***
Медленно шагая по тротуару, и парень, и девушка смотрели куда-то вперёд, на огни ночного города, думая о своём. Сокджин, наверное, ещё никак не мог переварить это представление, поэтому в его голове как грибы после дождя возникали вопросы касательно Джису. А у самой Ким в мыслях было чёрти что. Она не стала звонить и назначать встречи напарницам — уже поздно. Девушка просто решила оставить это до завтра. Грусть почему-то покорила её, поэтому она уныло повесила голову, наблюдая за острыми носками своих туфель. Сокджин взглянул на неё и, вздохнув, решился завести с ней разговор. Когда вашими эмоции правит не вражда, оказывается, беседовать бывает очень интересно. — Может, расскажешь, что всё это означало? Наверное, этого вопроса Джису боялась больше всего. В её голове сложилось столько легенд, но ни одна из них не походила на правду. Ким усмехнулась этой правде в лицо и продолжила лгать. Она сама уже запуталась, где она, — истина. После того, как Пак Чимина ошарашили такой довольно пугающей новостью, он грубо выгнал всех из своего кабинета. Конечно, ни о каких выступлениях парня после грозного: «Вон», не могло идти и речи. Свита, гордо стряхивая невидимые пылинки с плеч, лишь фыркнули и разъехались по домам, а Сокджин вызвался проводить Джису, ссылаясь на криминальную принадлежность этого района. Ей ничего не оставалось делать, как просто промолчать в знак согласия. Она продолжала думать об отягощающей её и так непростую жизнь работе, случившемся в этом клубе. Какая-то тяжесть поселилась в груди после увиденного в глазах Чимина яростного желания мести. Неужто волнение? — Это просто мой бывший, — Сокджин сощурил взгляд и с долей сомнения оглядел девушку. На её лице действительно выступила тоска. — Ну, ты же философ, поэтому я не стану объяснять тебе, что такое ревность. Хотя, женскую логику ни одна наука не посильна изучить. Ким заглянула в глаза парня и заметила в них интерес. Он осматривал её по-новому. Как будто узнал её секрет и собирался дать клятву хранить его как самый верный друг. — Если человек склонен к ревности, значит, он не любит себя. Но в вашем случае, Ким Джису, — вы просто эгоистка. Девушка, опустив брови, вдруг остановилась, всматриваясь под тусклым холодным светом фонарей в преподавателя. Парень тоже остановился, успевая отдалиться от Джису на два шага, и обернулся. Он надменно улыбнулся, как только увидел на лице девушки явное возмущение. Ему постепенно становилось нравиться дразнить её. — И вы считаете тактичным высказывать такое девушке в лицо? Сокджин внимательно осмотрел потрёпанное, но симпатичное лицо Джису, как только снова услышал формальное обращение. Вот чертовка… Ступая ей навстречу, заметил, как переменился её взгляд с раздражённого на игривый. Она слабо улыбалась, наклонив голову вбок и выгнув бровь. Её добрая ухмылка заставила Сокджина облизнуть свои губы и продолжить её игру. Голова Кима чуть подалась вперёд. — Да, студентка Ким Джису. Иначе с вами просто нельзя. Его дыхание подбросило выбившиеся из укладки передние пряди волос девушки и заставило её зажмуриться. Но, как только парень стал отстраняться, Ким смело притянула преподавателя к себе за ворот куртки и, приблизившись максимально близко, точно дразня, проговорила с ответной дерзостью: — Тогда, учитель, я буду вынуждена разговаривать с вами точно так же. Я же должна придерживаться определённой философии. Улыбнувшись, Джису отпустила парня и пошла вперёд, не опуская уголки губ. Она почему-то не могла совладать со своими эмоциями. Она шла, смотря на ночное освещение улиц, и улыбалась как глупая, прокручивая в своей голове недавно сказанные слова. Сокджин же, почувствовав внутри груди тепло, не переставал смотреть на Ким со спины. Парень шёл позади, засунув руки в карманы, и иногда оглядывался по сторонам. Его тронули сказанные с неким вызовом слова Джису, отчего игра с ней стала куда интереснее. К слову, они уже давно доигрались.***
