что он не собирался спорить с Кагеямой, который уже ушел в тень. К тому же, он чувствовал, что его дыхание порядочно сбилось. Хината вздрогнул — казалось, что он был совсем один на переднем дворе, хотя его сокомандники явно были где-то здесь и прятались. Он нервно переступил с ноги на ногу, будучи неуверенным в том, сколько еще времени осталось до того, как игра начнется. Шое обеспокоенно оглядел деревянный забор, ограждающий собственность, — вдоль него для декора были хаотично высажены подстриженные кусты. Хината стоял, покусывая губу и размышляя, и в конце концов решил, что не было никакого упоминания о заборах, как о границах игрового поля, поэтому он сорвался в сторону перегородки, легко подпрыгивая, чтобы ухватиться за деревянные рейки прямо над головой. Он подтянулся и перевалился на другую сторону. Приземление вышло явно не грациозным (а вот это уже прямое воздействие алкоголя, как он сам предполагал). Он понял, что было уже несколько поздно для того, чтобы беспокоиться по поводу того, есть ли у соседей собака, так что решил просто ползти вдоль забора — его все еще передергивало, когда о себе напоминал давно уже забытый ушиб, оставшийся у него после всего этого инцидента с деревом. Хината старался как-то морально себя подбадривать и мысленно похлопывать по спине за находчивость. Если можно, конечно, назвать оригинальное нарушение правил находчивостью. Ну не суть вообще. На глаз он легко смог определить расстояние до территории противника — помогало свечение костра, видимое между досками забора. Он даже видел членов другой команды — Юу присел на корточки у линии деревьев, Нишиноя прижался к задней части сарая, выглядывая из-за нее и наблюдая за задней частью дома. Яркое свечение флага можно было заметить на переносном стуле в самом центре двора (вот же неудачники). Шое прищурился, замечая его, как вдруг- «Ауч!» Угодил рукой в лужу — явно не декоративную и — тут ему уже просто повезло — не слишком глубокую. — Черт, — прошептал он, тряся мокрым рукавом и забрызгивая себе лицо. Холодная вода успокоила кожу лица, что было не так уж и плохо, потому что его щеки горели от выпитого пива даже вне зависимости от покалывания холодного ноябрьского воздуха. Он раздраженно выдохнул и осторожно поднялся на ноги. Сделав несколько тихих шагов назад, Хината рассчитал, где находятся кусты по другую сторону забора — в той его части, которая была спрятана в тени дома. Он снова подпрыгнул и подтянул себя наверх, чтобы перевалиться через преграду. Он приземлился и немного раздвинул ветки руками, чтобы как следует разглядеть, что происходило в вечернем сумраке. Его взгляд обвел высокие кусты у дома, которые торчали прямо напротив. Потом он глянул на Юу — первогодка неожиданно подпрыгнул на ноги, смотря в ту сторону, в какую сам Хината не мог посмотреть. Но больше никаких движений не было. Готов поспорить, что это Тсукишима. Кагеяма не дал бы так легко себя увидеть. Шое хихикнул, закрывая рот ладонью. Бедный Кагеяма. Боится темноты. Несколько секунд он, да, тихо смеялся от такого открытия, до тех пор, пока его веселье не перебило что-то вроде удивления, ударившего в голову. Подождите. Потому что, да, черта с два Кагеяма боится темноты. Шое нахмурился. В чем тогда проблема? Когда Юу сделал резкий шаг вперед, сердце Хинаты свело в предвкушении, и он взволнованно облизнул губы. Это все тяга к конкурентоспособности или типа того. Так решил Хината. Тобио не допускает даже мысли о том, что его могут поймать, потому что это может привести к проигрышу. Точно. Он прикусил внутреннюю сторону щеки. Нет. Все равно что-то не так. Он качнулся немного назад, опускаясь на колени. Ветки окружали его со всех сторон, из-за чего было немного тесно и колюче. Но сердце его снова екнуло — на этот раз не из-за игры. Потому что блять. Хината уставился на собственные ладони, плотно прижимая их земле. Он согнул пальцы — это единственное, что на данный момент удерживало его от