Суммация

Что-то не так. И нельзя сказать, что он мог с точностью определить, что конкретно. На самом деле, он не трогал Хинату уже несколько дней, как раз с вечеринки. Что-то просто… Он ощущал, что что-то просто изменилось, и все. Это что-то абстрактное, неуловимое и расплывчатое, и каждый раз, когда Тобио подбирался достаточно близко, чтобы уловить суть этого, Хината ослеплял его своей яркой улыбкой и отступал в глубины мыслей со всеми проблемами. Кагеяма был убежден, что это все только у него в голове. Чувства мерцают, покусывают край его сознания и ускользают, когда он оборачивается, чтобы посмотреть на них. Он чувствовал себя так, будто сходил с ума. Причем, по ряду причин. Прошло шесть дней с вечеринки. Пять с тех пор, как Кагеяма проснулся на диване в залитой солнцем комнате Танаки. Его заботливо накрыли спальным мешком и укутали. Осталось туманное впечатление, что один в помещении он был не так уж и долго. Например, руку покалывало — она была как вялая макаронина, когда он положил ее на грудь. Но уснул он, лежа на спине, а рука была на подушке. Значит, она затекла не просто так — кто-то или что-то был тому виной. С громким стоном Кагеяма прижался лицом к подушке и почувствовал запах шампуня Хинаты, аромат дымного костра, смешанный с потом — все это еще держалось на ткани. «Это на прощание». Он и сам был в курсе, что слишком долго лежал, уткнувшись лицом в подушку и отчаянно пытаясь вспомнить отрывки ночи — те из них, которые были где-то между тем моментом, когда он отрубился на полу в свете, бившем от телевизора, и когда он проснулся с таким чувством, будто его руку ампутировали. Вот же тяжелый засранец. Но он не мог ничего вспомнить. Поддавшись масштабам измотанности, слишком большому количеству выпитого алкоголя и даже еще большим массивам вины, его сознание просто в какой-то момент отключилось. Типа, Хината спал с ним. А он ничего не помнит. «Это на прощание». Ничего, кроме этого. Но какого черта эта фраза все еще звенела у него в ушах, он не мог сказать наверняка. Ладно, хорошо, он сказал это Хинате тогда, когда тот упомянул объятие в раздевалке, которое по ощущением будто столетия назад было. Но это было не последнее, что он в принципе успел ему сказать, после этого еще много что произошло. Эмоциональные горки, на которых его туда-сюда швыряло весь остаток празднества, судя по всему, сработали, как хороший отвлекающий маневр, так что все основное успело запрятаться глубоко на подкорку сознания. Так, это, наверное, первое, что беспокоит его с вечеринки. Второе… Ну. Кагеяма сомневался, что это можно назвать дистанцированием или как-то так, потому что нет, это, блин, не так, Хината не избегал его, но, как и было сказано, Тобио не касался его с того утра воскресения. А сейчас четверг. И это не потому что он не пытался. В понедельник утром он ждал его у забора рядом со школой. Ждал. И ждал. И, блять, ждал. Ждал, пока сил на то хватало и пока не опоздал на тренировку. А когда он добрался до спортзала, Хината был уже на месте. Пробивал пасы от Юу. Ебучий Юу. Ну да, Хината поприветствовал Кагеяму теплым и доброжелательным «доброе утро» с большущей сраной улыбкой до самых ушей как раз перед тем, как Энношита объявил начало тренировки. Будто все было нормально и ничего не было из ряда вон выходящего, будто у них было в норме вот так вот не ждать друг друга без того, чтобы этому предшествовал спор или драка (или почти поцелуй, неважно), типа проворачивать супер секретную тренировку с парнем, который признался тебе в чувствах сколько-то там долбаных ночей назад, — это максимально, абсолютно, блин нормально. Да и пожалуйста, но Хината что, не мог хотя бы написать и предупредить заранее об этом?! К счастью, в целом утро понедельника просто само по себе выпало по некоторым пунктам из понятия «привычный день», так что да, все было нормально — они же все еще бежали наперегонки до спортзала каждый день до конца недели, кроме этого конкретного утра, все еще обедали и ходили домой вместе, и Хината говорил о том, что у Юу улучшаются пасы или подачи, что Кагеяма потрясающий учитель и, может, ему стоит подумать о карьере тренера. Тобио делал все возможное, чтобы не давиться ревностью от первой части. Даже если это все — его вина. И каждый раз, когда появлялась возможность упомянуть о вечеринке, Шое расцветал нежностью и счастьем, из-за чего разговор становился бессвязным (хотя разговором это можно назвать только с натяжкой — Кагеяма ни слова не говорил. Нельзя сказать, чтобы он уж прям хотел или вообще понятия имел, что может сказать). Но Хината говорил по большей части о захвате флага, сморах, фирменных вафлях Танаки на завтрак. Но черт… что-то определенно было не так. Но опять же. Что между ними? Дистанция? Это дистанцирование? Не то слово. Типа, когда Кагеяма пытался схватить его за волосы, он не игриво уворачивался, от чего, впрочем, не было никакого толку. Нет, его реакция была другой. Он… ну, вздрагивал? В первый раз Тобио свалил это на капризность после всего, что случилось в выходные, — в конце концов, Хината вроде как не в курсе, что Кагеяма ничего не помнил с ночи, которую они провели на диване. Черт, да Тобио и правда не в курсе, что вообще случилось. Подушка, пахнущая Хинатой — да может ему показалось, принял желаемое за действительное (нет, потому что спальный мешок Шое лежал нетронутым на полу в гостиной с тех пор, как его туда закинули прошлым вечером). Вполне себе нормально в сложившейся ситуации предполагать, что Хината не без причины такой дерганный. Судя по тому, что успел собрать по кусочкам Тобио, такое поведение можно было ожидать. Но после вечерней тренировки в понедельник, когда раздевалка заполнилась смехом, когда он снова поддразнил Кагеяму, тот потянулся к нему, чтобы взъерошить мокрые от пота рыжие волосы, как он всегда это делал. Но до унизительного громкий вопль ужаса, который прозвучал в ответ, заставил его замереть на половине пути. Что уж и говорить о том, сколько пар обеспокоенных глаз вылупились на них, что уж и говорить о жутковатой тишине, которая воцарилась в комнате. Весь фокус в ней сошел на Кагеяму, широко распахнувшего глаза, и Хинату, который съежился на полу у шкафчиков, закрывая руками голову. Еще случайная нелепость, да? Так это понял Кагеяма. Помолился на это. Случайная нелепость, потому что Шое тут же подскочил обратно, улыбаясь и смеясь. Он вернулся к норме к тому времени, как они пошли домой. Но это случилось еще раз. А потом еще. Испуг, который падал тенью на лицо Хинаты в ту секунду, когда пальцы Кагеямы дергались в паре сантиметров от его волос, нельзя было никак