Биологический императив

Потребовалось несколько мгновений, чтобы шок от случившегося прошел. Ангела пришла в себя, а ее руки были в тисках Мойры. Мойра стояла рядом с ней на коленях на покрытом льдом асфальте, ее лицо было смертельно бледным, а глаза широко раскрыты. Выражение чистого ужаса. — Ангела?! Ангела! — она слегка ее потрясла, и Ангела немного покачала головой, чтобы прояснить ее. — Ты в порядке, Ангела?! — увидев, что Ангела зашевелилась, она перестала кричать, но не успокоилась, глядя на нее в панике. Ангела посмотрела вокруг себя. Она приземлилась прямо на задницу, на кусок черного льда, и боль, все еще исходившая от копчика, притуплялась растущим холодом, просачивающимся сквозь куртку. Грязь и слякоть брызнули и облили большую часть нижней части тела, ноги были раскинуты, а ладони за спиной поддерживали ее, маленькие кусочки льда и гравия врезались в кожу. Мойра стояла на коленях, прерывисто дыша. Она уронила пакеты в снег, а дверца машины все еще была открыта, ритмично стуча, напоминая им о необходимости охранять машину. — Я… — у Ангелы перехватило дыхание, она все еще была немного потрясена. — Я в порядке, я просто поскользнулась, — она протянула руки, и Мойра осторожно помогла ей подняться на ноги, прежде чем снова обхватить руками руки Ангелы. Ангела сомкнул их неумело. — Я в порядке, я просто поскользнулась, и я могу идти. — она осторожно подошла к гололеду на тротуаре. На ходу она прижала руки к животу. Все было в порядке. Тем не менее, она подняла руку, чтобы остановить надвигающуюся вспышку Мойры. — Я знаю, мы пойдем. Просто на всякий случай. Мойра решительно кивнула, сразу же шагая рядом с ней и обнимая ее за плечи, двигаясь осторожным, но уверенным шагом к штаб-квартире. — Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, я смогу взять тебя на руки, — предложила Мойра, и Ангела вспомнила, как кто-то несколько часов назад утверждал, что не настолько сильный. Она также помнила истории о матерях, способных поднимать машины, чтобы спасти своих пойманных в ловушку детей, так что, кто знает? — Я в порядке, я уверена, ничего страшного, — она попыталась утешительно прижаться к телу Мойры, но та решительно настаивала на том, что все может стать хуже, и в конце концов она просто продолжила объяснять. — Мы пойдем в больницу, просто чтобы убедиться, но, Мойра, пожалуйста, не волнуйся, — она посмотрела на Мойру умоляющими глазами, — я не хочу, чтобы ты из-за меня беспокоилась. Мойра готова была просверлить глазами дыру в двери, к которой они приближались. Когда они вошли, Мойра ничего не произнесла, и Ангеле пришлось поспешно говорить: «Простите нас, простите нас, простите, ” извинения тем, кто успел быстро отпрыгнуть с дороги быстро шагавшей Мойры. Только когда они поднялись на лифте в медицинское крыло на шестом этаже, Мойра отпустила Ангелу. Ангела смотрела, как О’Доран сжимает и разжимает кулаки, слышала скрежет ее зубов. Когда Ангела ободряюще положила руку на плечо Мойры, та просто закрыла глаза. — А если что-то не так, Ангела? — Если бы у тоски был голос, он бы сейчас принадлежал Мойре. — По большому счету, мы еще очень рано, — спокойно прошептала Ангела. Как бы она ни верила всему, что собиралась сказать Мойре, она тоже волновалась и изо всех сил старалась не выдать этого своими словами. — Ребенок находиться там, где мой таз защищает его, и вся околоплодная жидкость поглотит любые толчки, — она потерла большим пальцем бицепс Мойры, даже не уверенная, что О’Доран могла почувствовать этот жест через толстую шерсть, — и это было действительно только незначительное падение, Мойра. Пожалуйста, не волнуйся. — Я не могу… — голос Мойры дрожал сквозь стиснутые зубы, глаза были по-прежнему крепко зажмурены, кулаки то сжимались, то разжимались. Когда лифт зазвонил, ее глаза распахнулись, и она тут же шагнула вперед, расталкивая агентов и медиков, которые ждали лифта. — Прочь с дороги, — громко рявкнула она, и потрясенная толпа расступилась, как Красное море. Если