Sweet Little Sixteen

На дворе стояла суббота. Блейн был в отъезде шесть дней, а Курт пролежал два дня на диване. Прошло два дня с тех пор, как вся школа оказалась обклеена распечатками «У Курта Хаммела — п**да», «Гомо-Хаммел — девчачьи причиндалы» в сопровождении фотографий с приёма у гинеколога, дополненные его именем и номером страховки в верхнем правом углу. С того момента его преследовали ехидные и язвительные звонки, смех и просьбы посмотреть на «киску». Курт не покидал дом, едва ли вставал с дивана, боялся даже смотреть на телефон, но в то же время боялся его игнорировать. Когда девчонки из хора нашли его в уборной, то помогли сбежать через окно, и Рэйчел отвезла их всех домой к Хаммелам. После того, что случилось, весь хоровой кружок отказался посещать занятия в четверг и пятницу. Девочки оставались с Куртом на протяжении всего четверга, а в пятницу он выразил желание, чтобы его оставили в покое. Всю первую половину дня он провёл за просмотром мультиков с Финном. А теперь наступила суббота, и к нему домой явился хор в полном составе. Они все вместе сидят в маленькой гостиной с мрачными и сердитыми лицами. Курт всё ещё в пижаме, завёрнутый в самую толстую шаль, чувствует себя неуютно и жалко. Куинн обнимает его одной рукой, их окружают остальные хористы со скорбными выражениями лиц. Это похоже на сборище после особо скверных похорон. Если бы кто-то сказал, что это великолепный день, в который начнутся их летние каникулы, никто бы этому не поверил. — Вот дрянь! Мы не можем дать им выгнать тебя из школы, — ворчит Пак голосом таким же мрачным, как и выражение его лица. Он плюхается на пол между Сантаниных лодыжек. Она нашла себе хорошее местечко в кресле папы Курта, а Бриттани уселась на подлокотнике. Вид у Сантаны такой, словно она не имеет ни малейшего понятия, что вокруг неё творится. — Мы не можем позволить ему вернуться. Ты видел, что они с ним сделали! — возражает Куинн и чуть крепче сжимает руку на плече Курта. Он никак не реагирует, только моргает. Он уставился в тёмный экран выключенного телевизора, только слушая их голоса, доносящиеся словно издалека. — Я просто не понимаю… ничего, — говорит Сэм. Он оглядывает комнату, но, не найдя никакого объяснения на лицах сверстников, возвращается взглядом к лежащим на коленях рукам. — Ты… гермафродит? — спрашивает он, не смея взглянуть на Курта. — Сэм! — в шоке восклицает Рэйчел, судя по виду готовая его ударить. — Ты не можешь вот так запросто спрашивать его о подобных вещах, — говорит Тина, и вся комната погружается в тишину. Всё, что слышит Курт, это бешеный ритм его пульса и то, как скручивает живот. — Но, хм… так ли это? — спустя пару мгновений шепчет Тина. — Нет. Я… Я не гермафродит! — заявляет Курт низким от плача голосом. — Так это неправда? У тебя даже нет… Тогда почему мы все здесь сидим, вместо того чтобы всем навалять, пока не выясним, кто это сделал? — спрашивает Пак, готовый вспыхнуть. Курт прячет лицо под рукой Куинн. Его щёки пылают, а слёзы перекрывают дыхание. Он рассказал Куинн. Не то чтобы они когда-то были близки, но, когда девчонки нашли его в уборной, она спросила, не по этой ли причине он задал тот вопрос во время их ночёвки, и он не смог ей солгать. После того, как они вместе проводили время с Блейном и Себастианом, он ощутил с ней связь. Она говорила правду — теперь они вроде как семья. — Правда, — подтверждает она сквозь зубы и позволяет Курту раствориться в её объятиях, а слезам — снова течь свободно. Никогда в жизни Курту не было так стыдно. Наверняка теперь уже знает весь город. Его отец ничего не сказал, но, когда он вернулся домой из