падения. Он почувствовал это снова. Надежду. Она разворачивалась, как лента, раскручивалась внутри него, поднималась в грудной клетке. Двигалась мягко, в венах ощущалась мягкой, как шелк. Медленно закрыв глаза, а потом их открыв, Хината вспомнил прикосновение чужих пальцев, нежно взъерошивающих его волосы или хватающих его за руку, он вспомнил мягкие кончики пальцев в сантиметрах от его лица, его ноги, ощущение, которое он испытал по факту не так давно, но, как ему самому казалось, вечность назад, — ощущение приятной тяжести чужого тела на себе, когда связующий обнял его, проснувшегося после сна, полного холода и слез. Выдох был медленным, рваным — Хината вспомнил темно-синие глаза, взгляд которых ловил его на площадке или в коридоре, или здесь, сегодня. В них была бдительность, в них было что-то незнакомое и… и что? Нет, не «и что?» — он слишком хорошо знал специфику такого взгляда. У него самого такой был — он чувствовал это, когда был потерян в собственных чувствах, в желании. Он покачал головой. Нет. Нет, вот тут он точно ошибся. Он знал, что ошибся, что ошибается, но надежда все равно наваливалась на него, эта иллюзия извивалась внутри него грозными и жесткими волнами и поднимала мурашки по его разгоряченной коже, пока он отчаянно отвергал их, пытаясь приплести к этому какие-то причины и сомнительную вменяемость. Она безжалостно обматывалась вокруг его головы, щекотала волосы- Подождите. Это не- — ГОСПОДИ! ПАУКИ! Хината с воплем вылетел из кустов, перекатываясь, падая прямо на колени и тут же подскакивая на ноги, бешено взъерошивая волосы. Пошатываясь, он тряс головой в панике, из-за чего споткнулся об ветки куста — того, что рос рядом с домом. Шое снова завопил, на этот раз от удара. Он не переставал потирать затылок и бубнить, ровно до тех пор, пока не- — Тупица! Какого хера ты там вытворяешь?! Он замер на месте с руками, запутавшимися в волосах, и поднял взгляд на знакомое шипение, доносящееся из кустов прямо перед ним. Блеск пары глаз прорезал мрак в углу дома. — Эм… Пауки. Там па- Кагеяма моргнул и отпихнул ветку от своего лица. — Что?! — Он закричал. Точнее, зашипел. Ни сам Шое, ни его сокомандник не поняли, почему это было воспринято, как оскорбление, — Хината шустро приблизился к кустам, чтобы встать прямо перед Тобио, сжимая по бокам кулаки. От бешенства у него раздувались ноздри — он, тяжело дыша, заговорил. — Пауки! — будто это было адекватным объяснением. — В кустах кустовые пауки! У меня в волосах! Ползают по мне и откладывают свои кустово-паучьи яйца- — С каких пор ты боишься пауков? — Ну, я не хочу, чтобы они- — …слышал что-то отсюда. Хината замер, когда до него донеслись голоса. Его глаза широко распахнулись от ужаса. Он расслышал тихое шуршание листьев за секунду до того, как Кагеяма схватил его за ворот кофты и утянул парня в кусты. Кагеяма развернул его, прижимая спиной к своей грудной клетке, и накрыл рот Хинаты ладонью, заглушая короткий всхлип от шока. Шое ерзал, пока Тобио не прижал к нему руку плотнее, крепче. Длинные пальцы впились в ребра, заставляя его сидеть ровно. Хината, да, перестал двигаться, но только даже сквозь пальцы можно было расслышать его брюзжание, которое раздавалось с явным протестом. — Тс-с. Заткнись, тупица, — тихо прошипел Тобио, прижимаясь спиной к стене дома и утягивая сокомандника за собой. Он нахмурился. — Какого черта ты весь мокрый? Хината не ответил, вместо этого снова заворчав в чужую ладонь, будто бы даже и не пытаясь уже выговаривать слова. И только потом медленно, тягуче, как если бы он пробирался к этому понимаю сквозь густой туман, Тобио вдруг почувствовал, как сердцебиение Хинаты ускорилось под его пальцами, и сам с ужасом осознал, что только что с ними сделал. Его пальцы рефлекторно дернулись от неожиданности этой мысли, они вжались в мягкую и влажную ткань чужой толстовки, и теперь Кагеяма мог в полной мере ощутить и собственный сумасшедший пульс, который ускорял ход в