Sweet Little Sixteen

Надев нижнее бельё, они завтракают на диване за просмотром телевизора. Курт продолжает урывать поцелуи при любой возможности. Блейн делится с ним всеми подробностями моды предстоящего осеннего сезона, хотя в это и нельзя никого посвящать, а Курт рассказывает о своей нелёгкой задаче — убедить хоровой клуб подобающе одеться для выступления на Национальных, что сопровождается ещё более сложной задачей — избегать сыплющихся в школе со всех сторон навязчивых вопросов об их отношениях. К счастью, дома вопросы иссякают и перерастают в обыденные расспросы о том, когда они снова встречаются и планируют ли какие-нибудь поездки в Нью-Йорк. — Ты разговаривал с кем-нибудь после того, как я испортил ужин в честь дня рождения? — спрашивает Курт, когда они оказываются в раздевалке. Он поднимает брови, не веря своим глазам, когда видит, что Блейн нашёл всю форму подходящего размера. Блейна всегда веселит, когда Курт задумывается о том, как много внимания он на самом деле ему уделяет. — Не ты испортил ужин, а Купер. Потому что он осёл, который завидует мне, потому что его муж не может отпустить то, что произошло больше пятнадцати лет назад. Ты не делал ничего плохого. — Блейн вздыхает, натягивая майку, и прислоняется к шкафчику, чтобы понаблюдать за тем, как Курт переодевается. — Я должен был просто включить игнор. Или… — Не мог бы ты просто об этом забыть? Какая разница? Купер мне ничего не говорил. Я разговаривал с Себастианом пару дней назад, когда он позвонил за Мэрилин, потому что она хотела рассказать мне о своей кошке. Он сказал, что Купер ведёт себя как ни в чём не бывало, но каждый раз, когда Мэрилин спрашивает обо мне, он злится, ходит хмурый и огрызается до конца дня. Обычно это заканчивается тем, что он орёт на Себастиана из-за какой-нибудь ерунды, — ворчит Блейн и поправляет шнурки. И правда незачем дальше думать в эту сторону. Ему наплевать, что члены семьи его сторонятся. Главное, чтобы конфликт не повредил его отношениям с Мэрилин, а раз он разговаривал с ней по телефону на неделе, похоже, тут всё в порядке. — А что насчёт твоей мамы? — спрашивает Курт, когда они выходят из раздевалки и направляются к беговым дорожкам. — Не-а. Тишина. Да меня это и не колышет. Давай просто сосредоточимся на происходящем сейчас, хорошо? Самый важный человек рядом со мной, и я хочу, чтобы он остался в живых, так что завязывай, — отрезает Блейн и жестом призывает Курта начать пробежку, сам подавая ему пример. — Во мне нет ничего от натурала, мистер… — фыркает Курт, но слушается. После пяти минут бега Блейн командует Курту ускориться… А через восемь минут Курт делает паузу и клянётся, что сейчас сдохнет. Правда, Блейну приходится догадываться, о чём тот говорит, пытаясь отдышаться, поэтому, естественно, Блейн требует перестать вести себя как девчонка и продолжать. Через пятнадцать минут Блейн объявляет, что разминка окончена, и Курт падает навзничь, отказываясь и пальцем пошевелить. Они занимаются в новом зале сети фитнес-центров, принадлежащей двоюродному брату Андерсона. Блейн очень рад, что зал ещё не открыт для посетителей, потому что уверен: будь рядом другие люди, Курт старался бы как минимум в два раза меньше. Да и он чувствует, что может давить на Курта чуть сильнее, когда они одни. — Давай, Хаммел! Если сейчас остынешь, нам понадобится ещё пятнадцать минут, прежде чем перейти к настоящему веселью. Эти танцевальные репетиции ничего тебе не дают, — произносит Блейн как можно более командирским тоном, наблюдая, как его парень, тяжело дыша и потея, перекатывается по полу на живот. — Никогда не называй меня по фамилии! И танцевальные репетиции — не ерунда, — стонет Курт