Logical Thinking

      Следующий день у них тоже по большей части свободен. Три интервью чуть позже полудня, а потом они возвращаются в отель и могут делать, что хотят. Всю ночь Намджуна не оставляла мысль о разговорах с Чонгуком и с Юнги и Хосоком, он просыпался каждые несколько часов с бешено колотящимся сердцем, после чего решил, что нужно поскорее покончить с этим. Сорвать пластырь. По крайней мере, один из них. Именно поэтому в одиннадцать утра, уже одетый для интервью, он стучится в дверь номера Чонгука.       — Привет, — говорит Чонгук, открывая дверь и отступая в сторону, чтобы впустить Намджуна.       — Прости, что побеспокоил, — извиняется Намджун, — если ты вдруг готовился к интервью.       — Ничего, — Чонгук улыбается, закрывая дверь. — Нуны отдали мне одежду ещё вчера вечером, осталось только надеть, — он ждёт, пока Намджун скажет, зачем пришёл, но тот молчит, потому что забыл все свои заготовки. — У тебя всё нормально? — спрашивает Чонгук, и Намджун поднимает на него взгляд.       — Эм… да, — отвечает он. — Я хотел спросить кое о чём.       — Ладно, — произносит Чонгук, проходя, чтобы присесть в изножье кровати. Намджун же продолжает стоять и нервничать.       — Я… Э-э… — пытается Намджун, — это насчёт Юнги, — он делает паузу. — Ну, Юнги и Хосока. Но сперва о Юнги.       — Ладно, — повторяет Чонгук. Он прищуривается, и Намджун чувствует себя так, словно его пристально изучают.       — М-м, — Намджун почёсывает тыльную сторону шеи. — Наверное, ты не обязан мне этого рассказывать, но я хочу спросить, — и, прежде чем Чонгук успевает снова сказать своё «ладно», продолжает: — в тот раз в Мехико, когда у тебя заболела голова, и Тэхён остался с тобой, а мы с Чимином, Хосоком и Юнги пошли в клуб…       — Ну? — подгоняет Чонгук.       — Ты знаешь, что… Юнги на самом деле не хотел идти? — спрашивает Намджун. — Мы с Хосоком пытались убедить его, но он не соглашался.       — Я знал, да, — подтверждает Чонгук.       — Хорошо, — продолжает Намджун. — Когда они втроём зашли за мной перед уходом, Юнги сказал, что он передумал и решил пойти из-за... из-за тебя.       Чонгук приподнимает брови.       — Правда?       — Да, — хмурится Намджун. — Ты не знал?       — Я просто поговорил с ним ещё до того, как вы, ребята, ушли, — пожимает плечами Чонгук. — Но я не знал, что он решил пойти с вами, пока Тэ не сказал мне об этом тем вечером.       — А, — выдыхает Намджун, теряя надежду. Может быть, Чонгук на самом деле ничего и не знает. Намджун обхватывает себя руками. — Ты… Можешь рассказать, о чём вы тогда говорили? Думаешь, ты мог сказать что-то, что убедило бы его пойти?       Чонгук смотрит на него, размышляя.       — Не совсем. По-моему… то, о чём мы говорили, могло заставить его только остаться в номере.       — Что ты ему сказал? — с нажимом шепчет Намджун.       — Я… — начинает Чонгук, а потом замолкает. — Когда я спросил его, идёт ли он, он ответил, что нет, и я сказал, что понимаю его. Что если бы я был на его месте, то тоже не пошёл бы. — Намджун хмурится. Ему непонятно. — Вот с таким же лицом он на меня посмотрел, — указывает на Намджуна Чонгук, — будто не понимал, к чему я это вообще.       — И к чему? — спрашивает Намджун.       — Э-эм, как бы… — Чонгук прикусывает губу. Почему ему неуютно? — Я в курсе, зачем вы, ребята, ходите по клубам, понимаешь? Типа иногда… Я знаю, что Чимин с Хосоком иногда ходят туда, чтобы потанцевать, но вы с Юнги-хёном… совсем не такие, как они, вы ведь на самом деле не очень любите клубы, да?       — На… — Намджун пытается понять, что говорит Чонгук. — Наверное.       — Вы ведь не потанцевать туда выбираетесь, правильно? — подсказывает Чонгук. — А для того, чтобы переспать с кем-нибудь. Ну, попытаться найти кого-нибудь. Поэтому… когда Чимин сказал мне, что он собирается в клуб с Хосок-хёном, и ты согласился пойти с ними… Я вроде как… — он снова замолкает, глубоко вздыхает, и, кажется, пытается подобрать слова. — Если ваши отношения с Хосок-хёном и Юнги-хёном действительно без каких-либо обязательств, если они не романтического характера, то, скорее всего, вы собираетесь в клуб, чтобы переспать с кем-нибудь.       Намджун промаргивается. Если. Он сказал: если их отношения не романтические.       — Итак, когда Юнги-хён сказал мне, что он не пойдёт, — продолжает Чонгук, — я… я как бы… — он делает паузу, встречается с Намджуном взглядом и снова прикусывает нижнюю губу. — Не бери в голову, я… Это не моё дело.       У Намджуна сердце заходится.       — Стой, почему Юнги не хотел идти?       Потому что Юнги думал, что Хосок и Намджун найдут себе кого-нибудь? Потому что это его беспокоило? Но он ведь всё равно пошёл. Пошёл. Намджун не понимал.       — Я не… Я не знаю, должен ли… — Чонгук запинается снова. — Я не должен, в самом деле.       Намджун подходит и садится рядом с Чонгуком, понижает голос до шёпота и отчаянно спрашивает:       — Ты что-то знаешь?       Чонгук прячет глаза.       — Ничего я не знаю, — Чонгук шепчет, поворачивается, чтобы снова встретиться с Намджуном глазами, и его взгляд такой мягкий, почти извиняющийся. Намджун должен оставить его в покое, перестать давить на него. Ему не о чем беспокоиться. — Он ничего мне не говорил, честно. Это просто моя догадка. И, возможно, я ошибся. И я не должен… не должен навязывать свои догадки… тебе.       Намджун выдыхает, сжимает руки на коленях и делает глубокий вдох. Он не должен давить на Чонгука.       — Вчера Юнги сказал мне, — Намджун старается говорить спокойно. Никакого давления. Только если совсем чуть-чуть. — Он сказал, что ты хорошо читаешь его. Расскажи о своих наблюдениях, — Намджун снова поворачивается к Чонгуку. — Ты не должен навязывать… воображаемое, свои надежды или фантазии, но… может, это не просто твоё воображение.       — То, что я хорошо его читаю, ещё не значит, что я прав, — протестует Чонгук, и Намджун снова вздыхает. — Я и тебя умею читать. Это даже легче, чем с Юнги.       Намджун ловит взгляд Чонгука.       