Это очень неправильно

Целых два дня лило, как из ведра. Мрачные тучи насаживались на шпиль Тауэра и даже цеплялись за кабинки колеса обозрения. Все, что существовало последние дни в ее жизни это ужасный холодный косой дождь. Такой же, как ее слезы, которые безумно хотелось выплакать, но, черт побери, их не было. А дождь был. И она внушила себе, что это он плачет вместо нее. И становилось чуть легче. Да и Максим пытался вывести ее из ступора, вися на телефоне 24/7, наплевав на все свои графики, хотя, похоже, и сам пребывал в неком анабиозе, не зная, как и что сделать, чтобы быстрее обнять свою девочку. Кристина пошла на уговоры Макса и встретилась с его мамой. И даже легко с ней сошлась, хотя в искренность женщины так и не смогла поверить до конца. Но, главное, что Наталья любила сына, и Кристина любила ее сына... И обе они стремились сделать его счастливым. И да, спустя миллион попыток, вмешаться в жизнь Максима, матери, все таки, хватило мудрости понять, что она не делает его счастливее. И отступилась, искренне желая ему своего счастья, которым для него была именно эта девочка, мужем которой был Чернов. И она приняла ее, несмотря на абсурдность ситуации. И от всего сердца сопереживала ей, частенько слушая их телефонные разговоры ни о чем и новые песни сына, которые он пел любимой своей девочке на ночь, чтобы она выбросила из головы все проблемы. А девочка скучала, но не плакала, скорее, злилась, глядя на сплошные потоки воды за окном, которые давно перемешали дни и ночи вдалеке от любимого человека, затаив свои слезы глубоко в себе. Наталья подключила свои рычаги влияния и внезапно ее очень хороший друг свел ее с тем самым Коротковым, который был шефом Ивана. Она не стала того посвящать в подробности и даже просила не доводить до сведения Чернова свою заботу, но тот, улыбаясь своей неискренней улыбкой и так все понял. －Я видел, как он ее ревнует. И, кстати, тоже бы не отпустил домой одну. － Уважаемый, она, вообще-то на сессию собиралась, а не на горнолыжный курорт в окружении озабоченных мажоров. － Ну, дела это не меняет. И я даже ему немного завидую.. － И вы? － А что вас удивляет? Чистая, искренняя, умная девочка. Вам много таких попадалось? Именно с этой фразы она полюбила Кристину всей душой, приглядываясь к ней, пытаясь понять, что в ней такого, что мужикам так сносит крышу. И тоже разглядела чистоту и искренность. А еще душу и огромные глаза побитой собаки, за которые ей хотелось перегрызть Чернову горло, Чернову, который вырос у нее на глазах, по большей части в ее же доме... И никогда не был мерзавцем. Но ведь и Макс, сын ее, никогда не был романтиком, даже наоборот. Да она вообще сомневалась, умеет ли он любить, наблюдая его долгие отношения с Мартыновой. А оказалось, умеет. Главное, найти своего человека. И она полюбила ее еще и за то, что эта девочка смогла дотронуться до души ее сына, открыв и ей этот путь доверия, любви и безграничной уверенности, что ее сын лучший. Хотя, она и так это знала, но, ведь всегда приятно разделить свою уверенность хоть с кем - то еще. Последние годы они не часто виделись с сыном. Он был до безобразия самостоятелен. Прежде ее раздрожало желание Макса быть вне круга знакомых, вне круга семьи, теперь же она поняла почему он выбирал другую жизнь. Кристина не пыталась заискивать, не пыталась казаться лучше, не строила глобальных планов по приросту капиталов посредством выгодного брака, хотя Чернов был для нее идеальнейшей партией, не дула губки, не манерничала. Казалась сильной. Она понимала, что именно это нужно ее сыну. Она была собой. Это подкупало. Сегодня опять лило с самого утра и лишь к обеду низкие тучи разогнал изменившийся ветер. Чернов