Sweet Little Sixteen

На обратном пути в Огайо они не особо общаются друг с другом. Курт неразговорчив, и Блейн тоже решает помалкивать, предоставляя Курту пространство, в котором тот, кажется, нуждается. Он понимает, что Курту нелегко возвращаться, поэтому позволяет мальчику уставиться в окно, а сам размышляет над тем, как быть дальше. На следующую неделю он взял на работе отгулы. Завтра к нему в квартиру приедут родители Курта и адвокат Блейна, чтобы с глазу на глаз обсудить ситуацию и принять совместное решение, исходя из того, что предложит адвокат Блейна. Курт позвонил с утра папе и отказался ехать домой до тех пор, пока им не станет известно больше. Поначалу отец Курта был против, но после небольшой перепалки, он попросил дать ему поговорить с Блейном. — Ты заботишься о моём сыне. Я его не поддерживаю, но не могу заставить вернуться домой, если ему здесь страшно, и он чувствует себя несчастным. Это не окончательное решение, а только до тех пор, пока мы не узнаем, что делать дальше, — говорит Берт, и Блейн ему благодарен. Оказавшись в машине, они направляются прямо к Блейну в квартиру. Уже минует полдень, когда они добираются до дома. Блейн отправляется закупиться продуктами, с пониманием восприняв нежелание Курта пойти с ним. Вернувшись домой, Блейн принимается готовить лёгкий ужин, а Курт в это время сидит на диване. Он ничем не занят, только глядит в окно на крыши домов Лаймы, и Блейн передаёт ему бокал вина и целует в висок, прежде чем вернуться на кухню. — Тебе помочь? — спрашивает Курт. С осторожным и неуверенным видом он подходит к дверям кухни. — Всё нормально. Тебе не обязательно. Я справлюсь, — мягко заверяет его Блейн. — Знаю. Но мне хочется. Мне нужно чем-то занять мысли, — объясняет Курт со вздохом, входя на кухню с пустым бокалом, потупив взгляд. — Ладно. Тогда иди сюда, — соглашается Блейн и берёт Курта за руку. Он притягивает Курта ближе, чтобы коснуться носом его лица, и чмокает в щёку, прежде чем посвятить в разнообразные этапы готовки. Кухню наполняет молчание, звук нарезаемых овощей и гул кухонной вытяжки. То и дело Блейн притирается к Курту сзади, скользит ладонями по его рукам или спине, изо всех сил стремясь передать чувство близости, и каждый раз возникает ощущение, что Курт расслабляется. После ужина Курт настаивает, чтобы прибраться, пока Блейн будет отдыхать, и это один из тех моментов, когда Блейн знает, что спорить совершенно бесполезно. Он удаляется в гостиную, где просматривает почту и проверяет важные письма. Курт присоединяется к нему и сворачивается калачиком на диване, чтобы поглядывать на Блейна. Как только Блейн замечает, что Курт ждёт его, ему не требуется много времени, чтобы закончить дела. Он берёт конверт с кофейного столика и перемещается на тот край дивана, где сидит Курт. — Это твоё, — произносит Блейн и передаёт Курту конверт. — Что это? — озадаченно спрашивает Курт и, прищурившись, бросает взгляд на белый лист в своей руке. На ней значится его имя, но адрес Блейна. — Карта для твоего накопительного счёта, — небрежно говорит Блейн и касается рукой голени Курта. — Блейн, я не хочу твоих денег. — Курт вздыхает и пытается вернуть конверт, но Блейн не берёт. — Они не мои, а твои. На твоё будущее, чтобы ты был обеспечен — со мной или без меня. — Он пожимает плечами и укладывается головой на колено Курта, поднимая взгляд. — Блейн, я не могу это принять. Я не смогу отплатить, — вздыхает Курт, засовывая конверт под расположившееся на диване бедро Блейна. — Я не хочу, чтобы ты возвращал мне деньги. Но мы собираемся быть всегда вместе, поэтому это лишь гипотетический вопрос. Вроде того, как люди заключают брачный контракт, прежде чем пожениться, — акцентирует внимание Блейн и кладёт конверт обратно на кофейный столик. — Но мы не женимся. И не хочу я брачный контракт. Если бы мы даже заключали брак, я