***
полчаса назад
Кагеяма тихо всхлипнул, утирая оставшиеся слезы, все еще находясь наедине с самим собой в гостиной. Хорошо подгадал, когда это сделать, потому что- — А где твоя заводная игрушка? Этот, с шилом в жопе. — Невыносимый голос Тсукишимы скользнул в его личное пространство, когда тот уронил свое динозаврогабаритное тело на диван рядом с ним. Кагеяма цокнул языком, складывая руки на груди. — Отъебись, Тсукишима. Кей на это рассмеялся, откидываясь назад и подпирая голову руками. — Что, конец игры? Твоя сногсшибательная стратегия отступления? — Без понятия, о чем ты мелешь, — проворчал Кагеяма. Он вылупился на край кофейного столика. — Прекрасно знаете, о чем это я мелю, ваше высочество. — Отъебись, — повторил Тобио, поднимаясь на ноги с явным намерением свалить из комнаты ко всем чертям. — Ты серьезно собираешься с ним так поступить? — проговорил Кей с ухмылкой, провожая взглядом сокомандника, когда тот обходил диван. — Никак я ни с кем не поступаю! — прорычал Тобио, разворачиваясь к Тсукишиме. Он всех богов был готов молить, чтобы по его лицу не было понятно, что он плакал. Потому что сейчас перед ним был последний человек, которому он хотел объяснять произошедшее. А потом его скрутило от осознания, что ему, возможно, даже не придется это делать. Но Кей просто ухмылялся на него, как и всегда. — Ты думаешь, вся эта жалкая ненависть к себе позволит тебе дурить всем головы? — Он рассмеялся. — Ты вообще уверен, что это на тебе самом хотя бы работает? Ноздри Кагеямы раздувались, когда он тяжело дышал, чувствуя, как внутри него закипает ярость, но он все еще стоял на месте. Тут уже бог в помощь только, но да, Тсукишима привлек его внимание, и да будь Тобио проклят, если позволит этому самодовольному уебку узнать об этом. Он уставился сверху вниз в эти холодные медовые глаза. Грудь его поднималась и опускалась от затрудненного и хриплого дыхания. — Что? — Сейчас-сейчас, — проворковал Тсукишима, прикрывая глаза. — Нет причин так волноваться. Нужно же тебе вокруг себя всю эту рыцарскую ауру держать и все такое, да? Кагеяма чувствовал, как злость поднималась по его затылку. Слезы его забылись, когда он сжал кулаки. Ударь его. Всем будет насрать, если ты это сделаешь. — М-м, нет, — проговорил Тсукишима, изображая активное размышление. Его глаза распахнулись. — Не так. Ты у нас переходишь от тирана к благородному мученику? — Тсукишима, — прорычал Кагеяма, прищурившись. — Я понятия нахрен не имею, о чем ты- — Ты беспокоишься не о том, что можешь ранить его. — Он улыбнулся, вставляя поперек слов паузу для драматического эффекта. — Ты боишься, что он тоже тебя оставит. Тобио замер. — И что дальше? Пытаешься разрушить все до того, как это сделает он? Как будто это все сделает проще. Он моргнул. Нейроны вспыхнули, замерев, когда в мозгах Кагеямы произошло короткое замыкание. А потом в животе у него все скрутило и стянулось. Мир крутанулся вокруг оси. — Бедный одинокий король. — Этот ушлепок цокнул языком. — Хотя, должен сказать, я тебя не виню. Это только вопрос времени, в конце концов. Он так много может забрать. — Тсукишима наклонился вперед, упираясь локтями в колени, а кулаками в подбородок. Он не отрывал взгляда от Кагеямы. — Но, чувак, может перерыв возьмешь? Эти парни из твоей прошлой команды были не очень, но каковы шансы, что эта креветка, твой нынешний партнер, скатится до- — Он не имеет с ними ничего общего! — прорычал Кагеяма, прищурив горящие глаза. Он потихоньку приходил в себя, хотя даже и не понял, когда дернулся вперед и схватил Тсукишиму за воротник. Его лицо было в дюймах от чужой моськи, кулаки крепко сжаты. Он чуть ли не дымился, горячо выдыхая, буквально выдавливая из себя воздух, делая хватку все крепче и крепче. — Тогда почему тогда ты к нему так относишься? …ох… Пауза застряла поперек разговора. Дыхание связующего перехватило, и глаза его широко распахнулись. Лицо Тсукишимы было пустым, оно не выражало на данный