бы Ангела не боролась со своим беспокойством, она бы смутилась. Большинство людей ворчали о том, что доктор О’Доран грубая, да и что она вообще тут делает, ведь она редко здесь бывает, к тому же, не доктор Циглер ли позади нее, и почему она выглядит беременной. Она совсем не так представляла разоблачение своей беременности. Но она шла в ногу с Мойрой и только успевала бормотать короткие извинения, когда они проходили мимо. Внезапно Мойра остановилась, Ангела тоже. Мойра посмотрела налево, потом направо, затем обернулась, и Ангеле показалось, что у нее влажные глаза. — Эм… Я не знаю этот этаж. Куда нам идти? Ангела почувствовала, как ее напряжение немного спало, она улыбнулась и склонила голову влево. Она повела Мойру по длинному пустому коридору и вошла в травматологическое отделение. Название написано большими красными буквами на двери, и когда та открылась, и дверь, и Мойра, издали очень похожее шипение. В травматологическом отделении дежурил доктор Нельсон, мужчина средних лет с густой, но короткой бородой и в круглых серебряных очках. Он приехал в «Overwatch» из Америки после службы в качестве санитара в Военно-Морском Флоте Соединенных Штатов, и его боевой опыт сделал его бесценным для травматологического отделения. Также он не болтливый, как большинство других врачей и медиков, что в сегодняшней ситуации было огромным плюсом. — Доктор Циглер? Я думал, у вас сегодня выходной? Что случилось? — спросил доктор Нельсон из-за стола, но когда она шагнула вперед, покрытая дорожной грязью и слякотью, а за ней следовала доктор О’Доран с безумными глазами, картина начала собираться воедино, они явно пришли не для ежеквартальной оценки со стороны руководства отдела. — Что случилось? — Это, э-э, долгая история, — Ангела сбросила пальто, которое взяла у нее Мойра, и позволила себе сесть за центральный стол, — так что давайте сэкономим время. Я на восемнадцатой неделе беременности, я поскользнулась и упала на парковке. Я знаю, знаю, что это, скорее всего, ничего, но… — Лучше перестраховаться, чем потом жалеть, — понимающе сказал Нельсон и уже направился к ультразвуковому аппарату, с помощью которого они будут искать осколки. Он пододвинул устройство к кушетке, прежде чем пойти помыть руки. — Доктор… О’Доннелл, да? — он посмотрел на Мойру через плечо, потирая руки. — О’Доран, — глухо произнесла Мойра, сжимая в руках пальто Ангелы и с трепетом глядя на ультразвуковой аппарат. — Да, извините, доктор О’Доран, — он вытер руки и кивнул в сторону двери, — Спасибо, что помогли и привели ее сюда. Мойра открыла рот, чтобы возразить, но голос Ангелы, тихий, но властный, прозвучал первым: — Доктор О’Доран может остаться, если захочет. — Как скажете, босс, — кивнул Нельсон и ударил локтем по большой кнопке на стене, запирая комнату от всех снаружи. — Я уверен, вы знаете, как это происходит, доктор, поэтому, как насчёт снять рубашку и все остальное, необходимое для УЗИ? Ангела сняла блузку, спустила юбку вниз и устроилась на операционном столе, чтобы во второй раз за день осмотреть дочь. — И вы сказали восемнадцать недель? Когда вы в последний раз посещали акушера? — спросил Нельсон, проводя первичную пальпацию ее живота и таза. — Несколько часов назад? — Ангела чуть не рассмеялась, скорее от нервов, чем от юмора. — Только что вернулась. — Только один плод? — Да. — М-м-м, а как развивается плод? Сильно бьется сердце? Ангела кивнула. — Сколько времени прошло с момента первых признаков шевеления плода? — Три недели. — Рано активный, суетливый, как и мать, — улыбнулся он ей, и она улыбнулась в ответ. Нельсон всегда был одним из любимых сотрудников Ангелы, и у него были замечательные манеры ухода за больными, которые она не часто видела у медиков, получивших большую часть своего опыта в пылу боя. — Чувствовала толчки с тех пор, как упала? — Я… — Ангела на минуту задумалась, — не знаю, я сразу пошла наверх, но, может, я просто не заметила? — М-м-м, — промычал он, направляя стетоскоп и прислушиваясь к