бы с радостью подписался под тем, что не возьму с тебя ни единого цента. Но ты не хочешь брака, так что это не имеет значения. Мы не женимся, не составляем брачный контракт и никогда не расстанемся. Так что давай сломаем эту карту и сделаем вид, что её никогда не было, — говорит Курт и пропускает волосы Блейна сквозь пальцы. С мгновение Блейн обдумывает это. Курт дело говорит. Но он предпочел бы занять безопасную позицию, даже если это лишь гипотетически, и такая ситуация в любом случае никогда не возникнет. Лучше перестраховаться, чем сожалеть, когда дело касается безопасности Курта. — А что, если так: завтра я отдам её твоему папе. Он сохранит её, и если что-нибудь случится, она по-прежнему будет у тебя на всякий пожарный. Подумай об этом так, если бы я вписал тебя в своё завещание, а это то, что ты унаследуешь, когда я умру, — пытается объяснить Блейн. — Не говори так… — тихо говорит Курт, в его взгляде — боль. — Но я так и поступлю. Впишу тебя в завещание. Ты и Мэрилин получите всё, когда я помру наконец. — Блейн пожимает плечами. Он размышлял об этом раньше. Мэрилин с момента своего рождения вписана в завещание в качестве наследника всего имущества — Блейн души в ней не чает. Он знал, что детей у него никогда не будет, и он ни с кем не заведёт отношения, поэтому с таким же успехом Блейн мог бы оставить всё тому, кого любит больше всего на свете. Но теперь всё изменилось, и его любовь разделилась на двоих. — Только посмей умереть. Если ты умрёшь, то и я умру. Вот так-то, — твёрдо заявляет Курт, звуча так, словно он долго планировал это сказать. — Может, нам стоит найти менее мрачный способ провести вечер. Это просто предложение, — говорит Блейн, морща нос. хХх Все сидят за столом с кружками кофе и смертельно серьёзными лицами. Курт сидит настолько близко к Блейну насколько возможно, не нарушая приличий в данном обществе. — Дело находилось в ведении управления внутренних дел, и это не является некорректной работой полиции, — говорит мистер Мэйси, адвокат Блейна. Все хранят молчание. Даже Блейн не планирует говорить что-либо, не дождавшись приглашения к разговору. Эта встреча решит будущее Курта, и он не хочет отклоняться от курса ни на дюйм. — У того, что произошло ноги растут из кабинета врача, — объясняет мистер Мэйси, и Блейн благодарен, что тот произносит «врач» вместо «гинеколог». Это заявление смущает всех. Прежде чем взглянуть на Курта и Блейна, родители Курта сначала смотрят друг на друга, а затем снова на адвоката. Блейн, тем не менее, не сводит глаз с одной точки на столе, на которой сосредоточился с самого начала встречи. Сидящий рядом Курт так крепко стискивает его руку, что Блейн свободной ладонью мягко накрывает руку Курта, спрятанную в его собственной, в молчаливой попытке дать понять, что всё будет в порядке. — По всей видимости, врач является матерью мальчика, который учится с Куртом в одной школе. Паренёк подрабатывал у матери и случайно наткнулся на папку. Врач работала над отчётом и ушла на обед, пока её сын разбирал шкафы. Он узнал имя и отправил себе электронный файл, чтобы распечатать позже. Его матери ничего не было известно, — говорит адвокат. Сидящий с ним рядом Блейн чувствует, как Курт сжимает бёдра. Он избегает смотреть на кого бы то ни было, наверняка стараясь скрыть неизбежные слёзы. — Так что нам теперь делать? Что будет лучше всего для моего сына? — спрашивает отец Курта, его голос звучит низко и хрипло. Мистер Мэйси прокашливается и вертит чашку кофе на столе перед собой. При нём айпад и жёлтый блокнот с заметками, который знаком Блейну по прежним встречам с адвокатом. — Моя первоначальная рекомендация — отпустить ситуацию… — начинает адвокат, но отец Курта выходит из себя. — То есть вы хотите, чтобы я просто сидел и смотрел, пока какие-то невоспитанные дети разрушают моему ребёнку жизнь? — рычит