момент абсолютно никаких эмоций. Тупо моргая, Кагеяма в ступоре отпустил его футболку. Он развернулся и тяжело свалился обратно на диван. — Выглядишь так, будто у тебя паралич. — Я не… — Кагеяма нахмурился, вылупившись в одну точку перед собой, будучи не в состоянии сфокусироваться на ней. — …не знаю, о чем ты говоришь. Он понятия не имел, почему все еще пытался. — Знаешь, — фыркнул Тсукишима, поднимаясь. — И ты заслуживаешь всего этого. Увидимся. — Подожди. — У Кагеямы не было сил даже на ненависть к себе за то, что он что-то там спрашивал у этого урода. Тонкая бровь изогнулась, и Тсукишима обернулся, выглядя самодовольно, но удивленно. Тобио чувствовал, что его выражение лица всецело показывало отчаяние, но ему было плевать. Взгляд темно-синих глаз мелькнул наверх, когда он умоляюще посмотрел на сокомандника. — Как ты понял? Тсукишима нахмурился. — Понял что? — Ты знаешь. — Голос Кагеямы дрогнул. — Ты уже давно знаешь. Как? Кей выпрямился, вздергивая подбородок. — Имеешь в виду, как я понял, что король нашел свою королеву? Связующий нахмурился, опуская взгляд на колени. — Не называй его так, — проговорил он сквозь сжатые зубы. На это Тсукишима только закатил глаза, медленно соскальзывая обратно на диван. Он скрестил руки на груди, откидываясь на подушки. — Коротышка тупой, конечно, спору нет, но поверить не могу, что он до сих пор ничего не понял. — И то верно. — Идиот, — пробормотал Тсукишима, в очередной раз цокнув. Кагеяма завалился назад, на диван, выпятив губы и вылупившись на потолок. По идее, он все еще мог ударить его, если бы захотел. Чисто ради удовольствия. — Ну допустим, что ты… прав. — Он произнес это так, будто во рту у него забурлила кислота. — Это неважно. Ничего нет такого неправильного в том, что- — В чем? В том, что ты пытаешься защитить себя от единственного человека на планете, который не оставит твою жалкую задницу? — Кей усмехнулся. — Отвратительно. — …я не хочу портить его жизнь своим присутствием в ней. Тсукишима весьма комично изобразил удивление, а потом рассмеялся. — Ой, да ладно тебе. Ты не настолько важен. Кагеяма глянул на него. Глаза его заблестели. — Судя по всему, ты думаешь, что я ошибаюсь, — добавил Кей с ухмылкой. — Интересно. Тобио одернул себя, заставляя снова перевести взгляд вперед. Ему вообще не нравилось это чувство, будто он проигрывал этому ушлепку в какой-то игре. — Я и не думал, что Его Высочество способен на такие сложные эмоции, — продолжил Тсукишима с отвратительными переливами и скачками в тоне голоса. — Господи, ходячая катастрофа просто. Конечно, ты такой особенный, что мог бы искалечить его на всю жизнь, и в то же время ты настолько не заслуживаешь его любви, что- — Он не… не л-любит меня, — с заминкой произнес Кагеяма, проглатывая незнакомый вкус этого слова, застывший на языке. Тсукишима фыркнул. — Ага, как скажешь. — Почему тебе не насрать? — проворчал Кагеяма, даже не пытаясь скрыть удивление. Он потер ладонями лицо и запустил пальцы в волосы, качнувшись вперед. — Ты хоть раз подумал о том, что это может сделать с командой? Кагеяма вздохнул. — Ну, а мне-то что тогда делать? Ответа на это не последовало, и Тобио повернул голову, чтобы посмотреть на сокомандника. Что он получил вместо слов, так это один лишь настороженный взгляд. — Просишь у меня совета? Кагеяма демонстративно отвернулся. Брови его свело от смущения и отвращения к ситуации в целом. — Нет, — проскрипел он. — Ну, можешь извиниться хотя бы, — все равно посоветовал Кей. — За… За что ты там сказал, еще раз? Что ты там сказал перед тем, как умолял его не уходить? — Пошел ты нахуй, Тсукишима. — Кагеяма глубоко и грустно вздохнул, поднимаясь с дивана. — Почему ты вообще подслушивал? — Вы, два идиота, все никак не сообразите, на какой громкости надо разговаривать в помещениях и закрытых пространствах. Невозможно было вас не услышать или не слышать, — ответил он с насмешкой. — Не надо думать, что меня волнуют ваши