Чонгук открывает рот, закрывает его, засомневавшись, и открывает снова:       — Это ведь не просто перепих, да?       У Намджуна комок в горле и мурашки по позвоночнику. Он сказал об этом так открыто. Намджун отводит взгляд. Не может ответить. Не может даже кивнуть.       — Зачем ты пошёл в клуб? — спрашивает Чонгук, опуская руку Намджуну на спину. — Ты ведь не пытался ни с кем переспать, так?       Зачем же Намджун всё-таки пошёл? Он вспоминает. Нет, он не пытался ни с кем переспать. Он… Зачем он пошёл? Хотел… Хотел сменить обстановку, да? Поэтому и пошёл. И ещё он хотел убедиться, что Чимин и Хосок не будут слишком пьяны в день отлёта, что им не грозит похмелье и рвота в самолёте. Поэтому он пошёл? Намджун зарывается руками в волосы.       — Я не уверен, — отвечает он. Голос дрожит. Он сглатывает. У Чонгука в комнате чертовски холодно. Его мурашит.       Чонгук обнимает его, и Намджун кидает взгляд куда-то за Чонгука, утыкается в одну точку на стене и фокусируется на ней.       — Ты его любишь? — шепчет Чонгук, и Намджун не может сказать ничего в ответ. Ком в горле просто огромный. — Тебе не обязательно произносить вслух, — продолжает Чонгук, — просто кивни.       И Намджун кивает.       Намджун давится воздухом, стоит ему только понять, что он только что сделал.       — Но не только Юнги… Не только… Не только Юнги.       — Конечно, — выдыхает Чонгук и всхлипывает. Нет-нет-нет. Чонгук не может плакать. Нельзя. Нет.       Намджуну хочется отстраниться и утешить Чонгука, но он не может. Не может. Он застывает не в силах двигаться. Он понимает, что его до сих пор знобит, и Чонгук начинает выводить круги на его спине.       — Думаю, причина, по которой Юнги всё же пошёл в клуб, в том, что он не хотел видеть тебя или Хосока с кем-то ещё, — ровным голосом произносит Чонгук.       — Я не понимаю, — говорит Намджун, всё ещё не отводя взгляда от стены. — Зачем бы ему идти, если он не хотел видеть этого?       — Поэтому я и думал, что он не пойдёт, — объясняет Чонгук. — Когда я сказал ему, что понимаю, почему он решил остаться, что я на его месте тоже не пошёл бы, возможно, я... предположил, что я не хотел бы видеть двоих своих лучших друзей, с которыми у нас… секс без обязательств, — он выделяет последние два слова, — с кем-то другим в клубе. И я помню, что, когда я сказал это, он выглядел таким… напуганным. Будто я поймал его на чём-то недозволенном. Или будто… Будто я сказал ему что-то новое, что-то, о чём он не задумывался раньше, и он был удивлён этому. И мне… Мне пришлось позвать его по имени, потому что он выглядел слегка выпавшим из разговора, и спросить, всё ли в порядке, а потом он вроде… отвлёкся от своих мыслей, сказал «да» и спросил, нужно ли мне что-то ещё. Я сказал, что нет, подождал пару секунд, подумал, что, может, он скажет ещё что-нибудь, но он этого не сделал, так что я просто ушёл.       — Но почему он пошёл с нами? — спрашивает Намджун, обхватив Чонгука руками.       — Я правда без понятия, — отвечает Чонгук. — Мне кажется, что он пошёл, потому что хотел увидеть всё своими глазами. Увидеть, произойдёт ли это. Снимет ли кто-то из вас кого-нибудь, пофлиртует, поцелует кого-то другого, уведёт в туалет, я не знаю, как это работает. Но я думаю, что именно поэтому он пошёл... потому что хотел убедиться. Как тест. И, если я прав – хотя, может, и нет – если он чувствует то же, что и ты, тогда, возможно… возможно, он просто хотел проверить, будет ли это его мучить. Может, он хотел увидеть вас с кем-то ещё. Подтвердить, что для вас ничего не изменилось, что он – единственный, у кого есть чувства, — Чонгук делает паузу. — Я думаю, ты пошёл по той же причине.       И вдруг перед глазами Намджуна мелькнуло изображение Юнги, опирающегося на стойку и отставившего свой стакан, когда Хосок целовал ту девушку. Намджун вспоминает, как Юнги наблюдал за Хосоком. Он вспоминает, как злился сам. Вспоминает, что Юнги совсем не выглядел злым. Может, Юнги просто был расстроен. Может, Чонгук прав. Может, Хосок провалил тест Юнги. Может, Намджун тогда тоже расстроился, а не просто злился. Возможно, именно поэтому он и пошёл в клуб. Возможно, ему самому хотелось увидеть всё это воочию.       — Так ты думаешь, он… — Намджун сглатывает. — Думаешь, что у Юнги есть чувства?       Чонгук отстраняется, разрывая объятия, у него порозовел нос, а глаза слишком влажные. Он касается намджунова предплечья и слегка печально улыбается.       — Я не могу сказать наверняка, — шепчет Чонгук. — Не хочу… Давать тебе ложную надежду, если я вдруг ошибаюсь. Тебе лучше знать. Ты с ним куда больше, чем я, и совсем… иначе, чем я.       Намджун кивает. Ему кажется, что он знает. Ему кажется, что у Юнги есть ответные чувства. Но это оптимистичная точка зрения. Принятие желаемого за действительное. Так нелогично.       На мгновение наступает тишина.       — Я всё испортил, да? — шепчет Намджун.       — Что ты имеешь в виду? — Чонгук пытается заглянуть ему в глаза, но Намджун отводит взгляд.       — Я не должен был… — он не может сказать этого слова. — ...чувствовать этого. И он не должен этого чувствовать.       — Вы не можете контролировать свои чувства, — заверяет Чонгук, и Намджун снова кивает. — Но ты должен открыться им. Не нужно держать всё это в себе.       — Да, да, я знаю, — соглашается Намджун, кивая, стараясь собраться. — Я скажу им. Сегодня. Я должен признаться им, не важно, к лучшему это или к худшему. Не могу больше молчать. Это больно. Такое чувство, что я пиздец сколько вру им.       Чонгук кивает.       — Скажешь им обоим?       — Что? — Намджун перехватывает его взгляд. — Конечно. Я не смогу… Не смогу только…       Чонгук снова кивает, и Намджун замолкает. А потом…       — Как ты думаешь, Хосок… — он перебивает сам себя. — Думаешь, он может тоже… чувствовать это? Ты…       — Не знаю, — мягко проговаривает Чонгук, опуская руки с намджуновых бицепсов на собственные колени. — Он… вроде закрытой книги. По крайней мере, в этом плане.       — В смысле? — спрашивает Намджун.       — В том смысле, что… — начинает Чонгук. — Я как-то пробовал поговорить с ним об этом. Спрашивал его о ваших отношениях. Хотел узнать, каково это: состоять в чём-то подобном, быть приятелями по перепиху с теми, с кем ты так близок. Как это возможно на эмоциональном уровне: оторваться от того факта, что вы друзья, и просто наслаждаться подобной физической близостью. И я подумал, что он скажет мне, потому что он всегда открыто говорит о сексе, но… он не особо подробно ответил, — пожимает плечами Чонгук. — Скорее даже так: он много говорил о физической составляющей, но ничего не говорил об эмоциональной части. И я был, — он смущённо смотрит в сторону, — слишком занят тем, как сильно краснел, чтобы обратить внимание, что он, на самом деле, игнорирует часть вопроса.       — Понятно, — говорит Намджун.       — Прости, — чуть улыбается Чонгук. — Хотелось бы сказать больше.       — Ты и так много рассказал, — Намджун улыбается и наклоняется, чтобы ещё раз обнять Чонгука. — Спасибо.       — Обращайся, — Чонгук обнимает его в ответ.       Это… это так утешающе. Чонгук утешает его.       — Можно спросить ещё кое-что? — Намджун отстраняется от него. Чонгук кивает. — Как долго ты знал? О моих… чувствах? И о возможных чувствах Юнги?       Чонгук снова пожимает плечами.       — С самого начала. С того дня, когда вы рассказали нам.       — Серьёзно? — спрашивает Намджун. Даже сам Намджун тогда не знал.       — На самом деле, я не то чтобы знал, — исправляется Чонгук. — Не до того, как ты рассказал мне сейчас. Но… вы… вы втроём… — он запинается. — Когда я размышлял обо всей этой ситуации с сексом по дружбе, я не мог представить вас. Вы были плохим примером приятелей по перепиху.       — Что значит плохим примером? — переспрашивает Намджун.       — Будто вы никогда не пытались заниматься сексом по дружбе на самом деле, — объясняет Чонгук. — Вы изначально были друзьями, и, похоже, секс совсем ничего не изменил. Только усилил дружбу.       — Я не… — Намджун не понимает.       — Когда я представляю себе приятелей по перепиху, ну, типа, настоящих, — снова разъясняет Чонгук. — Я думаю о людях, которые полностью разделяют секс и дружбу, не позволяя сексу влиять на дружбу. Секс – это секс, дружба – это дружба. Их не смешивают. Вы же допускаете это смешение. По крайней мере, так было в период после того, как вы рассказали всё нам. Не знаю, как это было поначалу, но в ту ночь, когда вы признались, вы обнимались на диване в гостиной. И, стоило нам с Чимином и Тэ увидеть вас тогда, я почувствовал, что мы прерываем что-то… особое. Момент. Не думаю, что когда-либо видел, что вы обнимались, но в тот момент, как вы раскрыли свой секрет, там, в гостиной, вы касались друг друга так романтично. И мне так сильно казалось, что мы мешались, что я сказал Тэ и Чимину, что мы должны оставить вас наедине, дать вам прочувствовать ваш момент.       — Это было… романтично? — интересуется Намджун.       — Да, — у Чонгука вырывается смешок. — А когда мы с Тэ ворвались в вашу комнату и увидели, как вы обнимались на твоей кровати, это тоже… было похоже на ваш момент. И это не было похоже на то, что мы прерывали ваш секс, мы прерывали ваши обнимашки. Не как приятелей по перепиху. Как пары. Триады.       Намджун не может ответить на это. С того момента, как они рассказали всем, казалось, что они были вместе в романтическом понимании этого слова. Чонгук прав. Должно быть, это так и выглядело. И Намджун не видел этого.       — Не знаю, станет ли тебе лучше, если я скажу это, — начинает Чонгук, — но я думаю, вы были бы хорошей триадой.       В горле снова комок. Но Намджун, несмотря на это, улыбается.       — Да, от этого становится лучше, — горько усмехается Намджун.       — Прости, — Чонгук тоже смеётся.       Тишина.       — Собираешься рассказать им сегодня после интервью? — спрашивает Чонгук минуту спустя, и Намджун кивает. — Думаю, это очень смело с твоей стороны.       — Только я не ощущаю смелости, — грудь сдавливает. — Один лишь ужас.       Чонгук утягивает его в очередные обнимашки.       — Ты очень храбрый, — шепчет Чонгук, и Намджун хватает воздух ртом, снова начиная дрожать.       Чонгук ничего не говорит на этот счёт, просто крепко обнимает, и Намджун чувствует себя так, словно его успокаивают, в самом деле чувствует. Но вместо того, чтобы успокоиться, у него на глазах наворачиваются слёзы, дыхание становится прерывистым, а потом он просто плачет, влага легко скатывается по щекам. Чонгук только сильнее сжимает его в объятиях, Намджун слышит его всхлип и знает: то, что Чонгук плачет, – его вина, но слишком долго не может остановить поток собственных слёз, чтобы успокоить его. Не может. Не может, и даже не знает почему.       — Всё в порядке, — шепчет Чонгук, и по щекам Намджуна струится ещё больше слёз. — Всё в порядке.       Всё в порядке, так что Намджун обнимает Чонгука и плачет чуть дольше.       В конце концов он уходит от Чонгука, не переставая вытирать щёки и чувствуя себя неловко, но в то же время лучше. Немного лучше. Немного легче. Чонгук не произносит ни слова, пока Намджун нервно собирается. Он улыбается Намджуну, и тот заставляет себя улыбнуться в ответ.       Когда они все собираются в холле, чтобы пойти к машинам, которые отвезут их на интервью, Намджун не может смотреть ни на Юнги, ни на Хосока. Ничего особенного. Ничего не изменилось. Время поработать. Они должны выглядеть сплочёнными и готовыми, так что Намджун не удивлён, что именно так они и выглядят. Но Намджун… Намджун чувствует, как в сердце струны натягиваются, напоминая ему, что сегодня судьбоносный день: день, когда всё изменится к лучшему или к худшему. На мгновение перед тем, как они садятся в разные автомобили, Юнги перехватывает его взгляд и улыбается. Одна из струн натягивается ещё сильнее. Он должен им рассказать.       