мастерской, Курт почувствовал, что Берт что-то не договаривает. Отец спорит с Блейном по телефону. Несомненно о том, как сделать лучше для Курта, не говоря уже о пререканиях насчёт того, что на самом деле будет для него лучше. Больше всего Курту хочется крикнуть, чтобы они заткнулись, но почему-то поднять голову или открыть рот не представляется ему возможным. Он словно парализован. Блейн не смог вернуться домой. Он чуть не заплакал, когда во время видеозвонка по Скайпу ему пришлось сказать Курту, что он ничего не может поделать. Если он уедет домой, то лишится работы. Курт плакал и говорил, что всё нормально, когда на самом деле ему хотелось вести себя как избалованному ребёнку, топать ногами и обвинять Блейна, что тот не любит его, раз в такой ситуации предпочитает Курту работу. Но он знает, что это было бы нечестно, и всё не так просто. У Блейна не было выбора. Так что он согласился, чтобы перед сном Блейн спел ему по телефону, пока Курт беззвучно плакал в подушку. — О… теперь сразу стало понятно, — бурчит Сантана больше сама себе, чем присутствующим. — Что понятно? Ничего не понятно! — ворчит Пак и глядит на неё в упор. — Когда Хаммел сказал… что у них с мистером Кинозвездой не было анала, — говорит она, внезапно чувствуя себя неуютно от того, что все в комнате обратили на неё внимание. — Так как же оно получается? — уточняет Пак, бросая взгляд на Курта.  — Да ты оставишь его в покое? И так тяжело, что вся Лайма о нём болтает, он не обязан иметь дело с чушью, которую несут и его друзья тоже, — огрызается Куинн. — Нет. Боже… Нет, просто… задайте свои вопросы. Мне больше нечего скрывать, и лучше так, чем ваши перешёптывания за моей спиной, — фыркает Курт, садясь прямо и вытирая глаза. Все взгляды устремляются на Курта и сверлят его, все сидят с разинутыми ртами, распахнув глаза, как будто тот заявил, что он на самом деле гермафродит. — Можно я посмотрю? — спрашивает Пак и получает шлепок по ирокезу от Сантаны. — Что? Нет! — в ужасе выпаливает Курт. — Я думала, Блейн гей, — замечает Мерседес. В этом нет ни капли смысла! Конечно, Блейн гей. — Блейн и есть гей! — резко отвечает Курт. — Но если у тебя… И у тебя никогда не было… Но ты так сказал… Ладно, я немного запуталась, — бессвязно болтает Мерседес. — Отвечу на больше вопросов, чем у тебя хватило наглости задать: да, Блейн гей, да, мы занимаемся сексом, нет, не всегда анальным, — тараторит Курт, надеясь избежать худшего. — Всегда? Так вы экспериментируете? — спрашивает Пак, выпрямляясь и слегка наклоняясь туда, где сидит Курт. — Ноа, я не буду полностью делиться своей интимной жизнью со всеми вами, так что пощади меня, — тяжело вздыхает Курт, внезапно чувствуя себя очень уставшим от всего происходящего. Курт почти собирается встать, когда его телефон начинает вибрировать, подавая сигнал о входящем сообщении. Он поглядывает на лежащий на столе мобильный, но даже не смеет посмотреть на него в открытую. Как раз хороший повод для того, чтобы кто-то позвонил помучить его. Он уже на полном серьёзе размышлял, чтобы удалить свой профиль на Фэйсбуке и поменять номер. Сменить имя и переехать в другую страну. Прежде чем кто-то успевает что-нибудь сказать, Пак встаёт, хватает телефон и смотрит на экран. Он расплывается в широкой улыбке и передаёт Курту мобильник. — Это от твоего мужчины. Беспокоиться не о чем, — говорит он. Принимая телефон, Курт чувствует, что от сердца отлегло. Дрожащими пальцами он открывает сообщение и читает его. Ему приходится перечитать сообщение несколько раз — там ничего особенного, но оно приводит Курта в замешательство. «Куколка, мне очень жаль, что я не могу быть