Нескрываемый ужас

Прошло примерно пятнадцать минут “отдыха”, которые, однако, значительно улучшили работу головного мозга Рида. Хотя, учитывая то, что он все-таки поперся в это Богом забытое место, этим самым мозгом он не блистал. Но в этот момент парню было вообще насрать. Нужно было спасать свою задницу и немедленно рассказать полиции обо всем дерьме, что тут творилось. Постоянно оглядываясь и ступая тише, чем сама тишина, Гэвин вышел из уборной и пошел куда глаза глядят. Камера, будто приклеенная, лежала в его руке. Краем глаза парень заметил, что она скоро разрядится и тут ему стало не по себе. По пути сюда не было ни одной батарейки, да и камер других больше не было. Хотя, на первом этаже был же труп охранника. И каким-таким образом он прошел мимо этих проклятых батареек?! Рид чуть не ударил деревянную дверь ногой, потому как злость сдерживать уже не было сил. Но все же он тяжело вздохнул и поплелся к лестнице на первый этаж. Если снова включить лифт, ничего хорошего из этого не выйдет, и так было ясно. Вскоре журналист подошел к тому месту, где должна была быть лестница, и сжал кулаки, смотря на обломки некогда целой детали интерьера. Отовсюду торчали острые концы досок, все скрипело и шаталось, как при урагане. Гэвин сложил камеру в карман, рядом со своим дневником, в который он всегда все записывал, но теперь просто не имел на это времени, и снова подумал, что же ему теперь делать. Выхода было два – либо пойти назад, ища другой путь, либо прыгать, как идиот, по гнилым деревяшкам. Лифт и возможная встреча с маньяком уже не казались такими уж и ужасными. Но, выбрав все же второй вариант исхода событий, парень ухватился руками за доску и спрыгнул вниз. Падение было не самым приятным – ноги ощутили неприятную боль, но перелома и вывиха скорее-всего не было, потому что так подсказывало чутье и так не очень удачливого парня. Камера снова легла в руку Рида и тот продолжил путь. Послышались тихие шорохи и хлюпанье, и он остановился, и вдруг совершенно случайно понял, что уже выдал свое присутствие. Прямо справа от него была настежь распахнута дверь. Звуки из комнаты, а точнее из палаты, прекратились также внезапно, как и начались. Гэвин, судорожно сглотнув, медленно повернул голову в сторону источника звука. Спиной к нему стоял огромный, да даже огроменный, темнокожий мужчина с короткой стрижкой. Белая рубашка его была вся в крови, тоже было и с штанами. Незнакомец опустил руки и с них медленно начала капать кровь. Как при замедленной, мать ее, съемке. Его голова также обернулась в сторону Гэвина и голубые глаза уставились на него. По спине журналиста побежал холодный, липкий пот, он начал делать шаги назад, не отводя взгляда от мужчины. На зло ему, под ногой оказалась чья-то рука, которую парень раньше не заметил, и он упал на спину, едва не выронив камеру. На пол рядом с ним упал дневник, но он не заметил этого, во все глаза смотря на мужчину с нескрываемым страхом. Маньяк, убивший охранника, а это был без сомнений он, поднял те самые огромные, садовые ножницы, которые были заточены до самой крайней степени. Гэвин начал отползать назад, через мгновение уже поднимаясь на ноги. А мужчина вовсе не торопился, будто уже знал, что поймает Рида. Он любовно провел ладонью по своему орудию и снова начал изучать взглядом свою жертву. Парень же уже очнулся, хоть и в висках стучало насмерть перепуганное сердце. Ноги сами понесли его в сторону выхода, туда, где лежало тело охранника. Батарейки и дальнейшая возможность исследовать это гребанное место. Он бежал, замечая по пути свежие трупы и слыша где-то сверху дикие крики. Больница перестала скрывать свою истинную сущность перед парнем, завывая и толкая его на деревянные стены. Журналист яростно сжимал камеру в руке, путь к месту, которое было ему нужно, будто карта, виднелся в его голове. Штаны уже были порваны, рукава уже отнюдь не чистой рубашки тоже не отличались опрятностью. Серые глаза, наконец, увидели блестящие при свете луны батарейки. Гэвин быстро схватил их, присев на корточки, и вставил одну в камеру, а одну засунул в карман. Рукой не нащупав самого ценного, что у него было при себе, не считая камеры, он со злости матернулся. Дверь была все еще закрыта. Журналист подошел к ней и попробовал открыть. Как и ожидалось, безрезультатно. Да и как она могла магическим образом открыться? На глаза попалась оторванная голова охранника. При виде все еще открытых глаз Гэвина снова потянуло блевать, но он сдержался и из-за этого зашелся в кашле. Проклятый приступ кашля был как нельзя некстати. Мало того, что он привлекал внимание к Риду, так и отрезал самого парня от мира шорохов и других отвратных звуков. Гэвин стоял лицом двери, уже согнувшись и пытаясь остановить это безумие. Наконец, кашель стих, и парень вытер рот рукой, ощущая, как в горле образовался новый ком при вспоминании тех тел, мимо которых он пробегал. Сзади послышался шорох. Причем не такой, который издавали здешние психи, и журналист был уверен в этом. Оборачиваться не хотелось, да и было попросту страшно. Если там стоит один из маньяков, то Гэвин больше не выйдет отсюда. Никогда и ни за что. Драка была бы бесполезна, любое сопротивление тоже. По спине пробежал холодный, липкий пот. Парень съежился, не зная, что ему делать. Если и умирать, так он хоть не увидит, кто его убьет. Это был какой-то детский страх, но в то же время Рид трезво воспринимал ситуацию. Насколько это было возможно, естественно. В двух шагах от него что-то лязгнуло, заставляя парня вздрогнуть всем телом. Огромные садовые ножницы. В голове появились картинки, как эти самые лезвия насквозь пронзают тело журналиста, камера падает из его рук на окровавленный пол, а за ней следом и сам труп. Голова непроизвольно начала поворачиваться назад. Это было полнейшей глупостью, но удостовериться в том, что это был тот самый здоровяк нужно было. Непонятно, как бы это помогло Гэвину перед смертью, но времени думать уже не было. Парень полностью обернулся и застыл. Вместо одного чернокожего маньяка там стоял еще и второй. Два на одного. Причем две огромные машины для убийства против щуплого паренька-журналиста. Если засунуть в задницу все понты, то Рид не представлял из себя абсолютно ничего. Парень сделал шаг назад, неуверенный и подкошенный от страха, и наткнулся спиной на дверь. Путей отступления не было, а в то время голубоглазый мужчина начал делать уверенные шаги по направлению к Риду. Волосы на голове Гэвина встали дыбом, он совершенно растерялся и даже крик комом застрял в его горле. Крепкая рука сжала бледную шею, приподнимая ее обладателя над землей. Журналист вцепился в нее, глазами встречаясь со взглядом убийцы. Но вскоре все помутнело и сознание медленно испарилось, оставляя Гэвина один на один с темнотой.