связать с тем, что Шое было больно или что-то вроде того. Это настолько отвлекало, что Тобио все меньше и меньше мог собраться с силами, чтобы пробовать снова. И эта хрень с волосами — это ведь даже не все. В среду, когда Кагеяма наклонился, чтобы шепнуть Хинате на ухо предупреждение о смене темпа для следующей атаки, Шое аж вперед завалился, спотыкаясь. Попытался избежать прикосновения чужих пальцев к рукаву и осторожного потягивания ткани. И, черт, это было больно. — …а потом во втором сете атакующий долбанул тому с блока прямо в лицо, у него кровь прям стрельнула из носа, это вообще самая дикая дичь из всех, что я видел! Типа как в тот раз, когда тебе тоже в лицо попало, и ты все говорил, что у тебя не идет кровь, помнишь? В любом случае, чувак и правда продолжил играть, я поверить просто не мог, что тренер его пустит на площадку, — нос в мясо просто, они отставали на шесть очков, но в итоге победили. Это было так круто, ты должен был это видеть, и потом- — Ну, может быть, тебе следовало пригласить меня к себе, чтобы я увидел это, — кисло проговорил Кагеяма, вываливаясь из мыслей и оглядывая свой недоеденный обед — он весь был покрыт обрывками салфетки, которую связующий продолжал дергать. — Ты знал, что я в воскресенье был свободен. — Ах, ну… д-да, — быстро запнулся Шое, отводя взгляд в сторону и откусывая немного сэндвича. Он шустро прожевал кусок и продолжил. — Извини… Я плохо себя чувствовал. Не хотел, чтобы ты тоже заразился. Кагеяма фыркнул. — Брехня. Ты заходил, даже когда у тебя был желудочный грипп. Шое хмыкнул, не отрываясь от обеда и продолжая пялиться на шкафчики напротив. Тобио видел улыбку, которую тот пытался спрятать. — Твой отец пришел, чтобы вытащить тебя из дома, — напомнил Кагеяма, и на его собственные губы тоже прокралась улыбка. — Тебя вырвало по дороге. Но когда Шое открыл рот, чтобы ответить, тот тут же замер, будто сомневался, стоит это делать или нет. Связующий видел, как загорелось чужое лицо, но вместо того, чтобы что-то сказать, Хината просто снова принялся за свой сэндвич. — Извини, — откровенно пробормотал он с набитым ртом. Все нутро Кагеямы падало на дно и сворачивалось от вида отстраненности и закрытости в этих безрадостных карих глазах. Он будто задыхался, но все равно цеплялся за вероятность того, что это все было только в его голове, что так себя показывает вина, которая накрыла его еще с той субботы. Так что он снова заговорил. — Ну, тогда принеси мне диск после тренировки завтра. Хината моргал на сэндвич в своих руках несколько долгих, затянутых и болезненных секунд перед тем, как вздохнуть. Потом его рот открылся и- — Не хочу есть в помещении, — пробормотал он, опираясь подбородком на ладонь и все еще не отрывая взгляда от шкафчиков. — Скучаю по лету. — Ну и какого хрена ты меня игноришь, тупица? — нахмурился Кагеяма. — М-м, — промычал Шое, поворачиваясь к связующему. — Ты что-то сказал? — Ну ты тупой, — ухмыльнулся Тобио. Его рука инстинктивно поднялась, чтобы взъерошить рыжие волосы. Но когда Хината снова резко вздрогнул и его лицо скрутило в гримасе, а он сам весь съежился, Кагеяма замер. Его сердце буквально на части разрывало. И в этот раз сдерживаться он уже не мог. Запустил руку в собственную челку, уронив голову и расстроенно, рвано выдохнув. «Дай мне коснуться тебя!» — он так хотел это сказать. Прокричать. Но не мог, поэтому- — Да что, блять, с тобой не так?! — проскрипел он, опуская руки и хватая ими недоеденный обед, чтобы в спешке запихнуть его в сумку. — Не хочешь со мной общаться, так и скажи! — П-подожди! — вскрикнул Шое, разворачиваясь, чтобы броситься вперед и ухватиться за чужой рукав. Тобио снова замер, широко распахнув глаза, полные боли и надежды. Он поднял взгляд на сокомандника. Но тот медленно отвернулся, будучи пораженным собственным всплеском эмоций, и нервно сглотнул. И опустил руку. — Н-неважно. Во время той паузы, которая образовалась между ними после этого, Кагеяма как-то позабыл о надежде. — Так я и думал, — проворчал он, поднимаясь и закидывая сумку на плечо. Хватаясь за лямку, он крепко сжал кулаки, раздраженно выдохнул. Перед тем, как уйти, он повернулся к сокоманднику еще раз — хватка на лямке стала крепче, взгляд заблестел безумием, болью, какими-то остатками надежды. Просто потому что он не хотел уходить. — Я…Я не знаю, почему-. — Он запнулся. Тобио понятия не имел, что пытался сказать, но знал около миллиона вещей, которые сказать хотел. — Я не знаю, что с тобой происходит и- блять, Хината, посмотри на меня! — Он вскрикнул, уже не заботясь о том, насколько хорошо слышно отчаяние в его подрагивающем голосе. Хината поднял взгляд, да, но всего на секунду перед тем, как снова опустить его в пол. Тобио никогда не видел его таким незаинтересованным. Таким… пустым. В глотке у него застряло раздражение, оно душило его, распаляло лицо. Он попытался все проглотить, сдержать боль и недоумение глубоко внутри, это нужно было сейчас, нужно было еще чуть-чуть, потому что нельзя сказать, что Хината до этого никогда не вел себя как-то странно, нельзя сказать, что они никогда не вели себя как-то странно. Но вообще, это… Это другое. — Да пошел ты нахуй, — выдавил из себя Кагеяма, задыхаясь. Прозвучало это слишком тонко, слишком хрупко, когда он развернулся на пятках. Кулаки сжались в ответ на боль, которая распустилась в сердце, которая разворачивалась тем больше, чем дальше он вышагивал по коридору. Тобио так сильно надеялся услышать отчаянный вскрик, который бы окликнул его со спины, умоляя вернуться. Потому что так было всегда. Но в этот раз он послушает. В этот раз он с радостью вернется, вцепится в чужую футболку, чтобы поднять Шое с пола и швырнуть его к шкафчикам, нависнуть над ним и потребовать, чтобы он сказал, что происходит. Так у Кагеямы был хотя бы шанс извиниться за какую бы то ни было ужасную ошибку, которую он умудрился совершить, даже не зная об этом. Потом он бы извинился за то, что швырнул его так грубо. Потом объяснил бы, что недостаток физического контакта сжирает его изнутри, что неспособность вспомнить ночь, которую он провел с Хинатой под боком, просто убивает его. Все, что ему нужно, это голос. Ему нужно услышать его голос. Но он не слышит. Так что он завернул за угол, крепко сжав зубы, потому что сквозь волнение уже просачивались прикосновения мягких пальцев, которые легко касались его лица в свете утреннего солнца, какой-то прошептанный секрет прямо в ухо, тепло чужого тела, прижатого к его груди. Что-то, полное счастья. Что-то безопасное. И слова «это на прощание». Налетают снова и снова. Безудержно, жестоко и навязчиво.