захлопнул дверку машины, поправляя отворот пальто, стряхивая с него невидимые ворсинки. Аккуратно обходил лужи своими дорогими ботинками, выискивая глазами ту, отсутствие которой он приравнивал к стихийному бедствию. Почему-то подумал, что она будет именно здесь. Она с самого первого дня обожала это место, просиживая часами. Если позволяла погода, со скечбуком. Или просто так, бросая сквозь прищур, взгляды на желтую неряшливую Темзу, на величественный Биг Бен. Аквариум. Тот, что из ее любимого фильма. Она никогда не думала, что станет завсегдатаем этого места. Все началось с ”Близости”, с пьесы Патрика Марбера, короткой, но так глубоко раскрывающей человеческое одиночество. Ей нравилась Натали Портман в этой роли, а Лоу она ненавидела, перенося нелюбовь к персонажу в реальную жизнь. Ненавидела за то, что он использовал, а она позволяла. Так бывает. Такая особая извращенная игра. И она даже может нравиться. Особенно, если ты одинок и ищешь родственную душу в любом мало мальски проявившем в тебе участие. Она тоже была одинока. Вот сейчас она была одинока, несмотря на беспокоящегося Макса, выходящего на связь чуть ли не ежечасно, и даже несмотря на заботу его матери, которая совершенно по непонятным причинам приняла девушку безоговорочно, несмотря на мужа, который не муж и о существовании которого она жалела, частенько обвиняя себя в алчности. Мы ведь сами хозяева своей жизни и никто, кроме нас самих не вправе ею управлять. Но, случаи бывают. Вот как у нее. И, несмотря на все вышеперечисленное, она была одинока. Много рисовала, вынося печаль своих внутренних переживаний на бумагу. Наверно, скетчбук заменил психолога. А, полистав его, можно было определить ее самые болевые точки. И ей вдруг расхотелось публики, хотя быть среди людей и творить для них ей нравилось и она никогда не была социопатом. Но сейчас ей хотелось именно одиночества. И она беспристрастно ковырялась в себе, намеренно задевая самые больные струны души. Три дня она не появлялась дома. Без вещей, без денег, без жилья, без друзей в этом, пронизанном ветрами и дождями городе, который стал ее тюрьмой. Выпала из мира, выпала из времени. Чернов сходил с ума. Не спал. Был зол на нее. Материл даже, бросая в ее адрес проклятья и ругательства, распаляя себя ее грязными образами в обличьи шлюхи . Тут же себя ругал последними словами, понимая, что ничего, кроме жалости к себе не испытывает. Он был жалок. Да, это именно то слово. Красные глаза суетливо выискивали ее в толпе. Кофе не спасал от головной боли и дурных мыслей. Время лишь к полудню － ланч позволил ему сменить душный офис на грязную набережную Темзы, залитую лужами только что отшумевшего дождя, а он уже чувствовал, что разбит. Он увидел их издалека, стоящих у парапета возле самой реки. Он подумал о том, что она легко одета и может заболеть. Сердце сжалось и затрепыхалось быстрее, ускоряя свой ритм, пьяня его мозг и заставляя трястись руки. Блядь, как он ее любил! Наваждение прошло спустя мгновение. Закурив, сделал несколько глубоких затяжек, пытаясь усмирить предательскую дрожь дикого желания и взять себя в руки. Решительно пошел вперед, совсем не думая, что скажет ей, лишь бы взять за руку, прижать к себе и уткнуться в пшеничные локоны. В пшенично－розовые. И он знал, что поступил неправильно, но даже и не думал искать мотив своего поступка － его он тоже знал. И этой любовью он себя давно оправдал и заранее простил. Кто с ней, он понял, лишь подойдя совсем близко. Женщина обернулась, скользя взглядом, не зацепившись сначала за его колючие глаза. Потом все же, вернувшись и недоуменно фиксируясь на нем приподнятыми бровями, обдала холодом. Он даже почувствовал. А