он, заставляя Курта поёжиться в кресле. — Сэр, я понимаю, что это очень вас расстраивает, но, пожалуйста, позвольте мне закончить, — говорит адвокат Блейна, едва ли приподнявший бровь в ответ на такую реакцию. — Как я и собирался сказать: мой совет — отпустить это. В дальнейшем, может быть, ситуация никогда так и не забудется, но со временем, с появлением новых событий, она отойдёт на задний план. Как и любые другие скандалы в маленьком городе. В качестве альтернативы мы можем дать ход делу, подать иск на парня за причинение морального ущерба, а на врача — за нарушение конфиденциальности между врачом и пациентом. Но это длительный и медленный процесс. Ожидание слушания может занять недели. Если судья даст делу ход, а я не вижу причин не делать этого, суд будет отвратительный. Это будет очень мерзко: каждую деталь вашей жизни исказят и вывернут. Тщательно изучат, чтобы разобрать по частям. Особенно отношения Курта с мистером Андерсоном предстанут самой большой проблемой. Они не запрещены законом, но Курту и мистеру Андерсону придётся оправдываться за каждый мельчайший аспект их отношений. Их сексуальная жизнь предстанет в красках посреди зала суда, — объясняет он. Блейн замечает, как отец Курта вздрагивает от этой мысли. Когда адвокат упоминает об их сексуальной жизни, Блейн думает, что Берта либо стошнит, либо тот раздерёт Блейну глотку. Тем не менее, он промолчал, продолжая держать жену за руку. — Мы можем настаивать, чтобы судебное разбирательство было закрытым, и только заинтересованные стороны имели бы доступ в зал суда. Но если СМИ об этом услышат, а уж они разузнают, могу вас заверить, они станут поджидать на каждом углу. Через день это будет во всех новостях и газетах. Если некоторые люди пока ещё не знают, то и они узнают обязательно по прошествии нескольких дней судебного разбирательства, — поясняет мистер Мэйси. Блейну прекрасно известно обо всём этом. Он рассмотрел все варианты. Также ему известно, что если СМИ когда-нибудь узнают, то по жизни Курту встретятся только три типа людей. Утешальщики — люди, которые посочувствуют ему и захотят защитить. Невежи — люди, которые скажут, чтобы он перестал ныть и двигался дальше. И, наконец, задиры — люди, которые назовут его уродом, заявляя, что он не мужчина и что лучше его держать под замком. Не говоря уже об эмоциональных преградах, через которые ему пришлось бы пройти в ходе суда. Ему пришлось бы терпеть, пока люди судачили и задавали бы бесцеремонные вопросы о том единственном обстоятельстве, которое он пытался скрыть всю свою жизнь. Ему придётся стать свидетелем того, как какая-то шишка защищает человека, который это с ним сотворил. — Думаю, мне нужно немного времени, чтобы это переварить, — говорит Берт, а сидящая рядом с ним мачеха Курта согласно кивает. Блейн подталкивает к Курту бутылку с водой. Он не видел, чтобы тот сегодня хоть что-то съел или выпил, и начинает беспокоиться. Но всё-таки Курт не берёт бутылку. Он косится на неё, но возвращает внимание на их с Блейном соединённые руки. — Куколка, пожалуйста, выпей что-нибудь! Жара как в тропиках. Если не попьёшь, станет плохо, — пытается уговорить Блейн, поглаживая Курта по спине. Курт ничего не говорит, лишь слегка качает головой. Он кусает щёку изнутри и сверлит взглядом столешницу. — Курт… Как ты хочешь поступить? В конце концов, всё сводится к тебе. Я не стану ничего предпринимать без твоего согласия, — твёрдо заявляет Берт, неотрывно глядя на сына. — Пожалуйста, не заводите дело на врача. Не её вина, что у неё сын сволочь. Она вела себя со мной очень тактично и осторожно. Ради меня она даже провела приём по окончании своего рабочего дня, — осторожно произносит Курт. Когда Курт, наконец, начинает говорить, все взгляды обращаются к нему. На протяжении всей встречи он не вымолвил ни слова. Вообще-то, Блейн не уверен, что Курт сказал