любовные терки. Тобио застонал и потер глаза, после чего оглянул комнату. — Так на чем ты там его прогнал, в любом случае? — Я… Но резкий взрыв хохота с переднего крыльца, раздавшийся в эту секунду, оказался такой силы, что, кажется, пробил стены, отвечая на этот вопрос. Кагеяма вдруг почувствовал, что сердце его ушло в пятки. Ох, нет… Тсукишима кольнул его любопытным и слегка удивленным взглядом. — Он звучит не таким уж и расстроенным. — Он… И не расстроился, — ответил Кагеяма, сверля дыры во входной двери одним только взглядом. В животе у него все скрутило. — Даже он знает, что ты — полное дерьмо. Я облажался, — подумал Кагеяма. Кровь, бегущая по венам, казалась до нелепого холодной. — Я облажался, — мягко проговорил он. — Очевидно. И он простит тебя. — Кей снова ухмыльнулся, но это звучало максимально искренне — в первый раз Тобио слышал такой тон от этого обмудка. Послышалось, должно быть. За это? Нет. Кагеяма разговаривал и со своим воображением, и с Тсукишимой одновременно. Его, кажется, и правда сейчас вырвет. Потому что на данный момент всякие воображаемые ситуации, которые он до этого подавил, сейчас умудрялись пробуривать себе дорогу сквозь каждую извилину мозга — они проскальзывали между трещинами и застревали у него поперек мыслей галерей сплошного садизма. Потому что как-то он плохо подумал о последствиях того, что сейчас могло происходить снаружи. Конечно, решение помочь Юу начать встречаться с Хинатой было принято как достойный первый шаг в исполнении его плана по разрыву отношений с любовью всей его, блять, жизни, до того, как он умудрится все испортить, но Юу, встречающийся с Хинатой… Типа, это же ведь именно это и значит. Юу будет встречаться с Хинатой, они будут парой и все такое. То есть это включает все то, что обычно к этому прилагается. Тсукишима проследовал по направлению его взгляда, полного боли, вылупился на дверь, когда новый взрыв хохота ударил Тобио под дых. Кто-то другой будет держать Хинату за руку, смешить, заставлять его улыбаться так, как умеет только он, так, что сердце у Кагеямы сводит, но только в самых лучших смыслах и вариациях этого ощущения, — кто-то будет вызывать такие улыбки, которые до этого Шое дарил только Тобио. Теперь кто-то еще будет их получать, наблюдая за тем, как губы вытягиваются, как эта улыбка освещает все лицо Хинаты. И кто-то другой будет его целовать- — С кем это он там? — поинтересовался Тсукишима. Но ведь это именно то, что он планировал, не так ли? Кагеяма крепко прижал ладонь к лицу, сглатывая тошноту, которая уже угрожала развернуться по полной программе. Он свалился обратно на диван, закрывая лицо руками. Чьи-то пальцы в этих огненно-рыжих волосах, нежные касания рук, которые поглаживают его бледную кожу, покрытую веснушками, губы на пылающих щеках, жадные руки, потягивающие его одежду- — Ты в порядке? — С парнем. — Кагеяма попытался проворчать, но вышло больше как жалкое нытье. — С парнем он своим там, блять. Но это ведь то, чего он хотел, так? То, чего он хотел, потому что Юу можно было доверять. Юу мог относиться к этому маленькому засранцу так, как тот того заслуживал, никогда не пихая его, не повышая на него голос, не заставляя его сомневаться в себе и своей важности. Кагеяма не смог бы выразить больше любви, чем Юу. Но как он вообще собирался пережить все это? Как он собирался до выпуска терпеть то, что его будут лицом тыкать в эти отношения? О господи — а что, если Хината все еще будет вокруг него ошиваться? Обедать, домой вместе ходить, все время треща о каждой самой мизерной и отвратительной интимной детали их отношений? Звонить будет посреди ночи после того, как они позволят вещам немного выйти из-под контроля. Кагеяме же придется слушать, как он смущенно будет выговаривать это все своим тонким голоском, пищать ему в трубку все эти «Ой, Кагеяма, а как мне понять, готов ли я к- Звук резкого хохота, больше походящего на лай, который донесся со стороны