Крис? Нет, она не бросилась к нему на шею и не поприветствовала кивком головы, и даже не улыбнулась － равнодушный взгляд, уколовший его в самое сердце, просто скользнул по панораме (и по нему, как по части той самой панорамы) и опять сосредоточился на созерцании перекатывающей волны Темзы. Но он ведь и не ждал ничего другого. Это было ожидаемо. Ожидаемо больно. Кристина глубже спрятала руки в карманы, поводя плечами от холода, намеренно избегая его взгляда. А вот женщина взгляда от него не отводила, будто пыталась просканировать чужую душу, в которой сейчас творился чертов ураган. Интересно, у него на лице написано, что он в растерянности? И что хочет послать эту бабу от души... Он знал эту женщину с детства. Это была мать Макса. И по тому, что она была рядом с его женой, он понял, что проиграл... Хотя, на что он надеялся? Он убедился в самообмане многократно наблюдая Анисимова в списках въезжающих за тот короткий промежуток времени, что они прожили здесь. Многократно. Регулярно. Он, этот чертов Макс, видел ее, целовал ее, раздевал ее, о чем Чернов мог лишь мечтать, касался, имел, или любил. Но, Чернов предпочитал грубое ”имел” в отношении Свободы. Его бесило, что Крис никогда ему об этом не говорила. Бесило и било по самолюбию. Это послужило причиной его поступка. Он ревновал. Понимал, что это безбожная глупость, но ревновал. － Как ты?－ голос ломался, пришлось откашляться. － Пойдем домой, － обратился он к Кристине, игнорируя пристальный взгляд женщины. － Господи, какой лицемерный вопрос! －женщина даже закатила глаза, изобразив гримассу пренебрежения. － Здравствуй, Иван. Как поживаешь? － Засуньте свои светские вопросы себе знаете куда? － Боже! Смотрю, я в немилости. С такими нервами нельзя работать на твоей работе. А поживаешь, вижу, плохо. Жена сбежала? － Наталья Александровна вложила в вопрос столько сарказма, что Чернов люто возненавидел ее в этот момент. Но, промолчал. Крис не повернулась, не среагировала. Вообще не дрогнула ни одним мускулом на лице. － Крис? － Я вчера говорила с Таней, － продолжала женщина, － Она ведь не в курсе того, что здесь происходит? － При чем здесь мать, Наталья Александровна? － При чем здесь Кристина, Иван? Они как-будто играли в гляделки, стараясь не уступить друг другу. Первым не выдержал, отводя взгляд от глаз, цвета морской волны, как у Макса, Чернов. － Ваш брак это коммерческая сделка. Нет? Ты ведь сам все понимаешь. － Не ваше это дело. － Я бы так не утверждала... Кристина, все таки, живет у меня. － Вам-то это зачем? － Ну, разумеется, ты не в курсе, － усмехнулась женщина, всплеснув руками в кожаных перчатках. － Надеюсь, ты помнишь, что твой друг, (она выделила это слово) Макс, мой сын? － Что, черт побери, ваш Макс? － не сдержался Чернов, повышая голос. － Он сам виноват. － Ммм. А я вот думаю, что это называется, пользоваться моментом. Такой бизнес ход. А не то, что ты здесь развел. Он не настроен был на диалог с кем либо. Сейчас ему нужна была только Крис. － Крис, что ты собираешься делать без документов? Он чувствовал себя шантажистом, но даже не сопротивлялся этому, в итоге, зная, что все равно отпустит ее. К нему. － Не горячись, － тронула его плечо перчаткой женщина, － Над тобой есть начальники. Не строй из себя грозного и страшного шакала Упуаута. － Наталья Александровна, пойдемте. －коснулась девушка рукава мехового жакета женщины. － Нет, стой. У тебя сессия скоро. Тебе плевать? Крис посмотрела на него с презрением, как бы напоминая, что он снял ее с самолета, который и вез ее на сессию. － Я не вернусь, Чернов. Это была точка невозврата. У тебя был шанс остаться хотя бы во френдзоне. А теперь ты для меня просто не существуешь. Ты ведь в курсе, что