***

Отступление. Кагеяма только так это, наверное, мог описать, таким словом. Это зуд, ползущий под кожей и скребущийся в венах, беспокойство, которым подергивало его конечности, — оно жужжало у него в ушах, заставляло ладони чесаться, а зубы скрежетать. И он был уверен, что когда органы болят — это, вообще-то, ненормально. Пятница. Он снова чувствовал себя так, будто не спал несколько дней. Да он и по факту-то не мог — не с душащей нуждой прикосновений, которая накатывала на него каждый раз, когда Тобио закрывал глаза. Кагеяме нужно его коснуться. Просто необходимо. — Ты в порядке? Тобио вздрогнул, отрывая голову от парты, когда Ямагучи сел рядом с ним. Остальные ученики медленно заполняли класс. — О господи, — добавил сокомандник, и его веснушчатое лицо скривилось от беспокойства. — Выглядишь ужасно. — Ага, — прокряхтел Кагеяма, прижимая ладони к глазам. — Не спал. — Что случилось? Роняя голову обратно на парту, Тобио просто проворчал что-то бессвязное. — Это- — Хорошо, поторопитесь и рассаживайтесь, — раздался голос учителя. — Нам нужно поднять много материала до теста в понедельник, так что давайте начнем. — Это из-за Хинаты? — прошептал Ямагучи, закрываясь ладонью. С тяжелым стоном Тобио повернул голову. — Почему ты спрашиваешь? — Ну, эм… Я просто- — Хэй, Тадаши. Сюда смотреть надо. — Извините, сэр. — Ямагучи съехал вниз по сиденью, краснея. Кагеяма ровно выдохнул, подпер рукой голову и вылупился вперед. Его воспаленные от недосыпа глаза слепо ухватились за расплывчатую размазню, нацарапанную на доске, когда учитель начал лекцию. Он продержался около пяти минут, слушая что-то там о пустынях, пирамидах и еще о каком-то там дерьме. Голова его постепенно начала заваливаться вперед, и долго противиться этому Тобио не стал, послушно сдаваясь. Он опустил рукава кофты, сложил руки, чтобы подложить их под голову. Кагеяма видел, как Ямагучи с сочувствием скривил брови. А потом его глаза закрылись.

***

И он спал. Он знал, что спал. Черт, да даже больше того можно сказать — Тобио чувствовал каждую секунду своего перехода в сон, чувствовал, как проваливался, тонул в собственных мыслях — постепенно исчез голос учителя, класс растекся, опустел. Но совсем пустым, он, конечно, не остался. Кагеяма мгновенно сел, выпрямляясь как по струнке, его глаза широко распахнулись, фокусируясь на единственной фигуре в комнате. И Хината улыбнулся. Он сидел на учительском столе, свесив с него ноги и качая ими перед тем, как спрыгнуть. Как только его ступни коснулись пола, Шое замер, притормаживая и оглядывая самого себя. Его губы дернулись, когда на лице показались нотки недоумения. Ухватившись пальцами за знакомую светло-зеленую ткань, он приподнял футболку, пялясь вниз на большую единицу на форме. — Серьезно? Кагеяма на это только тяжело сглотнул и пожал плечами. — Ну ладно. Но, господи, а можно было хотя бы что-нибудь по размеру мне дать? — проворчал Хината, ерзая и неловко одергивая сзади ткань зеленых волейбольных шорт. — А обувь? — Тебе везет, что на тебе вообще хоть что-то есть. Пока что, — буркнул Тобио, отводя взгляд в сторону и чувствуя, как по его лицу расползается жар. Хината рассмеялся, высоко и легко, подходя к двери и с хлопком ее закрывая. — А что? — спросил он. Глаза его заблестели. — Разденешь меня? Кагеяма облизнул сухие губы. Глаза его широко распахнулись, когда он в полной мере ощутил, как быстро бьется его сердце. — Да, — хрипло произнес он. — Иди сюда. И Шое пошел. Медленно приблизился к связующему, к его месту, где тот все еще сидел за партой. Он остановился в нескольких шагах от стола и сложил руки на груди поверх единицы на форме, прищурился, оглядывая Тобио. Хината нахмурился, Кагеяма в ответ на это сделал то же самое. — Что? — Это же типа снов… ну знаешь, когда ты голый в школе сидишь или что? Оно из этого разряда? Тобио моргнул. — Не смотри на меня так! — Шое топнул босой ногой. Кагеяма снова заморгал. Сердце встало у него поперек глотки. — Я представить даже не могу, как смотрю на тебя сейчас. — Ну. — Хината туманно зажестикулировал, махая руками. — Будто в первый раз меня видишь. — Я никогда не видел, чтобы ты так себя вел. — Это твой сон! Ты меня таким сделал, дурак. — Ну и как мне тогда на тебя смотреть? Шое опустил руки, улыбаясь и прикусывая нижнюю губу. Он сделал еще один шаг вперед, плотно прижимая ладони к парте. А потом забрался на нее, прокрутился на месте, устраиваясь перед Кагеямой и опуская к нему ногу, чтобы положить ее прямо на чужое бедро. Он наклонился немного вперед. От того, как до неожиданного медленно двинулся чужой палец под его подбородком, Тобио задрожал, сглатывая и зажмуриваясь. А потом Хината зашептал. Низко и горячо. — Смотри на меня так, будто хочешь съесть. И вот тогда Кагеяма начал не дрожать, а буквально трястись. Он услышал, как Шое выдохнул мягкий смешок, и открыл глаза, как только чужой палец соскользнул с его подбородка. Хината откинулся назад, опираясь на руки. — Ты же в курсе, что это сон, да? Ты можешь дышать, Тобио, — промурлыкал он. Тобио подпрыгнул, когда ступня Хинаты двинулась выше по его бедру. А потом он закивал, охотно и быстро. На самом деле, у него никогда не было таких снов. Не с Хинатой. Ну, если говорить об осознанных сновидениях, которые обычно у него состоят из бесцельных брождений по постоянно меняющемуся пейзажу, иногда он один в спортзале, сидит и ждет, когда прозвенит будильник. А это… это просто дар. И до странного совпало все — ему удалось войти в такое состояние, а тут Хината. Учитывая это, он не собирался упускать такую возможность и тратить время на попытки заставить конечности работать. — Заткнись, тупица, — тихо проговорил он. Просто потому что это казалось правильным. Его руки медленно поднялись, подушечки трясущихся пальцев скользнули по голым коленям Хинаты. Кагеяма опустил взгляд от чужого лица к собственным ладоням — от руки к руке, — когда он скользнул ими вверх по коже гладких, сильных бедер. Он почувствовал, как Шое напрягся в предвкушении — его мышцы дернулись под чужими нежными прикосновениями, когда Тобио раздвинул пальцы, большими проводя вниз, по внутренней стороне бедер. Но потом в его движениях