звукам в разных местах живота Ангелы. Пока он слушал, Ангела посмотрела на Мойру. Мойра устроилась в одном из немногих кресел у двери и не наблюдала за происходящим, вместо этого, она уперлась локтями в колени, на которые было накинуто пальто Ангелы, и обхватила голову руками. — Доктор О’Доран, — позвала Ангела, когда Нельсон поправил диафрагму*. Мойра подняла голову, ее глаза были красными. Ангела сочувственно улыбнулась ей, и Мойра поморщилась. — Вещи… пакеты. Они все еще на стоянке. — Я принесу их позже, — вздохнула Мойра. — Пожалуйста? — Ангела пыталась сделать милое личико, — они испортятся, если останутся там, или кто-нибудь может забрать их. Нельсон повернулся к Мойре, кладя стетоскоп на шею: — Не волнуйтесь, доктор О’Доран, она в хороших руках, а Вам бы не помешало немного свежего воздуха. Это правда, из-за своего беспокойства Мойра выглядела болезненно. Она положила пальто Ангелы на кресло, в котором она сидела и хмуро посмотрела на пол, затем она нажала кнопку и открыла дверь. Когда она быстро вышла, ее пальто колыхнулось. Ангела представила, как Мойра бежит по коридорам, чтобы быстрее вернуться, разбрасывая медиков направо и налево, и это немного помогло ей справиться с беспокойством. Гель был холодным. Всегда было холодно. Вскоре Ангела услышала знакомое биение и свист, доносящиеся из ультразвукового аппарата, когда доктор Нельсон провел датчиком по ее покрытому гелем животу, его взгляд направился на монитор. — Я был на Гуаме, — начал он разговор, — пятнадцать лет назад? Когда это большое цунами разбило все дороги и мы остались на этом острове, окруженном бушующим морем? — он продолжал медленно поворачивать датчик, и, как ни старалась Ангела, она не могла увидеть на его лице ни одной эмоции. — Я даже не могу сказать Вам, сколько детей родилось, пока я был там, доктор Циглер. Им нужны были все люди на палубе. Я чувствую, что я специалист в акушерстве после этого опыта. — Мне повезло, — вежливо улыбнулась Ангела, но ее гораздо больше интересовало, как вытянуть шею, чтобы увидеть монитор, чем-то, откуда Нельсон столько знает об огнестрельных ранениях и ультразвуковых исследованиях плода. Через несколько минут громкий стук в дверь привлек их внимание. — Это… Это доктор О’Доран, — донеслось с другой стороны хриплое объяснение. Нельсон постучал по кнопке на стене, чтобы впустить Мойру, и она вошла, красная и мокрая от пота, с большими пакетами в каждой руке. — Ты в порядке? — удивленно спросила Ангела, когда Мойра рухнула в кресло, не потрудившись сдвинуть пальто, и вместо этого села прямо на него, позволив грязным пакетам упасть на пол. Мойра кивнула, несколько раз сглотнула и через несколько мгновений произнесла только: — Решила пойти по лестнице, — она немного кашлянула, но, похоже, у нее перехватило дыхание. — Вы могли бы стать полевым агентом, — бросил ей через плечо доктор Нельсон, вновь сосредоточившись на ультразвуковом аппарате, — но вы как раз вовремя, — он развернул тележку так, чтобы они обе могли видеть монитор, зернистое черно-белое изображение, держа руку над одной стороной дисплея. У Ангелы перехватило дыхание. Было похоже на ребенка. Немаленькая черная пустота среди статики, а ребенок с головой, руками, ногами. Это была она. Мойра встала и все еще тяжело дышала, стоя у кровати. — Ну? Все в порядке? — спросила она, затаив дыхание. — Абсолютно, — ответила доктор Нельсон, и обе женщины громко вздохнули с облегчением, — как вы можете видеть, нормальное развитие, никаких признаков ДНТ**, сильное сердцебиение, ребенок, кажется, двигается просто отлично. Если в ближайшие несколько дней у тебя не будет пятен или чего-то подобного, я бы сказал, что нет причин для беспокойства, — он улыбнулся ей, и она просто поблагодарила, предпочитая наблюдать за ребенком, чем участвовать в разговоре. — Если все в порядке, почему ты не показываешь нам другую половину экрана? — Мойра скрестила руки на груди. Нельсон постучал по стеклу и повернулся к Ангеле: — А, вы хотите знать, мальчик