хоть что-то за весь день. Когда он проснулся, Курт ещё спал, поэтому Блейн поцеловал его в лоб и отправился в душ. А в течение дня они занимались делами каждый сам по себе до тех пор, пока не приехали остальные. — Ты уверен, Курт? Она вырастила из мальчишки задиру. Она даже не убрала документы, прежде чем уйти из кабинета, — говорит Блейн, поражённый тем, что Курт может просто так забыть о таких важных моментах. — Блейн, родители не способны нести ответственность за все действия, которые совершают их дети. И не её вина, что её сын выбрал быть задирой. Её единственный проступок в том, что она верит, что её сын не мерзавец. Делает ли это плохой её саму? — Курт вздыхает с таким видом, словно ему хочется закатить глаза в ответ на умозаключения Блейна. — Если я подам на него в суд, то это навредит и ей тоже. Это автоматически распространится и на неё, ведь сын несовершеннолетний. Это может навредить её работе, и ей придётся завершить врачебную практику. Это может разрушить жизнь целой семьи, — говорит Курт, впервые глядя Блейну прямо в глаза. — Но, детка, а как же твоя жизнь? Почему ты ведёшь себя так, словно она ничего не значит? — с болью в голосе спрашивает Блейн, мягко касаясь ладонью щеки Курта, прежде чем вспомнить, что они не одни, и положить руку обратно на стол. — Я не… Просто я так устал. Так, чёрт возьми, устал. Больше думать об этом не могу. Это пожирает меня, пожирает тебя… — Обо мне не беспокойся. Это неважно. Я лишь хочу увидеть, как кое-кто заплатит за то, что сделал с тобой, — сжимая челюсти, говорит Блейн. — Но я не хочу, чтобы кто-то за это платил. Мне не нужны деньги, или чтобы людей унижали. Единственный человек, который окажется униженным, это я, — твёрдо произносит Курт. Он забирает свою руку из ладони Блейна и прячет обе руки под столом. Он ссутуливается и снова становится похож на напуганное дитя. — Есть и другой вариант. Но если он не пойдёт как надо, мы всё ещё можем попасть в суд. И в случае, подобном этому, думаю, очень вероятно, что мы всё равно окажемся в суде, если вы решите действовать в рамках закона. — На этот раз кажется, что адвокат обращается именно к Курту, а не ко всем собравшимся. — Я могу связаться с адвокатом мальчика и предложить встретиться, чтобы прийти к обособленной сделке. Однако в этом случае судья не будет вмешиваться, и, опять же, речь идёт только о деньгах. Если мы передадим дело в суд, судья сможет сделать больше, чем просто наложить на него штраф — парень может получить наказание, общественные работы, или пребывание в учреждении, где его научат, как обращаться с людьми, или психотерапию. Это не повредит его родителям и не коснётся денег. Это действительно скажется на нём и будет занесено в личное дело. Таким образом, вы будете уверены, что он или любой другой хулиган из вашей школы никогда больше вас не побеспокоит, — говорит Курту мистер Мэйси, обращаясь к нему с поддержкой, а не как взрослый, говорящий с ребёнком. — Они всё равно не побеспокоят. Я перееду в Нью-Йорк с Блейном, когда лето закончится, — говорит Курт. Из комнаты словно весь воздух выкачали. Не таким образом Блейн хотел обсудить эту тему с отцом Курта. Все взгляды перескакивают с Курта на Блейна, на лицах проступает шок. А отец Курта выглядит так, словно вот-вот взорвётся. — Ты что? — выпаливает он, стискивая кулаки и челюсти. — Прости, пап. Я собирался поговорить с тобой после этой встречи, но… Блейн предложил забрать меня подальше от этого, он переедет в Нью-Йорк и заберёт меня с собой. Чтобы я мог начать сначала там, где никто не знает меня или чего-либо обо мне. Он всё продумал. Я сказал, что мне надо подумать об этом… и я решил. Я хочу поехать с ним, — объясняет Курт. Кажется, ему страшно посвящать в историю своего отца, но в своём решении он более чем уверен. Сердце Блейна колотится, а лицо сияет, хотя он изо всех сил