Sweet Little Sixteen

Курт ёрзает в неудобном кресле. Он точно не знает, почему его вызвали в кабинет тренера Сильвестр, но не намеревается выведывать причину — в конце концов, это тренер Сильвестр. На её фоне Аттила гунн — игривый пони. — Итак… Фарфоровый. По улице ходят слухи (и под улицей я имею в виду вонючие коридоры, заполненные блохастыми обезьянами, коими являются твои ровесники), что ты нашёл себе мужчину. Мужчину вдвое старше тебя. Не кажется ли это несколько неприемлемым? Курт чувствует, словно всё внутри замерзает. Его так тошнит от утрирования темы разницы в возрасте между ним и Блейном. — Да. Да! Это правда! И все люди этой чёртовой планеты снова и снова говорят мне подобное, поэтому я прекрасно понимаю, что вы все думаете, что это глупо и наивно с моей стороны, и вы думаете, что он пользуется своими преимуществами и бла-бла-бла. Но мне реально плевать на такие мнения, потому что Блейн меня любит и уже очень от многого отказался ради меня, — стонет Курт и поднимается на ноги. Он перекидывает сумку через плечо и подходит к двери, не парясь о том, что тренер Сильвестр теоретически может убить его глазами, брызжущим кислотой. — Эй, не так быстро, барышня. С таким же успехом ты можешь вернуть свою бойкую попку обратно на стул. Я велела Бекки запереть дверь снаружи, и только у меня есть единственный запасной ключ. — Она указывает на стул, который Курт только что оставил за спиной. Он издаёт звук недовольства, а затем снова опускается на пластиковое сидение перед столом. — Чего вы от меня хотите? — спрашивает он, скрестив руки. — Расскажи мне об этом парне — сколько ему на самом деле лет? Сколько он зарабатывает? Он когда-нибудь причинял тебе боль? — резко спрашивает она. Курт прокручивает в голове вопросы. Он хоть убей не может понять, чем всё это может её заинтересовать. Это не влияет на её болельщиц или на то, выиграет ли хоровой клуб на Национальных. У неё нет причин проявлять участие. — Ему… Ему только что исполнилось тридцать три года. Я понятия не имею, сколько он зарабатывает, но у него всё хорошо. Он работает в сфере моды, у него две квартиры. Он уж точно ни в чём не нуждается. И он никогда не причинял мне боль, он бы никогда и не смог, — неловко бормочет Курт, ёрзая на стуле. — Как насчёт тебя? Что ты чувствуешь с ним? — Она садится на собственное место, взглядом будто проникая под кожу Курта. Он чувствует себя львёнком, окруженным ястребами. — С ним… Мне хорошо. Я люблю его. И… Благодаря ему я чувствую себя любимым, — честно заявляет Курт, реально не зная, лучше избегать её взгляда или это её только раззадорит. — Как он обращается с тобой? Он рассказывает о тебе людям? Если ты говоришь «нет», он это уважает? Курту становится всё более и более неловко с каждым вопросом. — Послушайте, я не знаю, на что вы тут намекаете, но Блейн хорошо со мной обращается. На самом деле более чем хорошо. Я встречался с его друзьями и семьёй, если вы это имеете в виду. Он не держит меня в четырёх стенах. Мы провели Новый год вместе в Нью-Йорке, я сопровождал его на семейных обедах и был на свадьбе его брата. Он никогда не причинит мне боль! И да, если я говорю ему, что я не расположен к… близости, он ничего не делает. Только на этих выходных он настоял на том, чтобы научить меня защищаться, потому что эта тупая школа никогда ничего не предпринимала всё то время, когда эти качки продолжали меня избивать, — огрызается Курт. С него хватит роли смущённого, невинного и милого. Он не будет сидеть тут и подвергаться расспросам, скрывает ли его Блейн от своего круга общения или пытался ли изнасиловать, если он не хочет интима. — Успокойся, Дороти. Я спрашиваю только потому, что подслушала разговор в учительской. Некоторые учителя планируют пойти в полицию. В лице Курта не остаётся ни кровинки. Полиция… Они собираются