Интервью проходят размыто: одни и те же вопросы, отрепетированные ответы, Намджун позволяет другим говорить чуть больше под предлогом того, что пытается их вовлечь, но в действительности его мысли совсем не здесь: они словно кричат на расстоянии, умоляя его одновременно и покончить наконец с этим, и сбежать, спасти себя. В конце концов, он успокаивается. Или, по крайней мере, его достаточно отвлекает суматоха гримёров и парикмахеров, фотографов, переводчиков, всего этого движения вокруг. Но, так же быстро, как и началось… это заканчивается, и он снова в машине, едет обратно в отель.       Чонгук и Сокджин сидят рядом, а прямо напротив него Тэхён разглядывает ногти, и отчасти он чувствует благодарность, что не оказался в одной машине с Юнги и Хосоком. Он начинает слегка волноваться. Как долго им ехать обратно? Двадцать минут? Чуть меньше? А потом он сделает, что хотел. До этого всего двадцать минут.       Он чувствует прикосновение к руке и, взглянув вниз, обнаруживает, что это Чонгук так помогает бороться с волнением. Чонгук смотрит на Намджуна обеспокоенно, и Намджун чувствует себя не очень хорошо из-за того, что заставляет Чонгука волноваться, поэтому он глубоко вдыхает и успокаивается. Хватка чонгуковых пальцев немного усиливается, и это помогает Намджуну ещё больше успокоиться.       — Эй, — Чонгук касается его плеча, когда они выходят из машины, — держу за тебя кулачки. — Намджун дрожаще выдыхает, не зная, что на это ответить. — Расскажешь потом, как всё прошло? Сегодня, завтра, когда угодно. Я всегда выслушаю, — добавляет Чонгук, на что Намджун только кивает. Он расскажет Чонгуку.       Быстро осмотревшись, Намджун понимает, что машина Юнги, Хосока и Чимина ещё не приехала, но через несколько минут она уже будет здесь. Он собирается провести это время с пользой. Он пойдёт к себе и успокоится, а потом сделает это. Да, точно, именно так он и поступит.       В отель, вверх на лифте, по коридору, в свой номер, в ванную, умыться, сходить в туалет, вымыть руки, ещё раз умыться, забрызгав одежду, выйти из ванной, снять обувь, переодеться, усесться на постели, глубоко вздохнуть, заистерить. Блять. Он истерит. Ещё один глубокий вдох.       — Расслабься, Намджун, — шепчет он. Нужно расслабиться и подумать.       Они уже должны быть в своих номерах. Всё, что ему нужно сделать, – оторвать задницу от места, пойти и собрать их на разговор. Может, лучше написать? Попросить их прийти сюда? Он мог бы. В их конфе на троих? Нет. Этот чат для секса, а он не хочет заниматься сексом. Написать им по отдельности? Тогда будет очевидно чьё-то первенство. Нужно написать им одновременно. Чертов трус. Сказать всё лично. Это лучший вариант. Номер Хосока ближе. Он пойдёт туда, заберёт Хосока, они вместе зайдут за Юнги и вернутся сюда. Или лучше остаться у Юнги? Это так важно? Да. Да, он должен признаться в номере Юнги. Будет легче уйти самому, чем просить их уйти, если всё пойдёт по пизде. Да. Ладно. Вот и план действий.       Но что ему сказать? Как начать? Усадить их на кровать. Сесть на неё всем вместе. Не обниматься. Намджун сядет прямо перед ними. Хорошо, если на небольшом расстоянии. Будет проще уйти, если будет расстояние. Затем он скажет, что хочет поговорить с ними, может, что он хочет сообщить им нечто важное. Он извинится. Извинится? За свои чувства? Невозможно контролировать чувства. Нет, не нужно извиняться. Может, стоит извиниться, всё зависит от их реакции. Для начала он всё же признается.       Они будут сидеть там, задаваясь вопросом, что, чёрт возьми, происходит, а он просто… Сорвёт пластырь. Просто скажет: «Юнги, я люблю тебя» и «Хосок, я люблю тебя». Или, может быть, лучше будет: «Юнги, Хосок, я люблю вас». Нет, так хуже. Это… неправильно. Он не хочет неправильно. Наверное, стоит без имён. Он просто произнесёт это вслух, глядя на них обоих. «Я люблю тебя». И всё. Да. Хорошо. Вот так будет нормально. Но нет, вдруг это их запутает. Может, они подумают, что он разговаривает только с одним из них, и они будут не уверены, с кем именно, и тогда Намджуну придётся произнести это ещё раз. Так что вернёмся к первому варианту. Он был наименее ужасным.       А потом они могут сказать: «Я тоже тебя люблю» или «И я влюблён в тебя». Оба варианта хороши. Намджун будет рад любому. На самом деле, они, скорее всего, удивятся. Даже будут шокированы. Они спросят: «Правда?», и он кивнёт в ответ. Он будет спокойным и позволит им переварить всё это.       Что плохого может случиться? Никаких ответных чувств. Разрушение всего замута с сексом. Дружба расстроена. Ужасное напряжение в группе. Расформирование. Никогда больше не разговаривать между собой. Намджун всё испортит не для себя одного, а для всех семерых. Стоп. Он должен перестать мыслить так негативно. Не может же быть так плохо, да? Они никогда не допустят, чтобы это разрушило группу. Никогда. Они поставят работу на первое место. И они говорили… В самом-самом начале они говорили, что не позволят этому повлиять на их дружбу. Чувства в этом правиле не обговаривались, но оно ведь всё ещё работает, так? Хоть бы так.       Если у них нет ответных чувств, то он просто кивнёт и скажет им, что всё нормально. Он сам попросит их, или даже они, завязывать с сексом. Он скажет, что надеется на то, что это не разрушит их дружбу. Скажет, что сожалеет. Да, так он и сделает. Он извинится. Скажет, что надеется, что они простят его, и что со временем – он верит в это – их дружба вернётся на круги своя. А потом он уйдёт из номера Юнги и, вероятнее всего, будет очень много плакать. Да.       Но что, если один из них любит его, а другой – нет? Что, блять, ему тогда делать? Радоваться, что у него останется хотя бы кто-то один? Грустить, что один из них покинет его? Попросить Хосока уйти и оставить их с Юнги вдвоём? Но что, если всё наоборот, и Хосок на самом деле тот, у кого есть чувства? Они должны будут оставить Юнги одного? Им надо будет обнять Юнги, вместо того, чтобы уйти, хотя он и разобьёт им обоим сердца? Они начнут заниматься сексом без Юнги? Или продолжат вместе с ним? Может, ему нужно поговорить с ними по очереди уже после признания? Вдруг Юнги и Хосок любят только Намджуна? Что, если они влюблены друг в друга? Истерит. Он снова истерит.       