Sweet Little Sixteen

Когда они входят в квартиру, Блейн включает свет и закрывает дверь. Курт медленно следует за мужчиной по коридору в гостиную, где остаётся в дверях, уставившись на Андерсона, когда тот включает лампу в углу с самым тусклым освещением, в надежде на то, что с Куртом сработает приёмчик по корректировке настроения. — Можешь снять пальто, я же тебя не изнасилую, или чего ты там можешь бояться, — говорит хозяин и проходит в конец комнаты. Владелец жилища обходит бар, чтобы посмотреть запасы, и понимает, что даже не уверен, употребляет ли Курт спиртное — заказ в «F & F» вряд ли содержал алкоголь. Курт переминается с ноги на ногу, осматривая помещение, осторожно начинает расстёгивать пуговицы на пальто, после чего снимает его и прижимает к груди, скрестив руки. И только тут Блейн замечает, какие на Курте узкие сапоги, туго облегающие и делающие ноги почти бесконечными. «Нужно вылизать его ноги. Боже, они по-любому гладкие, мягкие и идеальные», — думает Блейн. — Так… что хочешь выпить? — спрашивает Андерсон, наблюдая, как взгляд Курта блуждает между картинами и дизайнерской мебелью. Трудно понять, о чём тот думает, когда лица почти не видно в тени, но Блейн очень доволен тем, как впечатлён мальчик. — Я… Хм, я не знаю. Просто… буду то же, что и ты, — запинается Курт, явно не готовый к вопросу. Блейн наполняет два стакана виски и бросает лёд, хотя и не верит, что Курт осилит крепкий напиток, но мужчина не намерен перечить выбору мальчика. Андерсон пересекает комнату и ставит стаканы на кофейный столик, после чего садится на диван. Бизнесмен смотрит на гостя, который похож на брошенного щенка. — Может, присядешь? Диваны для того и придумали, — замечает Блейн и жестом приглашает Курта сесть рядом, а потом берёт стакан и делает вид, что ему всё равно, но на самом деле он ожидает действий Курта. После минуты молчаливых размышлений Курт неуверенно опускается на край дивана, уставившись на стакан перед собой. Осторожно протянув руку, он берёт стакан, но продолжает смотреть на жидкость так, словно думает, не отравлена ли она. Блейн вздыхает и разворачивает корпус, чтобы оказаться лицом к Курту. Андерсон осторожно опускает руку на колено Курта, от чего тот даже слегка вздрагивает. — Курт, слушай… Я понимаю, что намного старше тебя, но уверяю, я не стану принуждать тебя ни к чему против твоей воли, обещаю. Конечно, когда я впервые увидел тебя, я не мог думать ни о чём, кроме… Нет, этого тебе лучше не слышать, но я пригласил тебя сюда только потому, что тебе явно было одиноко и нужно было расслабиться. Я не накачал выпивку, так что… расслабься. — Блейн пытается говорить умиротворяюще, тогда как сам каждым сантиметром тела чувствует нарастающее нетерпение. Курт по-прежнему напоминает оленя на дороге, огорошенного светом фар, но всё-таки медленно подносит стакан к губам и делает маленький, пробный глоток, но чуть не выплёвывает всё на стол, заходясь кашлем. У него перекошено лицо, и, несмотря на одолевающую похоть и жгучую потребность просто сорвать с мальчика одежду, Блейн не удерживается от смешка при виде того, как Курт морщит нос. — Это нормально, виски не всем подходит… — Это… Я в порядке. Просто… просто нужно привыкнуть, — возражает Курт и делает глоток, снова морщится и хмурится. Тем не менее он проглатывает обжигающий напиток, хотя из-за наплыва ощущений не может закрыть рот ещё несколько секунд. — Так… ты здесь много парней перетрахал? Много обнаружится пятен, если поднести к этому дивану ультрафиолетовую лампу? — спрашивает Курт, озадачивая Блейна таким прямым вопросом. Очевидно, алкоголь срабатывает как надо, раскрепощая гостя. — Поверь, никому нельзя пачкать этот диван. Это святое — он итальянский, — отвечает Блейн и довольно отмечает, что Курт немного расслабляется, несмотря на руку Андерсона на колене. Бизнесмен решает воспользоваться моментом и зайти чуть дальше, скользя рукой по бедру Курта. Он сам не успевает понять, как рука уже нежно прикасается к джинсам мальчика, и мужчина практически чувствует сладкую близость к тому месту, про которое сложно перестать думать. — Я… Со мной такое впервые. Пришёл к кому-то домой. Да я и никогда не был в таком месте, где кто-то мог бы пригласить меня к себе, — вот никто и никогда не звал меня… — сбивчиво выдаёт Курт, когда замечает руку на бедре. — Что? Серьёзно? Но ты же… великолепен, — удивляется Блейн, не веря своему счастью: никто раньше него не подкатил к Курту. — Да брось… Хорош ломать комедию. Ты просто хочешь залезть ко мне в штаны, но я тебе не дам, поэтому хватит заливать о том, какой я привлекательный, — не сработает, — говорит Курт и закатывает глаза, прежде чем допить остатки. В рискованный момент Блейн решает, что, если он хочет продвинуться в общении с Куртом, нужно действовать решительнее и пересечь обозначенные границы. Он пересаживается ближе, едва не вплотную, и