Тсукишимы, пустил под откос весь этот поезд сплошной драмы, скидывая Тобио с головой в пламенный омут ярости. Он резко поднял голову, вылупившись на то, как этот ушлепок смеялся, ухватившись за живот и весь диван сотрясая своим гоготом. — Ты… ты… — Он пытался говорить сквозь смех. — С-самый. — Не особо получалось, кстати, — Кей завалился на бок, и его голова приземлилась в опасной близости от бедра связующего, от чего тот вскочил, скривив лицо так, будто его сокомандник был весь буквально соткан из змей. Он с недоумением хмурился, наблюдая за тем, как Тсукишиму разрывает от смеха, его лицо кривится, в глазах злобно сверкают искры. Раздражение сглаживало рваные края его потрепанного состояния, которые оставила после себя боль. — Ты с-самый драматичный и жалкий, я клянусь, с-самый… — Кей все еще пытался говорить, у него уже текли слезы, так что ему пришлось поднять очки на лоб, чтобы утереть их. Он сел ровнее, лицо его покраснело, а губы были растянуты в сумасшедшей улыбке. — Да ни за что. Вообще нет. Он бы никогда- — В чем, блять, твоя проблема?! — прорычал Кагеяма. — Если дело в этом — ох, чувак, господи. — Тсукишима шмыгнул, его смех перетек в хихиканья. — Если дело и правда в этом, то я тебе каждый день молоко покупать буду, пока не выпустимся. Лицо Тобио свело, потому что мышцы его попытались одновременно изобразить и тошноту, и недоумение — получалась жуткая смесь, и он открыл рот, чтобы в сотый раз за вечер сказать Тсукишиме, чтобы тот отъебался, но вместо этого звук из него вышел какой-то скудный и беспомощный: — Что?.. — Я не знаю, что случилось и за что ты себя сейчас винишь. — Кей снова шмыгнул носом и поправил очки. — Но если так, то ты, несмотря на масштабы своего идиотизма, как-то достиг билокации и теперь торчишь в двух точках пространства одновременно. — Он поднялся с дивана. — Недооцениваешь креветку, вот, что я тебе скажу. Глубокая морщина на лбу Кагеямы стала еще более резкой, когда он в тишине неподвижно провожал взглядом сокомандника, уходящего в сторону кухни. — Мне насрать на твою личную жизнь, — добавил Тсукишима, приостанавливаясь в дверном проходе. — Но я не могу просто стоять в стороне, когда ты вредишь команде из-за своей близорукости или чего-то там еще, что не дает тебе увидеть то, что остальные из нас знали месяцами. Извиняйся перед ним или нет, мне плевать. — Он развернулся. — Но в следующий раз, когда решишь порыдать в одиночестве, убедись наверняка, что меня рядом нет и я этого не вижу. Это омерзительно. — Ты ошибаешься, — тихо буркнул Кагеяма в спину Тсукишиме. — Я же говорю. Молоко до конца дней твоих, если ошибаюсь. Насчет всего. А потом он ушел. Тобио позволил едким словам впитаться в кожу. Он тупо моргал, смотря на ковер. Если Тсукишима и был прав насчет чего угодно, так точно насчет того, что Кагеяма — ходячая катастрофа. «Тогда почему ты к нему так относишься?» Черт. «Извинись». Он прикусил губу на звук беззаботного смеха, который буквально сочился из стены. Кулаки сжались сами собой. Кагеяма проглотил боль и страх, а еще ноющую надежду, что, может быть, этот вечно ухмыляющийся засранец был прав о том, что звуки, доносящиеся с крыльца, ничего такого серьезного не значат. В конце концов, нельзя сказать, что Хината не тот человек, который постоянно хохочет и празднует даже всякие мелочи. Может быть, он нашел классный камень или типа того, или собачка мимо прошла, или он вспомнил, что еда существует, или- Он держался за эту мысль, пытаясь перебороть себя, пока шел к двери слишком резко и как-то машинально. Кагеяма сделал глубокий вздох перед тем, как распахнуть ее и выйти на крыльцо. Только вот захлопнул он за собой ее, должно быть, слишком сильно. В животе у него все скрутилось, все живое в нем свалилось на пол, к пяткам, вместе с сердцем. Я ошибался. Потому что Юу выглядел счастливым, и черт, почему он вообще катает Хинату на спине, почему они смеются и… Туалетная бумага? Оба замерли, уставившись