Давящее одинокое тиканье настенных часов. Автомобильные фары иногда освещают потолок комнаты тёплым оранжевым светом. Лалиса сидела на кровати и, обняв свои колени, смотрела в пустоту. Каждый тик часов был равен её морганию. Руки вцепились в ноги так, что их невозможно было разъединить. А в голове, подобно последнему подвигу камикадзе, роились самые смелые мысли. Она специально оставила все окна открытыми. Специально закрыла дверь только на один оборот замка. Специально ждала его, чтобы устроить ловушку. Прикрыв глаза, Манобан наполнила лёгкие свежим воздухом и посмотрела на лестницу, которая виднелась из открытой двери спальни. С минуты на минуту. Он. Должен. Прийти. Оглянувшись, Лиса заметила торчащий из-под матраса немецкий парабеллум — единственное оружие, находящееся в её доме. Девушка медленно затолкала его ещё глубже, но не так, что пришлось бы отодвигать матрас в другой конец комнаты, чтобы достать его. Как только девушка вернулась в прежнее положение, она, благодаря своему чуткому слуху, уловила первые тихие шаги на втором этаже. Сумасшедшая улыбка посетила её лицо, пульс участился, руки заёрзали. Когда он стал спускаться по лестнице, Лалиса захотела вскочить и непременно дать отпор, но не смогла. Она будто окаменела. Пустила корни, когда снова увидела его в том же чёрном костюме. Парень спустился на первый этаж и стал оглядываться. Он чувствовал подвох. Знал, что с ней игры плохи, но решил рискнуть и пошёл ва-банк. Справа проход в гостиную, где было подозрительно тихо. Никаких подруг, никаких охранников или пулемётчиков. Перейдя на кухню, Чон взглянул на уныло почерневшие от гнёта времени фрукты и ступил дальше: осталась злосчастная спальня, — и он с самого начала предполагал, что Лалиса там. Резко выглянув из-за двери, парень навёл дуло своего пистолета на центр комнаты, но увидел в этом самом центре её. Девушка, угрюмо сгорбившись, смотрела в пол в абсолютной темноте и совсем не раззадоривала Чонгука. Однако, не убирая прицела, Чонгук стал подступаться всё ближе, постепенно замечая, как глаза Лалисы поднимались. Молчание заставило посмотреть друг на друга. Девушка подарила ему частичку своей грусти, почему в руке Чонгука уже дрогнул пистолет. — Я ждала тебя, — Лалиса угрюмо хмыкнула, отводя взгляд в сторону. Теперь под тяжестью совести парень был вынужден удерживать, как ему казалось, многотонный пистолет. — И правильно. Зачем пытаться что-то изменить, если впереди тебя ждёт непоправимое. — Чон хмыкнул, наверное, пытаясь показаться холодным только себе. Лалиса всё так же смотрела на него равнодушно. И то, что она не просила пощады — жутко раздражало. — Наверное, интересно охотиться на птиц, убивая их в собственных гнёздах, или, к примеру, целиться в статую из базуки на расстоянии двух метров. Такая гордость, не находишь? Лиса позволила себе хитро улыбнуться, но в ночи, даже привыкнув к темноте, Чонгук не различил этого жеста. Парень раздражённо опустил брови, чуть наклонив пистолет. Злость начинала распирать изнутри. Как она смеет так унижать его? Вытянув одну ногу вперёд от боли затёкшего загнутого позвоночника, Лиса медленно пододвинула руку к краю матраса: к пистолету. — Что ты несешь? Я прекрасно знаю, кто ты, что ты сделала и что планируешь. И ты, — парень вновь посмотрел в её глаза. В них не читалось ровным счётом ничего, будто она смотрела сквозь, — совершенно не та, какой прикидываешься. Лиса вновь решила кинуться в атаку, но только по-другому. Она снова посмотрела в его глаза и проговорила, незаметно пододвигая пальцы к полу. Почти… — Да? Тогда чего же ты ждёшь? Я сижу здесь, перед тобой в двух шагах. На мне нет бронежилета или взрывчатки. И будь сзади меня ещё кто-то, то твой выстрел прошёл бы и сквозь него. — Чонгук продолжал молчать. Его дыхание стало таким громким, что девушка им наслаждалась как самый настоящий вампир. Пальцы уже под матрасом нащупывали пистолет. — А знаешь, почему ты не можешь выстрелить? — Он снова молчал. Сердце Лисы забилось ещё быстрее, и ей показалось, что оно вот-вот её выдаст. — Потому что не будет после этого сладкого вкуса победы. Без борьбы смерть противника такая жалкая… Быстро выхватив свой пистолет, Лиса сделала кувырок в сторону, услышав звук выстрела. Она знала, что как только он разглядит её оружие, то даст залп. Встав на ноги, Манобан навела дуло прямо на парня. Тот был зол и впечатлён одновременно. Да, действительно, просто так убивать врагов неинтересно. Так почему же эта девчонка ужасно злила, но не позволяла выстрелить в себя. Этот парадокс заставил Чонгука нервничать. — Дуэль? — Чонгук