это или девочка, доктор Циглер? Помниться мне, некоторые мамы любят сюрпризы. — Ах, это определенно девочка, я знаю, — просияла Ангела, и он кивнув убрал руку. Что-то на тележке ожило. — Бесполезно подглядывать и не сфотографировать ее! С жужжанием принтер начал выплевывать копию изображения на экране, и Нельсон убрал тележку. — Значит, все в порядке? — тихо спросила Мойра, явно нуждаясь в постоянной уверенности. — Я бы сказал, что именно так, — он протянул Ангеле несколько бумажных полотенец, прежде чем выкатить машину и вернуться с распечаткой в руке. — Как, я уверен, объяснила доктор Циглер, таз защищает плод в течение большей части беременности, и жидкость, в которой растет ребенок, предотвращает любые воздействия, не причиняя вреда ребенку. Ангела надеялась, что, услышав то же самое от двух врачей, Мойра успокоится. Мойра сделала глубокий вдох и решительно кивнула. — Спасибо, Брэд, — Ангела натянула блузку и оперлась на протянутую руку Мойры, выходя из-за стола. — Я очень ценю твою помощь. — Конечно, для этого я здесь! — он протянул распечатку Ангеле. Он здесь не для этого. Он был здесь ради агентов, получивших серьезные боевые ранения, а не ради беременных женщин, ударившихся задом о лед. Но он не жаловался, и Ангела гордилась своим персоналом. Но даже самый профессиональный врач иногда любопытен. — Ах, я не хочу показаться любопытным, но почему я не слышал о ребенке, доктор Циглер? Мы, медики выходного дня, просто будем держать это в секрете? Он дразнил ее, она была в этом уверена, но Ангеле все равно было неудобно это слышать, в основном потому, что знала, что следует отвечать на подобные вопросы каждый день в течение следующих нескольких недель: она представила, как вы переходите от пушистых свитеров к четырем месяцам беременности и люди начинают чувствовать себя немного обделенными. — На самом деле, Брэд, ты первый в отделе, кто узнал, — рассмеялась Ангела и похлопала его по руке, прежде чем пойти за пальто, надевая его, пока Мойра собирала пакеты с покупками. — Я держала это в секрете какое-то время, но затем решила, что это, вероятно, не продлится долго. Он кивнул, нажимая кнопку: — Ну, теперь я чувствую себя совершенно особенным. Дайте мне знать, если что-то пойдет не так, доктор Циглер. Как вы знаете: мы всегда открыты. Она кивнула и вышла, повернувшись к Мойре, которая следовала за ней. Даже после того, как дверь закрылась и они остались стоять вместе в пустом коридоре, некоторое время они не двигались и не разговаривали. — Так… лестница, да? — Ангела с усмешкой приподняла бровь, надеясь разрядить напряженную атмосферу. — Я торопилась, — Мойра провела рукой по волосам и нервно рассмеялась. — Мммм, — только и промычала Ангела, прижимаясь к груди Мойры и крепко обнимая ее за талию. Она почувствовала, как Мойра двинулась, чтобы обнять ее в ответ, и почувствовала, как сумки с детской одеждой неловко ударили ее по спине, прежде чем Мойра хмыкнула и просто встала. Наконец она подняла голову, и Мойра уставилась на нее усталыми глазами. — Прости, что напугала тебя, — прошептала Ангела. — Я рада, что ты в порядке, — сказала Мойра шепотом. — Вы обе. — С этого момента тебе придется чаще держать меня за руку, чтобы я не упала, — Ангела уткнулась лицом в грудь Мойры. — Давай, я помогу тебе отнести детские вещи обратно в твою комнату, — промямлила Мойра, и Ангела приняла это в качестве согласия. Ангела сомневалась, что О’Доран, как раньше, пойдет сзади нее, поэтому просто взяла Мойру за локоть. Несколько санитаров и медсестер поздоровались, проходя мимо, некоторые остановились на середине приветствия, заметив состояние Ангелы. Состояние беременности или состояние очевидной усталости и грязи на одежде? Либо то, либо другое, предположила Ангела. Интересно, какие слухи поползут по медицинскому крылу, когда она уйдет, и сколько из них повлияет на высокую ирландку рядом с ней? Она сознательно решила позволить Мойре претендовать на звание Доброго самаритянина, который спас ее