нескольких сантиметрах от спины Хинаты, — маленькие хрипы и чужое теплое дыхание, опаляющее его ладонь, в данной ситуации абсолютно не помогали. Он почувствовал, как Хината сглотнул. И сделал то же самое. Блять. Его тело моментально наполнилось жаром. Тепло прижатого к нему Шое, который сам по себе вообще походил на маленький огненный шар, только ускоряло процесс. Дыхание Кагеямы ускорялось. А хватка становилась крепче. — Клянусь, я слышала что-то отсюда, — прошептала Киеко. Черт. Если их увидят, то их поймают, а последняя вещь, которая нужна была Тобио, — быть закрытым в темном и тесном пространстве с парнем, о поцелуе с которым он мечтал всю долбаную ночь, в этом его состоянии, когда о трезвости лучше было даже не заикаться (хотя несколько бутылок воды, кажется, хоть как-то помогли… ну, должны были, ибо не было другого объяснения, почему он до сих пор не прижал Хинату к одной из холодных стен этого чертового дома). Последнее, что ему нужно было, — это чтобы его закрыли вместе с Хинатой, с этим покрасневшим, пьяным маленьким оболтусом. Нет никаких шансов, что он не… Ну. Ну хотя… Нельзя сказать, что нынешняя ситуация в принципе чем-то лучше, если подумать. А он определенно… думал об этом. Хината весь напрягся, когда два темных силуэта вышли на ту сторону, где их можно было увидеть из кустов, — буквально в паре шагов от укрывавшихся в них сокомандников. Аккуратные плечи Шое выгнулись назад — он ближе прижался к Кагеяме, и теплые маленькие пальцы застучали по трясущейся руке Тобио, который все еще закрывал ему рот ладонью. Губы Шое разделились, и он выдавил из себя взволнованный выдох. Кагеяма отчаянно пытался ухватиться мыслями хоть за что-нибудь, он весь ушел в себя, надеясь найти ничтожные остатки раздражения, которые придерживались на черный день, будто это могло отвлечь его от каждой точки их телесного контакта, от того, как идеально ощущалось тело Хинаты так близко, — он так сильно хотел этого, мечтал об этом, фантазировал, надеялся на это… На тихое поскуливание, набитое ужасом и едва ли заглушенное ладонью Кагеямы, где-то внизу его живота затеплился огонь. Потому что… потому что Хината всегда чертовски громкий! Вот же маленький засранец! Он не знает, в чем суть этой игры, или что? Да с таким же успехом можно было в граммофон кричать и флагом размахивать при этом. Кагеяма должен был сказать ему заткнуться — их просто поймают, если он не прекратит нахуй — эм… Дышать. — З-заткнись. — Кагеяма опустил голову максимально медленно, чтобы не привлекать внимания, но также это движение вышло слишком медленным в принципе, так что мягкие рыжие волосы защекотали его щеку. — Так… Громко… — закончил он со сбивчивым дыханием. Губы катастрофически нежно скользнули вдоль края уха Хинаты. Блять. Шое задрожал. Это был тот момент, когда Тобио почувствовал, как каждый нейрон в его теле заискрился, каждая клетка внутри закричала, чтобы он отодвинулся, поднял голову, оттолкнул Хинату и пинками выгнал его из кустов, а потом и сам побежал из них так быстро, как он вообще только мог, причем, в любое место, где поменьше народу. Но, вот же трагедия — момент этот прошел достаточно быстро. Так что голову он не поднял. От его дыхания мягкие волосы Хинаты шевелились. Господи, Шое пах, как тепло, как огонь, как мягкость, может быть он немного пах пивом, и, черт, Кагеяма не смог бы никогда такое объяснить, но Хината пах… безопасностью? Чем-то знакомым. Пах так, будто Шое — его. Его щека уперлась в висок Хинаты, рука двинулась, скользя от тяжело поднимающейся и опускающейся груди. Он обхватил чужое плечо, и в ответ на это из Шое вырвалось недоуменное вопросительное пищание прямо в ладонь Тобио, — его пальцы сжали предплечье связующего. Когда Кагеяма выдохнул, тихо, медленно и глубоко, прямо в пушистые рыжие локоны, жажда до чужого тепла обрушилась на него всем своим весом, угрожая сокрушить его разум, остатки всего того, за что у него в принципе еще получалось