и с трудом поднимается на колени, опираясь на локти, отчего Блейн так и видит всевозможные варианты, как можно повеселиться в такой позе, но отгоняет эти мысли и помогает Курту подняться на ноги. Андерсон протягивает ему бутылку воды и ждёт минуту, чтобы он отдышался и пришёл в себя. Когда терпение заканчивается, Блейн отводит Курта на другой конец спортзала и бросает ему перчатки. Курт явно немного встревожен, но тем не менее натягивает их. Он смотрит, как Блейн надевает перчатки, и съёживается, когда Блейн принимает позу готовности. — Поехали. Ноги на ширине плеч, левую ногу вперёд, а затем просто со всей силы бей меня по рукам. Но не забывай держать руки прямо, — инструктирует Блейн и поднимает руки на высоту плеч. Он чувствует, что Курт нервничает, и решает дать ему небольшую поблажку. Поначалу он принимает всё как есть, когда Курт начинает действовать, как было сказано, но после нескольких хилых ударов он тяжело вздыхает и опускает руки. — Нужно применять некоторую силу. Если какой-то подонок тебя лапает, так ты его только разозлишь, и он сможет ещё больше к тебе подобраться, если тебе удастся только задеть его лицо вместо того, чтобы нанести какой-то реальный урон. Наша цель тут — сломанные носы и рассечённые брови, — твёрдо отрезает Блейн. — Я не могу, Блейн. Я не могу тебя бить, — скулит шатко стоящий Курт. Хотя сейчас совсем не время, но, честно говоря, Блейн думает, что он выглядит восхитительно в толстовке с капюшоном, спортивных штанах и перчатках размером почти с его голову. Волосы взъерошены, на лбу мерцает тонкий слой пота, а щёки так раскраснелись, что всё лицо сияет. — Конечно, можешь. Только не думай, что это я, хорошо? Это важно. — Блейну нужно научить этому Курта, чтобы не волноваться, когда тот столько времени проводит в школе. — Но я всё равно боюсь, что промажу и случайно сделаю тебе больно, — жалуется Курт и падает на задницу посреди зоны для растяжки. Блейн какое-то время за ним наблюдает, а потом закатывает глаза и приседает перед ним, кладя руку на бедро. Курт смущённо поднимает на него глаза, в которых читается мольба, чтобы его отпустили домой. — У меня идея. Попробуй смотреть на меня, но видеть не меня, думай обо мне, как когда мы только познакомились. Когда ты меня ненавидел. — Его вовсе не радует воспоминание о презрении, которое он видел в глазах Курта каждый раз, когда смотрел на него, пока они не стали встречаться. — Я не ненавидел тебя, — несмело возражает Курт. — Нет, Курт, реально ненавидел. Но ничего. Это в прошлом. Просто… Постарайся этим воспользоваться. До Нового года вряд ли был хоть один день, когда мы трахались и по твоему виду не было похоже, будто ты хочешь вмазать мне по лицу. Используй это сейчас — только не по лицу. Мне нравится нынешнее расположение его черт. — Блейн встаёт. — Мне тоже нравится, — бормочет Курт и шарит вокруг руками в перчатках, чтобы найти опору и встать. Он убеждается, что находится в правильной позиции, и Блейн внимательно проверяет ноги и плечи, а затем снова поднимает руки, готовый принять на себя всё, что может применить к нему Курт. — Просто… Думай о том, каким я был тогда. Помнишь, ты рассказывал мне о том, как мы впервые трахались? Подумай о той ночи, — повторяет он, но тут резкий удар в ладонь настолько застаёт врасплох, что он чуть не теряет равновесие. — Ух ты! Эм-м… Да, вот так… Просто… Придерживайся этой мысли. — Он видит, как одобрение отражается светом загоревшихся глаз. Какое-то время Курт в ровном, мощном ритме лупит кулаками по ладоням Блейна в перчатках. Ему всё ещё нужно многому научиться, и он по-прежнему не бьёт так быстро, как того хотел бы Блейн, если бы Курта шпыняли пара качков, но