Намджун поднимается и подходит к мини-бару, берёт бутылку воды и садится обратно. Делает глоток воды. Нет, он всё-таки должен сказать им обоим одновременно. Ещё глоток. Если будет так – если один из них ответит на его чувства, а другой нет, – то Намджун хотя бы не будет больше один на один со всей этой ерундой. Он и тот, у кого есть чувства к нему, должны будут разобраться во всём вдвоём. Намджун разделит ответственность. Он не может думать обо всём этом в одиночку. Они вместе решат, что делать. А если Хосок и Юнги испытывают чувства друг к другу… Намджун научится радоваться за них. Рано или поздно. Их счастье на первом месте.       Он делает ещё глоток воды, затем закрывает бутылку, встаёт и убирает её обратно в бар. Он пару раз подпрыгивает, чтобы выйти из оцепенения.       — Ну же, Намджун, — произносит он. Нет способа избежать последствий. Он просто должен разобраться с происходящим. Он берёт свою ключ-карту, обувается и подходит к двери. — Давай же.       Он берётся за ручку, но в дверь вдруг стучат, и Намджуна это застаёт врасплох настолько, что он буквально отскакивает назад.       — Чёрт, — восклицает он, подходя к двери и смотря в глазок. Это Юнги. Дерьмище.       Намджун открывает дверь.       — Хэй, — приветствует Юнги. Это не по плану. Юнги смотрит вниз и хмурит брови. — Куда-то собираешься?       Намджун тоже опускает взгляд. Он сжимает в ладони ключ-карту.       — А, да. К тебе, на самом деле, — говорит Намджун. Всё в порядке. Они просто пойдут к Хосоку, и Намджун скажет им там. План всё ещё работает.       Юнги посмеивается:       — Вот так совпадение. Похоже, я тебя опередил.       — Ага, — смеётся Намджун. Боже, так неловко прозвучало.       — Можно войти? — у Юнги снова вырывается смешок.       У Намджуна всё вылетает из головы. Нет, им нужен Хосок. Но он не может просто… не впустить Юнги.       Он в тупике. Отмазки. Он ищет отмазки. Только это и делает.       — Конечно, — кивает Намджун и отходит в сторону.       Юнги закрывает за собой дверь, проходит в комнату, затем поворачивается к Намджуну. Юнги тоже успел переодеться после интервью. И снял макияж. Стало быть, Намджун провёл в своём номере дольше, чем предполагал. Несколько мгновений они неловко молчат. Намджуну кажется, что Юнги хочет поговорить с ним, но тот ничего не говорит. И Юнги тоже знает, что Намджун шёл к нему, но Намджун тоже молчит.       Боже, тишина такая странная.       Затем у Юнги вырывается смешок, он качает головой и подходит к Намджуну вплотную. Намджун не двигается, позволяя Юнги подойти ближе, и, возможно, старший чувствует его напряжённость, потому что внезапно, уже находясь совсем рядом с Намджуном, он замирает. Они смотрят друг другу в глаза с секунду, и Намджун предпринимает все усилия, чтобы собраться. В момент, когда Юнги наклоняется, чтобы поцеловать его, Намджун всё ещё не двигается. Он на автомате приоткрывает губы для Юнги, и в течение нескольких секунд они просто целуются.       Но, как только Намджун осознаёт, что они делают, его накрывает волнением с новой силой, и он отстраняется. Даже не просто отстраняется, он отрывает себя от Юнги.       — Что ты делаешь? — спрашивает он Юнги, даже не задумываясь об этом.       Юнги останавливается, но рук с шеи Намджуна не убирает.       — Целую тебя, — отвечает Юнги. Он, кажется, колеблется на секунду, а затем снова крепко целует Намджуна, и Намджун целует его в ответ.       — Подожди, — Намджун снова отстраняется, тяжело дыша. — Хосок…       — Его нет, — обрывает Юнги, крепче прижимаясь к шее Намджуна. Юнги тоже тяжело дышит. — Он… эм, на обратном пути ему написал друг-танцор, с которым он вчера встречался, и у него, видимо, какие-то сдвиги в расписании, и он смог затусить с ним снова. Так что Хосок попросил водителя отвезти его в какое-то кафе неподалёку. — Юнги замолкает, снова тянется к Намджуну и замирает, прежде чем поцеловать его. — Он с телохранителем, всё в порядке.        — Он… — начинает Намджун, но Юнги затыкает его поцелуем.       Юнги смещает ладонь к его паху, и Намджун всхлипывает, снова отстраняясь.       — Он… — выдыхает Намджун, уклоняясь от очередного поцелуя Юнги. — Он знает, что ты сейчас здесь?       Знает ли Хосок, что Юнги пытается заняться с Намджуном сексом без него?       Юнги сглатывает.       — Да, я сказал ему, пока мы ехали.       — Но с вами был Чимин, — встревает Намджун. — И водитель.       — Ага, я… — Юнги пожимает плечами, снова сглатывая. — Я сказал Соку, что пойду к тебе, и я убедился, что он понял зачем, даже если не мог сказать это открыто, и он ответил, что не имеет ничего против.       — А, — говорит Намджун, и Юнги снова целует его, сжимая его член через штаны.       И снова Намджун отвечает на поцелуй. На автомате. Может, это только его обеспокоенность, но ему кажется, что Юнги будто бы тоже переживает из-за чего-то. Его поцелуи слишком исступлённые, прикосновения слишком отчаянные. Слишком торопливые. Слишком жёсткие. Слишком… не такие. Он с силой касается намджунова члена, и при других обстоятельствах Намджуна бы это завело, но сейчас ему слишком не до этого.       — Стой, — Намджун в очередной раз отстраняется от Юнги, делая полшага назад, но Юнги не даёт ему уйти от прикосновений.       Юнги тяжело дыша сглатывает, заглядывает в лицо Намджуну на мгновение, затем отдёргивает руки, распахивает глаза и приоткрывает рот.       — Мне так жаль, — Юнги отступает на шаг, ошеломлённо таращится на свои руки, а потом переводит взгляд на Намджуна. — О, боже, ты не хочешь. Я не… Я не подумал… Я…       — Стой, подожди, не в этом… — Намджун подходит ближе к нему, но Юнги делает ещё шаг назад.       Он резко выдыхает, так и не опустив одеревеневших рук, и выглядит совершенно испуганным.       — Мне так жаль, — повторяет он. — Блять. Мне... Мне стоит… уйти.       Юнги двигается к двери, но Намджун перехватывает его за бицепс, останавливая.       — Стой, хён, — строго произносит Намджун, удерживая Юнги на месте и вставая прямо перед ним. — Дело не в том, что я не хочу, — начинает он. — Ты просто… Застал меня врасплох, вот и всё.       Не похоже на то, что Юнги купился на это: его глаза всё ещё широко распахнуты, а бицепс так сильно напрягается под ладонью Намджуна. Чёрт, Намджун сам себе не верит. Да, это было неожиданно, но он, кажется, совсем не хочет заниматься сексом.       — Я просто… — снова пытается Намджун, успокаивая дыхание. — Вот так сразу я не ожидал.       На мгновение номер погружается в тишину, и Намджун наблюдает, как лицо Юнги расслабляется, и напряжение покидает его тело, пусть и не полностью.       — Прости, — шепчет Юнги, избегая встречаться с Намджуном взглядами. — Не знаю, что на меня нашло.       Ещё заминка.       — Ты в порядке? — интересуется Намджун, отпуская Юнги.       — Да, — старший поднимает голову и кивает. — С чего бы мне быть не в порядке?       — Не знаю, — отзывается Намджун. — Я… я не знаю.       Юнги склоняет голову и кажется таким малышом.       — Прости.       — Всё нормально, — говорит Намджун.       Они снова молчат.       — А ты в порядке? — Юнги наконец сталкивается с ним взглядом.       — Да, — ложь. Всё идёт совсем не так, как он хотел. — Сок сказал, когда вернётся?       Юнги качает головой.       — Мне правда жаль, что я так на тебя набросился.       — Всё хорошо, — шепчет Намджун, подходя ближе к Юнги. Близость. Уютная близость.       — Я просто подумал… — Юнги обрывает сам себя. — Ну, знаешь, последний пейринг. Только мы не… не были вдвоём. Я подумал, что нам стоит просто… сделать это, понимаешь?       — Это не… — Намджун колеблется, — принудительно.       — Оно и не принудительно, — резко мотает головой Юнги. — Я не так выразился. Мне хочется этого. Правда. Я просто думаю, что нам не стоит… тянуть с этим. Так мы быстрее сравняем счёт… мы все будем на одном уровне, — он снова качает головой, съёжившись. — Мне жаль.       Должно быть, Юнги чувствовал себя куда более обделённым, чем казалось. Когда это были только Юнги и Хосок, они как бы… сравняли счёт тем, что отсосали Намджуну. Но вчера счёт обнулился для Юнги, потому что они ничего для него не сделали. Хосока слишком размазало, чтобы хоть как-то поучаствовать. Юнги видел это. Но Намджун понимает, что Юнги чувствует себя обделённым.       — Я понимаю, — заверяет Намджун, кивая.       Хосока сейчас даже нет в отеле. Как Намджун должен поступить? Он не планировал ждать. И тем более ждать вместе с Юнги. Он хочет просто признаться им, перестать скрывать, как можно скорее столкнуться с последствиями, какими бы они ни были. Но сейчас он не может сказать этого, потому что Хосока с ними нет. Так что, чёрт побери, он должен делать?       — Мы можем… — начинает Намджун, пытаясь отыскать золотую середину. Не секс, но и не то, что заставит Юнги почувствовать себя нежеланным. — Мы можем просто… целоваться?       Это было бы хорошо. При поцелуях рот Намджуна будет слишком занят, чтобы выпалить что-то, о чём он должен молчать.       — Не нужно, — говорит Юнги. — Если ты не хочешь. Мне… мне не хочется… заставлять тебя делать что-то. Не знаю, о чём я думал. Просто я думал, что ты захочешь… — он качает головой, уставившись в пол.       Но Намджун хочет, так ведь? Неужели Намджуну будет удобнее, чтобы Юнги ушёл к себе, но всё шло бы по его плану? Да. Но Юнги сейчас здесь, и Намджун не хочет отвергать его. Он любит Юнги. И ему совсем не хочется, чтобы Юнги чувствовал себя нежеланным. Поэтому Намджун подходит к нему вплотную, касаясь щеки, и целует его в губы. Мягко, но уверенно.       Всё в порядке. Они поговорят через несколько часов, когда вернётся Хосок. Чувства Намджуна ведь никуда не денутся. Сейчас он просто будет наслаждаться. Мягкими, чертовски романтичными поцелуями, наполненными любовью. Он может потерять их навсегда.       — Я всегда тебя хочу, — шепчет Намджун Юнги в губы.       Он обхватывает ладонями чужое лицо и чуть наклоняет голову Юнги, приоткрывает губы, касаясь ими губ Юнги, стараясь сделать поцелуй медленным и нежным. И Юнги просто принимает это, тая под намджуновыми прикосновениями. В этот момент Намджун осознаёт, что Юнги и понятия не имеет о том, что Намджун не хочет секса, и он, возможно, воспринимает поцелуи как своего рода переход к сексу. Он мог просто прекратить всё это и признаться Юнги, прояснить всё, но какой в этом смысл? Хосока даже нет в отеле. И не будет в ближайшее время.       Но Юнги здесь, и Намджун так сильно любит его. Секс с ним не… не испортит ничего, если это то, чего Юнги действительно хочет. И он всегда хочет Юнги, он не врал. Они будут просто целоваться, и Намджун постарается оставить это в рамках поцелуев, но если Юнги подталкивает к сексу, или если поцелуй возбудит Намджуна, то что в этом плохого? Хосок в курсе происходящего, Юнги хочет этого. Никакого вреда. Поэтому он продолжает целовать Юнги, пытаясь отогнать от себя все эти мысли и насладиться моментом.       Это работает. Юнги тоже не пытается ускорить процесс, и Намджун немного успокаивается. Как бы там ни было, Юнги делает поцелуй ещё медленнее, приоткрывая губы напротив намджуновых и замирая так, затем смыкает их, прижимается к Намджуну, отстраняется и повторяет всё заново. Ладони Юнги осторожно скользят по груди Намджуна, а пальцы Намджуна зарываются в волосы Юнги, и Намджун смутно осознаёт, что всё ещё нервничает из-за предстоящего разговора, но он так влюблён, ёбаный свет.       Юнги отстраняется, упираясь лбом в намджунов. Он снимает обувь, Намджун делает то же самое, и, когда Юнги мягко толкает его в грудь, Намджун поддаётся ему, пока не касается постели, а затем заваливается на простыни, отбрасывая одеяло в сторону и чуть отползая назад, чтобы Юнги мог забраться следом и оседлать его.       