на Кагеяму с этой его безысходностью и горем — они явно хорошо читались на его лице. Тобио видел, как Хината сглотнул, и почувствовал, как внутри него что-то крепко натянулось, расползлось, становясь все тоньше и тоньше, пока вдруг не лопнуло. Почти лопнуло. Что-то в широко распахнутых медовых глазах Хинаты держало все, что трещало по швам, вместе. Кагеяма как-то подзатянул вдох, игнорируя, как защипало в глазах. В горле распух комок из сплошной боли. — Зашибись, конечно, у вас тут все очаровательно. Но говорить теперь буду я. Тобио держал взгляд прикованным к первогодке, когда Шое сполз с его спины. Теперь Юу знаком с тем, насколько теплый Хината, когда он рядом, как сильно давят его ноги, когда он оборачивает их вокруг чужой талии. И чья это вина? Кагеяма повернулся к Шое, когда первогодка быстренько удрал, проходя мимо. Он вдохнул, пробивая воздухом комок в горле и- — ТУПИЦА! Глаза Тобио широко распахнулись. Выглядели они до нелепого круглыми и большими, когда Хината сорвался с места, вскрикнув и пихнув его в грудь. Кагеяма полетел в сторону дома и врезался в него спиной, подняв руки и прижав их по сторонам от головы к холодной стене, когда маленькие трясущиеся кулаки сжались на его толстовке. — Как ты мог так поступить со мной?! — в ярости закричал Шое. Лицо его покраснело. — С ним?! — Ч-что я- — Есть ли что-нибудь кроме волейбола в твоей тупой- Я не могу просто. Как можно было… — Голос Хинаты стал высоким и тонким. — Почему?! — пропищал он, роняя голову и прижимаясь лбом к чужой груди. — Что почему?! — вскрикнул Тобио, опустив взгляд на рыжие волосы. Пульс его — ничего больше жужжания. Бубнит где-то там, в ушах. — Почему ты мне не сказал, — всхлипнул Шое, слабо потрясывая кулаками, которыми он все еще цеплялся за чужую толстовку. — Я н-не мог, — запнулся связующий. — Он умолял меня не делать этого. Я просто думал- — Думал ли ты вообще?! — Шое поднял голову. Глаза его были опухшими и красными, блестели от слез. — Думал ли ты своей тупой-. — Его голос перебило рыдание, прокатившееся по всему его телу. Он уронил руки, позволяя им безвольно висеть по бокам. Хината плакал, зажмурившись и опустив голову. — Почему ты так расстроен? — Тобио тупо пялился на чужую макушку. — Ты… — Он всхлипнул. — Ты и не знаешь, да? — Я не понимаю, — мягко проговорил Кагеяма. Его едва было слышно, когда он беспомощно наблюдал за тем, как Хината плакал. — Пожалуйста, я… Я просто не понимаю. Внутри Тобио все кричало о том, чтобы он притянул идиота к себе и обнял, но он не мог. Он застыл — прирос к доскам крыльца, встал там, как большое и тупое, безжизненное дерево. — Мне… Мне жаль, — наконец прошептал он, выдавив из себя это едва слышным хрипом. Хината потер глаза рукавом и громко всхлипнул, вытягивая комок туалетной бумаги из кармана и беспорядочно утирая им лицо. — За что тебе жаль? — спросил он, не поднимая взгляда с пола, как если бы у него и спрашивал, хотя это в меньшей степени походило на вопрос и в большей на обвинение. — За… За то, что тебе все это наговорил, — сглотнул Кагеяма и сделал небольшой шаг вперед. — И- — И? — Хината поднял на него широко распахнутые глаза, все еще подернутые влажным блеском. — И-и. — Он запнулся. — Я не… Я не знаю, — закончил Кагеяма, нахмурившись куда-то в сторону улицы. — Я знаю, что ты не знаешь. — Шое снова всхлипнул, утирая так много слез за раз, сколько только было возможно. Он вздохнул. А потом широко улыбнулся. Это выглядело так грустно, и так ужасно, и наигранно — весь самоконтроль Кагеямы ушел на то, чтобы не накричать на Хинату, чтобы он прекратил это. Он сделал кое-что другое. Опять же, он не особо осознавал, как двигалось его тело, когда Хината приглушенно вскрикнул от удивления, уткнувшись в его грудь, когда руки связующего обвились вокруг сокомандника, сталкивая их вместе. Это не похоже на то, что было в прошлый раз в раздевалке, — сейчас Кагеяма и правда ждал того момента, когда эти маленькие