после падения, если она того пожелает. Было неясно, чего хочет Мойра, но она слишком устала физически, умственно и эмоционально, чтобы беспокоиться об этом сейчас. Когда они добрались до квартиры, Мойра наклонила голову и поставила оба пакета на скамейку, Ангела рухнула рядом с сумками и тут же скинула туфли. Мойра выбирала каждую покупку одну за другой и осматривала на предмет пятен или повреждений. Она не стала внимательно рассматривать трусики, которые Ангела выбрала для себя, а вместо этого Мойра просто закончила свою оценку. — М-м-м, маленькие чудеса, — промурлыкала Ангела, откинув голову на прохладное стекло и закрыв глаза. — Если бы только то же самое можно было сказать и обо мне, — она слегка подергала ногами, указывая на грязные пятна на ногах и пальто. Она со стоном поднялась со скамейки и повернулась к Мойре, нерешительно стоявшей возле груды одежды. — Я устала, и после сегодняшнего мне нужно принять ванну. Мойра кивнула и облизнула губы, глядя в окно. — Ты должна остаться, Мойра, — тихо предложила Ангела, кивая на кровать. Она не знала, какое объяснение дать, чтобы убедить Мойру остаться. На случай, если что-то случится с ребенком? Это снова напугает ее. На случай, если Ангеле что-то понадобится? Мойра ей не служанка. Может потому, что знала — если Мойра уйдет, то она просто будет работать, хотя была не менее усталой. Она не начальница Мойры. Нет, ничего из этого не подходит. Она погладила руку Мойры кончиками пальцев и подошла к ней, — потому что я хочу, чтобы ты осталась. Мойра перевела взгляд с окон на Ангелу, потом вниз, туда, где их руки слегка соприкасались. Она сжала кулак и кивнула: — Хорошо. Ангела улыбнулась, на мгновение сжав руку Мойры, прежде чем направиться в маленькую ванную. — Я, наверное, задержусь, — объяснила она, отворачиваясь от дверного косяка. — Ты выглядишь усталой. Пожалуйста, иди спать, Мойра. Мойра села на скамейку под окном между двумя пустыми пакетами из-под покупок, кивнула, ничего не сказав, и только провела рукой по волосам. Ангела сняла с себя грязную одежду, когда маленькая ванна наполнилась горячей водой, думая о Мойре в другой комнате. Когда она выйдет, будет ли Мойра сидеть на скамейке и смотреть в окно? Найдет ли она подушку и одеяло в подсобке и разложит их на скамейке как можно удобнее? (Ангела представила, как она стукается об стену, пытаясь лечь на скамейку, и это ее очень позабавило.) Будет ли она вообще там? Как бы ей ни хотелось насладиться долгой, роскошной ванной, Ангела слишком устала и понимала, еще чуть-чуть, то может заснуть прямо в ванне. Очистка от усталости, стресса и грязи быстро закончилась. Мойра все еще будет там? Она не могла не удивляться, когда натягивала чистые трусики, выбирая длинную хлопчатобумажную пижаму, достаточно скромную, чтобы она падала на середину бедра, но не настолько старомодную, чтобы проходила ниже колена. Она осторожно открыла дверь ванной, выпуская теплый влажный воздух и мягкий свет в темную прохладную гостиную, и судорожно вздохнула, когда луч света упал на длинное неподвижное тело, находящиеся очень близко к дальнему краю ее кровати. Мойра не пошевелилась, когда Ангела подошла, и хотя она лежала на боку, было ясно, что О’Доран крепко спит. Ангела тихонько вышла из ванной, на мгновение коснувшись кнопки у окна, чтобы отрегулировать шторы впуская последний кусочек зимнего дневного света над кроватью. Мойра лежала поверх одеяла, она сняла туфли, пальто и ремень, и в той же куче на столе Ангела увидела галстук. Ангеле пришлось подавить чувство нежности, когда она отодвинула одеяло со своей стороны кровати и обнаружила маленького плюшевого кролика, лежащего на подушке по таким углом, чтобы счастливо смотреть на нее. Она осторожно положила его на прикроватный столик. Не желая беспокоить ее, Ангела боролась с желанием подойти к Мойре и прижаться к ее спине, а вместо этого легла на бок, лицом к спящей Мойре, и прошло всего несколько мгновений, прежде чем ее усталость, наконец, взяла верх.

