Sweet Little Sixteen

Комната Курта меньше, чем спальня Блейна в доме его мамы, и парень никогда так не чувствовал их разницу в возрасте, как в тот момент, когда Блейн входит в его комнату. — Со вкусом. Элегантно. Меньшего я от тебя и не ожидал, — Блейн кивает в знак одобрения, но Курт толкает дверь, которую Блейн оставил открытой, возможно, из-за предупреждения от отца. — Ты серьёзно думаешь, что я позвал тебя показать свою комнату? Мне не двенадцать лет. Мне просто хотелось побыть наедине с тобой, пока ты снова не уехал, — разочарованно бормочет Курт и позволяет своему пальцу легко скользнуть в руку Блейна, которая сжимается в кулак. — А ты коварный. Но я не собираюсь испытывать терпение твоего отца на прочность, — говорит Блейн и отпускает палец Курта, чтобы вместо этого нежно обхватить оба предплечья, ласково улыбаясь. — Блейн, я правда соскучился по тебе. Мы сто лет не виделись. И ты был так занят работой, что мы толком даже не разговаривали, — от расстройства Курт опускает лоб на ключицу Блейна. Курта приятно удивляет то, что тот позволяет себе погладить спину парня и притянуть его ближе, а после целует его в затылок и тяжело вздыхает. — Я знаю. Это же не попытка наказать тебя, или что ты там мог напридумывать. Но я должен работать… — Блейн стонет. — Наказать меня? Я ни в чём не провинился, — парирует Курт и резко поднимает голову, чтобы увидеть лицо Блейна, но тот всё ещё избегает его взгляда. — Конечно, ты ни в чём не провинился. Но со следующей недели пойдут основные мероприятия, на которые мне нужно ходить, чтобы больше бывать с тобой в следующем месяце, — Блейн улыбается, и Курта отпускает. — Заманчиво. Значит ли это, что сейчас ты меня поцелуешь, потому что я этого так ждал… — Курт ухмыляется, надувает губы и смотрит щенячьими глазками, надеясь, что это сработает, потому что, чёрт, он до нелепости нуждается в своём парне, из-за чего постоянно раздражён… но разлуку слишком тяжело переживать, и совершенно несправедливо, что они должны сдерживать себя, когда они так близко и совсем одни. Блейн закатывает глаза и ослабляет хватку, чтобы сделать несколько шагов по комнате, с любопытством оценивая декор комнаты и весь дизайн, который обустроил Курт, когда ему досталась эта комната несколько месяцев назад. Он подходит к кровати и садится, небрежно скрестив ноги, как всегда, демонстрируя ярко-синие носки, плотно прилегающие к коже и составляющие плавный переход от лакированных туфель к тёмно-коричневыми брюкам, и Курт не может поверить в то, что их разлука превратила его в комок возбуждения — даже лодыжки Блейна он находит сексуальными. — Я должен ехать в аэропорт. Мне нужно вернуться и рвать жопу, чтобы я мог осчастливливать тебя вещами и прочим, — Блейн глубоко вздыхает. — Так ты меня осчастливливаешь? Блейн, даже если ты будешь работать в «Старбаксе», я всё равно буду встречаться с тобой, — заверяет Курт, нервно переминаясь с ноги на ногу посреди комнаты. — Да. Но ты привык к роскоши, и мне нужно работать, чтобы поддерживать такой стиль жизни, — Блейн пожимает плечами, как будто обозначив очевидное. — Не выставляй меня разбалованным мальчишкой… — резко отвечает Курт и скрещивает руки на груди. — Ты и есть разбалованный мальчишка, — отвечает Блейн и падает на спину на кровать, глядя в потолок, который Курт украсил пластиковыми звёздами, доставшимися ему от мамы. — Не… не выставляй всё так, будто я с тобой только из корысти. Потому что иначе я больше не хочу твоих дурацких шмоток, — шипит Курт и, вздрогнув, срывает с шеи серо-зелёный шарф, подаренный несколько недель назад. Курт не знает, почему так остро реагирует. Блейн, вероятно, просто пошутил, но слова будто ударили по оголённому нерву, и он чувствует подступающие слёзы, и это злит, потому что нет причин плакать, но он всё равно со всей дури бросает шарф в Блейна. — Эй… какого чёрта ты взбеленился, Курт? — бурчит Блейн и садится, неловко снимая шарф с лица. Курт встал у стола, спиной к Блейну, крепко сжав губы в тонкую линию, чтобы сдержать слёзы, потому что ни за что не заплачет, даже не понимая причины. Особенно, когда они пытались убедить его отца, что счастливы и что Блейн ему хорошо подходит. Уже стемнело, поэтому через тёмное стекло окна он видит, как Блейн, поднявшись на ноги, подходит и обхватывает его руки, заставляя обернуться. — Я не буду с тобой разговаривать, когда ты стоишь ко мне спиной. И самое время сказать мне, в чём, блядь, проблема, — твёрдо произносит Блейн, и