сдать Блейна, и его заберёт полиция. Ему будут задавать грубые вопросы, и его бросят в тюрьму. Он потеряет работу, клиентов и всю свою жизнь. СМИ его заклеймят как педофила по всей стране, и, возможно, ему больше не разрешат видеть Мэрилин. Купер воспримет это как даже ещё более веский, чем уже имеющийся, предлог послать его куда подальше. И всё из-за Курта. — Я должен уйти. Мне нужно увидеть Блейна. Я должен его предупредить. Выпустите меня, — скулит Курт и бросается к двери, принимается дёргать дверную ручку, но без толку. Дверь действительно заперта. — Сядь! Выйдешь, когда я закончу. — Тренер Сильвестр резко встаёт позади Курта, чтобы схватить его за плечи и отвести обратно к столу, заставляя сесть. Она обходит стол и находит папку в книжном шкафу. Вытащив лист бумаги, Сью садится обратно. Она действует с такой медлительностью, что Курт гадает, не пытается ли она и в самом деле его убить. — С уравновешенностью у тебя могло бы быть и получше. От такого комментария Курт демонстративно поджимает губы, вынуждая себя мысленно сосчитать до десяти, чтобы не выцарапать ей глаза. — Возможно, они планируют сдать твоего Плейбоя, но… как только я услышала их планы, я нашла вот это. — Она передаёт бумагу через стол, толкая её в сторону Курта. — Что это? — с подозрением спрашивает он и смотрит на бумагу, не поднимая её, а поглядывая со стороны, как на токсичный отход. На ней различные символы, и она выглядит очень официально. — Это, мой друг, заявление моего адвоката, объясняющее закон об отношениях между несовершеннолетними и взрослыми в штате Огайо, — торжествующе произносит тренер Сильвестр, но Курт молниеносно хватает бумагу. — Они ничего не могут с этим поделать. Пока всё по обоюдному согласию и он не причиняет тебе вреда, вы можете спариваться как кролики, и никто не сможет вас пожурить. Курт снова и снова перечитывает заявление, убеждаясь, что не упустил ни единой мелочи, но сам приходит к такому же выводу. — Я собираюсь сунуть это им в лицо в ту минуту, когда буду знать, что все они кучкуются рядом, и ты можешь расслабиться, зная, что никто и ничто не сможет разлучить тебя и Ромео. — Она поднимается на ноги. Она смотрит на Курта так, словно ожидает, что он встанет и снова попытается уйти, но вместо этого он остаётся на месте, сжимая в руках бумагу. — Почему вы это делаете? Это не имеет к вам никакого отношения. — Его нахмуренные брови дополняет удивление на лице. — Потому что… Я видела, как ты боролся. Но я также заметила изменения в лучшую сторону, тебе лучше в последние несколько месяцев. Я не могла не подумать, что есть какая-то связь. И я болею за тех, кому не светит поддержка ни от кого другого — если и есть кто-то, кто лежит на дне, извиваясь, как рыба на песке, то это ты. Фарфоровый, ты моё слабое место в этой адской дыре. Она пожимает плечами, но бросает на него взгляд, который явно должен предупредить Курта никогда никому не повторять её слова. — Ты заслуживаешь какой-то источник радости в жизни, леди. Наслаждайся, пока есть возможность. Она обходит стол, чтобы открыть дверь и распахнуть её для Курта. Их время истекает, и он уходит, не продолжая разговор. — Спасибо, тренер Сильвестр. Я действительно это ценю, — застенчиво говорит Курт, изо всех сил стараясь выразить свою признательность. — Не распространяйся об этом. Правда. Увидимся, дамские бёдра, — говорит тренер Сильвестр с улыбкой, давно замеченной Куртом. Эта улыбка означает, что Сью заботится о нём, но никогда бы не призналась в этом, если бы от этого зависела её жизнь. Поэтому Курт улыбается в ответ и направляется в коридор, прижимая к груди бумагу. По идее, ему полагается быть в зале на танцевальной репетиции, но вместо этого он останавливается на полпути, чтобы вытащить телефон и послать сообщение Блейну с просьбой заехать забрать его после школы.