обхватывает мышцы чуть крепче. На таком маленьком расстоянии уже не укрыться от глаз Блейна, и он чувствует запах виски из приоткрытого рта Курта. — Думаю, тебе пора узнать, как обстоят дела на самом деле. Пойми, ты удивительный — я пока тебя не знаю, но могу сказать, что ты охеренно горячий, пиздецки красивый… И я на полном серьёзе, — тихо говорит Блейн и, сократив и без того небольшое расстояние между ними, прижимается к губам Курта. Поцелуй похож на первый. Курт будто каменеет, но, когда Блейн медленно начинает успокаивающе поглаживать большим пальцем ногу, он расслабляется и позволяет себе раствориться в поцелуе. Мужчина сомневается, не сглупил ли, но когда чувствует, что Курт отвечает на поцелуй, позволяет себе проявлять чуть больше власти. Он берёт Курта за руку и подводит её к паху. Андерсон чувствует, как Курт выдыхает ему в рот, когда пальцы сжимаются вокруг эрекции. Он чуть не кончает от ощущения лёгкого прикосновения, но сдерживается. — До такого… довёл бы кто-то непривлекательный? Честно скажу — я хотел тебя всю ночь, и, детка, меня так заводят только привлекательные. У меня довольно высокая планка, — стонет Блейн напротив губ Курта, стараясь не распускать руки ни на миллисекунду, потому что это приведёт к катастрофе в штанах. — Я… Боже, — стонет Курт, вдруг забираясь на мужчину. Курт пытливо накрывает ладонью член Блейна, одновременно со всем пылом и жаждой орудуя губами, как будто он давно хотел этого, но никогда не было возможности попробовать. Как девочка-подросток на своей первой вписке. Плавным движением Блейн убирает руку, проходясь по корпусу Курта. Подняв руку, он обхватывает юное лицо, другой пробегается по груди, слегка массирует большим пальцем бедро, а затем скользит по внутренней поверхности. Как ни странно, Курт не уклоняется от прикосновения, что воспринимается как разрешение на чуть большую близость. Блейн располагает руку между плотно сжатых ног Курта, медленно перемещаясь дальше, и осторожно обхватывает молнию. Боже, кайфовое ощущение. В голове крутится только одна мысль: «Тут нет члена, нет пениса, ничего — ничего, кроме отверстия, которое придётся как раз впору моему члену!» Он начинает потирать рукой вверх-вниз, ощущая, как у Курта дёргаются ноги, и, сам того не осознавая, тот позволяет ногам медленно раздвинуться чуть шире, освобождая место для манипуляций Блейна. — Позволь сделать так, что ты почувствуешь себя прекрасным. Позволь показать, как… пиздец как сильно я хочу тебя, со мной тебе будет так хорошо. — Блейн стонет в поцелуй, даже не парясь из-за того, что Курт шерудит у него между ног неопытно и неловко. — Нет… Никто никогда… — извиняющимся тоном произносит Курт, его грудная клетка поднимается и опускается, словно от бега, когда Блейн принимается целовать шею, легонько облизывая кожу между поцелуями. — Никто никогда не делал что? Не видел тебя там? Не трогал тебя там? Это не имеет значения… Я тоже никогда никого не трогал там. Но уверен, что мы быстро приноровимся, если сделаем это вместе, — говорит Блейн наудачу. Он на грани. Чёртовы джинсы могут сколь угодно дерзко и идеально сидеть на мальчике, но сейчас они только преграда на пути. У Блейна крышу рвёт от того, что он не чувствует ничего, кроме отсутствия эрекции, — это пытка. — Со мной тебе будет так приятно, что ты захочешь никогда не останавливаться. Обещаю. Ты же знаешь, каково прикасаться к себе? Так будет в миллиард раз круче, — настаивает он, несказанно довольный ощущением того, как Курт всё ещё пытается разобраться, как ублажать через штаны. — Я никогда… не трогал себя, — признаётся Курт, будто сжимаясь в комок в руках Блейна и немного отстраняясь, словно ожидая, что Блейн разозлится. Такое, конечно, впервые, во всех смыслах. Не важно, сколько девственников перетрахал Блейн, — без сомнения, все они так или иначе уже раньше доводили себя до оргазма. Все живо интересовались собственными телами, все были до чёртиков охочи до удовольствия. — Ты никогда… Ладно, всё хорошо… Как насчёт… пойти в мою спальню и… Нет, подожди, дай закончить, — говорит Блейн, схватив Курта за руку, когда тот приоткрывает рот, чтобы протестовать. — Я раздену тебя и сам разденусь — и мы можем просто остаться в нижнем белье. Ты сам будешь всё контролировать, задавать темп. Я просто… не могу смириться с мыслью о том, что это удивительное тело никогда не ценили по достоинству, — продолжает Блейн, опасаясь минуты промедления, чреватой тем, что Курт снова замкнётся в себе. Курт заглядывает в глаза. Он мельком бросает взгляд на пальто на подлокотнике рядом, прежде чем оглядывается на Блейна и сжимает его руку в ответ. — Где… Куда? — следует едва слышный вопрос. Блейн чувствует, как на лице появляется улыбка, а член дёргается, когда он поднимается на ноги, потянув за собой и Курта. Андерсон проводит спутника через комнату и дверь, и Курт таращится на открывшийся вид.