позволил себе усмехнуться. Лиса, подняв голову чуть выше, задумалась. Знала, что нет нужды стрелять. Интерес, появившийся ещё во время их первой встречи, не позволил бы никого застрелить. Внезапно бросив оружие на пол, Манобан наклонила голову вбок. Её наивный и слишком добрый взгляд заставил Чонгука в непонимании опустить пистолет. Его палец всё ещё был на предохранителе, но голова уже давно без него. Лиса вдруг стала идти навстречу. Остановившись от него в нескольких сантиметрах, она стала дышать ему прямо в шею. И в этот момент Чонгук возненавидел себя. Он отпустил пистолет, и тот прямо стволом ударился о пол. — Так интереснее, не думаешь? — Подняв голову, Лалиса снова посмотрела в тёмные глаза парня и продолжила: — Меня зовут Лалиса Манобан. Не хочешь со мной сразиться? Не успел Чонгук со своим тяжёлым прерывистым дыханием что-либо выговорить, как тут же оказался на полу. Девушка быстро перекинула его через себя и положила свою ногу на его грудную клетку. Сначала парень был в лёгком шоке, но потом, нежно обвив её голень руками, грубо потянул вниз, поэтому Лиса тут же упала, а Чонгук смог оказаться выше неё. Стоя на коленях, он, чуть выворачивая, держал её за руку. И всё-таки совесть не позволяла выбить ей плечо, поэтому он с ухмылкой поддался и встал на ноги, отталкивая девушку в сторону стены. Она ударилась левым боком и с ненавистью посмотрела на Чонгука. Поманив её на себя, Чон увидел её сконцентрированное лицо и едва успел очнуться, чтобы уклониться от её быстрой ноги. Лиса пустила в ход руки. Сначала правый кулак — он увернулся. Затем локоть, и теперь сама Манобан сделала поворот через левое плечо, увидев перед глазами крепко сжатую мужскую руку. А потом удар коленом, который только рассёк воздух. Чонгук вдруг оказался сзади, залезая своими холодными руками под её майку, обвил её талию и развернул к себе. Лиса коротко вздохнула и, восстанавливая дыхание, стала смотреть в глаза парня, медленно обхватывая его шею руками. Она дотронулась до его волос фалангами пальцев, приближаясь губами к его лицу так близко, что мурашки заставили передёрнуться. Оба дышали как после забега. Они смотрели друг на друга и чувствовали жар. Ненависть породила страсть. Чонгук стал медленно наклоняться вперёд, а Лиса всё так же держала дистанцию, прогибаясь в спине назад. Вдруг её пальцы сильнее схватили его шею и она, приблизившись к его уху, прошептала: — Ещё одно движение — и я сверну тебе голову. Парень усмехнулся и, попятившись назад, упал прямо на матрас, потянув девушку за собой. От неожиданности Лиса вскрикнула и сильнее прижалась к нему, отпуская шею. Взглянув на лицо гостя, девушка заметила дымку в его зрачках. Он смотрел с похотью, с огромным желанием, которое сдерживал разве что обтягивающий чёрный костюм. Отдышавшись, Чонгук громко проглотил слюну и, наблюдая как Лиса, хотя её не держат, не отстраняется, проговорил: — А я Чон Чонгук, — Лиса усмехнулась и уже хотела встать, как парень ужасно заинтересовал её: — На твоём месте я бы просто раздавил сонную артерию. Улыбнувшись, Манобан посмотрела на парня с определённым весельем, поэтому, больше шутя, потянула свои руки к его шее. Но он тут же, как будто ждал, перехватил её кисти, поэтому в один миг Лиса оказалась под Чонгуком, а между её ног уже располагалось его колено. Её грудь тяжело поднималась под тонкой домашней майкой, под ней не было нижнего белья. Чон разглядел первые признаки возбуждения и, улыбнувшись, приблизился к её губам. Всякая улыбка исчезла с лица девушки, осталось только томное «хочу» на ее губах. — Знаешь, тебя совсем не хочется убивать. — Прошептал Чонгук — и как будто вспышка одурманила обоих. Жадно целуя её губы, Чонгук резко поднял руки Лалисы вверх и, удерживая их одной рукой, второй пробрался под майкой. Его холодные ладони вызвали тысячи, нет, миллионы мурашек. И Лалисе стыдно было признать, но она уже давно намокла. Её ноги никак не могли найти нужное положение, она постоянно елозила под уверенными движениями Чона. Он медленно стал спускаться к шее, заставляя Манобан выгибаться и хотеть освободить руки, чтобы обнять его голову не для удушения. Горячие губы оставляли следы на её коже, и Лисе казалось, что она трескается по швам. Но разошлась её