появилось сомнение, когда он замер, — пальцы чесались до того, чтобы еще на пару дюймов сдвинуться и заползти под кромку старых спортивных шорт. Он втянул побольше воздуха, когда чужие колени раздвинулись шире. Хината буквально выпрашивал этого. Но это прикосновение. Ладони к теплой, бледной коже — ее мягкость он не из памяти вытягивал, пускай и слишком хорошо знал, как выглядели чужие ноги. Он ведь никогда не клал на них руки и мог фантазировать сколько угодно — Кагеяма никогда не почувствует это по-настоящему, никаких дерганий натренированных мышц, их напряжений под идеальной кожей. Тобио скривил брови, пораженно опуская взгляд на собственные колени. Это не его Хината. — Это не… — Его голос прозвучал слишком хрипло. Он увлажнил губы и попытался снова, поднимая голову. — Это не то же самое. Губы Хинаты изогнулись в грустной улыбке, и он потянулся вперед, чтобы нежно коснуться чужого лица. — Ты же можешь притвориться, да? — спросил он. — Можешь притвориться для меня? Сердце Кагеямы скрутило от вида карих глаз, полных надежды — Шое хотел этого так же сильно, как и он сам, и да… да, он мог притвориться. Даже если этот Хината из сна, или мечты, или что это — это не Хината его мечты по факту. Иронично. Если это все, что он может получить, тогда ему придется притвориться. Так что он поднял собственную руку к своему лицу, накрывая чужую ладонь поверх. Он потянулся носом в маленькие пальцы — их он на самом деле помнил, знал ощущение их прикосновения, когда они вплетаются в темные волосы, убирают челку с его лба… проводят по губам… по щекам. Каким-то образом и эти чувства держались на том же уровне естественности, как и те, с которыми он уже был знаком. И когда большой палец Хинаты прошелся по его нижней губе, Кагеяма приоткрыл веки, хотя даже понятия не имел, когда успел закрыть глаза, — и в этот момент его дыхание перехватило от близости Шое. Похоть затемняла взгляд напротив, жажда выступила краснотой на мягких щеках, и Тобио почувствовал, как по его глотке поднимается жалкое поскуливание. — Тс-с, — выдохнул Хината в чужие губы, переплетая их пальцы вместе. Он опустил руку Тобио обратно на свое колено. — Продолжай трогать меня. — Хината, — проныл Тобио, он потянулся за чужими губами, когда Шое снова качнулся назад, опираясь на свои руки. — Продолжай, — снова буркнул Шое, раздвигая ноги, когда пальцы Кагеямы впились в его кожу. — Ты же этого хочешь, да? Тобио облизнул губы и выдохнул. Весь фокус ушел в крепкую хватку его собственных пальцев, которая может и на самом деле могла чувствоваться так же, а может и не могла, — сильно, но все еще мягко. Кожа податливая к прикосновениям, кремового цвета с румяными пятнами там, где Тобио проводил короткими ногтями вниз, а потом вверх, — туда, где кончики пальцев осмеливались залезть под легкую ткань. Этого он хотел, да? Хината выдохнул стон, задирая голову, когда Тобио осторожно провел пальцами по внутренней части его бедер. Дыхание Тобио ускорилось, и он это чувствовал, внутри, внизу скрутило жаром — узел закручивался все туже на каждое бесстыжее движение чужих бедер. Хината толкался вперед, и Кагеяма не был уверен, уместно ли как-то акцентировать внимание на выпуклости на переде светлых шорт. Ноги раздвинулись еще сильнее, когда Шое задрожал. Ой, да ради всего святого, это его, блять, сон! Голова Хинаты перекатилась на бок, когда Тобио резко вдохнул. — У тебя- — Ну конечно, — пробормотал Шое, смотря на Кагеяму из-под ресниц. Он ухмыльнулся. — Это же твой, блять, сон. Кагеяма нахмурился и ущипнул Шое. — Ауч! — Извини, — буркнул Тобио, проводя пальцем по краснеющей отметине. На это Хината только фыркнул. — Тебе не жаль. Тобио только хмыкнул — глаза его были прикованы к отметине слева, высоко на внутренней стороне чужих бедер. Член в его штанах дрогнул, твердея, когда до него добрался жар. Он чувствовал себя виноватым из-за того, как сильно ему нравился вид образующегося синяка на бледной коже. Хотя, так оно и будет? Так и было бы? Этому маленькому чудаку, возможно, тоже понравится, так что, да, ему определенно не жаль. Господи, он должен знать, должен — как бы это было — Хината под его руками. Он может нежно оставлять на нем засосы, а потом их зацеловывать. Он так сильно этого хотел, что практически чувствовал чужую кожу на своих губах. Он мог… Он ведь мог почувствовать. Хината удивленно вскрикнул — громкость этого звука была перебита из-за шума затрудненного дыхания, когда Кагеяма неожиданно наклонился вперед, прижимая губы к красному пятну, мягко целуя его перед тем, как слегка провести по коже языком, первый раз ощущая Хинату вот так, если, конечно, не думать о том, что это не его Хината, и он не думает, когда тянет руки за его спину, ниже, хватаясь за идеальную задницу Хинаты, округлую и крепкую на ощупь, будто созданную для рук Тобио. — К-кагеяма. — Хината подавился воздухом. Одна его рука скользнула вниз, крепко потягивая связующего за волосы. Кагеяма почувствовал, как другая нога Шое поднялась, и тот закинул ее на чужую спину, упираясь в нее пяткой. Тобио прижимал к покраснению один влажный поцелуй за другим. Ему нужно было идти дальше — вести губы вверх к влажному пятну на переде шорт Хинаты (господи, он что, без белья?), попробовать его там, губами проводя по потемневшей ткани. А может, ему следует просто встать и прижать его к парте, опрокинуть на спину, содрать эти шорты, чтобы чужие сильные ноги обернулись вокруг его талии. А может, ему следует нагнуть Хинату над партой, вплести пальцы в беспорядочные рыжие волосы и заставить Шое хватать воздух губами и поскуливать, пока сам Тобио будет тереться об его задницу всей длиной, дразня их обоих, не давая того, что каждый из них так отчаянно хотел, или, может, ему нужно просто- — Поторопись, — бездыханно проговорил Хината, опуская взгляд и увлажняя губы. Будто он точно знал, о чем думал Кагеяма. — Ты можешь скоро проснуться. Тобио прикусил мягкую кожу, закатывая глаза. Он сглотнул. Жар в его животе скручивался еще сильнее на глубокий красный цвет, показывающийся на лице Хинаты — тот разделил вишнево-красные влажные губы, краснея от ушей и до самой шеи. — Ну? Что ты хочешь со мной