Афганистан приходит домой (Afghanistan Comes Home)

      Слова, лившиеся из уст Джона, смолкли.       Шерлок сидел абсолютно неподвижно, его глаза были закрыты, и он с силой прижимал к губам кончики пальцев. Он просто не мог поверить, что его настолько захватило то дело и теория насчет сахара, что он даже не сознавал, в каком ужасном состоянии находится Джон. Он позволил своей расследовательской страсти затмить наблюдательность, сузил ее до текущего дела, и это было абсолютно недопустимо.       Заново проиграв момент, когда он открыл клетку и заговорил с Джоном, Шерлок теперь понимал, почему Джон так отреагировал, почему вскочил и бегом рванулся из клетки. Теперь он ясно видел, что друг хромает. И вся его поза напоминала о военном прошлом, ибо он сражался со страхом. Он не двигал левым плечом, даже когда он кричал на Шерлока, и плелся далеко позади, когда они отправились в лабораторию Степлтон.       Джон сжимал и разжимал пальцы; он так стискивал плед, что теперь они болели. Он потер лицо и наконец заставил себя взглянуть на Шерлока. Он сам не знал, что ожидает увидеть, но полная неподвижность и отсутствие какой бы то ни было реакции друга заставили его занервничать.       Сощурившись в полутьме комнаты, Джон присмотрелся и понял, что Шерлок на самом деле изо всех сил старается сохранить самообладание. По его телу пробегала слабая дрожь, дыхание было рваным.       — Шерлок? — попытался Джон привлечь его внимание.       От звука голоса друг слегка вздрогнул, и, открыв глаза, посмотрел на Джона.       Шерлок отчетливо увидел, в каком напряжении сейчас Джон. Трудно было не заметить явные последствия переживаний и стресса. Теперь он понимал, почему после Баскервиля на лице Джона поселилась такая измотанность. Видел он теперь и потерю веса. Он раньше не замечал, но свитера Джона стали ему слишком свободны.       Сейчас он понимал и отчего Джон последние пару месяцев постоянно где-то витает и так легко раздражается.       "Посмотри на него, Шерлок. Это все ты сделал. Все это. Человеку, которого ты называешь другом. Хорошо же ты обращаешься с друзьями. Тебя интересовали исключительно результаты эксперимента. Тебе и в голову не пришло принять во внимание его прошлое, даже те моменты, на которые точно были намеки. Он же был военным врачом. Что именно в слове "военный" было тебе не ясно? Ты просто идиот, если считаешь, что можешь быть чьим-то другом".       Шерлок не мог заткнуть этот голос — голос из прошлого, который всегда указывал на его промахи, раз за разом. Именно тогда, когда Шерлок пытался поступить так, чтобы им гордились... Внезапно он ощутил себя пятилетним мальчиком, которому он обычно не позволял выбираться из глубин Чертогов. Он снова закрыл глаза, не в силах смотреть на непреложные доказательства того, что сделал.       Джон увидел мелькнувшее в глазах Шерлока выражение, и большего ему не потребовалось. Прежде чем серые глаза друга закрылись, отсекая от себя Джона, тот успел заметить сверкнувшую в них чистую, неприкрытую вину и боль. Чуть не свалившись второпях на пол, Джон выпутался из пледа и присел рядом с Шерлоком.       Он никогда еще не видел друга таким. Даже после бассейна он не был таким потерянным и уязвимым.       Позабыв о собственной боли, Джон испытал искренне желание ему помочь.       — Шерлок, посмотри на меня.       Друг дернулся, явно не ожидая услышать голос Джона так близко, и рефлекторно открыл глаза. Джон отодвинул в сторону тарелки и кружки и сел на освободившийся край журнального столика. Теперь он мог видеть лицо Шерлока даже несмотря на то, что тот, пытаясь избежать взгляда, опустил голову.       — Шерлок.       Шерлок лишь слегка качнул головой, крепко сжал губы и снова закрыл глаза, пытаясь отгородиться от остального мира. Нет, от боли, которую он причинил.       