___________________________________

Когда Ангела наконец проснулась, она могла лишь догадываться, что была ночь. Лунный свет падал сверху и заливал комнату прохладным голубым оттенком. Она повернулась во сне и оказалась лицом перед тумбочкой, откуда кролик ей улыбался. Она затаила дыхание, прислушиваясь к звукам, и выдохнула с облегчением, когда заметила медленное, ровное дыхание позади себя. Какое-то время она прислушивалась, прежде чем, наконец, решиться и повернуться, желая узнать, как выглядит Мойра, спящая в лунном свете. Она не разочаровалась, совсем. Расположившись лицом к Мойре и положив руки под голову, она попыталась сделать вид, что не удивлена, увидев, что Мойра проснулась всего в нескольких дюймах от нее. Она моргнула и лениво улыбнулась, и именно в этот момент Ангела была готова пойти воевать за нее. Не было зрелища более завораживающего, чем сонная Мойра О’Доран. Ангела улыбнулась в ответ, наслаждаясь тем, как волосы Мойры были приглажены в одних местах и дико торчали в других. Она также испытала другое удовольствие, увидев, что Мойра расстегнула несколько верхних пуговиц и что веснушки Мойры не ограничиваются лицом. Ангела почувствовала румянец на щеках, который, как она надеялась, не был заметен в лунном свете. Ей не стоило смущаться, даже если бы Мойра заметила. Мойра моргнула еще раз, прежде чем медленно, но плавно прижаться губами к губам Ангелы. Ангела не могла сказать, почему она не ахнула, не прильнула к губам О’Доран, не застонала и не открыла рот. Дело было не в этом, не в похоти или желании, хотя, Боже, она чувствовала, что представляла себе подобный сценарий в течение последних месяцев. Нет, был только поцелуй, ничего больше, и она просто слегка подвинулась ближе к Мойре. Она чувствовала дыхание Мойры, ровное и горячее, на своей щеке, она чувствовала, как мягкие пальцы двигались вверх по ее подбородку, слегка касаясь уха, прежде чем О’Доран осторожно обхватила ее затылок. Вместо того, чтобы притянуть ее ближе, Мойра отодвинулась всего на несколько сантиметров. Она чувствовала дыхание Мойры на своих губах и была уверена, что Мойра чувствует ее дыхание. К Мойре вернулась ее ленивая, сонная улыбка, когда она спокойно наблюдала за Ангелой, медленно потирая затылок большим пальцем. Ангела тоже улыбнулась, а потом их губы опять встретились — серия легких, целомудренных поцелуев, одновременно томных и пылких в тихой ночи. Вскоре Ангела обнаружила, что заклятие разрушено. Она определенно желала этого, но хотелось большего, хотелось прижаться всем телом к Мойре, открыть рот и исследовать ее своим языком, направить руку от головы Мойры к ее груди, чтобы подтолкнуть дальше. Мойра, однако, казалось, была вполне удовлетворена этой невозможной медлительностью… построить? Боже, Ангела молилась, чтобы это было «создание», действительно ведущее к чему-то, а не фантастические мечты, о которых она могла лишь желать. Она чувствовала запах Мойры, слышала ее дыхание, чувствовала, как Мойра слегка прикусила губу, когда они расстались; это была настоящая Мойра. Через какое-то время, в блаженной вечности, Мойра убрала руку с головы Ангелы, обвила ее вокруг талии и притянула к себе. Ангела почувствовала, как ее тело прижалось к Мойре, и не смогла сдержать низкий, похотливый стон. У Мойры все еще была сонная улыбка, когда она вернулась к своим мучительно целомудренным поцелуям, на которые Ангела с энтузиазмом ответила. — Энджииии, — раздался стук и звонок в дверь, а голос из коридора являлся тройной угрозой нынешнему раю Ангелы. Звук, который она издала, больше был похож на рычание. Она вскочила с постели, глядя в темноту на дверь своей комнаты. Ангела раздраженно фыркнула и посмотрела на часы у кровати: 22:34, не очень поздно. Но тем не менее страшное время. Закусив губу, она посмотрела на Мойру, которая тоже повернулась к двери и перевернулась на спину. Боже, Ангела и представить себе не могла, как выглядит Мойра в расстегнутой рубашке, лежащая на кровати, приподнявшись на локтях, с растрепанными волосами… — Уходи, Лена, — неожиданно властно крикнула