ладони нерешительно поднимутся по его спине и вцепятся в его кофту. Он ждал, когда Шое обнимет его в ответ. «Это на прощание». И, черт, Хината обнял его так крепко. Они просто стояли там. Короткие пальцы сжимаются и цепляются за его спину. Хината весь теплый и мягкий. Все еще хлюпает носом. Мысль о том, что Хината не его, чтобы так его держать, тяжелым грузом осела глубоко внутри Тобио. — Только не вытирай об меня сопли, — промямлил связующий, подавляя желание уронить лицо в эти мягкие рыжие волосы. Шое возразил ему чем-то — не разобрать чем, все прозвучало приглушенно. А потом он забодался, зарываясь лицом в ключицу Кагеямы с максимальным упрямством, на которое только был способен. Но при этом от Тобио он особо не отходил, так что с этим мало что получилось — он больше просто легонько толкался лбом. — Ты уверен, что твой парень не против такого? — пробормотал Кагеяма, чувствуя, как Хината прижался щекой к груди, как раз к тому месту, где колотилось его сердце, не заметив, как Шое нахмурился, просто потому что, черт подери, еще немного. Если это лучшее, что он мог получить, то он готов смаковать это — еще секунду. Еще минуту- Но Хината не позволил. — Парень?! Он оттолкнул его, крепко ухватившись за предплечья Тобио, чтобы отодвинуть его от себя. Он прищурился, вылупившись на сокомандника с обвинением, застывшим во взгляде. — Ты думаешь… Ты серьезно думаешь, что я согласился? Кагеяма моргнул. А потом еще раз. — Почему нет? Шое открывал и закрывал рот, пока в голове у него активно вращались и шумели шестеренки. Он сделал шаг назад и скрестил руки на груди. — Нет, на самом деле, какой же ты тупой. — Прозвучало не совсем как оскорбление. Не с таким тоном и этой крохотной улыбкой, показавшейся на губах Шое. Кагеяма ощетинился, несмотря на облегчение, которое расползалось внутри него. — Я столько дней думал… — Хината замолчал. Уронил голову, почесал переносицу и устало вздохнул. — Неважно. Нет. Нет, я не согласился, ты, гигант долбаный. Жопа. Кагеяма опустил взгляд и обвел им крыльцо, укладывая эту информацию в голове. Он облизнул сухие губы, а потом выдохнул короткий смешок. Жалкий полукашель. — Ладно тогда. — Он нацепил на лицо что-то вроде оскала, но, видимо, не вышло — облажался. — Ладно тогда, — повторил Хината, уронив голову на бок. Его взгляд был прикован к чужому лицу. И тишина. Кагеяма судорожно думал, что сказать дальше. Весь этот сковывающий его страх, гнетущая тошнота, закипающая глубоко внутри, — все начало оттаивать, оттекать вниз, выползать из его сердца, уступая дорогу новому расцветающему чувству. Он чувствовал чужой взгляд на себе. Исследующий и вопросительный. Тобио хотел сказать ему, что рад, что чувствует облегчение, хотя это неизбежно приведет к вопросам и тормознутым, расплывчатым ответам со стороны самого Кагеямы, что привело бы к еще большему недоумению и новым вопросам, — а это уже приведет к тому, что Кагеяма будет стоять тут на крыльце и признаваться во всем посреди ночи, ну потому что почему нет? Почему это не идеальное место, чтобы наконец разобраться со всем дерьмом, которое было у него в голове, после вечера, который они провели вместе, — кровь Хинаты на его рукаве, сопли и слезы на груди, эмоции крутятся, шипят, переливаются, когда он открывает рот, чтобы наконец что-нибудь сказать и- Ничего не выходит. «Господи, ходячая катастрофа». — Послушай, Кагеяма. — Хината почесал затылок. Слезы на его лице постепенно высыхали. — Хотелось бы мне, чтобы ты… ну, не знаю. Сказал мне что-нибудь хотя бы. Кагеяма нахмурился. — Я… только что сказал тебе, что меня просили этого не делать. — Не… Не это. — Взгляд Хинаты был сфокусирован на точке за спиной Кагеямы. — Хотя это тоже следовало сказать, вообще-то. — Тогда что ты имеешь в виду? Хината вроде как выпал из мира, пялясь в никуда и думая. Ну или одно или другое — Кагеяма не был уверен, что конкретно из этого. — Ничего, — в конце концов сказал Хината, опуская руку и