Sweet Little Sixteen

Остаётся ещё час до того, как он должен прибыть на вечеринку, но Блейн уже решает забрать мальчика, чтобы они кое-что уладили, избежав каких-либо осложнений. И вот он сидит в машине на стоянке, где малыш сказал перехватить его. — Это что за мода «за два квартала»? — спрашивает он, когда мальчик открывает дверь и самодовольно садится на пассажирское сиденье. — Да ничего особенного. Люди стали вымораживать, и я больше не хочу из-за тебя дерьма, — отвечает выпустивший когти Курт и поджимает губы. — Что это вообще за вечеринка? Как, по-твоему, мне выбрать достойный наряд, если я даже не знаю, какая будет публика? — грубит малыш, пристёгиваясь. — Я предположил, что будет какой-то деловой приём, и выложился на полную, но не жалуйся, если это не… — Приём не деловой, — прерывает его Блейн. Курт озадачен. У него стеклянный взгляд, а щёки покрасневшие от холода. Губы такие розовые, что Блейн готов поклясться, что он единственный в мире, у кого губы влажные и красивые и на морозном ветру. — Эм-м, тогда что? — спрашивает он немного нерешительно. Возможно, он нервничает, не понимая, зачем Блейн тащит его с собой, и тому приходит в голову, что такой ребёнок, как Курт, не из шикарной семьи, вероятно, никогда не ходил на такие вечеринки. — Прежде всего нам нужно придумать историю. Потому что люди будут спрашивать. Чтобы ответить на их вопросы, скажем, что мы встречаемся… — Ого… Встречаемся? Что это за хрень? Я думал, ты говорил, что не завязываешь отношения? — выпаливает Курт, чьё замешательство Блейн может трактовать только как переосмысление. — Так и есть! Мы не встречаемся. Заткнись и слушай! Скажем им, что мы вместе с февраля. Познакомились на фотосессии, потому что ты модель. Кстати, моя фамилия — Андерсон… Я в любой момент могу придумать и для тебя, если мы согласны, — твёрдо инструктирует Блейн, надеясь, что это первый и последний раз. Курт шокированно таращится на него. Похоже, он изо всех сил старается свести информацию воедино, но новые данные словно пазлы из разных коробок. — Что это? — снова спрашивает он, на этот раз тихо и отрешённо. — Семейное собрание. И всё строго для того, чтобы они убрали носы из моей личной жизни. Если я разок приду с парой, всегда смогу ссылаться на неё в будущем. — Он хмыкает, раздражённый тем, что вынужден объясняться, хотя он и знает, что правда неминуемо всплыла бы рано или поздно. — Твоя семья? Ты везёшь меня на встречу со своей семьёй? Хочешь, чтобы я лгал твоим родственникам? — Да. У меня никогда не было отношений, поэтому я никогда никому их не представлял, но в последнее время они всё достают меня на эту тему. Если немного повезёт и если мы оба будем придерживаться этой легенды, это будет первый и последний раз, когда мне придётся пройти через подобное. — Хорошо. Хорошо. Февраль, на фотосессии — потому что я модель, — повторяет план Курт. — Да. И нам, вероятно, следует сказать им, что тебе 19 — скоро 20, и ты не школьник. — Блейн трогается с парковки. Когда они прибывают на другой конец города, Блейн останавливает машину на подъездной дорожке у дома матери и начинает открывать дверь, но Курт говорит не торопиться. Мужчина ожидает, что Курт откажется следовать правилам или, вдруг наткнувшись на желанную золотую жилу, захочет шантажировать его, оказав эту услугу. — Моя фамилия — Хаммел. Если уж что-то делать, то как следует. Меня зовут Курт Хаммел, мама умерла, когда мне было шесть, я пою, папа снова женился в прошлом году, и у этой женщины есть сын. Так, этого должно быть достаточно. И если тебе придётся что-то придумать по ходу, сообщи, чтобы я мог поправить тебя, — строго произносит Курт решительным тоном, с твёрдым взглядом. Блейн прокручивает в голове слова, раскладывая по полочкам новую информацию и стараясь всё это запомнить. Через несколько секунд он кивает, и они выходят из машины. Дом уже гудит от голосов и знакомого ощущения дома детства. Андерсон знает, что возвращается не так часто, как следовало бы, но трудно бывать здесь после смерти папы, к тому же все расспросы всегда сводятся к отношениям Блейна, его убеждают «завести семью» (как все они выражаются), из-за чего даже не хочется приходить. Зайдя в прихожую, они вешают пальто, и на Блейна производит впечатление бордовый бархатный костюм Ланвин Курта. Он добавил золотую брошку в форме часов, прикреплённую к воротнику, и подобрал к образу светло-коричневую рубашку с тёмно-коричневыми звёздами… и, конечно, лакированные кожаные оксфорды — всё это рисует такой силуэт, что мозгом Блейна завладевают грешные мысли. К его облегчению, наряд Курта сочетается с синим костюмом и в тон ему синим шёлковым галстуком в крапинку, идеально подходящими к голубой рубашке мужчины. Блейн направляется на вечеринку в гостиной, чувствуя присутствие Курта на шаг позади, но не планируя уделять ему слишком много внимания, если только не останется другого выбора. Нужно просто без особых осложнений пережить это мероприятие. — Привет, братишка… Смотрю, ты в кои-то веки не один, — заводит разговор Купер, заметив Блейна с другого конца комнаты. Он разговаривал с тётей, стоя у камина и уже ища убежища на кухне. Это будет самый длинный день в его жизни. — Привет, Куп. Да, это мой… парень. Курт, — произносит Блейн сквозь зубы, прежде чем повернуться к спутнику. — Это мой брат Купер, о котором я так много тебе рассказывал, — добавляет он и поджимает губы, когда Курт лучезарно улыбается и пожимает руку новому знакомому. Голубые глаза Купера пристально изучают лицо напротив, принимая во внимание весь его внешний вид, прикидывая, насколько Курт реален.