сделать? — выдохнул Хината. Вопрос он выделил, проводя ладонью вниз по щеке Тобио, по его губам, оттягивая нижнюю. Темные ресницы затрепетали, когда чужой палец скользнул совсем чуть-чуть между его губ. Тяжелый стон пополз по глотке, а потом вырвался из него. Кагеяма чувствовал себя так, будто он задыхался, и воздух был слишком жидким и слишком плотным, чтобы дышать им, будто он слеплялся в легких. Так что когда он снова попробовал заговорить, голос был тихим. — Нет. Шое потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. Его большой палец скользнул по внутренней стороне губы Тобио перед тем, как он остановился. На самом деле замер, изогнул бровь и моргнул с недоуменным выражением лица. — Нет? То, что случилось потом, Кагеяма мог писать только словом… разрушение? Все в Хинате рухнуло, изменилось. Он опустил руку от лица Тобио и отвел болезненный взгляд карих глаз в сторону. Блеск в них померк. Шое опустил ногу со спины Кагеямы и положил ступню на его колено. — Ты… — сглотнул Хината, отодвигаясь и неловко сводя колени вместе. Пальцами он ухватился за подол футболки, оттягивая ее вниз, чтобы закрыться. — …ты не хочешь? Но я думал, что- — Сделать с тобой? Нет, я… — Тобио разъяснялся тихо, но на лице Хинаты буквально читалось то, насколько он был близко к тому, чтобы разбить чужое сердце. Ему нужно было постараться. — Что? — прошептал Шое. — Не сделать, а делать с… — В груди у него все свело, потому что, господи, он даже в своем сне умудрился причинить ему боль. Кагеяма медленно поднял дрожащую руку, мягко проводя костяшками по лицу сокомандника перед тем, как вплести пальцы в рыжие волосы. — Делать с тобой. Вместе. И когда Хината поднял на него удивленный взгляд, Тобио нежно потянул его на себя, поднимая голову. И поцеловал. Их губы скользили мягко. Он не давил, но поцелуй все равно выходил уверенным, крепким — Хината поддавался ему, таял в тепле прикосновения. Из него вырвался крошечный звук, почти всхлип, когда он качнулся вперед, цепляясь в перед футболки Кагеямы одной рукой и другую запуская в черные волосы. Когда Тобио немного отпрянул, просто чтобы посмотреть на него, Шое трясло от ошеломления и жажды. Его губы разделились, а глаза, моргнув, приоткрылись наполовину. Это его Хината.  — Есть шанс сделать все, что угодно, — приглушенно выдохнул Шое. Его голос дрожал напротив чужих губ. — И ты просто поцеловал меня? Пялясь в эти полуприкрытые глаза, Тобио готов был признать, что он не променял бы то, что только что произошло на вид того, как Хината корчится, сидя на его коленях, толкается назад, насаживаясь на его член (хотя, очевидно, если бы ему пришлось выбирать, он бы взял и то, и то), — не променял бы эти несколько секунд тихого дыхания, прикосновения подушечек пальцев, которыми он водил по лицу Шое, вкус пухлых розоватых губ. Он не признает, что забил бы на надежду на секс до конца своих дней — и все ради одного такого вот идеального поцелуя с Хинатой. Он кивнул, прижимаясь ко лбу Шое своим и не сдерживая рваный смех. — Нам же нужно где-то начать- Но Хината уже целовал его снова. Жадные пальцы цеплялись за черные волосы, когда он двинулся вперед, соскальзывая с парты на колени Тобио. Тот сразу обернул вокруг него свои руки, углубляя поцелуй, пока не почувствовал, как Хината сжимает ноги. Ладно, хорошо. Это он тоже примет с радостью. Он начал задыхаться от той силы, с которой Хината прижимался к нему, и тот расценил это как возможность скользнуть языком между чужими губами, сначала с сомнением, замирая, когда дыхание Тобио перехватило. Но замирая всего на секунду. И потом Кагеяма почувствовал медленное движение языка Хинаты у себя во рту. Он тяжело сглотнул нежность, скормленную ему от горячих губ. Его руки скользнули по бокам этой глуповатой зеленой формы, останавливаясь на талии Шое. Чужие тихие стоны дрожали у него на губах — этот звук по ощущениям конкурировал только с тем, как напряжение выстреливало в нем, будто электрические разряды, разрывая его изнутри. Шое неожиданно толкнулся вперед, прокатываясь бедрами по Кагеяме с силой и рвением. Когда он запрокинул голову, звук, сорвавшийся с его губ, прозвучал высоко и громко. — Б-блять. — Тобио подавился воздухом, прижимаясь губами к бледной коже на линии челюсти, задыхаясь и толкаясь в ответ, когда Хината сделал это еще раз. Он уперся носом в висок Кагеямы, толкаясь в него, пока наконец не нашел его губы для еще одного поцелуя. В этот раз вышло беспорядочно, влажно и громко — Шое кусался, запускал язык в чужой рот, пока голова у Тобио не закружилась, не заполнилась дурманом удовольствия и пока они не поймали какой-то особенно крышесносящий ритм. Это было так приятно, настолько идеально, что Кагеяма почти забыл, что это все — сон. Почти. — К-кагеяма. — Шое судорожно хватал воздух. — Так хорошо- ты- ты большой и- Кагеяма вцепился в бедро сокомандника, чтобы заткнуть его, вплел пальцы в рыжие локоны, оттягивая его назад, от себя, на что Шое запричитал. — Не говори такие вещи, тупица. Хината закатил глаза, чувствуя крепкую хватку в своих волосах. Рот его распахнулся, а кулаки сжались на ткани футболки Тобио. — А-ах, идиот! — это твой — господи — т-твой сон. — Шое не хватало воздуха. — Ты тот, кто- о, боже, еще, пожалуйста, еще, дай мне- У Кагеямы с решимостью все совсем дерьмово оказалось на данный момент, так что перестал так крепко хвататься за чужие качающиеся бедра, упираясь в него через слишком большое количество слоев одежды. Он жестко потянул рыжие волосы, сжимая кулак, оттягивая голову Хинаты назад. Он прижал губы к ямочке над линией ключицы и- — У тебя могло быть это в-все, — всплакнул Шое, когда Тобио с силой присосался к его коже. — У тебя мог бы быть я- на самом деле. Ты же знаешь, что я- — Я люблю тебя, — неожиданно выпалил Тобио, проводя губами вверх по боковой стороне шеи Хинаты перед тем, как посмотреть ему в глаза. Пальцы его скользнули к его загривку. — Я люблю тебя, Х-Хината, я так сильно тебя люблю- б-блять… — Н-не переставай, — умолял Хината, рьяно двигаясь над ним и так сильно нуждаясь в этом. Нуждаясь в нем.  — Не буду, это потрясающе- ты… — Не это, глупый. — Он подавился воздухом, впиваясь пальцами в плечо Тобио, хватаясь за его футболку, чтобы не потерять равновесие, сжимая колени по бокам от его талии. — Не переставай –н-не — ах — не переставай любить меня… Это ударило в самое сердце Кагеямы, зарылось глубоко внутри, пробило насквозь, выбило из него рваный выдох, который Шое жадно поймал. Когда Тобио выдохнул еще раз, разбито и хрипло, он смог сказать только- — Никогда. Хината захныкал, роняя лицо в шею Тобио и упираясь в нее губами. — Я хочу тебя, — бездыханно признался он, двигая бедрами быстрее и жестче. — Так сильно хочу тебя- постоянно и- Жар в животе Кагеямы достиг своего пика — горячий узел скрутился крепко, с напряжением натянувшись. Он чувствовал, как член Хинаты проходился по его собственному. — Хочу чувствовать тебя внутри, — отчаянно продолжал Шое. — Чувствовать, как ты р-растягиваешь меня. З-заполняешь — а-ах, да — пока я не смогу больше — блять, Кагеяма- — Хината, — простонал Тобио в рыжие волосы. — Я хочу — хочу кончить — помоги мне, Кагеяма, пожалуйста, я- Тобио крепко перехватил чужие бедра, приподнимая парня выше и снова опуская, он чувствовал, как член Шое трется об его живот, и продолжая толкаться в него. — Н-не — пожалуйста… — Я не остановлюсь, — пообещал Кагеяма. — Не остановлюсь. — Н-нет, нет, ты не можешь- — Никогда. Я обещаю, Шое, я люблю- люблю тебя. Хината всхлипнул, закидывая руки вокруг чужой шеи и обнимая так крепко, что Тобио едва мог дышать — но того едва ли это волновало. У него уже кружилась голова, и его начинало пробивать судорогами перед оргазмом, потому что ощущения идеальные — Хината будто создан для такого, чтобы так двигаться верхом на нем. — Пожалуйста, Кагеяма, — простонал Шое. — Н-не уходи. — Что? — Он ловил воздух губами. — Я не ухо- — Не оставляй меня, я так близко… — Что? Хината- — П-пожалуйста, не оставляй меня. — Я никогда- — Останься со мной, прошу. О боже, Т-Тобио- И время растворилось. Только так Кагеяма мог объяснить то, что почувствовал в этот момент. Мир погас — остановил свое вращение вокруг него, когда Хината неожиданно замер на его коленях и резко прижал ладони к его лицу. Широко распахнутые карие глаза — их чистый и властный взгляд приковался к Кагеяме настолько крепко, что топил его, затягивал глубоко в бесконечность, останавливая кровь в его венах и движение воздуха в легких. Стены сужались вокруг него, утягивая весь угол обзора так, что фокус сошелся в одной-единственной точке. Тобио испуганно глянул на чужие губы, когда Шое открыл рот и- — Это на прощание. Кагеяма резко вдохнул. — Прощай, Тобио. — Тобио! Кагеяма вскочил, просыпаясь и давясь воздухом, в дикой панике хватаясь за края парты. Уже через пару мгновений ему удалось сфокусировать взгляд перед собой. — Мило с твоей стороны, что ты решил-таки к нам присоединится, — поддразнил его учитель, стоявший у доски. Но ухмылка довольно быстро сползла с его лица. — Эй, у тебя все хорошо? Взгляд Кагеямы бешено метнулся от одного одноклассника к другому — все вылупились на него. Он немного задержался на Ямагучи, едва ли на секунду дольше, чем на остальных лицах, на которых были написаны разнообразнейшие выражения — от насмешки до апатии. Он не только весь твердый там, внизу, под партой, но еще и буквально в одном прикосновении к члену от того, чтобы кончить прямо в штаны. В комнате, полной других учеников. И вообще, нельзя сказать, что Хината у него во сне преувеличивал, серьезно, Кагеяма… ну у него определенно больше среднего — он обычно не думал об этом, но… Сейчас надо бы, потому что это был один из тех моментов, когда нужно было спасаться бегством. Пулей вылететь из кабинета. А думать нужно, потому что все до боли очевидно будет, если он просто встанет. Так что необходимо принять решение. — Тобио, тебе нужно- Но он вскочил с места и выбежал из класса еще до того, как учитель закончил вопрос. Потому что да, ему нужно, ему, блять, кое-что нужно. Скользящие прикосновения и болезненное трение, теснота штанов — все это заставляло его колени слабеть, когда он бежал по пустому коридору к ближайшему туалету. Кагеяма рванул в кабинку и захлопнул за собой дверцу. Он как-то не подумал даже о том, когда в первый и последний раз делал это в школе — это было после уроков, даже после тренировки, на первом году наверное, когда он закрылся в туалете, расположенном достаточно далеко, чтобы его сокомандники ничего не заподозрили. Тогда он сцепился с Хинатой (какой сюрприз), они свалились на пол после довольно жесткого столкновения и- Долгая история. Не для этого раза. Трясущимися пальцами он пытался справиться с пуговицей и молнией на натянутом переде брюк. Кагеяма оперся на дверь кабинки, облизнул теплую ладонь, оставляя на ней влажную полосу, и обернул ее вокруг себя, прикусывая губу, чтобы заглушить стон, когда он обвел большим пальцем по скользкой покрасневшей головке. Тобио резко вдохнул, выдохнул с такой же натяжкой, когда его рука скользнула вниз, а потом вверх по длине — ему слишком жарко, он вспотел, тепло растекалось по его конечностям, жар закипал на лице, скручиваясь в животе низко и упрямо и слишком, блять, все это просто слишком. Крепко перехватывая себя у основания одной рукой, он принялся толкаться в другую — дыхание его перебивалось каждый раз, когда жажда простреливала его спину, цепляясь за кожу. -растягиваешь меня- — Блять, — глухо простонал Тобио, зажмуриваясь. -помоги мне, Кагеяма- Он сглотнул, упираясь языком в зубы, пока горячо толкался вперед и назад в руку. Ударившись о дверь позади себя, Тобио недовольно прохрипел и развернулся, прижимаясь к металлической дверце лбом. Мускулы его руки напряглись, заметно выпирая под тканью, когда он приоткрыл глаза, следуя за ровным, крышесносящим ритмом движения собственной руки. Он задыхался — воздух в его снах был слишком плотным, а теперь его просто не хватает, он не заполняет легкие — не когда в голове у него все еще держится выжженный на подкорке сознания разбитый и умоляющий Хината. Он снова зажмурился, хватаясь за этот образ, пытаясь поймать отчаяние, со всхлипами срывающееся с этих губ, прижимающихся к его коже, дерганное движение чужих бедер напротив его собственных. -я так близко- — Я тоже, — прохрипел