замечая взгляд связующего, полный недоумения. — Неважно. Кагеяма кивнул, на самом деле не заботясь о том, что там на самом деле имел в виду Шое. Какая разница, если он сам не может признаться сегодня, в любом случае? Потому что, честно говоря, он был слишком занят, наслаждаясь барабанной дробью пульсирующего внутри него облегчения — оно гудело, растекалось по всему телу, мычало вдоль позвоночника, оборачивалось вокруг сердца несколькими слоями эйфории, радости и- — Что у тебя с лицом? — Заткнись. — Кагеяма прикусил губу. Он вскинул руку, чтобы взъерошить рыжие локоны и сжать их между пальцами. Мягкий смех, последовавший за этим жестом, снова пустил в его тело сплошной трепет. Какая разница, если он не может сказать это все сегодня? Теперь у него есть время. Шанс. Да, но шанс на что, если быть точным? — Итак… — медленно проговорил Хината, приглаживая волосы после того, как Тобио отпустил его. — Почему ты вообще сказал это? Лицо Кагеямы помрачнело. Он и не осознавал, что все это время улыбался. — «Это» — это что? — глупо спросил он. Хината прикусил губу, отводя взгляд, но Кагеяма уже увидел боль в его глазах. А потом она же заколола и в его собственной груди. — Я просто… устал. — Он поморщился на это жалкое оправдание. — А еще выпил… Слишком много выпил. Ну да, шанс. Тонны шансов сделать ему больно еще раз. Хината выдохнул. В какой-то момент Кагеяма подумал, что Шое будет давить, вполне оправданно спросив, почему из всех вещей, которые можно сказать по пьяни, Кагеяма выбрал именно это. Но- — Ага. — Он дернул шнурки толстовки. — Я понял. Как ты сейчас себя чувствуешь? — Лучше. — Ответ Тобио дал, пожалуй, слишком быстро. Разочаровать его. — Ну… Теперь у нас все в порядке? — мягко спросил Хината. — Ты не… Я тебе не не нрав- — Конечно, — перебил его связующий. — И я не… — По переносице Шое расползался очаровательный румянец. — Не слишком приставучий? Столько шансов его подвести. — А, нет. — Кагеяма пихнул руки в карманы, нахмурился и отвел взгляд в сторону. — Я не… Не это имел в виду. Хината покусывал внутреннюю сторону щеки, снова смотря на дом. — Хорошо, — наконец сказал он, переведя взгляд на сокомандника. Широкая улыбка светилась на его покрасневшим и опухшим от слез лице. — Теперь можешь загладить свою вину. — Он прошел мимо связующего, хватаясь за дверную ручку. — Эм… как? — нервно спросил Тобио, пока Шое открывал дверь. — Я видел страшную игру, которую ты принес. — Хината хитро улыбнулся. — Составишь мне компанию, пока я буду в нее играть. — Хината. — Он подделал раздраженный стон, потирая глаза, чтобы спрятать улыбку, которая показалась на его губах. — Два часа ночи. — Ну, хорошо. — Он развернулся, упираясь руками в бока. — Можешь смотреть, пока не заснешь. Поделом тебе, если будут кошмары! Тобио нахмурился, несмотря на тот переполох, который вдруг развернулся у него в груди. — Это у тебя будут кошмары, — рявкнул он, хватаясь за рыжие волосы и отпихивая сокомандника в сторону, чтобы первым зайти в дом. — Не беспокойся, трусишка, — хихикнул Хината ему в спину. — Я буду спать рядом и защищу тебя от монстров. Кагеяма хлопнул себя ладонью по лбу, пробираясь к игровой комнате, при этом обходя несколько гостей вечеринки, которые уже укутались в спальные мешки и разлеглись прямо на полу гостиной. Но, серьезно, он безумно рад, что все нормально, что маленькие теплые ладони все еще пихают его в спину, пока они идут через темную, пустую террасу. — Свет выключи, тупой! Как же атмосфера? Настрой?! Хината будет и дальше смущаться, быть очевидным, продолжит сиять улыбками несмотря на то, что Кагеяма — полнейший мудак, и все в конце концов будет хорошо, если Шое продолжит прощать его- Вплоть до того дня, когда он этого не сделает. Но, может быть, завтра Кагеяма сможет собраться с силами. Может, завтра он снова подумает обо всех этих тупостях, которые наплел ему Тсукишима и которые он все еще не мог уложить в голове. Может, завтра он не будет