Намджун беспокоится, что в таком положении всё будет развиваться куда стремительнее, но нет. Юнги возвышается над ним, заглядывая в глаза на секунду, которая растягивается сначала на несколько секунд, а потом на слишком долгое время, и в его взгляде есть что-то непередаваемо отчаянное, или, может, это лишь отражение отчаяния самого Намджуна, но, когда Юнги вновь целует его, это такой же неторопливый и нежный поцелуй. Его ладони ложатся на плечи Намджуна, а Намджун обнимает его за талию.       Юнги хмурит брови, когда отрывается от Намджуна в следующий раз, и Намджун протягивает руку к его лицу, чтобы разгладить залегшую между ними морщинку. Юнги закрывает глаза. У него не стоит, Намджун чувствует это, или, скорее, не чувствует. Ему интересно почему. Если бы Юнги пришёл, чтобы заняться сексом, он был бы уже возбуждён. Скорее всего, его тоже что-то беспокоит.       — Ты можешь… — начинает Юнги, затем сглатывает, всё ещё прижимаясь лбом ко лбу Намджуна и не открывая глаз, — рассказать, что делал с Соком прошлой ночью?       — Он делал мне глубокий горловой, — Намджун повторяет то же, что он уже говорил Юнги, точно не уверенный, почему Юнги спрашивает об этом. — Я трахал его пальцами, пока он не кончил. А потом он отдрочил мне.       Лбом Намджун чувствует, как Юнги кивает.       — Что-то ещё?       — Э-эм, не уверен, — отвечает Намджун.       — Ты сказал, что его вставило сильнее, чем обычно, — поясняет Юнги. — Почему?       — Он, э-э… — начинает Намджун. — Я спросил его, чего ему хочется, и он ответил, что хочет, чтобы я взял всё под свой контроль, чтобы не относился к нему, как к фарфоровому, и я просто так и сделал. Думаю, это и заставило его слегка выпасть из реальности.       — М-м-м, — хмыкает Юнги, притираясь лбом плотнее, так и не открыв глаз. Намджун хочет, чтобы он открыл их. — Расскажешь подробнее? Как именно ты контролировал его?       Почему Юнги хочет знать об этом? Это из-за чувства обделённости? Может быть.       — Я раздел его полностью, но сам не раздевался вовсе, — выдаёт Намджун. Может, Юнги возбуждают такие разговоры. Но член Юнги всё ещё мягкий. — Я смотрел на него, касался его. Поставил его на колени ради меня, — продолжает Намджун, и Юнги снова хмыкает, ободряя его. Возможно, Намджуну не стоило заходить так далеко. — Начал растягивать его, но он всё прижимался к моим джинсам, так что я позволил ему взять в рот, а потом схватил его за волосы и потянул вниз, заставляя взять глубже.       — Ему только так удалось взять на всю длину? — спрашивает Юнги. — Только пока ты насаживал его?       — Он правда старался изо всех сил, — говорит Намджун. — Я не столько насаживал его, сколько удерживал.       — Он всегда такой… — произносит Юнги, — уязвимый.       — Да, — выдыхает Намджун, поглаживая Юнги по спине.       — Как это даётся ему настолько легко? — Юнги открывает глаза, пристально глядя на Намджуна. Боже, его глаза так прекрасны.       — Не знаю, легко ли ему на самом деле, — сомневается Намджун. — Но явно легче, чем тебе.       Юнги удерживает зрительный контакт, тихо дыша. Такой красивый. Намджун снова проводит руками вверх и вниз по его спине.       — Ты сделал бы это со мной когда-нибудь? — негромко интересуется Юнги.       — Сделал бы что? — переспрашивает Намджун, всё ещё смотря Юнги в глаза.       — Контролировал бы, — шепчет в ответ Юнги.       — Ты хочешь этого? — спрашивает Намджун, отстранённо размышляя, что если Юнги не чувствует того, что чувствует он сам, то не имеет значения, чего они хотят, потому что у них не будет ни единого шанса на осуществление этих желаний.       — Да, — кивает Юнги.       — Я сделаю всё, чего ты хочешь, — обещает Намджун, даже не сомневаясь, и Юнги целует его снова.       Хорошо, что они больше не разговаривают. Юнги такой тёплый и мягкий, его так приятно прижимать к себе, однако Намджуну хочется узнать кое-что.       — Можно спросить? — шепчет Намджун, отрываясь от его губ совсем чуть-чуть, так, чтобы можно было заглянуть Юнги в глаза.       Юнги кивает.       — Ты как-то сказал, — начинает Намджун, — совсем давно, когда это всё только началось… что тебе нравится контролировать всё.       — Это правда, — Юнги сглатывает, и Намджун знает, что Юнги прекрасно понимает, к чему он ведёт. — Мне нравится контролировать свою жизнь. Деньги, музыку, чувства, реакции. И во время секса мне тоже нравится держать всё под контролем. Я люблю придавить кого-то к постели и трахать его или же седлать его самому. Но иногда… только в сексе мне нравится… — он пожимает плечами, отводя взгляд, — отпускать ситуацию.       Намджун кивает, глубоко вдыхая. Он хочет рассказать Юнги. Хочет признаться.       — Просто обычно я не, — продолжает Юнги, — обычно я не доверяю людям настолько, чтобы… позволить им подобное. Чтобы позволить подобное… себе.       — Но мне ты доверяешь, — это не вопрос. Намджун знает, что Юнги доверяет ему.       — Да, — отзывается Юнги, снова перехватывая его взгляд.       — Достаточно, чтобы отпустить себя, — шепчет Намджун, и его сердцебиение учащается.       — Да, — повторяет Юнги.       — Спасибо, — дрожаще выдыхает Намджун.       — За что? — спрашивает Юнги.       — За то, что настолько доверяешь мне, — отвечает Намджун. — За то, что позволяешь мне… видеть себя таким. Что открываешься мне.       Повисает тишина, и Намджун смотрит Юнги в глаза, потому что не может отвести взгляд.       Юнги смотрит в ответ, хмурит брови, приоткрывает губы, но не издаёт ни звука.       Так тихо, а у Намджуна так громко стучит сердце.       Намджун должен ему сказать.       — Скажи это, — шепчет Юнги, словно прочитав его мысли.       — Что сказать? — Намджун пытается дышать спокойно.       — Скажи это, — повторяет Юнги, и его дыхание становится тяжелее. Он имеет в виду…       Намджун ничего не говорит. Юнги же не может иметь в виду…       — Я не могу сказать первым, — Юнги произносит это так тихо, что, не будь Намджун так близко, он бы ни за что не услышал.       Намджун замирает. Он тоже не уверен, что может сказать такое первым.       Юнги открывает рот, но…       — Я люблю тебя, — выдаёт Намджун и задерживает дыхание.       