документы у меня все равно будут. Ими занимается твой шеф. Я думаю, это должно натолкнуть тебя на некоторые мысли. Нет? И если ты будешь мешать, я могу рассказать ему некоторые интересные подробности про твои встречи с Постниковой. Как ты думаешь, Коротков злопамятный? Простит тебе свою любовницу? － Кристина... － женщина исказила лицо, всплеснув руками, опешив от последовавшей тирады в адрес Чернова. － Ну уж извините, Наталья Александровна. Курсов благородных девиц в моем послужном списке нет. Видишь? － обратилась она к Чернову, － мне тоже удается шантаж. Нравится? Пошла, вырывая руку из черновской, которой он пытался ее задержать. － Я отдам... Документы... Ты же знаешь, что это... Поговори со мной. Хотя бы поговори, блядь, со мной! Ты же понимала, что это для вас с моей матерью наш брак был фиктивным, а для меня он таким не был никогда... В ее глазах читалась холодная ярость. Не хотела не слушать, не понимать. － Ты тоже все прекрасно понимал, когда я пришла к тебе. Мы оба использовали друг друга. И не смей мной манипулировать. － Пять минут... － он преградил ей дорогу, пытаясь выиграть время. － Я подожду тебя в машине, Кристина. Не задерживайся.－ Мать Макса похлопала Чернова по плечу, от чего тот нервно дернулся. Закурил, сбиваясь со счета, которую... － Не грузи меня, Вань. Я тебе никогда ничего не обещала. И уж тем более любовь. И уж тем более не клялась отказаться от Макса. И уж тем более, жить с тобой долго и счастливо. Чего ты от меня хочешь? Кристина в раздражении отстукивала пальцами по какой-то рекламной брошюре. － Ты... Я не могу без тебя. Просто, чтобы ты рядом, Крис. Я думал, уедем, ты привыкнешь. Не любить, конечно, но привыкнуть ведь можно? Только... － он потянулся к ней, сделав шаг, отделяющий их друг от друга. Она вздохнула тяжело, покачала головой, как мать отчитывающая нашкодившего ребенка, и уткнулась в его холодное пальто. － Чернов, ну почему ты такой дурак? Ты же ведь не сволочь, я знаю... － Ты ошибаешься. Если меня поставить в определенные условия... Как сейчас... － Но, это же ничего не меняет... － Я знаю, Крис. Я отпущу тебя. Хотя, не должен, черт побери, не об этом мечтал. И, ты же знаешь, что он тебя не достоин. Ты же сама это знаешь. － Перестань. Ты достоин? У него в голове мгновенно всплыло недавнее утро в затрапезной гостинице в объятиях Постниковой и еще пара моментов с ней же. － Нет, но... Пообещай, что даже когда я не буду тебе мужем, я останусь твоим другом. Не гони меня совсем. А я просто буду надеяться. Девушка подняла на него свои глаза, в которых читалось изумление и даже немой вопрос. － Ты зачем?... Ты серьезно? － Да, я дурак, Крис, но это все ревность. И, по сути, это все, что мне нужно. Хотя бы дружба. Пожалуйста... Я обещаю, больше никогда не вмешиваться в твою жизнь. Если ты сама не захочешь. －Вань, зачем? Зачем тебе это? Ты молодой. Ты успешный. Зачем? Не понимаю. Будут вокруг тебя девушки... Мне тоже, знаешь... Это моя жизнь. Моя ошибка, за которую я себя не перестаю ругать... Ты моя ошибка. Отсутствие Максима моя ошибка. Я перед вами виновата, перед тобой, но, ты не должен.... － Ты себя слышишь? Я ей про любовь... Не понимаешь... － Он протянул ей паспорт, в который, как тогда, был вложен билет, конечным маршрутом которого была ее свобода. Свобода и счастье. － Сегодня ночью прилетишь домой. Передай ему, что еще одна его ошибка будет для него последней. Я прощаю тебе нелюбовь ко мне, но любовь к Свободе тебе простить не могу. Я же помню.... － Вань... － Я подожду. Сколько надо. － Это ничего не изменит, Вань. Даже если не он, то не ты. Не ты. Ты не он. И это твой единственный минус. Чтобы ты не сделал.. Понимаешь? － Я не он, это точно. Я не