«Кто это?», 8:42.
«Ты серьёзно удалила мой номер, Мелкая?», 8:43. Я зависаю с телефоном в руках. В голове отчётливо звучит его голос. Это точно не сон? Издаю какой-то непонятный звук возмущения, и Елена Владимировна поворачивается ко мне. — Всё нормально, Кристина? — Да, да. Я удалила его номер полтора года назад, когда они с Алисой уехали в Москву. А надо было заблокировать, оказывается.«Бинго!», 8:44.
«Я буду в екб через месяц», 8:45. Откидываю телефон на стол. — Что случилось? — не глядя на меня, спрашивает Елена Владимировна и продолжает перебирать свои документы. — Ничего. — Твой телефон этого не заслуживает. — Зато этого заслуживает один человек. — Почему? — спрашивает она так, как будто ей это даже не интересно. Её тон всегда такой — словно незаинтересованный и извечно спокойный. Мне из-за этого хочется всё ей рассказывать. Но не в этот раз. По крайней мере, не всё. — Потому что он иногда ведёт себя так, как будто он полный мудак. — А на самом деле…? — На самом деле он всегда был лучшим человеком, которого я знала. — Ну, так скажи ему об этом. — О том, что он мудак, или о том, что он очень хороший? — И то, и другое, но в более мягкой форме, Кристина. И не надо кидать телефоны.«Хватит писать мне так, как будто ты хоть раз за полтора года обо мне вспомнил)))», 8:49.
«Я подумал, что мы могли обсудить это при встрече», 8:50.«Ты вообще серьёзно это всё? Даже после того, что было тогда, когда ты уезжал?», 8:50.
«Даже после того, что случилось в аэропорту?», 8:50.
«Прости», 8:50. «Тогда я думал, что мы с тобой больше не увидимся», 8:51.«Ну значит, так и будет», 8:51.
«Чтоб ты знал — у меня есть парень», 8:51.
«И у меня всё ЗАШИБАТЕЛЬНО», 8:51.
[ 2015 год, ноябрь, ей 16 лет, ему — 24 ] Он в городе. Скажу больше — он прямо сейчас поднимается к нам в квартиру, потому что моя мама организовывает встречу в честь его приезда. В зале накрыт стол, папа надел свой парадно-выходной костюм, а мама стоит около открытой входной двери и ждёт Максима. Я стою там же — в коридоре — опираясь на комод и делая максимально незаинтересованный вид (пыталась научиться этому у Елены Владимировны). А платье я надела и накручивала волосы всё утро совсем не для него. Просто неприлично встречать гостей в неопрятном виде. Да, именно так. — Максим! Ты так изменился! — восклицает мама, стоя в дверном проёме. Он ещё не появился в поле моего зрения, поэтому я не могу оценить то, насколько же он там изменился. Быстро смотрюсь в зеркало, поправляю волосы и возвращаюсь к комоду. Волнуюсь настолько, что всё тело обдаёт жаром. Ладошки потеют. Кто бы мог подумать, что я могу так волноваться? Полтора года, боже. — Здравствуйте! — радостно восклицает он, входя в квартиру. Обнимает маму, но сразу же находит меня взглядом и смотрит, не отрываясь. После это я особо ничего и не слышу. Мне вдруг приходит мысль о том, что мы с ним, начиная с момента нашего знакомства до конца наших дней, будем связаны особой нитью. Нет, не эта ерунда, что мы не сможем жить друг без друга. Я о том, что, пройди хоть полтора года, хоть десять, мы будем друг о друге помнить. Ну, мне так кажется. Он, правда, изменился. Теперь у него шоколадные волосы, которые ещё и немножко вьются, красивые скулы и уверенный взгляд. Прикид всё такой же — чёрная рубашка, брюки и пальто. За ним заходят и его родители, все дружно обнимаются, целуются, радуются. А я хочу подойти к нему больше всего на свете, но стою, упираясь в этот чёртов комод. Мне бы вообще хотелось стать первым человеком, которого бы он увидел сразу после прилёта в этот город. Когда суета в лице наших родителей переходит в зал, где накрыт стол, Максим решает проявить внимание и ко мне. — Никогда не видел тебя такой. — Какой? — Тихой. Со мной и, правда, происходит что-то странное. Смотрю на него и не могу оторваться. Не могу. Кто-нибудь, помогите! Он прижимает меня к себе, и я кладу подбородок ему на плечо, потому что стою на огромных каблуках. Ненавижу каблуки, но сейчас они настолько кстати, что я невольно улыбаюсь своей находчивости. Первый раз я оказываюсь буквально лицом к лицу с Максимом. И он такой взрослый, что я ощущаю себя такой же. Сохранить бы это чувство навсегда. — Ребята, вы где там потерялись? — кричит моя мама из комнаты. — Пошли, — говорит мне Максим и отпускает от себя. Облом. Мы все садимся за стол. И я совершенно случайно оказываюсь рядом с Максимом. Мною как будто движет непонятный импульс, который заставляет меня делать всё, чтобы всегда оказываться рядом с ним. Да, хочу называть это импульсом, и никак иначе. — А что, твоего парня не будет? — неожиданно спрашивает Максим, и все на пару секунд замолкают. Какая же ты сука, Анисимов. Смотрю на него, а он только улыбается от удовольствия. — Какого