цепляться. Решимость вся шипела, крошилась, растворялась от ощущения Шое так близко, прижатого к нему и трясущегося. Это алкоголь. Это бессонные ночи. Но больше всего это Хината Шое. Он хочет его. Он любит его. Кагеяма разваливался на глазах. И наконец, под слоями паники, которая расслаивалась, кроша его на части, он нашел силы сдаться. Сердце билось стабильно и упрямо, в жестком ритме — Тобио хотел, чтобы Шое почувствовал это спиной, почувствовал его в этот момент, в ту секунду, когда он медленно повернул голову, проводя кончиком носа вниз по виску Хинаты, зарывался носом в его волосы. Шое рвано выдохнул, и его пальцы крепче сжались на чужом предплечье, тело заметно прошибла дрожь. Кагеяма снова выдохнул, проводя большим пальцем по шелковистой, теплой и однозначно покрасневшей щеке, — он обвел тонкую косточку под кожей и притянул чужое небольшое тело к себе ближе, если это было вообще возможно. Кагеяма тоже весь трясся, но ему было плевать, потому что он трогал губы, о которых так мечтал, — его пальцы нежно коснулись влажной, прохладной и покусанной кожи. Кончик среднего пальца обвел припухлость нижней губы — они разделились для Тобио, следуя за его прикосновением и вытягивая из него приглушенный хрип. До сих пор его пальцы двигались достаточно смело, но трепетно, спускаясь по подбородку Хинаты, чтобы потом скользнуть под него, опробовать мягкость шеи, кожи, влажной от пота. Он вздрогнул, когда Шое сглотнул и запрокинул голову на чужое плечо, тяжело дыша и открываясь для Тобио. Дыхание связующего перехватило от такого жеста — практически приглашения. Он уже не мог остановить пальцы и нащупал ими разделенные губы, полностью повинуясь желанию снова их коснуться. Он тяжело дышал в волосы Хинаты, пока пытался говорить ему прямо в ухо — голос терялся в звуке чужого дыхания — быстрого и неуверенного. — Скажи мне остановиться. — Голос Тобио звучал с придыханием, грубовато, умоляюще — кончики пальцев нерешительно замерли на губах, которые он хотел накрыть своими, хотел попробовать — он так хотел красть чужой воздух, пока у Хинаты не останется выбора — только растаять в нем, как сам Тобио уже давно расплавился в чужом сиянии до такой степени, что страсть проклевывалась на всякую мелочь. Только разжечься, как Кагеяма, когда Хината выстрелом ворвался в его жизнь — не только, чтобы направлять, но и чуть ли не физически выдернуть из ужасного окопа изоляции. И Шое покачал головой. Так медленно прокатил ее по чужому плечу, поднимая собственную дрожащую руку — коротким движением он убрал пальцы Тобио от своего рта — этой секунды было достаточно, чтобы он успел переплести с ним пальцы. И Кагеяма не мог видеть лицо Шое, потому что сам зарывался в чужие запутанные, ароматные волосы — он упивался его запахом, будучи ослабевшим, беззащитным из-за распаляющего его жара. Но ему не нужно видеть — он весь погружен в одно только существование парня, которого он так любил. А потом Хината притянул руку Кагеямы обратно к своим губам и поцеловал ее. Началось это с медленного прикосновения, когда он приоткрыл рот, просто проходясь по тыльной стороне чужой ладони губами, сжимая их только на костяшках и оставляя на них поцелуй. Легко задел кожу зубами, влажно — языком, а потом все закончилось, и Кагеяма не мог удержаться — зажмурился, тихо поскуливая в рыжие волосы. Дыхание стало рваным — выдохи можно было видеть в прохладном ночном воздухе. Когда Кагеяма поднял голову, нехотя распуская их переплетенные пальцы, с исчезновением хватки Хинаты, держащего его запястье, он почувствовал какую-то потерю. Его пальцы снова пробежались под чужим подбородком, и он потянул его на себя, но не так сильно — заставлять не приходилось — он буквально повернул лицо Хинаты вверх и немного назад, к себе, чтобы встретиться с ним взглядами. — Хината, — рвано выдохнул он. Не было никакой причины для того, чтобы у него надломился голос, — он просто чувствовал красоту чужого имени на своих губах, и