майка. Чонгук резко разорвал на ней эту простую белую ткань, в которой все прелести видно и без детального осмотра. Парень, отпуская руки девушки, прикоснулся губами к её груди, почувствовав в своих волосах её ладони. Лиса уже стонала так, будто чувствовала проникновение. Но этот чёртов петтинг уже свёл с ума и медленно, но верно вёл к оргазму. Блуждая руками по её телу, Чонгук долго вырисовывал узоры своими лиловыми красками, будто художник искусно писал на холсте. А затем, нехотя отстранившись, Чонгук снял с себя верх костюма и вновь наклонился к девушке, спускаясь ниже и обхватывая её бедро рукой. Чонгук спускался к животу. Дыхание Лисы спёрло, она вдруг вздохнула так, что выдохнуть уже было больно. Девушка замерла, громко сглатывая и смотря сверху вниз на ужасно возбуждающие движения парня. — Что мы делаем? — Она вдруг привстала, опираясь теперь на локти. Чонгук отстранился, с вопросом смотря на девушку. — Занимаемся сексом. Лиса села в позу лотоса и наблюдала раздражённое и немного недовольное выражение лица Чонгука. Переведя взгляд на его штаны, она виновато прикусила губу. — Я понимаю. Но… мы же враги? Чонгук усмехнулся и подался вперёд, снова повалив девушку, но в этот раз уже снимая с себя штаны. Лиса хотела его. Так, что живот давно связался в тридцать восемь узлов, а нижнее бельё впитало в себя столько смазки, что их можно смело выжать. Но, положив свои ладони на его накаченный торс, который и раньше был ужасно сексуально обтянут этим псевдо-костюмом, она смотрела на него, будто чего-то ожидая. — Детка, я хочу тебя. Какие тут могут быть разговоры? Он укусил её за мочку уха, и Лиса безбожно сдалась, чувствуя, как руки парня уже пробрались через короткие шортики и, только тронув трусики, Чонгук самоуверенно и победно ухмыльнулся, не отрываясь от поцелуя. Парень проник в девушку двумя пальцами и стал постепенно растягивать её, сгорая от нетерпения. Он не может с прелюдиями. Для него это как мучение. Он любил, если чего-то добиваться, то просто брать и присваивать. И сейчас вдруг парень вышел из Лисы, правда, замечая, как сладкие стоны перестали наполнять комнату. Но ничего, будет ещё больше. Чонгук снял с себя чёрные боксеры, и Лиса, прикусив губу, подалась вперед. Она встала на колени прямо перед ним и, чувствуя, как холодные руки контрастом ощущались на её бёдрах, поняла, что шорты медленно слетели, а ягодицы ошпарил шлепок. Чонгук, не переставая улыбаться, смотрел в глаза Лалисы и, замечая её желание, стянул с неё последнюю вещь. Теперь они были абсолютно голые — и это снесло им крышу. Подавшись вперёд, Лиса села на парня, толкая того назад. Он упёрся затылком о стену и, сжимая в руках задницу Манобан, чувствовал, как его окаменевшая плоть врывается в горячее лоно. Он издал первый, едва слышный стон, но его заглушила девушка. Она, схватившись руками за его плечи, чувствовала, как сильно её стенки раздвигались. У неё давно не было секса, поэтому этот первый раз именно с Чоном стал для неё очень чувствительным. Лиса плавно двигалась на Чонгуке, издавая громкие стоны, и не боялась, что их услышат люди на улице из открытого настежь окна. Громко шлёпнув её по ягодицам, Чонгук стал двигаться в унисон, понимая, что для него этот темп слишком медленный. Его член ныл с каждым таким медленным и плавным движением, поэтому, не выдержав, парень повалил девушку на матрас. Ноги девушки оказались на талии Чона. Она, как только Чонгук стал двигаться быстрее, схватилась за его скользкую от пота спину крепче. Парень двигался так быстро, что стоны девушки не успевали вырываться из её груди. Чонгук так вдалбливал её в матрас, что казалось, будто они уже на полу. Они двигались быстро, издавая приятные звуки, и полностью наслаждались собой. Лиса, задыхаясь от удовольствия и едва ощутимой боли, откинула голову, позволяя Чонгуку в конец истерзать свою шею… В этот раз они оба проиграли, честно выбрав ничью. Чонгук и Лиса наслаждались всю ночь, забывая о том, кто они друг другу и к каким группировкам они принадлежат. Они просто занимались любовью, позволяя страсти взять верх, и отдались своим эмоциям, которые ранее переполняли их. Это с самого начала не была злость. Это желание, которое они исполнили друг в друге. Сегодня они проиграли. Сегодня им можно…