старается скрыть своё волнение, пока не сможет как следует отметить с Куртом наедине. — Курт, тебе шестнадцать! Я не могу позволить тебе сбежать, чтобы жить с каким-то парнем в другом штате! — Он не просто «какой-то парень», папа. Это же Блейн! — впустую возражает Курт, но его голос приобретает пронзительные нотки. — Нет. Нет. Точно нет. А ты! Ты вбил эти мысли моему сыну в голову, и теперь я должен их выбить, — со злобным выражением лица рычит Берт, наставив указательный палец на Блейна. — Сэр, могу заверить, что не таким образом хотел сообщить вам об этом. Этот вариант более резонный, чем тот, — совершает попытку Блейн в надежде спасти хоть немного осколков… и понимая, что эта миссия абсолютно невыполнима. — Думаю, нам следует вернуться к тому, ради чего мы здесь собрались, чтобы не отнимать больше время у мистера Мэйси. Дадим этому улечься в голове, а обсудим позже, — предлагает Кэрол. Глаза Берта сужаются, а взглядом он мечет молнии. Он смотрит на Блейна так, словно готов при первой же возможности вцепиться ему в шею. Тем не менее, он переводит взгляд на жену, а черты его лица смягчаются. — На основании сказанного вами, Курт, мой совет теперь в проведении закрытого судебного разбирательства. Чтобы покончить с этим и дать понять, что террор такого рода не повод для шуток. Парень украл конфиденциальные документы из кабинета врача. Это преступление. Судья, работающая с делами несовершеннолетних в Лайме — очень разумная и вежливая женщина. Думаю, она сделает всё возможное, чтобы этот опыт стал для вас как можно менее неприятным. Конечно, я понимаю, почему вам хотелось бы отвернуться от этого, но так ли это в действительности, если есть возможность заявить о том, что подобное издевательство будет иметь последствия для преступника? — спрашивает мистер Мэйси, снова обращаясь больше к Курту, нежели к остальным. Блейн легонько сжимает ладонью бедро Курта под столом. Тот кажется чрезвычайно сосредоточенным, переводит взгляд с родителей на Блейна. Он терзает зубами нижнюю губу, а мысли, словно шестерёнки, крутящиеся в его голове, едва ли не нарушают своим скрипом тишину комнаты. — Выбор за тобой, куколка. Я поддержу тебя несмотря ни на что, ты знаешь это. Я не собираюсь навязывать тебе свои взгляды. Я доверяю твоему мнению, — повторяет Блейн. Он говорил это тысячу раз, но понимал, что есть вероятность того, что Курту необходимо услышать это ещё раз, и Блейн предпочёл бы повторять до тех пор, пока Курт не ударит его по лицу, нежели заставил бы того усомниться хотя бы на минуту. Курт удостаивает его слабой, поддельно уверенной улыбкой. Прежде чем тяжело вздохнуть и обратить внимание на мужчину в костюме, сидящего перед ним, Курт кладёт свою ладошку поверх ладони Блейна, лежащей на столе между ними. Он неуверенно прокашливается и прибегает к своему самому взрослому тону голоса. — Я, х-м-м… Давайте… Давайте так и поступим. Мне на самом деле это не по душе, но так и есть, и я должен признать, что мне вроде как хочется увидеть его наказанным. — Куколка… любимый. — Блейн сияет от этого заявления и притягивает Курта ближе, чтобы прижаться пылким поцелуем к его щеке. — Ну-ка, не увлекайся! Может это и твой дом, но я по-прежнему не особо от тебя в восторге, — говорит мистер Хаммел, из-за чего Курт чуть отодвигается. — Хорошо. Я подам иск и начну подготовку. Это значит, что в будущем мы с вами будем видеться чаще. Я дам знать, когда будет известна дата слушания, и позабочусь о том, чтобы оно проходило обособленно. Уверен, судья поймет. Но помните: как только вы войдете в зал суда, у вас больше не будет никаких секретов, — говорит адвокат. Он записывает что-то в блокнот и собирает вещи, прежде чем встать и пожать всем руки. Блейн провожает его до двери, не переставая благодарить за помощь Курту. Когда он возвращается на кухню, атмосфера искрит от напряжения. Курт