трудно сказать, злится он или недопонимает. — Ты такой мудак. Я бы никогда не был с тобой только ради одежды. Как у тебя язык поворачивается такое говорить? — Курт скулит и прикусывает язык, чтобы не дать ему совсем распоясаться. Блейн скоро уйдет, а парень не хочет, чтобы это стало самой сутью их встречи… что бы это ни было. — Так и было, Курт. Всё с этого началось, помнишь? Это совсем не помогает. — Как ты можешь так тупить? Дело было не в одежде или сексе… а в тебе. Дело всегда было только в тебе! Я хотел только тебя! Вот почему я это делал, поэтому я остался даже несмотря на твои отстойные правила и подлые слова, — от расстройства Курта прорывает. — Курт, успокойся, ладно? Почему у меня такое чувство, что тебя гложет что-то, о чём я должен знать? — спрашивает Блейн и поднимает одну бровь, мягко положив руки на бёдра Курта, и это уже перебор, он меньше чем за секунду превратился из ублюдка в заботливого парня. — Прости! Просто тебя так долго не было, и ты забывал звонить, а я только и жду, когда же ты позвонишь мне, раз обещал, но ты не сдерживал слово. В последнее время я чаще видел твои фотки в сети, чем слышал твой голос. И ты такой… холодный и отстранённый, когда выделяешь для меня пару минут… и я просто… скучаю по тебе. Но ты, кажется, не скучаешь по мне, — тараторит Курт, у него несколько раз срывается голос от бессвязности речи, бороться со слезами всё тяжелее, но он отказывается позволить себе сломаться. Слегка покачав головой, Блейн снова садится на край кровати, обнимает Курта за бёдра и тянет сесть, опустив его бёдра, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Ты действительно думаешь, что я не скучаю по тебе? А тебе никогда не приходило в голову, что я, может, хочу брать тебя с собой каждый раз, когда я лечу в Нью-Йорк? Но я не могу, понимаешь? Это деловые поездки, и без них у меня не будет работы, а мне нравится то, чем я занимаюсь, и мне нравится пользоваться её преимуществами, чтобы делать тебя счастливым. Но, Курт… я сейчас зашиваюсь, чтобы точно успеть до крайнего срока, и тогда мы сможем провести весь следующий месяц вместе, потому что после этого мне нужно будет лишь присутствовать на мероприятиях и помогать с некоторыми шоу, и я смогу тратить всю свою энергию на тебя. Так что, пожалуйста, потерпи немного, — просит он и проводит рукой по спине Курта. — Извини. Я просто… скучаю по тебе, — Курт со стоном сдаётся под напором слёз. — Да что ж такое, Курт! — бурчит Блейн и притягивает Курта ближе так, что он утыкается лицом в изгиб мужской шеи. Почувствовав слёзы на коже, Курт задумывается, не испортят ли они воротник синей рубашки Блейна. — Я знаю, Курт. Знаю. Будет лучше, обещаю, что будет. Мне нужно всего несколько дней. Мы проведём вместе выходные, если я буду работать всю ночь, когда вернусь вечером, — он шепчет в волосы Курта, которого тошнит от того, насколько он жалкий, ведь он знает, как усердно работает Блейн, и знал, что он самоотверженно и по двое суток трудится, не сомкнув глаз. — Давай, поцелуй меня, пока нас не поймали, — продолжает ворковать Блейн и проводит рукой по плечу Курта. — Я тоже по тебе скучаю. Я знаю, что ты со мной не только ради одежды. Так же, как я с тобой не только из-за невероятного секса… Я с тобой… Блейн большим и указательным пальцами приподнимает подбородок Курта, чтобы обеспечить зрительный контакт. — … потому что я люблю тебя. Куколка. Просто так. Боже, он хорош. Курту будто снова восемь лет, когда отец утешал его, и всё же он чувствует, словно ему двадцать пять лет, и в эпицентре самого важного обсуждения в своей жизни со своим партнёром. Курт всегда точно знал, кто он такой, но почему-то Блейн смутил его, потому что он хочет, нуждается в том, чтобы быть для Блейна кем-то гораздо большим, когда Блейн — практически всё для него. А потом случается вот такое. Блейн может быть самым большим придурком в мире, Курт всегда знал это. Но после он делает подобное: маленькие жесты, свидетельствующие о любви. Как это глупое прозвище. Курт так сильно ненавидел его поначалу. Помнится, парню хотелось крикнуть, чтобы мужчина никогда больше не произносил его, потому что он считал его унизительным… но когда Блейн называет его так теперь, он будто подчёркивает, как сильно его любит, и что у них есть кое-что необычное. — Я тоже тебя люблю. Он улыбается и тяжело вздыхает, вдруг ощутив опустошение. Прямо сейчас он хочет одного — свернуться калачиком в своей постели в обнимку с Блейном. — Когда