Шерлок закрыл лицо руками, пытаясь вернуть под контроль эмоции. Случившееся было куда хуже, чем Немного Нехорошо. Вставший в горле комок не желал проглатываться. И чем больше Шерлок старался взять под контроль ускользавшие чувства, тем сильнее его сотрясала дрожь. Чувства же метались по всем комнатам его Чертогов и превращали тщательно разобранную информацию в сплошной беспорядок.       Он ощутил, что Джон придвинулся ближе, его пальцы взяли Шерлока за запястья и потянули вниз, убирая от лица руки. Шерлок какое-то мгновение сопротивлялся, но потом сдался и вместе с очередной волной дрожи безвольно опустил руки.       Джон выпустил его запястья и взял длинные тонкие пальцы, прекращая их дрожь, и слегка сжал, привлекая к себе внимание.       — Шерлок. Пожалуйста, посмотри на меня.       Готовясь к грядущему гневу и обвинениям, Шерлок мазнул взглядом по лицу Джона и тут же уставился на их руки, лежащие на коленях доктора. Его мозгу потребовалась целая минута, чтобы осознать, что именно он только что видел.       Ошарашенный, он снова поднял глаза на друга. Да, Джон все еще выглядел взъерошенно-помятым после кошмара, его до сих пор переполняли тревога и беспокойство, и еще боль. Да, он явно еще не пришел в себя после рассказа о пережитом на войне, но его теплый взгляд был полон сочувствия и волнения за него, за Шерлока.       Шерлок не понимал и даже представить себе не мог, как Джон может смотреть таким взглядом на него. Он панически начал отодвигаться от Джона вместе со стулом, забирая у него свои руки, но застыл на месте, когда Джон произнес со странной, стальной решимостью:       — Даже не смей.       — Что? — прошептал Шерлок и устыдился своего дрожащего голоса.       — Не отстраняйся от меня. Не смей от меня закрываться, — предупредил Джон.       — Но я...       — Нет. Ты думаешь, что раз ты совершил ошибку, то ты — плохой друг. И что у тебя не может быть друзей, поскольку ты не способен поддерживать хорошие отношения.       — Ну, я, безусловно...       — Стоп. Я еще не закончил. Да, я был на тебя зол. Да, я винил тебя в самом начале, когда после Баскервиля у меня начались кошмары и флешбэки. Да, я сомневался в нашей дружбе и боялся, что по дурости тебе доверился, а тебе было просто удобно меня использовать.       Он заметил, что у Шерлока поникли плечи.       — Но если сегодняшний вечер мне что-то и показал, так это то, что ты за меня переживаешь, — Шерлок сделал слабую попытку обидеться, и Джон издал что-то вроде смешка — В противном случае, ты не тратил бы целые часы на то, чтобы говорить со мной, кормить меня или присматривать за мной, когда я сплю. Такое делают только для того, кого считают другом.       Шерлок снова попытался высказаться.       — Но ты же не... Тебе приходится терпеть ужасы, которые мне трудно даже представить, и все это по моей ви... — он осекся при виде мрачного взгляда Джона.       Когда Шерлок отмахнулся от него и взял всю вину на себя, Джон ощутил, что внутри поднимается волна гнева. Масла в огонь добавляла еще и его собственная досада на себя за то, что он никак не может взять под контроль свою психику.       "Если Шерлок думает, что может просто взять всю вину на себя, то его ждет сюрприз! Социопат, что б тебя... Чертов идиот! Ни слова не услышал из того, что я ему говорил. Он в ужасе. Черт, и я тоже. Но если он считает..."       — Черт, Шерлок! — воскликнул Джон, и, уронив руки, вскочил на ноги.       Шерлок дернулся от его крика. И вновь приготовился. "А вот и гнев. Я знал, что так будет".       — Ты меня сейчас послушаешь и на этот раз действительно услышишь! Ты самый невыносимый мерзавец их всех, кого я знаю! А ты знаешь, что было бы, если бы ты в Баскервиле сообщил мне, что собираешься делать? — поинтересовался Джон.       