тут с тобой. Поезжай по этому адресу, и, надеюсь, ты больше не будешь чувствовать себя таким одиноким». Адрес Курту не знаком, раньше он никогда его не видел. Это находится в жилой части центра Лаймы, примерно в пятнадцати минутах езды от дома Курта. — Он едет домой? — осторожно спрашивает Куинн, наблюдая за ним. — Нет. У него ещё одна неделя. Он просто… прислал мне этот адрес. Хочет, чтобы я туда поехал, — говорит Курт, неуверенный в том, как поступить. Он не может туда ехать. Сейчас не может. Он собирался поехать в квартиру Блейна, прятаться там в одиночестве, пока тот не вернётся. Жить на доставках готовой еды и содержимом бара, так что ему не придётся ни обдумывать, ни проживать эту реальную действительность. Так будет лучше, это даст ему передышку. Но он не может причинять отцу такие заботы. Каждый проверил адрес, но никто его не узнал. В итоге Курт, поборов себя, встаёт с дивана, плотно обернувшись шалью. — Кто-нибудь съездит со мной? — еле слышно спрашивает он. Курт чувствует, что не смеет просить от друзей большего после того, как много они уже для него сделали. — Я съезжу, — говорит Пак, уже поднявшись на ноги. В два счёта он оказывается рядом с Куртом и кладёт руку ему на плечо. От этого становится хорошо. Приятно знать, что не только девчонки хотят его поддержать. — Спасибо, — бубнит Курт и направляется к себе в комнату переодеться. Пак идёт следом, но становится к нему спиной, пока Курт снимает пижаму и надевает одежду поприличнее. Он не помнит, когда в последний раз отдавал предпочтение свитеру и паре джинсов, но у него нет фантазии на что-то другое, а сейчас он не готов возиться с одеждой. — Ты уверен, что это хорошая идея? Не думаешь, что лучше бы переждать дома, пока самое худшее не уляжется? — спрашивает Финн, когда Курт с Паком направляются к двери. — Раз Блейн говорит, что мне нужно съездить туда, значит это должно быть важно. Он бы не попросил меня поехать куда-то без причины, — отмахивается Курт. Сейчас он не может это обсуждать, беспокойство Финна бессмысленно. — Тогда мы все поедем с тобой, — заявляет Финн, и все отправляются следом за ним. Тут ничего не поделаешь — ребята встают и устремляются к машинам, стоящим на подъездной дорожке. Они выезжают на улицу, Курт на заднем сидении в машине Куинн зажат между Паком и Рэйчел. Во время поездки никто не произносит ни слова, но всякий раз, когда Курт начинает падать духом и вынужден сдерживаться, чтобы не захныкать, Пак легонько подталкивает его в плечо. Им приходится припарковаться немного поодаль, и Курт почти впадает в панику от одной мысли об этом: он не может идти по улице, когда на него все будут пялиться. Он практически впадает в шок, но Куинн уговаривает его обрести чувство реальности, пока Пак обещает, если хоть что-то случится, они просто набросятся на людей, так что с ними Курт будет в безопасности. Вытерев глаза и заставив себя снова дышать спокойно, он выпрямляется и шагает по тротуару, окружённый друзьями, словно щитом. — Вот оно. Не понимаю… — говорит Курт, перепроверяя адрес на телефоне. Это оказался цветочный магазин. В этом вообще ни капли смысла! Если бы Блейн захотел подарить ему цветы, он просто заказал бы доставку Курту домой. Это было бы гораздо проще, и тогда Курту не пришлось бы покидать дом и сталкиваться с жестоким миром, который только и ждал, чтобы подвергнуть его издевательствам. — Ох… теперь я понял. Чувак, глянь-ка, — говорит Пак и широко улыбается, уставившись на фасад магазина. Большая вывеска закреплена поверх прежней. Буквы стилизованы под рукописный шрифт, но всё же выглядят профессионально и аккуратно, складываясь в