ты должен будешь уйти? — спрашивает он. Он не хочет знать ответ, но лучше так, чем оказаться огорошенным в последний момент. — Не позже 23:30… я бы остался здесь на ночь, если бы мог, ты же знаешь? — Просто… поцелуй меня, — требует Курт и ловит губы Блейна. Целовать Блейна всегда удивительно, но после каждой долгой разлуки первый поцелуй кажется настоящим первым поцелуем. Всё начинается мягко и деликатно, затем перерастая в отчаянную нужду. Блейн прижимает руки к его спине, пытаясь приблизить его грудь, в то время как Курт руками обвивает его шею, дрожа от волнующего ощущения бархатистого языка и мягких губ Блейна, и парень просто не может удержать бёдра на месте. У него всё зудит, поэтому он открывается навстречу Блейн, ему необходимо оказаться у него между ног, и Блейн так близко, что его можно спровоцировать прижиматься молнией к Курту. — Курт, ты возбуждён, — стонет Блейн и опускает руки ему на задницу, и хватка только усиливает его потребность в Андерсоне. — Тебя так долго не было, — скулит Курт, смущённый тем, как сильно жаждет этого. — А как же тот вибратор, который я тебе дал? — спрашивает Блейн, положив руки на бёдра Курта, направляя их, чтобы они продолжали прижиматься и тереться о пах Блейна. — Я пытался. Но это не ты… Курт скулит и даже не осмеливается открыть глаза. — О боже, о боже, нет, — он жалобно фыркает, достаточно образумившись, чтобы прекратить движения и встать на ноги. Блейн смотрит на него так, словно дезориентирован, а Курт догадывается, какое у него гнездо на голове из-за спутавшихся волос. — Хочешь, я останусь на ночь? Ведь я могу встать пораньше и сесть на рейс в шесть утра, если хочешь, — предлагает Блейн, но тут же спешит встать и обнять Курта. — Не ради секса. Я просто… а ты и правда вынуждаешь меня говорить это вслух? Я скучаю по тем моментам, когда ты был рядом со мной, и я скучаю по тем ночам, когда мы ложились спать в обнимку. Я скучаю по всему, что касается тебя, Курт… — Блейн со стоном чмокает его в губы. Хотя они официально пара уже второй месяц, Блейну до сих пор трудно признать, что он скучает по нему, или признаваться в любви, и Курт понимает это, поэтому не давит и не торопит, предоставляя возможность приспособиться к непривычным серьёзным отношениям — и ситуацию делает ещё более особенной то, что он на самом деле приспосабливается — Не похерь свою работу из-за меня. Тебе нужно работать, — заставляет себя сказать Курт, но в действительности он хочет попросить Блейна остаться и никогда больше не уходить. — Да ничего страшного. Я просто… позвоню своему помощнику. Иди спроси своего отца, не против ли он, — Блейн улыбается и целует его в нос. Нечестно, что он так открыт, а Курту приходится говорить «нет», потому что он предпочтёт провести целые выходные с Блейном, а не несколько часов. — Лучше тебе поехать. Сейчас. Так ты сможешь закончить к этому дурацкому сроку, — скулит Курт и целует Блейна. — Разве не мне полагается быть зрелым? Не я ли должен тебя урезонивать? — Блейн улыбается. — Давай уже спускаться. А потом я лягу спать до самого твоего возвращения, — жалобно ворчит Курт, но у него уже нет сил волноваться о том, как себя держать. Поэтому они поправляют одежду и волосы, прежде чем идут на первый этаж, взявшись за руки. Блейн вежливо пожимает всем руки и благодарит их за радушный приём, после чего Курт следом за ним идёт к машине, где они с грустью целуются на прощание. Курт наскоро сообщает домашним, что хочет сразу лечь спать, и идёт в кровать, не давая никому возможности заявить о необходимости обсудить вечерние события. Он быстро проворачивает свой вечерний ритуал, чуть более небрежно, чем нужно, а затем забирается в постель и сворачивается калачиком вокруг подушки. Стоит закемарить, как его будит телефонный звонок. — Я сейчас в аэропорту. Просто… пожалуйста, не думай, что я не скучаю по тебе, потому что я только и думаю, что о тебе. Иначе я не могу выполнять никакую работу, потому что мода и одежда напоминают мне о тебе — я скучаю по тебе Виноватые интонации Блейна трогают Курта до глубины души. — Не переживай. Прости, что я слетел с катушек. Я знаю, что ты не виноват, — тихо заверяет его Курт. — Хорошо. Мне пора идти на посадку. Я просто хотел пожелать тебе спокойной ночи. Я правда был рад увидеться. И я правда люблю тебя, куколка, — голос Блейна совсем другой, по-новому искренний. — Я тоже тебя люблю, Блейн. Удачной поездки. Спокойной ночи. И впервые за много дней Курт спит безмятежно.