ещё парня? Кристина? — обращается ко мне мама. У меня остаётся два пути логичного отступления. Либо я говорю, что никакого парня нет, и тем самым признаю этому дьяволу, что я нагло ему наврала. Либо говорю, что-нибудь из разряда — «Ой, ну, да, у меня есть парень, и он не подумал, что ты захочешь его видеть». Тогда вопросов от родителей не избежать. Время идёт, а я не двигаюсь и молчу. Может, сработает? — Отстаньте от ребёнка, — вмешивается папа, видя моё замешательство. — Мы по другому поводу здесь собрались. Мама кидает на меня ещё парочку подозревающих взглядов, но потом ажиотаж вокруг этой темы стихает. Родители расспрашивают Максима о его жизни в Москве, о работе и планах на будущее. Мой папа задаёт вопрос, который волновал и меня целый месяц с тех пор, как я узнала о скором приезде Максима. Почему он вернулся обратно? Он воодушевлённо рассказывает о музыкальных планах и о том, как он скучал по своей бывшей группе. Говорит, что абсолютно каждый день его голова была забита рандомными строчками будущих песен, которые он никак не мог оживить. Он вернулся к своим ребятам, к своей музыке и к месту, которое его вдохновляет. Когда Максима спрашивают про Алису, он ограничивается парой фраз о том, что она осталась в Москве, и с ней всё хорошо. Надеюсь, он не убил её, чтобы наконец-то вернуться и забрать меня с собой. Но в таком случае — я сдам его полиции, как и он сдал меня родителям. К нашему столу присоединяются ещё какие-то родственники Максима, и тихая встреча превращается в шумное застолье с караоке и танцами. Я ловлю момент и сваливаю в свою комнату. Закрываю дверь, и голоса вместе с музыкой утихают. Я снимаю эти долбаные туфли, переодеваюсь в домашние шорты и футболку, завязываю высокий хвост и сажусь за мольберт, чтобы вывалить на холст всю свою злобу. Не намерена радоваться его приезду, если он ведёт себя как мудак. Последнее время всё чаще. Может, он и есть мудак? Минут через пятнадцать дверь открывается, и он осторожно входит в мою комнату. — Не учили стучаться? Звуки стихают, он закрывает дверь с этой стороны. — Прости, Мелкая. — За что? За аэропорт? Он вздыхает и садится на край моей кровати. Я отвлекаюсь от холста и смотрю на него. Жду ответа. Оглядываю его с головы до ног. Брожу взглядом вверх-вниз, не стесняясь. Если меня попросят назвать самого красивого человека в мире, я, конечно же, из вредности назову какого-нибудь актёра, но у меня в голове тут же всплывёт он. Его руки с длинными рукавами от выглаженной рубашки, длинные ноги и волнистые волосы. Я плавлюсь как молочный шоколад. Медленно и поступательно. — Я думал, ты забыла. — Серьёзно? — Прости. — Я соврала про парня, — задумавшись, говорю ему прямо в глаза. — Я знаю. — И что теперь? — То, что я не научил тебя хорошо врать, — с грустной улыбкой отвечает Максим. — Ну, прекрасно. Значит, придётся поучиться у кого-нибудь другого, — говорю ему и возвращаю своё внимание к холсту. — Крис, ты очень выросла, — говорит он и подходит ко мне. — Но давай вернёмся к этому разговору, когда тебе будет хотя бы восемнадцать. — Ага, Максим, конечно, прекрасно. То есть теперь мы об этом вслух говорим, да? — Я надеюсь, что нет. — Зачем ты тогда сейчас стоишь в моей комнате? Иди к гостям. — Потому что я соскучился по этой противной девочке, которая сейчас на меня дуется. — У меня есть повод. — Есть. — Потому что ты не писал мне полтора года, потом заявился ко мне домой и начал шутить про моего парня. — Которого нет. — Которого нет, хорошо. Шутить про моего воображаемого парня. Зачем? — Это просто шутка. — Просто шутка — и всё? — И всё. — Тогда хватит, Максим. Мне уже скучно с тобой об этом разговаривать, — заявляю я и вывожу тонкую красную линию на холсте. Тихонько поднимаю взгляд и смотрю на него из-за мольберта — Максим разглядывает приклеенные к той голубой стене фотографии. Так странно видеть его здесь. Мне кажется, что я застряла в этой комнате вместе со своими чувствами, которые испытывала к нему полтора года назад. Или два года назад. Или всю жизнь. Он поворачивается, а я сразу же перестаю пялиться на его новую причёску, ну и на остальное — тоже. Упираю взгляд в выведенное ночное небо. — Что рисуешь? — Жопу. — Боже, Кристина, — говорит он, начиная звонко смеяться. — Ты всё-таки не меняешься. Он подходит ещё ближе и встаёт прямо за моей спиной, чтобы увидеть рисунок. Наверное, для этого. Чуть слышно усмехается, видя, что я рисую. — Ты же так и не показал мне фейерверк, — говорю ему, пожимая плечами и спокойно выводя абстрактные линии залпов в ночном небе. — Когда-нибудь покажу, — отвечает он, целует меня в макушку и уходит. Звуки родительской тусовки. Тишина. Я опять остаюсь одна в этой своей комнате. И зачем же ты вернулся, Максим Анисимов?