тёмно-зелёную надпись: «Цветы Курта». — Ох… Ох… Что он сделал? — шепчет Курт себе под нос, округлив глаза от удивления. Он покидает своё место в центре компании друзей, даже не задумываясь, и входит в магазин. Он оказывается маленьким, в нём пахнет влажной зеленью и цветочными клумбами. Всё помещение заполнено полками и ведёрками с красивыми букетами цветов зелёного, пурпурного, голубого и других всевозможных оттенков, которые делают воздух влажным и привязчивым. — Вы Курт Хаммел? — спрашивает стройная женщина, одетая в испачканный землёй чёрный фартук. Её рыжие кудри симпатично уложены назад, чтобы не мешались на лице во время работы. — Да, это я, — бормочет Курт, с каждой минутой чувствуя себя всё более неловко. — Хорошо. Давайте я с этим разделаюсь и найду то, что Блейн вам оставил, — щебечет она высоким девичьим голосом. Прежде чем Курт успевает возразить или о чём-то спросить, она вновь исчезает в подсобном помещении. Только тогда он понимает, что Пак и Куинн стоят прямо за ним. Они выглядят настолько же сбитыми с толку, как ощущает себя и сам Курт, но все они кажутся взволнованными таинственностью происходящего. Теперь уже он привык к загадочности Блейна и его любви удивлять Курта, поэтому он понимает, что восхищение придётся отложить для подходящего момента. Через пару мгновений женщина возвращается с блестящей чёрной коробочкой. Она оставила фартук в подсобке и вымыла руки, только чуть-чуть земли осталось возле ногтей. Она так приятно улыбается, и по какой-то причине у Курта возникает стремление её обнять. — Я долго искала кого-то, кто купил бы половину моего магазина. Однажды утром мне позвонил Блейн, он был сам не свой. Его лучший друг — мой кузен. Я никогда не слышала его таким: он перескакивал с одной мысли на другую и был взбудоражен. Он сказал, что хочет купить у меня полмагазина, но при одном условии… Он захотел переименовать его. Для вас, — рассказывает она. — Днём подъехал его адвокат, и мы разобрались со всеми документами. До ужина мы всё уладили. А теперь… вот это всё, — она обводит рукой комнату, полную цветов, — для вас. Женщина улыбается ему. Курт чувствует, как ускоряется сердцебиение, а в глазах нарастает зуд. Его щёки алеют, а в горле трепещет всхлип. — Он хотел, чтобы я передала вам вот это. Можете подойти сюда и взглянуть, — говорит она и провожает их к стойке. Она передаёт Курту коробочку, которую тот принимает дрожащей рукой. Он вертит её несколько раз, не понимая, что искать. Она полностью чёрная, без записки, шнурка или наклейки — не более чем коробочка с крышкой. Она не была слишком большой или тяжёлой, чтобы ему не удавалось бы держать одной рукой. Прикусив нижнюю губу, он аккуратно поднимает крышечку, обнаруживая бордовый шёлковый платок. Он осторожно снимает его и замечает флэшку. — Вот! Я включила для вас компьютер, — говорит женщина и выходит из-за стойки, вынося маленький ноутбук и ставя его перед Куртом так, чтобы тому было видно экран. Скрепя сердце Курт вставляет флэшку в компьютер, ожидая, пока он опознает устройство. Когда выскакивает окошко, в нём нет ничего, кроме видео-файла под названием «Куколка». Пару мгновений Курт просто смотрит, не отводя глаз, боясь того, что может ожидать его при открытии файла, но, глубоко вздохнув, кликает по нему. Видео открывается слишком долго, но когда оно наконец запускается, на экране появляется Блейн. На нём фиолетовая футболка поло, он загоревший, а веснушки на носу стали чётче, чем обычно. Курт не может избавиться от мысли, что впервые видит Блейна одетым в футболку, не предназначенную для сна или ношения дома, но всё же тот выглядит собранным — его