Тобио, поворачивая голову и прижимаясь губами к плечу. Тугой узел жара скрутился так крепко, давление как в эпицентре взрыва — он убрал пальцы с головки, сочащейся смазкой, и снова провел во всей длине, возвращаясь к толчкам. — Хината, — тихо простонал он сквозь сжатые зубы, которыми вцепился в ткань кофты. Но так не получалось дышать, так что он привалился к одной из стен, судорожно хватая прохладный воздух близ металла, к которому Кагеяма прижался мокрой от пота спиной. Он близко. Он так близко. Тобио рвано выдохнул, грубо провел ладонью вверх и вниз, и это было так, блять, приятно, что ему пришлось вцепиться зубами в костяшки пальцев, чтобы перебить стон, грозивший сорваться с его губ. Слава богу, что он это сделал, потому что- — …думал, что я приду на этот матч? Баскетбол, что там? Хоть бы предупредил. У меня если что своя жизнь есть и дела свои. Кагеяма замер, когда знакомый голос эхом проскочил по туалету. Он задержал дыхание, чувствуя слезы, скопившиеся в уголках глаз. Нишиноя. — То, что ты туда-сюда со своим менеджером катаешься, — это ты делами называешь? И… Кто-то еще. Но он просто не мог остановиться. Жестко обхватил себя, прикусывая пальцы и краем глаза видя то, как головка влажно скользнула в сжатый кулак. Навязчивый разговор вылетел из зоны его концентрации — он стал отдаленным шумом на заднем плане, утонувшем в оглушительном реве крови в ушах. -не переставай- Кагеяма зажмурился, покачивая головой. Потому что, да, он просто не мог перестать- -не переставай любить меня- Он ослабил хватку зубами, отпустил костяшки, пробежал пальцами по губам, ощутимо задевая нижнюю и тихо вдыхая. …И ты просто поцеловал меня? Да. Просто дай мне поцеловать тебя… пожалуйста- Его затрясло. Дрожь прокатилась по нему, окончательно распаляя огонь внутри, поднимаясь все выше и выше в груди, по рукам, прибивая голову обратно к стене. Ему было уже наплевать, слышал ли его кто-нибудь, — мысль об этом даже не проскочила в его сознании, не когда оно битком было забито образами, в которых тут и там мелькали большие карие глаза и мягкие розоватые губы. «Я люблю тебя, Кагеяма». Когда он кончил, его пробило жесткими судорогами — тело дрожало, член пульсировал снова и снова, пока Тобио густо и горячо забрызгивал собственную руку. Он почувствовал это. Он, блять, почувствовал призрачное дыхание, согревшее край его уха — мягкое, теплое, максимально сокровенное и близкое. Цвета взрывались за его зажмуренными глазами, волны блаженства простреливали его, звеня в ушах, пока его бедра тряслись в оргазме. Густые белые капли покрыли ладонь, закапали на пол. Пальцы свободной руки прижались ко рту, а, оторвавшись от нее, скользнули вниз, по влажной коже шеи, чтобы потом вцепиться в рубашку. Эхо от признания расползалось по его телу. Судорога все еще мучила его, когда он свалился обратно на пол. Слезы покатились у него из глаз, и он закрыл глаза ладонью. Его бедра, наконец, замерли, напряжение вышло из него, сползло вниз, к конечностям, пока они не стали слишком тяжелыми, будто налившись жидкостью или свинцом. Он моргнул, открывая глаза и убирая ладонь. «Я люблю тебя, Кагеяма». А это еще нахуй откуда? Он вернулся к стене, выдавив из себя долгий и медленный выход, стараясь вести себя тихо. Он отодрал от себя руку — пальцы слиплись, с костяшек капало. Блять. — …завтра после тренировки может быть. — Он снова мог слышать чужой разговор. — Да, хорошо. — Раздался звук смыва, шум воды из-под крана, и он осторожно потянулся за туалетной бумагой. — Увидимся. Можно было услышать звук отдаляющихся шагов. А потом опять тишина. И он один. Тобио выдохнул, кривя лицо на жесткую бумагу, которой он с усилием потирал чувствительную кожу. А ведь ему еще понадобится, и не только для руки, но и для пола. Звук того, как комок плюхнулся в воду в унитазе заставил его поджать губы. В животе у него все скрутило. Он чувствовал себя пристыженным. Пустым. И ужасно запутавшимся. Кагеяма снова вздохнул и утер ладонью потное лицо. Ох, если бы вообще такие вещи могли помочь удовлетворить его нужду и желание коснуться Хинаты. Если бы. Сейчас он уже был уверен, что это только сделало все хуже. Замечательно. Теперь ему придется еще как-то объясняться перед учителем. Хотя, не суть — просто скажет, что его вырвало. Хороший план. Ну вообще, его и правда сейчас вырвет. Он содрогнулся, сделав последний жалкий вздох, и бегло осмотрел себя. Застегнул брюки и нажал ногой на металлический рычаг на полу, чтобы смыть запачканную бумагу. Дверь отперлась с громким и резким щелчком. Тобио пораженно выскользнул из кабинки, кое-как добрался до раковины и вжался пальцами в белый фарфор, роняя голову. — Черт… — У тебя все в по- — МАТЬ ВАШУ! — вскрикнул Кагеяма, разворачиваясь на звук чужого голоса. От испуга он отскочил к стене, врезаясь в диспенсер с салфетками и сшибая его. — Откуда… — Он обернулся, хватаясь за дешевую пластиковую штуку, пока та окончательно не слетела со стены, со стуком падая на пол. — Откуда ты, блять, выполз?! — вскрикнул он на Нишиною, который все еще стоял над одной из раковин с баночкой геля для волос в руках. Ноя изогнул бровь, когда Тобио пинком убрал от себя искалеченную кучу пластика вперемешку с бумажными полотенцами. — Эм, ты там что, прятался что ли? — Нет! — рявкнул Тобио, с силой открывая кран и злобно хватаясь за мыло. — Вау. Никогда не видел, чтобы кто-то так агрессивно мыл руки. — Нишиноя шмыгнул носом, отодвигаясь от зеркала, чтобы полностью переключить все свое внимание на связующего. — Ты в порядке? — Как же я хочу, чтобы вы все перестали меня об этом спрашивать, — проскрипел Кагеяма. — Ну, может быть, если бы ты не прятался по кабинкам и не выглядел, как зомби, то и не пришлось бы. — Я в порядке. — Ты совершенно точно не в порядке, — отметил Ноя, скрещивая руки на груди и опираясь назад на раковину, будто он и правда решил разворачивать разговор по полной программе. — Когда ты в последний раз спал? Кагеяма фыркнул. — Около пяти минут назад. Забавно, что ты спросил. Я сказал, что все в порядке. — Он выключил кран и пошел к диспенсеру с бумажными полотенцами — тому, который не был сломан. — Просто плохо спал ночью. — Странно. Еще в