он гораздо более решителен и энергичен, чем Блейн ожидал от него на первой тренировке. Через некоторое время Блейн объясняет ему другую технику, и так удары становятся ещё жёстче. Вскоре Блейн его останавливает и отводит к боксёрской груше. Встав позади Курта, он направляет его руки, чтобы добиться правильных ударов по груше. — Не поднимай плечи, а когда поднимаешь руку, поворачивай её вот так. Он обвивает запястье Курта и подводит руку навстречу груше. Новая красная перчатка контрастирует с чёрной кожей. — Ты молодец, детка… — Блейн улыбается и делает шаг назад, чтобы посмотреть, как Курт набрасывается на грушу с такой яростью, какой тот не ожидал от него. Курт успел снять толстовку и теперь в одной майке, так что Блейну видно, как мышцы рук и плеч работают при каждом движении. Глядя на то, как пот катится по шее, Блейн подавляет желание обнять Курта так, чтобы целовать и кусать спину. В конце концов ему приходится призвать Курта остановиться и дать ему бутылку воды, чтобы не было обезвоживания. Он напоминает ему потянуться как следует и, когда они возвращаются в раздевалку, заставляет выпить протеиновый коктейль, от которого Курт морщится. Они держатся подальше друг от друга и принимают душ в тишине. Только когда они идут через парковку к машине, Блейн решает, что Курт достаточно остыл, поэтому останавливает его, прежде чем сесть в машину, и рукой мягко фиксирует его запястье. — Ты правда хорошо справился. Я уверен, что тебе понадобится не так много тренировок, прежде чем ты сможешь надрать задницу любому качку, который только глянет в твою сторону. — Хорошо. Круто. — Курт пожимает плечами, садится на своё место и пристёгивается. Блейн не очень-то знает, что делать, поэтому просто убирает сумку на заднее сиденье и садится сам. Он ведёт себя так же тихо, как Курт, пока они не возвращаются в центр города и не останавливаются на красный свет. — Хочешь пойти пообедать? Дальше по улице есть французское местечко, куда я хотел тебя пригласить. — Блейн надеется, что Курт немного откроется. — Я не особо голоден. Мы можем просто поехать домой? — Резко глянув на Блейна, он отворачивается к окну. Блейн следует его пожеланию. Пока Курт идёт в гостиную, Блейн собирает бельё, чтобы сразу же постирать спортивную одежду. Он ухмыляется, когда вынимает из корзины голубые трусики Курта, зная, что их нужно будет стирать по-другому, и усилием воли не позволяет себе такой жути, как уткнуться лицом в кружевную ткань. Он складывает простыни, испачканные во время их ночных приключений в честь дня рождения, в стиральную машину вместе со всем остальным и моет игрушки, чтобы их можно было вернуть в законную коробку. После этого он находит Курта на диване со свежей газетой, открытой на разделе культуры. Блейн ставит рядом с ним миску с фруктовой нарезкой и бросает на него резкий взгляд, означающий «тебе надо поесть». Через мгновение Курт смотрит на него и улавливает намёк, после чего неохотно берёт вилку и начинает кусать кусочек лимона. — Ты собираешься мне рассказать или как? — Блейн вырывает газету у него из рук. — Что рассказать? Я же правда читаю! — огрызается Курт и кисло на него смотрит. — Рассказать, о чём ты думал, пока колотил куда ни попадя. Очевидно, после этого ты не больно-то мне рад, — объясняет Блейн, скрестив руки. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь. Я просто хочу прочитать, какая модница будет на открытии магазина Mulberry в Колумбусе. — Курт тянется к газете, но Блейн бросает её за диван. — Алекса Чанг. Милая девушка. Я могу вас познакомить, если хочешь, — сухо заявляет Блейн, не собираясь сдаваться. — Ты действительно ненавидел меня тогда, да? Это же моё лицо ты представлял на той боксёрской груше? — Блейн уже знает это, но просто хочет, чтобы Курт сам это признал. — Я тебя не ненавидел, — равнодушно бросает Курт. — О чём ты думал? — Блейн чувствует, будто в миллионный раз задаёт этот вопрос, но чуть не падает с дивана, когда Курт вскакивает перед журнальным столиком. — Ладно. Ладно! Я думал о тебе, как ты и сказал! Обо всех твоих дурацких правилах — унижении от необходимости идти в больницу и проверяться, при том что я в жизни не был ни с кем, кроме тебя. О том, как ты на меня смотрел, будто я был для тебя всего лишь телом и куском мяса… А я просто хотел тебя поцеловать и чтобы ты меня обнял. Блейн, я не ненавидел тебя. Я так сильно, сильно, сильно в тебя влюбился, что просто позволял тебе делать со мной всё, что захочешь. Я ненавидел то, как ты ко мне относился и каким неправильным и использованным я чувствовал себя из-за тебя. Вот о чём я думал. Как я был несчастен… Из-за тебя, — взрывается Курт, но на его лице отчётливо читается страдание, и он резко садится на кофейный столик спиной к Блейну. — Я не хотел тебе говорить, потому что это больше ничего не значит. Теперь это просто плохое воспоминание. Курт разворачивает корпус, чтобы взглянуть на Блейна блестящими глазами. — Ты изменился, Блейн. Я люблю тебя, и ты тоже меня любишь, и ты так сильно меня балуешь и купаешь в любви. Ты обращаешься со мной, как будто я король вселенной… Важно лишь то, что мы теперь вместе. Блейн встаёт с дивана, обходит кофейный столик, садится на корточки между ног Курта и без всякого подтекста проводит руками по его бёдрам. — Тогда почему ты так загрустил и разозлился? Если это тебя больше не беспокоит? — Потому что… Это было так сильно, всё это просто накрыло меня. Я просто чувствовал всё это, как плохо мне тогда было. Как сильно я просто… Каждый раз, когда ты меня забирал, у меня была эта глупая фантазия школьника о том, что, может быть, это будет ночь, когда ты меня поцелуешь и не захочешь заниматься сексом, а на самом деле захочешь быть со мной. Но это всегда оказывалось несбыточной блажью. Я просто хотел, чтобы ты хотел меня, а не только моей к… моего тела, — обессиленно произносит Курт и с явным смущением отводит взгляд. Блейн садится на колени, берёт руки Курта в свои и смотрит на идеальный контраст бледной и смуглой кожи, но вспоминает, что должен сказать кое-что важное. — Если из-за меня ты когда-либо… хоть когда-нибудь… снова это почувствуешь, скажи мне! Я хочу, чтобы ты никогда больше не чувствовал такого. Никогда больше. Курт, ты король моей вселенной, — говорит Блейн, поглаживая большим пальцем его руку. — Я знаю. Мне просто нужно было время, чтобы снова преодолеть это чувство. В следующий раз я подумаю о Рейчел или о том, как Финн запачкал мой галстук от Гуччи. — Курт вздыхает и сжимает руки Блейна. — Хорошо. Я за. Блейн расплывается в улыбке и целует Курта в губы. — И я рад, что ты сказал «в следующий раз», потому что ты действительно проделал потрясающую работу там. Если кто-нибудь когда-нибудь снова неправильно с тобой обойдётся, им придётся собирать свои зубы с земли. Я горжусь тобой, куколка. Блейн поднимается на ноги, целует Курта в лоб и идёт в спальню, чтобы проверить бельё в ванной, но останавливается, чтобы обернуться и посмотреть на Курта. — Я правда люблю тебя, но если ты ещё раз разместишь свою задницу на моём кофейном столике, мне придётся тебя шлёпнуть. — Он видит, как Курт заливается румянцем и вскакивает на ноги, выглядя так невинно, как только можно. — Прости, мамочка, — произносит Курт с притворной насмешкой, закатывая глаза, обходит диван, чтобы взять газету, скинутую Блейном на пол, и возвращается на прежнее место.