✓

— Что такое? Мне внезапно понадобилось торопиться забрать тебя по какой-то особой причине? — спрашивает Блейн, пока Курт идёт к нему по парковке учеников средней школы Уильяма Маккинли. Курт бросает сумку на землю и, обняв Блейна за шею, целует его так глубоко, как никогда не позволял себе на публике. Блейн чувствует, как он улыбается, и, естественно, обвивает руками мальчика, чтобы приблизить его в более тёплом объятии. — Мхм, я соскучился по тебе, — бормочет Курт напротив его губ, лучезарно улыбаясь. — Я тоже скучаю по тебе, детка. Но у нас планы на завтра, — в замешательстве произносит Блейн. — Я знаю. Но сегодня вечером ты приглашаешь меня на свидание, чтобы отпраздновать. Мы можем заскочить ко мне, чтобы я смог подобрать одежду, которая не такая школьная? — Курт расплывается в улыбке и хватает сумку, прежде чем обойти машину и открыть дверь со стороны пассажирского сиденья. Забравшись на место водителя, Блейн наблюдает, как Курт практически подпрыгивает на месте так, что у Блейна чуть ключи не валятся из рук. — Что отпраздновать? И куда ты хочешь, чтобы я тебя отвёз? И хотя это казалось невозможным, лицо Курта загорается ещё сильнее. — Перед хоровой репетицией тренер Сильвестр вызвала меня к себе в кабинет, и я подумал, что она собирается меня убить или шантажом заставлять снова присоединиться к группе поддержки. Но она рассказала, что другие учителя планируют заявить на нас в полицию, отчего у меня сдали нервы. Но потом она показала мне это заявление адвоката, в котором говорится, что по закону ничего нельзя сделать, пока ты меня не насилуешь и не принуждаешь к чему-либо. Поэтому нам больше не нужно беспокоиться, и мы можем сунуть это под нос всем, если они что-то скажут! Курт говорит как никогда быстро, и у него будто глаза вот-вот вылезут из орбит. Он торопливо вытаскивает лист бумаги из сумки от Марка Джейкобса и суёт его в руку Блейна с такой широкой улыбкой, что глаза едва видны из-за щёк. Блейн просматривает заявление, быстро пробегаясь по буквам, а затем чувствует, как отлегло от сердца, хотя он даже не знал, насколько переживал. — Куколка, это потрясающе! — выпаливает он и притягивает Курта к себе, чтобы обнять. Он отстраняется, чтобы расцеловать лицо Курта. Необходимость держать его поближе сейчас разгорается сильнее, чем когда-либо. — Нам больше не нужно беспокоиться. Боже, если бы мы только додумались проверить это раньше, — усмехается Блейн и начинает целовать шею Курта. — Вот-вот. Просто я был так уверен. Все говорили, что у нас будут проблемы. Я так счастлив. — Курт вздыхает, позволяя пальцам запутаться в кудрях Блейна, когда обнажает горло, давая доступ к нежной коже. — Теперь это не имеет значения, детка. Теперь у нас есть буква закона для людей, которым придётся заткнуться и отвалить от нас. Блейн с улыбкой оставляет последний целомудренный поцелуй на губах Курта, красных и влажных от обилия поцелуев за такой короткий срок. Большим пальцем он гладит щёку Курта, тепло улыбаясь и предаваясь облегчению, нахлынувшему от новостей. — Это потрясающе. Поехали к тебе, переоденешься, а я закажу столик, поужинаем в каком-нибудь по-настоящему хорошем месте… Хотя мне надо будет переговорить со своим адвокатом, когда вернусь домой. Блейн чувствует, как внутри всё вспыхивает от восторженной широкой улыбки Курта. Покидая школу, они проезжают мимо стайки разговаривающих учителей, и Курт не может удержаться от того, чтобы им помахать. Это немного дерзко, и Блейн знает, что ему не следует поощрять подобное нахальное поведение, но его слишком отвлекает то, насколько мил Курт сейчас, когда он столь же нетерпелив и счастлив. Не говоря уже о том, что он пытается не думать о стояке, формирующемся в штанах при мысли, что он может просто трахнуть Курта в своей машине прямо посреди школьной парковки, и единственная неприятность, что им грозит, — обвинение в публичном сексе. Хотя он не против иметь в своём деле такую запись.