этого было достаточно. Даже в темноте он видел вопросительное выражение чужих ярких, блестящих глаз, которые горели жаждой. Надеждой. Он искал в этом взгляде что-то еще — страх, опасение, разрешение, подтверждение. Но все, что он видел, это просто Хинату. И это было все, что ему нужно. Так что Кагеяма медленно наклонился и поцеловал его. Это было мягко и тепло, может быть, из-за угла или неопытности, но это была их неопытность, так что они нашли ритм практически одновременно. Так же синхронно, как и всегда, потому что это то, что делает их ими, — сердце от такого грозило разорваться. Целовать Хинату… прямо как он представлял тысячи раз до этого. Когда Кагеяма разорвал поцелуй, он знал, что вышло слишком рано. Он пялился на Хинату сверху вниз — карие глаза медленно открылись, смотря на него несколько ошеломленно — впрочем, Тобио именно это ошеломление и сам чувствовал. Взгляд Шое упал на чужие губы — жадно — в этот раз Хината сам приподнялся, чтобы снова поцеловать Кагеяму, запуская трясущиеся пальцы в черные волосы и требовательно потянул его на себя, углубляя поцелуй. Угол все еще был неловким, но и идеальным в то же время, будто по-другому и быть не могло, и они подходили друг другу — Шое застонал в чужой рот, когда язык Тобио мягко скользнул по его губам, пуская жар и искры вверх по позвоночнику. Хината приоткрыл рот, снова открываясь для Кагеямы и прижимаясь к нему с большим нетерпением и жадным хрипом, путая пальцы в его волосах. Когда Тобио снова отступил, Хината с жалким всхлипом последовал за ним, слабо потягивая черные локоны. Глаза он держал закрытыми, задыхаясь. — Кагеяма… — выдохнул он. Голос звучал высоко и легко, губы были все такими же сладкими, когда Тобио снова нашел их и слегка коснулся. — Хината, — хрипло ответил Кагеяма, позволяя чужим губам еще секунду прижиматься к его собственным — он снова отпрянул, чтобы посмотреть на лицо Шое. Потому что в этот раз ему было, что сказать. Он обвел большим пальцем изгиб аккуратной челюсти, когда встретил взгляд чужих слезящихся глаз. — Хината, — повторил он, чувствуя, как колотится его сердце. — Я… Я люб- — ЧЕРТ! Ты душишь меня, идиот долбаный! Кагеяма моргнул, заваливаясь обратно на дом, когда Хината грубо ударил его по руке — по той, что прижималась к его губам, а потом перевалился на бок, спотыкаясь и вертясь в кустах, как лунатик. Ага, да. Точно. Кагеяма тяжело вздохнул, заставляя образ с этими большими карими глазами, темными и жадными, утонуть обратно в глубинах его воображения. — Говоришь мне заткнуться, когда у самого тут чуть ли не приступ астмы, ты сейчас задушишь меня, нет, серьезно, почему ты вообще так тяжело дышишь, что с тобой не так? Клянусь, больше никто не придет, я не знаю- Ну да. Вот, в кого ты влюблен. Вот именно он не дает тебе по ночам спать. Кагеяма пронаблюдал за тем, как Хината вывалился из кустов — это выглядело даже забавно. Остатки фантазии догорали у Тобио на щеках, пока его сокомандник взволнованно скакал, самоуверенно и бессвязно бормоча при этом какую-то чепуху и отвлекаясь на сражение с кустарником. Он все еще что-то там говорил, низко ворчал на Кагеяму со скоростью миллион слов в секунду, пробираясь сквозь ветки и прижимаясь к дому. Шое заглянул за угол — вышел бы довольно удачный маневр, перестань бы он при этом трещать. — …тащишь меня в эти острые ветки, ими, блин, и глаза выколоть можно, ты в курсе вообще? Горизонт чист. — Он глянул через плечо на связующего с таким выражением лица, будто секунду назад у него не было никакой истерики. — Ты идешь или нет? Кагеяма выпрямился, глубоко прорычав что-то и вцепился в чужую кофту и притягивая обратно ближе к себе. Он схватил капюшон от толстовки Хинаты и натянул его ему на голову, туго затянув при этом шнурки. — Ну и какого хера ты делаешь? — раздался приглушенный голос Шое. Сердце Тобио бешено стучало от вида широко распахнутых в недовольстве глаз и маленького наморщенного носа — Хината смотрел на него