волосы уложены гелем, а глаза сверкают с экрана. У Курта сводит живот, и его тошнит от того, насколько сильно он скучает по Блейну. — Куколка, мне так жаль, что я не могу прямо сейчас приехать домой. Я и представить не мог, что с тобой вообще приключится такое! Я просто хотел уберечь тебя. — Блейн делает паузу, его взгляд метнулся прочь от камеры, а затем снова сфокусировался. — Знаю, это вообще ничто. Для тебя это не сможет исправить ситуацию. Но я знаю, как тебе одиноко. Теперь тебе никогда больше не придётся чувствовать себя одиноким! В этом магазине всё твоё. Хоть меня и нет рядом, ты можешь прийти сюда, зная, что каждый цветок, каждый лепесток выражает то, как сильно я люблю тебя. Этого вовсе недостаточно, мне никогда не удастся выразить или показать, насколько сильно я люблю тебя! Но, по крайней мере, у тебя есть физическое подтверждение этому… Если ты когда-то сомневался. — Блейн закрывает глаза. В них стоит влага, когда он открывает их снова, а его нижняя губа дрожит. — Курт, когда я вернусь домой, я собираюсь прошерстить каждого в этом чёртовом городишке, чтобы выяснить, кто сделал это с тобой. Я бы избил их, даже убил, если бы не знал, как сильно ты возненавидишь меня за это. Вместо этого я засужу мудаков и удостоверюсь, что они заплатят за то, что натворили. Я не могу мириться с тем, что тебе больно, — хрипит Блейн низким и скрипучим голосом. Он протягивает руку вперёд, пальцы перемещаются к камере, словно он пытается прикоснуться к Курту, но убирает их, вспомнив, что это всего лишь экран. — Я знаю, что о тебе позаботится папа. Но когда я сам не могу обеспечить тебе безопасность, это не одно и то же. Я работаю до потери пульса, чтобы как можно скорее поехать домой к тебе. Просто… как бы то ни было, я люблю тебя сильнее всего на свете и никогда не причиню тебе боль. Увидимся, куколка, — говорит Блейн. Соединение обрывается, и экран чернеет как раз в тот момент, когда по его щеке начинает стекать слеза. Курт немеет. Он уверен, это такой защитный механизм в его теле, не позволяющий ему сорваться перед всеми. Он осознаёт, что их с Куинн руки сплетены, а другую руку он поднёс к лицу и впился зубами в ноготь на большом пальце. — Он… М-м-м… Ещё он попросил меня передать вам это, — произносит цветочница осторожно, словно помешав плачущим возлюбленным. Курт избавляется от морока, который застилал его глаза, которые невидяще смотрели на экран. Он оборачивается и видит, что женщина протягивает ему конверт. Нервничая, он принимает его, сомневаясь, что не уронит на пол, но умудряется удержать и открыть конверт. Курт вынимает оттуда билет на самолёт до Лос-Анджелеса. На обороте оказывается стикер, на котором почерком Блейна значится: «Если я не могу приехать к тебе, я собираюсь забрать тебя к себе. Я не оставлю тебя одного». — Курт, это невероятно! — позади него шепчет Куинн. Курта прорывает. Слёзы наполняют его глаза и струятся по лицу, изо рта стремительно вырываются бурные всхлипы. Куинн и Пак тотчас же его обнимают, притягивая ближе, чтобы утешить. Он выпускает все чувства наружу, не имея больше возможности держать их в себе. Вокруг него рушится весь его мир, а он стоит посреди этого цветочного магазина, купленного для него бойфрендом, позаботившегося, чтобы Курту больше никогда не было одиноко, плачет в объятиях друзей, держа в руке билет, который поможет выбраться из ада. Если можно одновременно испытать и счастье, и отчаяние, и облегчение, это и есть тот самый момент. Внезапно все цветы словно стали жаждать его внимания, и Курту захотелось понюхать, ощутить и увидеть их все, каждый из них. В конце концов, все они для него.