субботу все было нормально, и спал ты просто замечательно. Кагеяма замер с руками, полными бумажных салфеток. Застыло все его тело, кроме глаз, которые заметно расширились. А еще, может быть, сердца — оно долбилось в ребра в неожиданно быстром ритме. Он медленно развернулся. — Что ты знаешь? — Голос будто царапал его горло. Нишиноя только облизнул губы, улыбаясь. Даже в глазах его блестело что-то веселое. — Что. — Кагеяма сглотнул. — Что ты знаешь? Но почти сразу лицо либеро как-то потускнело. Он нахмурился на муки, которые заметно отображались на чужом лице, и наклонил голову. — Я не… Я ничего не знаю. Я не хо- — Ради всего святого, Нишиноя, что ты знаешь? — Перед тем, как у Кагеямы появилась хотя бы секунда на размышление о том, что он вообще собирался сделать, бумажные полотенца уже валялись на полу, а он вцепился в футболку сокомандника. В груди у него потяжелело от отчаяния. Чужие напуганные глаза моргнули на него, но не считая этого быстрого движения, Ноя не шевелился. — Черт, — выдохнул Кагеяма, роняя голову и ослабляя хватку. — П-прости, я не- — Эй, — мягко проговорил Ноя, делая шаг вперед, когда Тобио отступил. — Я ничего не видел, если ты об этом беспокоишься. Я бы никому не сказал, даже если бы что-то видел в принципе. Я не думал, что это должен был быть секрет или типа того… В смысле, вы, ребята, вроде как- — Он… Он был там со мной? Всю ночь? Нишиноя снова наклонил голову немного набок. — Ну… да? Ты что, не знаешь? Кагеяма покачал головой. — Черт, Кагеяма! Я и не думал, что ты так много выпил! — Я не так много выпил, — фыркнул Кагеяма, краснея. — Я просто не могу вспомнить… но я должен. Я хочу знать- — Я знал, что мне нужно было сфотографировать вас, — рассмеялся Ноя, потирая затылок и опуская взгляд в пол с улыбкой. — Не было ничего такого прямо скандального, это- — Да я и не думал о таком! — Это просто было типа… мило. Наверное. Кагеяма болезненно застонал и закрыл лицо руками, отступая к стене и прижимаясь к ней. — Что тебя так расстроило? Знаешь ли, у меня тут есть некоторые проблемки с тем, чтобы разобраться во всей этой ситуации. — Просто забей, — процедил Тобио сквозь зубы. Несколько секунд Ноя смотрел на связующего. На лице его было сплошное недоумение вперемешку с сочувствием, хотя он даже не знал толком, что происходило и не знал, за что жалеть Тобио. — Так что у вас с ним случилось? Ты из-за этого такой? Тобио моргнул, роняя руки. — Ничего не случилось. — А, так ты такой, потому что ничего не случилось? — Что? — Ты… ну, типа, хотел, чтобы что-нибудь случилось? Кагеяма вылупился на него с негодованием. — Ладно, неважно, — вздохнул Ноя. — Он просто… Он просто странно себя ведет, ясно?! Господи, — выпалил связующий, содрогнувшись. — В смысле, с вечеринки. — Например? Кагеяма мог бы сказать, что его сокомандник очень сильно старается спрятать усмешку, но в принципе не обратил на это внимания. — Он не… Он ведет себя так, будто боится меня. — Тобио опустил взгляд. У него будто грудная клетка пополам треснула по ощущениям, не иначе. — Это наитупейшая вещь из всех, что я когда-либо слышал. — Ага, я- подожди, — Кагеяма вскинул брови. — Что? Нишиноя пренебрежительно махнул рукой и закатил глаза, наклоняясь, чтобы забросить гель для волос в рюкзак. — Поверь мне. Он тебя не боится. Тобио нахмурился. — Откуда ты можешь знать? — У меня глаза есть. — Да, но ты видел- — И уши. — Ты был в раздевалке в понедельник, — напомнил ему Кагеяма. — Ты видел, как он испугался и- — Я бы не сказал, что он «испугался». Тогда он едва ли в первый раз это сделал, он же часто выкидывает что-то подобное. — Но потом во вторник, в спортзале- — Послушай, я… — перебил его Ноя. Он прокашлялся, избегая чужого взгляда. — Кагеяма. Он не боится тебя. Тобио на это драматично сполз по стене, закрывая лицо руками. И как же жалко это выглядело. Нишиноя шумно выдохнул перед тем, как что-то раздраженно прошипеть. — Я не уверен, что должен быть тем, кто говорит тебе это… особенно если ты ничего не помнишь. — На это Кагеяма поднял голову так быстро, что ударился затылком о стену. — Ты ведь ничего не помнишь? — Он играл на приставке, а я… уснул на полу. Это все, — буркнул связующий, покачав головой. — Тогда ладно. Ну, я… — Ноя нервно облизнул губы. — Когда я пошел проверить вас и позвать на завтрак, вы… вы лежали на диване, обнимаясь, как пара хорьков. Я просто не смог заставить себя вас разбудить. — Ладно, так что он- — Но потом… — перебил его либеро, снова с дискомфортом отводя взгляд в сторону. То, что ему было об этом крайне неудобно говорить, у него буквально на лице читалось — Когда я вернулся… я не… Может быть, я не должен тебе это рассказывать. Это ведь вообще не мое дело… Чем больше секунд в тишине они там стояли, тем выше сердце Кагеямы ползло по его глотке и тем активнее разворачивалась схватка с самим собой у его сокомандника в голове. — Нишиноя, пожалуйста, — прохрипел Тобио. Ноя засунул руки в карманы и опустил глаза в пол перед собой. — Когда я вернулся к вам во второй раз, он уже проснулся, но меня не видел, не знал, что я был там. Черт, Кагеяма, не может быть, чтобы он тебя боялся. Не после- Они оба вздрогнули от резкой и пронзительной трели звонка на конец урока. Тобио вскочил на ноги, от ожидания, доползавшего уже по накалу до безумия, он начинал чувствовать дискомфорт и раздражение. — Черт, мне нужно идти. Сейчас будет тест, к которому я не готовился. — Ноя схватил рюкзак и забросил его на плечо, у Тобио сил хватало как раз на то, чтобы рвануть вперед и схватить его, он в принципе и собирался сделать именно это, если бы не еще один ученик, который зашел в туалет как раз в ту секунду, когда связующий сделал шаг. Так что вместо того, чтобы наброситься на сокомандника во второй раз, он просто уставился на него своими широкими, полными отчаяния глазами. — Подожди, пожалуйста- — Увидимся на тренировке, — пообещал Нишиноя, вылетев из уборной. Кагеяма сорвался за ним, но коридор уже начал заполняться людьми. — Он тебя не боится! — крикнул Ноя через плечо, пробивая себе путь через выходящих из кабинетов учеников. — Просто поверь мне, хорошо?! А потом он растворился в толпе студентов и исчез с виду.