из небольшой дырки. Это было… просто до агонических масштабов слишком для Кагеямы, но он все равно прищурился, выглядя несколько изнеможенно. — Прячу этот маяк аварийных цветов, который ты зовешь волосами. А теперь пошли! — Он оттолкнул Шое в сторону, выбрался из тени и тут же побежал, оставляя сокомандника громко ругаться в попытках высвободиться из капюшона. Ага, да. Если бы. Кагеяма бежал прямо за ним, сворачивая в сторону от флага, — Шое тоже изменил курс, проворачивая маневр и уводя Юу по тропе, чтобы погонять его вокруг дома. Нет, Тобио приходилось постоянно напоминать себе, что нет. Пускай она и погребена под его чувствами, но на вечер все еще была определенная цель, для выполнения которой он до сих пор ничего не сделал и о которой вообще забыл, провалившись в этот свой ступор. Все, что было задумано, должно случиться сегодня. Он мысленно молился на это, легко опережая Нишиною, когда они неслись вдоль линии деревьев. Кагеяма затормозил, его занесло на тупике, так что ему пришлось изменить курс. Он услышал громкое «КАГЕЯМА-А-А» — было больше похоже на скрежет, — когда схватил бутылку со стула и по идеальной дуге швырнул ее к углу дома. Хината подпрыгнул, чтобы поймать ее, и секундой позже на месте его уже не было — он исчез в тени, рванув к переднему двору. Как раз в эту секунду Кагеяма со всей дури влетел в Нишиною. Они вдвоем повалились на землю, перепутавшись конечностями. Если бы это был кто-нибудь другой, то Тобио мог бы попереживать за сохранность его здоровья, но либеро уже поднялся на ноги, крича «ПОЧЕМУ МЫ ВООБЩЕ РАЗРЕШИЛИ ИМ ИГРАТЬ В ОДНОЙ КОМАНДЕ?!», после чего сорвался с места в сторону Шое, который уже был вне вида. Кагеяма пытался вглядеться в тень, в то место, где был его сокомандник, и мысленно заулыбался на победный вскрик, громкий и взволнованный, донесшийся с переднего двора. Но в сердце все равно проснулась тяжесть. Он завалился назад, опираясь на руки и откидывая голову. Тобио заморгал, смотря на чистое ночное небо. — Что же, это было быстро, — буркнул Тсукишима, появившись рядом со связующим. — Откуда ты пришел? — спросил Тобио, хотя ему в принципе ни грамма не интересно было. — Из сарая. — Кей расселся рядом с Тобио, довольно вздохнув. Кагеяма фыркнул, все еще смотря на звезды. — Долго думал, — продолжил Тсукишима, садясь точно так же, как Тобио, и поднимая глаза к небу. — Попадаться или нет. Кагеяма снова моргнул, а потом медленно повернул голову, нахмурившись. — Почему вообще тогда захотел играть? Кей пожал плечами, на что Кагеяма цокнул, собираясь уже вставать и бросить ему что-то вроде «да пошел ты» перед тем, как уйти, но потом Тсукишима ухмыльнулся, жутко переводя взгляд вбок, чтобы посмотреть на сокомандника. — Я подумал, что разницы никакой не будет в конце концов. И погляди, я был прав. — О чем ты вообще говоришь? — спросил Кагеяма. Он пытался звучать как-нибудь вальяжно, но вышло больше с ноткой подозрительности. — Сегодня тебя как-то тяжело читать, знаешь? — Тсукишима сказал это с такой улыбкой, которая заслуживала удара. Господи, а Тобио так сильно хотел его ударить. Он этого не сделал и сам такой жест воспринял в принципе как одолжение. — Не устал еще быть загадочным мудачьем? — Кагеяма нахмурился, поднимаясь на ноги. — Нет. — Этот засранец ответил со смешком. — Особенно когда ты постоянно притворяешься, что не знаешь, о чем я говорю. — Ноя там в истерике, хочет реванш, — крикнул Хината, возвращаясь со стороны переднего двора. Члены обеих команд следовали за ним, чтобы вновь собраться всем вместе на задней части двора. Кагеяма сглотнул, видя как Танака схватил Хинату и взъерошил его рыжие волосы. — Так что думаешь? — Тсукишима ухмыльнулся на нервного связующего. — Переживешь еще один раунд? Тобио рвано выдохнул, завалившись обратно в траву. Он думал о том, чтобы просто сказать Кею «да пошел ты нахуй, пес», в этот раз он подумал над этим хорошенечко, но ляпнул все равно другое: — Нет. Не думаю.