предам. Когда-нибудь ты поймешь... － Я... Мне... Нет, Вань, не имеет смысла ждать. Просто отпусти. Она сдела шаг ему навстречу, коснулась рукой плохо выбритой щеки. В следующую секунду он почувствовал ее поцелуй на своих холодных искусанных губах. Он хотел продлить это мгновение, ответить на этот ничего не значащий для нее жест, но она уже шла к машине. － Кристи! И все равно, просто знай, буду ждать. Но, она не обернулась. Да и разговор получился ни о чем. Только стало еще больнее от осознания своей вины, что ему, что ей. Уже в самолете, она, наконец-то, отдалась мыслям о долгожданной встрече, выбросив из головы всю суету сегодняшего дня. Ее возвращение они с Натальей решили устроить сюрпризом. В предвосхищении предстоящей ночи Кристина без конца улыбалась. Она почти чувствовала на себе взгляд ясных глаз, шершавые пальцы и запах, родной запах любимого мужчины. Какая же она была дура, согласившись на черновскую аферу. Конечно, все это было зря. Конечно, это не стоило ее нервов и нервов Максима. Да и сам Чернов, возможно, не питал бы никаких иллюзий на ее счет. Она сама виновата. Она просто подвержена импульсивности своего чертова характера. И как же здорово, что Макс может ее понять. И она ему благодарна. Она летела без вещей, даже не заморачиваясь, чтобы просить Чернова подвести ее багаж, поэтому, миновав очередь на выдачу багажа понеслась прямиком к такси. Вспомнив, что сегодня у него сольник, она все же решила дождаться его дома, а не ехать в 16 тонн. У Макса было все по-прежнему: куча листов с набросками текстов по всему дому, провода и гаджеты, гитары, гора немытой посуды и пустые стаканы... Он, получается, пил. Он пил, а она даже не предполагала. Батарея пустых бутылок говорила о том, что пил он не хило. Но, все равно, это был дом. И ее дом тоже. Было ощущение чего-то теплого и родного. Странно, что она даже не подумала ехать к себе в квартиру, так сильно было желание прижаться к небритой щеке и вдохнуть аромат морского одеколона парня, которого она любила. Он не был идеальным. Он нарушал все правила. Он предавал. Он много раз делал больно. Но, он тоже любил. И этого было достаточно, чтобы прощать. И она прощала. Теперь - то она понимала значение фразы ”всепрощающая сила любви”... Навести небольшой порядок хватило около получаса. Большой черный мешок с мусором она вытащила на задний двор. Потом зашла в спальню, бросила взгляд на свои портреты, вспоминая историю их появления в этом доме, открыла шкаф, уткнулась носом в его рубашки, развешенные на плечиках, втягивая свой, особый вид кокаина, который пьянил мозги ничуть не хуже белого порошка. На секунду задумалась, сняла эту рубашку с вешалки, покопалась в комоде со своим бельем, улыбнулась, найдя то, что искала и мурлыкая какую-то песню Макса, отправилась нежиться в ванную. Стрелки рисовали на часах глубокую полночь, а его все не было. Как бы ни хотела Кристина встретить парня во всеоружии, но усталость и сон оказались сильнее. И лишь когда ее разбудили долбящие басы мощных колонок, она стремительно проснувшись, побежала туда, где шумело веселье. В гостиной было человек двадцать, отчего она растерялась, но будучи замеченная Трущевым, сразу попала в его объятия. － Кошелек, смотри ты, не обманула! Приехала таки. － Привет, усатый. Как ты? － Ну, теперь будет лучше. А то я задолбался твоего нытика слушать. Кристина проследила за взглядом Сергея и замерла от неожиданности. Макса обнимала какая-то рыжая девица, довольно вульгарной внешности. Он, конечно, на сколько это было возможно, отворачивался от нее, пытаясь стряхнуть ее цепкие пальцы со своей шеи, но девица не сдавалась, да еще упорно тянулась ярко накрашенными губами к его шее. － Ничего