Ангела в сторону двери. — Я сплю. — Даже не пытайся, Энджи, все говорят о тебе! Давай, любимая, давай посмотрим, я хочу посмотреть! — из-за двери послышался веселый голос, и Ангела поняла, что так легко от нее не отделается. Она застонала и с раскаянием посмотрела на Мойру, которая, казалось, все еще смотрела на дверь. — Извини, я избавлюсь от нее, — извинилась Ангела, проводя ладонью по руке Мойры, когда та поднималась с кровати. Сделав глубокий вдох, она попыталась скрыть раздражение, отпустила дверную ручку и вышла в коридор, чтобы та закрылась за ней. По ночам коридор был тускло освещен, но все же гораздо ярче, чем ее комната, и Ангела прищурилась на очень взволнованную Лену. Лена, однако, не обратила внимания на выражение лица Ангелы, когда ее руки, как магниты, нашли живот Циглер. — О-о-о, Энджи, — проворковала Лена, — ты должна была сказать мне, это великолепно! — Лена, — Ангела скрестила руки на груди, прекрасно осознавая, что стоит босиком в ночной рубашке на главной улице офицерского общежития, — я ценю твой энтузиазм, правда ценю, но мы можем поговорить об этом завтра? У меня был очень длинный день. — Ах, да-да, слышала, что ты упала, да? Но все говорят, что ты в порядке, верно? — Лена выглядела искренне обеспокоенной. Ангела озаботилась о необходимости провести в понедельник коррективный тренинг по защите конфиденциальности пациентов с персоналом. — Да, все хорошо, но, пожалуйста, Лена, мы можем поговорить об этом завтра? Даже если бы ее комната была совершенно пуста, Ангела не думала, что у нее хватит ума прямо сейчас выдержать разговор с Леной, сегодня был действительно длинный, трудный день. Но с заманчивой альтернативой в комнате позади нее все, что она может сделать, это не огрызнуться на бедную девушку. — Ну ладно, я думаю, уже поздно. Извини, — она слега ударила свой ускоритель и подмигнула, — потеряла счет времени, — она заключила Ангелу в объятия. — Значит, завтра мы можем начать планировать рождение ребенка. Это будет блестяще, поверь мне. Да. Сил для этого разговора определенно нет. — Спокойной ночи, Лена. Настойчивое «до свидания» прояснило ситуацию, и Лена последний раз попрощалась, прежде чем направиться по коридору к своим покоям в соседнем коридоре. Ангела подождала, пока Лена исчезнет, и повернулась к двери. Она воспользовалась этим моментом, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, заправить за ухо выбившиеся пряди волос и выпрямиться, почти дрожа при мысли о том, что ее ждет, когда она вернется в свою комнату. Это был второй раз с тех пор, как Ангела проснулась и удивилась тому, что увидела. Мойра стояла у стола спиной к двери. Она надела туфли, ремень, галстук и черное пальто. Войдя, Ангела обернулась. — Мне надо кое-что сделать. Дай мне знать, если что-нибудь случится с ребенком? Ангела, несомненно, выглядела изумленной, но Мойра не подала виду, что почувствовала это, поправляя воротник пальто. — Ч-что? Зачем? — вместо того чтобы ждать ответа, Ангела сократила расстояние между ними, схватив обеими руками Мойру за руку. Мойра крепко сжала пальцы в кулак на мгновение, прежде чем вырвать свою руку из рук Ангелы: — Прости, Ангела, мне надо идти. — Ох, да, это все ночные встречи со всеми вашими партнерами по лаборатории? — Ангела ничего не могла с собой поделать, она была зла. Они были так близки, так близки. — Ты сама выбираешь — идти тебе или нет. — Это так. Извини, Ангела, — Мойра поморщилась. — Тогда просто останься, — Ангела не уверена, выражало ли ее лицо гнев или отчаяние, но и то, и другое подходило для описания нынешних чувств, и казалось, дало Мойре достаточно паузы, чтобы отвести взгляд. С тяжелым вздохом Мойра подняла руки, обхватила лицо Ангелы и умоляюще взглянула на нее: — Извини, Ангела. Поверь мне, но я не могу остаться. Сегодня произошло слишком много. Очень много. Ангела фыркнула и дала преувеличенный жест в сторону двери, не веря себе, что может сказать что-нибудь, о чем позже не пожалеет. Мойра нахмурилась, глядя на Ангелу, тихо извиняясь, но вскоре дверь закрылась, и Ангела снова осталась одна.