себя так сильно ненавидеть и думать о куче способов, какими он может причинить боль Шое- Или как это легко — забывать о- Нет. Прекрати. Он отчитывал себя. После того, как он испытал это чувство — каково потерять Хинату и отдать его кому-то другому, он чувствовал себя дурно, думая о Юу после того, как- Погодите. Кагеяма нахмурился, смотря за тем, как беспорядочно колыхались рыжие волосы, когда Хината взволнованно подпрыгивал на месте, хлопая на главное меню игры с весьма демоническим фоном и жутким музыкальным сопровождением — он издавал все эти свои придурочные «о-о-о» и «а-а-а», ерзая и усаживаясь поудобнее на полу рядом с Кагеямой у большого дивана. Что он увидел, когда вышел на крыльцо? Определенно никаких разбитых сердец, показывающих недавний отказ. И это после всего того, что Юу сказал ему? Как сильно ему нравится Хината и… У Кагеямы скрутило живот. Хината солгал ему? — Ты купил ее для меня? — Шое глянул на него, и глаза его заблестели в благоговейном страхе, отражая голубое свечение от экрана. Пожалуйста. Ну не мог же он наврать, чтобы спасти свою жизнь. Темно-синие глаза закатились, когда он почувствовал, как у него загорелись щеки. К счастью, это было не столь заметно в полутьме. — Заткнись, тупица. — Во-оу, такая дорогая! — Не такая уж и- Он только-только начал говорить, как вдруг на начальной заставке выскочил первый скример. Он так быстро закрыл лицо рукой, что умудрился ударить себя, на что раздалось бешеное хихиканье Хинаты. — Она старая. — Все в порядке, Тобио, — проворковал Шое, рассеянно ерзая и прижимаясь к плечу связующего, опираясь на него. — Я же сказал, что защищу тебя. — М-м-м, — отозвался Кагеяма. По какой-то причине это прозвучало довольно, хотя он собирался издать что-то более недовольное, убирая руку от лица, чтобы у него была возможность наблюдать за короткими пальцами Хинаты с этими его обгрызенными ногтями. За его маленьким языком, показывающимся между губ, когда он терялся в происходящем. К конце концов Хината снова вздрогнул, голова его свалилась назад совсем немного — он отдыхал на чужом плече. Кагеяма понятия не имел, специально это было или нет. Он видел сонливость в медовых глазах, пока Хината боролся с монстрами туманных улиц. Да, может быть, завтра Кагеяма снова проснется с Шое. Может быть, найдет смелость загнать его в угол, схватить и поцеловать, прокричать обо всех своих чувствах в сумасшедшем отчаянии. Ага, да. Он грустно вздохнул. Просто потому что его чувства изменились. Он прочувствовал горе от потери Хинаты — пускай поварился он в этом ощущении и недолго. Ну даже если так — ситуация не изменилась совсем. Он все еще тот, кто он есть, все еще то же чудовище. Монстр, каким всегда был. Но… — бровь его скривилась на знакомое шевеление безнадеги в груди. — Но… нет. «Что нет?» — он буквально слышал голос Тсукишимы у себя в голове. — «Ты умудрился причинить ему боль, помогая кому-то пригласить его на свидание. Так держать. Да как это вообще возможно?» Действительно. «Признай, это только вопрос времени». Ага. И может быть, завтра Кагеяма наконец все разрушит. «Ну, по крайней мере ты будешь получать молоко с нашей сделки». Он снова пораженно вздохнул. Его теплое дыхание взъерошило рыжие локоны. Кагеяма так вымотан. Эмоционально, по большей части, хотя ментально и физически тоже. И сейчас он был готов покончить с тем, чтобы думать о том, что будет завтра. Он медленно уронил голову, щекой нежно касаясь чужих мягких волос и закрывая глаза. Он услышал, как у Хинаты перехватило дыхание. Почувствовал, как Шое немного напрягся. Пальцы его перестали дергаться над джойстиком. Кагеяма был уверен, что персонаж в игре только что свалился в яму и помер, но этот момент прошел быстро — Хината расслабился, расслабляясь рядом с Кагеямой. Дыша медленно и ровно. И сейчас Тобио просто собирался смаковать это ощущение. Растягивать то, что было. И все будет в порядке. Все будет хорошо. Так долго, как позволит Хината.