выглядит так, словно ему чрезвычайно некомфортно, его отец — словно закипающий вулкан, а мачеха Курта будто предчувствует, что каждый из них вот-вот вспылит. Вот он, момент, которого Блейн боялся, момент, внушавший ему ужас и надежду, что он сможет к нему морально подготовиться. К сожалению, небольшая оговорка Курта не предоставила ему такой роскоши, и теперь ему придётся взять быка за рога и покончить с этим. — Я рассматривал это с тех пор, когда Курт рассказал о том, что произошло в школе. Я первым готов признать, что никогда не планировал связывать свою жизнь с кем-то. Я не хотел влюбляться и съезжаться с кем-то. Чёрт, мне даже не был никто настолько небезразличен, чтобы хотеть защищать его. Но с Куртом я хочу этого. Курт покорил меня, и теперь я могу представить свою жизнь рядом с ним. Вот почему я ищу наилучший способ защитить его, уберечь его счастье и безопасность. Но этому не бывать в Лайме после всего того, что случилось. Так вот, я думал о Далтоне, но он слишком близко. В таком крохотном обществе слухи распространяются как лесной пожар. Поэтому Нью-Йорк — единственный вариант. Это мечта Курта. Там есть школы, специализирующиеся на подготовке ребят с такими же мечтами, как у Курта, к жизни в реальном мире. Это даст Курту возможность вписаться, не боясь реакции сверстников, если он решит надеть в школу пиджак, расшитый блёстками. И, конечно же, я проверял школы, принимал решения, основываясь на том, что он всё ещё подросток, учитывая домашние задания, комендантский час и карманные деньги. И я распланировал то, как часто он будет приезжать домой, чтобы навестить вас. Это не какая-то схема, чтобы Курт от вас сбежал, — объясняет Блейн так осторожно, насколько это возможно, чтобы ещё сильнее не обидеть отца Курта. Он ступает по тонкому льду, и ему нужно действовать продуманно, дабы не усугубить ситуацию. — А тебе что с этого? Зачем тебе переворачивать всю свою жизнь просто потому, что безмятежная жизнь Курта всколыхнулась? — суровым тоном произносит Берт, пронзительно глядя на Блейна. — Я хочу быть со счастливым Куртом. До встречи с ним я всё равно планировал переезжать в Нью-Йорк. Так мне будет проще работать, потому что не придётся каждые выходные летать на все мероприятия. Но когда я познакомился с Куртом, то решил задержаться подольше, и я рад, что так поступил. Я люблю его, и мне кажется, сейчас самое время переосмыслить переезд, поскольку это ради безопасности Курта, — говорит Блейн, надеясь, что не переусердствовал и правильно подчеркнул свои чувства. — Почему же ты с самого начала остался в Лайме, если в основном работаешь в Нью-Йорке? — продолжает расспрашивать отец Курта, явно намереваясь вытянуть из Блейна каждую мелочь. — Я, так сказать, привык быть рядом со своим братом и его парнем. Раньше их дочь была единственным человеком в мире, для которого я готов был на всё. Я не хотел уезжать, потому что не хотел упустить то, как она взрослеет. Но с тех пор всё изменилось. Я больше не общаюсь с братом и его мужем. Я по-прежнему люблю Мэрилин, но не могу заставить её родителей позволить мне быть частью её жизни. Я должен уступить, чтобы видеть её на семейных мероприятиях, и просто надеюсь, что они когда-нибудь позволят мне стать реальной частью её жизни, а не только далеким дядей, до статуса которого они меня низвели, — говорит Блейн. Он изо всех сил старался не думать о своей ситуации с Купером и Себастианом. Блейну неприятно думать о том, сколько времени прошло с тех пор, как он видел Мэрилин в последний раз, или о том, что он понятия не имеет, когда увидит её снова. Он скучает по ней, но знает, раз ему хочется быть частью её жизни, он также должен быть частью жизни Купера и Себастиана, а это как раз покатилось под откос. — Но теперь ты чувствуешь к Курту то же самое, что чувствовал по отношению к этой девочке? — спрашивает