Шерлок безмолвно покачал головой перед лицом его гнева. И задержал дыхание, ожидая услышать, что тот врезал бы ему, ушел, съехал с Бейкер-стрит. Но ничто не могло подготовить его к тому, что заявил Джон.       — Я бы с радостью сожрал тот чертов сахар и согласился на твой эксперимент! — Шерлок озадаченно моргнул, придя в полное замешательство. — Я бы разрешил тебе светить в меня ради дезориентации чертовым светом и оглушать сиренами. Я бы верил, что ты все прекратишь, если будет совсем плохо, и как только появились бы видения из Афганистана, сразу бы дал тебе знать. Потому что я тебе доверяю.       "Стоп. Что?" Шерлок втянул в себя воздух и, моргнув, уставился на Джона. Перед глазами мелькали черные "мушки", и внезапно пришло осознание, что дышать — важно и нисколько не скучно.       — Не веришь? Черт, Майкрофт ведь сразу понял, что я тебе доверяю — еще до того, как я сам это осознал! — рявкнул Джон тоном "давай без глупостей".       Он стал вышагивать взад-вперед по комнате, а Шерлок, распахнув глаза, повернулся к нему и следил взглядом за его двигающейся фигурой. Джон же, размахивая руками для убедительности, продолжал:       — Я настолько тебе доверял, что ради тебя убил человека. Я верил, что ты найдешь нас с генералом Шань в туннеле. Верил, что ты разберешься в этих чертовых коротких гудках, которые присылали по телефону. Верил, что ты придешь за мной в бассейн и вытащишь нас оттуда.       Он так разошелся, что Шерлок не мог вставить и слова.       — И сейчас я тоже тебе доверяю, поэтому и не сбежал в последние пару дней, когда все это дерьмо снова на меня навалилось. Я доверяю тебе настолько, что рассказал, что было со мной в Афганистане, настолько, что готов был пережить все заново во время рассказа — и все ради того, чтобы ты получил какое-то представление о моем прошлом и смог понять информацию, которая привела меня сейчас в это состояние.       Не ты это сделал, Шерлок, а то, что со мной произошло в Афганистане. И мой чертов мозг, который, похоже, с этим никак не справится. И чертово ПТСР, которое все не может оставить меня в покое.       Джон услышал, что Шерлок набирает воздуха, чтобы что-то сказать, и развернулся к нему. Скрестил на груди руки и жестко встал перед ним... Его гнев уже улетучился, но он по-прежнему был полон решимости донести до Шерлока то, что хотел сказать.       — Ты. Не. Делал. Этого. Ты не отвечаешь за то, что я пережил. Мои флешбэки и кошмары вызвал тот чертов наркотик.       Тяжело дыша, Джон снова опустился на край журнального столика, колено в колено с Шерлоком.       Тот по-совиному моргнул, глядя на Джона.       — Как ты узнал, что я думаю? Я имею в виду то... Ты же не мог... Я...       — Да ладно тебе, — мягко возразил Джон. — Думаешь, я за все это время недостаточно тебя узнал? Мне было достаточно на тебя посмотреть, и я сразу понял, что ты себя винишь. А когда ты попытался отстраниться, мне стало ясно, что ты пытаешься установить дистанцию.       — Точно, как ты делал после бассейна, — продолжал он. — Тогда ты тоже старался отстраниться, потому что до смерти боялся, что совершишь ошибку, при которой я могу пострадать или которая будет стоить мне жизни. Ты не мог вынести этой мысли и попытался дистанцироваться, убеждая себя, что тебе все равно, или что мне без тебя будет лучше.       Джон чуть не рассмеялся при виде лица Шерлока.       — В тот раз я совершил ошибку: позволил тебе на несколько недель отстраниться и только потом запротестовал. Так что, если ты думаешь, что я снова буду сидеть, сложа руки и смотреть, как ты опять это делаешь, то ты просто идиот.       Наступила долгая пауза: один пытался собраться с мыслями, второй осознавал сказанное.       Джон подался к Шерлоку и посмотрел прямо в лицо.       — Я хочу сказать тебе еще одно. Я тебя прощаю. Тебе не нужно больше ничего говорить, ничего делать, извиняться или как-то "исправлять" наши отношения. В этом нет никакой нужды. Я давно простил тебя, но иногда требуется произнести это вслух. Только окажи мне одну маленькую услугу. Прости себя.       Шерлок в немом изумлении уставился на Джона.       "Это самый невероятный человек, какого я когда-либо знал. Он столько всего видел и перенес, но все равно сидит здесь и орет на меня за то, что я виню себя. А потом просто меня прощает. Я не постигаю его.       И, возможно, никогда не смогу постичь".       Джон смотрел, как резкие морщинки самоосуждения на лице Шерлока постепенно разглаживаются. Пристально всмотрелся в глаза друга и явно удовлетворенный тем, что увидел, кивнул.       Джон вздохнул, слегка потянулся вперед, и подавив стон, заставил себя подняться. Сделал несколько шагов, остановился за спиной Шерлока и коротко сжал его плечо. Потом подхватил с пола свалившийся плед и прошаркал к камину. Кинув плед в свое кресло, он скованно опустился на пол и подбросил в камин еще поленьев.       Поворошил их кочергой и стал смотреть, как светлеет от огня комната. Уютное потрескивание дров согревало не меньше пламени. Перед глазами затанцевали воспоминания о других языках огня — о кострах в афганской пустыне в окружении братьев по оружию, с которыми он бок о бок работал, сражался и защищал.       Чувствовать на лице тепло огня было очень приятно. Джон даже не осознавал, насколько замерз, пока над ним не склонился подошедший Шерлок и не накрыл его плечи пледом. Джон слегка повернулся к нему и сверкнул благодарным взглядом.       Шерлок вновь устроился в своем кресле, подтянул к груди колени и воспользовался тихой минутой, чтобы изучить лицо Джона, освещенное теплым светом каминного пламени.       Несмотря на ужасы, которые Джон вспоминал весь вечер, плавно перетекший в ночь, его лицо сейчас было таким открытым и спокойным, каким Шерлок не видел его уже несколько месяцев. Оно все еще хранило отпечаток страха, депрессии и боли, но сжатые челюсти явственно выдавали решимость. Глаза казались измученными и печальными, но взгляд уже не излучал такой загнанности и отчаяния, как раньше.       Джон зашевелился и что-то неразборчиво пробормотал. Потом поднялся на ноги, потянулся, пытаясь прогнать неприятное онемение в ноге и плече, и схватив со столика вчерашнюю газету, уселся в свое кресло.       — Эм... Джон, — Шерлок остановился, не зная, как выразить то, что хотелось сказать. — Спасибо тебе за... это. Ты намного проницательнее, чем я думал.       Джон чуть улыбнулся и опустил руку на лежащую перед ним статью.       — Тебе спасибо, что ты все же внял ответным смс своего брата, когда не знал, с какой стороны ко мне подойти. Хотя, — задумчиво добавил он, не обращая внимания на шокированного Шерлока, — я не совсем понимаю, как человек, считающий, что неравнодушие — не преимущество, может на этот счет что-то советовать.       — Но как ты узнал... что я писал ему? Что...       Джон многозначительно на него посмотрел.       — Ты же сам сказал. Я проницательнее, чем ты думал. И я не терял умения наблюдать, даже оказавшись во всей этой кутерьме. Вот честно, неужели ты до сих пор думаешь, что я никогда не внимал твоим урокам?       Шерлок с нежностью посмотрел на склоненную над газетой макушку Джона. Тот поднял голову, перехватывая его взгляд. Лицо Шерлока осветила искренняя улыбка, и Джон просто не мог не улыбнуться в ответ.       — Теперь ты готов рассказать мне об этой статье? — спросил Шерлок, жестом показывая газету на его коленях.       Джон вздохнул и кивнул. Его рука невесомо коснулась статьи, словно прикосновение к отпечатанным именам могло их оживить.