xXx

Обед с редакторами ELLE проходит более скомканно, чем обычно. Блейн знаком с этими женщинами несколько лет, так что они относятся с пониманием, когда ему приходится реагировать кратко и быстро на всё, на чём они сосредоточились в ходе встречи. Он начинает с того, что говорит о необходимости забрать своего парня из аэропорта во второй половине дня, и сообщает, что тот переживает серьёзный переломный момент, поэтому не будет готов к долгой болтовне. К счастью, они оказываются готовы помочь ускорить встречу и договариваются встретиться еще раз, прежде чем Блейн покинет Калифорнию. Сейчас Блейн находится в аэропорту в ожидании прибытия Курта, меряя шагами зал, не скрывая своих нервов. Самолёт Курта должен был приземлиться полчаса назад, а его телефон всё ещё отключён. Блейну это не нравится. С тех самых пор, как Курт разбудил его рано утром в четверг, Блейн был не в силах успокоиться. Он постоянно боялся того, что может приключиться с Куртом. Блейн знал, что способны сделать с Куртом — единственным геем в школе — парни, с которыми он учится, едва им стоит его увидеть. Теперь у них больше поводов для того, чтобы ненависть начала разгораться и бурлить. Каждый раз, когда телефон вибрировал, Блейн мчался его проверять, переживая, что кто-то сообщает ему о том, что Курта увезли в больницу после нападения, или что он сделал с собой что-нибудь, чтобы сбежать от преследований. Внезапно появляется море людей, и Блейн напрягается. Он глядит поверх голов в поисках кое-чего хорошо знакомого среди людей, которые его не волновали. К его облегчению, будто из ниоткуда в поле зрения возникают каштановые волосы и светлая кожа, прикрытая чёрными солнцезащитными очками. Вокруг шеи Курта обёрнут чёрный шарф, и даже несмотря на то, что глаз не видно, Блейн понимает, что тот несчастен. И Блейн бежит сквозь толпу прокладывая себе путь среди народа чтобы обнять своего парня, притянуть к себе, покрывая поцелуями прохладную кожу. — Блейн. Блейн, я так сильно скучал. Ты так сильно был нужен мне, — плачет Курт, отпуская сумку и чемодан, чтобы броситься в объятия мужчины. — Мне было так страшно, я чувствовал себя опозоренным. Никогда в жизни я не чувствовал себя настолько одиноким, — плачет он, впиваясь пальцами в ткань синего поло на спине Блейна. — Ты не одинок. Не одинок. Я здесь, куколка. Ты со мной, — воркует Блейн и поглаживает его по спине сверху вниз. Он сжимает Курта так сильно, что голова может оторваться, но тот не возражает. Курт просто цепляется за него, будто боясь, что Блейн исчезнет, если он когда-нибудь отпустит его. — Пожалуйста, никогда больше не оставляй меня! — всхлипывает Курт в шею Блейна, слёзы затекают ему за воротник, делая кожу на шее влажной. — Не оставлю, обещаю! В следующий раз, когда мне нужно будет уехать куда-то, я возьму тебя с собой, — уверяет Блейн и целует его скулу. — Давай вернёмся в квартиру и приведём тебя в порядок. — Блейн улыбается и чуть отодвигается, чтобы крепко поцеловать Курта в губы. Он вытирает щёки мальчика и с удовольствием замечает, что уголки его рта подрагивают в улыбке. Блейн берёт чемодан и сумку Курта, а затем хватает его за руку и ведёт прочь из аэропорта — в безопасное место, туда, где Курт, не боясь, сможет быть самим собой.