Берт. — Ну, не совсем то же самое. Раньше Мэрилин была моей маленькой принцессой. Я бесконечно её баловал, и её отцы ненавидели меня за это. Я хочу бесконечно баловать Курта, я люблю его больше, чем кого бы то ни было. Хочу обращаться с ним по-королевски. Но при этом мы с Куртом на равных. Курт достаточно взрослый для того, чтобы дать мне отпор и отвесить пинка, когда нужно. Я не собираюсь возводить его на пьедестал и относиться к нему словно к призу — я хочу, чтобы мы были равны, — вздыхает Блейн; с него довольно необходимости защищать свою любовь к Курту и постоянно сообщать людям, что он не такой уж и злой волчара с дурными намерениями. — Извините нас на минутку? Думаю, нам надо поговорить, — внезапно говорит Кэрол, впервые проявляя позицию одного из опекунов Курта. — Конечно. Столько, сколько нужно, — произносит Блейн и поднимается. Берт выглядит растерянным, как и Курт. Не похоже, что Берт думал, что есть хоть малейший повод для разговора, но в то же время казалось, что он не собирается отказывать жене, если та может добавить что-то важное к обсуждению. Блейн подходит к двери, и когда он уже собирается выйти из комнаты, Кэрол просит Курта пойти с ними. Они проходят в гостиную, где Курт садится на краешек дивана, невидяще уставившись в пол. Блейн садится на подлокотник рядом с ним, понятия не имея, что следует говорить и что делать. — Я не собирался вот так вот проболтаться, — после долгого молчания виновато говорит Курт. — Всё нормально. Когда-нибудь они бы об этом узнали, — мурлычет Блейн и гладит Курта по затылку. Курт льнёт к нему и прислоняется виском к руке Блейна. — Всё-таки я серьёзно. Я хочу поехать с тобой, Блейн. Я хочу с тобой жить. Я так сильно скучаю по тебе, когда тебя нет рядом. Я лишь хочу до конца своих дней просыпаться и видеть тебя. Никогда ещё я не чувствовал себя настолько в безопасности, когда нахожусь с тобой, — тихонько говорит Курт. Блейн тяжело вздыхает и встаёт, чтобы обойти диван и опуститься на колени перед Куртом. Он скользит пальцами сквозь волосы Курта, а затем с улыбкой заключает его лицо в ладони. — Однажды у нас всё это будет. Обещаю, это произойдёт. А сейчас нам нужно подождать, пока твой папа примет решение. Боюсь, хорошего в этом мало. Но, Куколка, я не откажусь за тебя бороться. Тебе суждено быть со мной, — мягко говорит ему Блейн, едва ли не светясь от радости при виде звёзд, которые зажглись в глазах Курта после сказанных слов. — Это единственное, чего мне хочется, — хрипло произносит Курт. Его губы трогает слабая улыбка, но он всё ещё нервничает из-за исхода приватного разговора родителей. Хуже всего стало, когда Кэрол позвала их обратно на кухню, и они не получили ответа. Они уселись, и Кэрол объяснила, что они с Бертом пришли к соглашению, что им нужно время всё обдумать, посмотреть на ситуацию с разных сторон и обсудить её. К большому разочарованию Берта, судя по выражению его лица. Родители Курта встают и объявляют, что он может остаться тут на несколько дней. Когда они всё обдумают, им нужно будет поговорить с Куртом наедине, тогда Берт с Кэрол и примут окончательное решение. Родители Курта благодарят Блейна за его помощь с адвокатом и за то, что он разрешил Курту остаться. Прежде чем попрощаться и проводить Берта и Кэрол, Блейн заверяет их, что счастлив это делать для Курта. Когда в квартире окончательно воцаряется пустота, они не обсуждают события дня. Кажется, что между Куртом и Блейном устанавливается молчаливое соглашение, что им стоит отрешиться от случившегося, поэтому, в качестве альтернативы, они заказывают поесть и залезают в пижамы. Они включают телевизор, но в итоге больше болтают и смеются, нежели уделяют внимание происходящему на экране. Впервые со времени инцидента Курт с Блейном забывают о чёрной туче, нависшей над их головами, и снова ведут себя друг с другом как привыкли.