такого, чтобы могло заставить тебя нервничать, Крисунь. Девушка - фанатка по типу ”я хочу от тебя ребенка”. Та еще больная дура. Не вздумай истерить. Пиэлсишник был спокоен на сто, и Крис, секунду назад, готовая рвать и метать, мгновенно успокоилась. Мысленно поблагодарила Трущева за то, что в очередной раз не позволил натворить ей глупостей. Он спустился к аппаратуре, выключая звук. Послышался недовольный ропот, но Серега, перекрывая пьяные голоса, вежливо попросил народ на выход. И только тогда Макс увидел ее, в его рубашке, которая лишь немного не доходила ей до колен, с подвернутыми рукавами и растегнутыми верхними пуговицами так, что было видно черное кружево бюстгальтера, сорвался с места, невзирая на протесты рыжеволосой спутницы. － Опа! Сюрприз! Моя малышка прилетела. － Макс несся к Кошелевой, нелепо и пьяно размахивая длинными руками. Сгробастав девушку в свои объятия, привычно помещая свой подбородок на ее макушку, он промурлыкал: － А позвонить? Я бы забил на всех. － Ну же сюрприз! － Кристина забросила руки ему на плечи, открывая взору гостей ажурную резинку чулка. － Сваливайте короче, － неистовствовал Трущев, наблюдая, как Анисимов жадно целовал девушку, вжимая ее в себя, закапываясь обеими руками в ее длинные волосы. Послышалось недовольное ”нахуя ехали?”, ”чо за телка?”, ”Сережа, мы куда?” и прочие фу. Рыжеволосая девица дернула Кристину за рукав, заставив Макса оторваться от поцелуя. － Кто это? － пьяно спросила девушка, обращаясь к Свободе. － Девушка моя. Любимая. Иди. Отдыхай. А то сейчас без тебя уедут. Может вон от Драгни родишь... － Кто это? － Кристина тоже решила продемонстрировать права на собственность. － Ну ты же знаешь. У меня всяких полно. － Боже, какой мне популярный мужик попался. － Она уткнулась своей улыбкой в приоткрытые губы, провоцируя его на новый поцелуй. Макс, не долго думая, подхватил ее под ягодицы и понес наверх, туда, куда рыжей путь был заказан. Трущев довольно улыбнулся, показав друганам два пальца, поднятые вверх. Через минуту внизу все стихло, а наверху наоборот, слышались жаркие стоны. － Тебе охуеть как идет моя рубашка! － А чулки? － Чулки? Охуенно идут чулки. Только, кое что здесь явно лишнее. Макс давно уложил ее на кровать и сейчас, торопясь, растегивал пуговицы на своей рубашке. Толстовку и майку Кристина сняла с него еще по дороге в спальню и сейчас застряла на пряжке ремня. Как только ремень поддался, она почувствовала его руку у себя в трусиках и дернулась навстречу голому торсу, впиваясь ногтями в спину, в плечи, в бедра. Она хотела трогать его везде. Она хотела... А он был готов доводить ее до изнеможения всю сумасшедшую ночь. Его пальцы дарили сладкую негу, губы саднило от жестких, необузданных поцелуев, а на груди все таки расцвела парочка несдержанных засосов. Крис опустила руку на болезненно выпирающий член и поймала мгновенный стон. － Не сейчас, Крисуль. － он поспешил разжать ее пальцы, плотнее прижимаясь к влажной промежности. － Это слишком хорошо. Вытащив пальцы из сочащегося лона, намеренно нежно провел по клитору, провоцируя глухие стоны, припал сухими губами к соску и резко, одним болезненным толчком, вошел в нее так, что она на мгновение забыла, как дышать. Но уже в следующее, толкалась бедрами навстречу, приближая заветный пик, дрожа в его руках, покрываясь мурашками удовольствия и чувствуя слабость в ногах. － С приездом, родная... Это твой день. － Спасибо. － она сделала неопределенный жест рукой, －А что это? － вытащив руку из под подушки, Крис обнаружила в ней свои старые трусики. － Фетишист ненормальный! Ты спал с моими трусами? － глупая улыбка озарила ее лицо. － Я просто скучал. Мне тебя пиздец как не хватало.