Юнги смотрит на него молча, а затем дрожаще выдыхает:       — Я тоже тебя люблю.       Намджун не может отвести глаз от Юнги, и до него никак не дойдёт. Он просто не может поверить.       — Юнги, — шепчет Намджун, давясь воздухом, — я тебя люблю.       — И я люблю тебя, — повторяет Юнги, и его глаза наполняются слезами.       — Люблю тебя, — снова говорит Намджун, и Юнги обнимает его. — Люблю.       — Я тоже тебя люблю, — Юнги произносит это уже в третий раз. Он уже трижды сказал это.       Они оба тяжело дышат. Намджуна потряхивает. Юнги любит его. Юнги любит его.       Минутку. Намджун отстраняет Юнги, потянув того за бицепс.       — Я и Хосока люблю, — говорит Намджун. Он должен сказать это.       А Юнги только улыбается, со слезами на глазах и насупив брови.       — Я тоже.       Намджун смотрит на Юнги, а Юнги на него.       — Люблю тебя, — снова проговаривает Намджун, потому что не может молчать об этом. Улыбка Юнги становится шире, а по его щеке скатывается слеза. — Это ведь слёзы счастья, да? — спрашивает Намджун, и Юнги кивает.       Намджун улыбается, и Юнги протягивает руку, чтобы стереть его, намджуновы, слёзы. Он даже не догадывался, что разрыдался. В ответ он утирает влагу на щеках Юнги. Они просто смотрят друг на друга, и в комнате снова становится тихо.       Улыбка Юнги медленно исчезает, он впивается пальцами Намджуну в спину. Он всё ещё прерывисто дышит, и Намджун тоже, и атмосфера меняется так резко, что Намджун даже чувствует лёгкое головокружение.       — Я тебя люблю, — шепчет Юнги в четвёртый раз, а потом целует Намджуна.       Намджун сбито выдыхает, обхватывая Юнги обеими руками, притягивая его как можно ближе к себе. Поцелуй такой дикий. Отчаяние, беспокойство, так много сдерживаемых эмоций наконец отпускают его. У Намджуна пожар за грудной клеткой, а Юнги всхлипывает, до боли впиваясь в его плечи. Намджун не обращает на это внимания.       Юнги запрокидывает голову, и Намджун тут же смыкает губы на его шее. Юнги стонет. Так великолепно. Намджун останавливает себя, чтобы не укусить и не оставить отметин, напоминает себе, что можно целовать – только целовать – никаких засосов, а потом губы Юнги находят его губы для очередного поцелуя. И он так хорош. Юнги так хорош. Он расчерчивает ногтями рубашку Намджуна, потянув её вверх и дёргая до тех самых пор, пока Намджун не прерывает поцелуй и не позволяет Юнги стащить её с себя.       Намджун тоже снимает футболку с Юнги, без задней мысли отбрасывая её в сторону, и снова притягивает Юнги к себе, прижимаясь грудью к чужой груди. Юнги ведёт бёдрами и хнычет изломанным голосом. Теперь Намджун чувствует, как в живот упирается вставший член Юнги. Его собственный тоже уже затвердел.       Намджун отстраняется.       — Мы должны сказать Соку.       — Да, — соглашается Юнги, всё ещё двигая бёдрами.       — Боже, я, блять, люблю тебя, — выдаёт Намджун.       Юнги стонет, снова запрокинув голову. Рука Намджуна ложится ему на бёдра, помогая двигаться.       Должны ли они заниматься сексом без Хосока? Нужно рассказать ему. Нужно. Но Хосока сейчас нет, а Намджун так сильно хочет Юнги.       — Ебать, — выдаёт Юнги, и Намджун не совсем уверен, ругательство это или призыв к действию. — Трахни меня, пожалуйста, Намджун.       Намджун останавливает все движения Юнги.       — Сейчас?       Юнги кивает, а затем продолжает:       — Хочешь дождаться возвращения Хосока?       И да, и нет. Хосок вернётся только через несколько часов. Часов.       — А ты? — спрашивает Намджун.       Они совсем не двигаются, но Юнги вдруг чуть качает головой, и Намджун снова притягивает его к себе, целуя.       — Смазка, — прямо в поцелуй говорит Юнги, — возьми её.       Они отстраняются друг от друга, Юнги стягивает с себя штаны и бельё, а Намджун тянется к тумбочке за презервативами и смазкой. Стоит ему обернуться, Юнги перелезает ближе и стаскивает ниже, к коленям, его брюки и трусы. Намджун усаживается и Юнги седлает его бёдра так же, как было до этого. Одежда сковывает движения Намджуна, но ему так всё равно.       Юнги забирает у него смазку, выливает немного на пальцы и тянется рукой за спину, пока Намджун раскатывает по члену презерватив.       — Подожди, давай я тебя растяну, — предлагает Намджун, закончив с резинкой.       Юнги качает головой.       — Не хочу.       — Что? — спрашивает Намджун и слышит, как Юнги шипит.       — Я уже вставил два пальца, больше не нужно, — перепачканная в смазке рука Юнги снова появляется в поле зрения, он выдавливает несколько капель смазки прямо на намджунов член, и из-за такого контраста температур Намджуна мурашит. — Хочу, чтобы было больно.       — Даже если я тебя хорошо растяну, всё равно будет больно, — возражает Намджун.       Юнги хватается одной ладонью за шею Намджуна, другой держится за его бицепс и приподнимается над намджуновым членом, опершись на колено.       — Дай мне сделать это, пожалуйста, — говорит Юнги, отпуская чужое предплечье и потянувшись рукой между их тел, обхватывая стояк Намджуна. — Обещаю, я не буду спешить.       — Только если ты уверен, — сомневается Намджун, придерживая Юнги за талию.       — Уверен, — заверяет Юнги, приставляя головку чужого члена к отверстию.       Какое-то время ничего не происходит, Намджун чувствует только давление на головку. Юнги сжимает челюсти, его дыхание тяжелеет, а брови хмурятся от прикладываемых усилий. Намджун может увидеть боль в его глазах, когда они сталкиваются взглядами, а потом его член внезапно проталкивается внутрь, и Юнги широко раскрывает рот. Он не издаёт ни звука, даже дыхание задерживает, но его глаза так и остаются открытыми и сосредоточенными на Намджуне.       — Пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке, — просит Намджун.       Юнги выдыхает, втягивает воздух, кивает, выдыхает и снова вдыхает.       Юнги даже не сжимается вокруг члена, он просто настолько не растянут, что обхватывает Намджуна до боли. Он не двигается, и Намджун не торопит его. Вместо этого Намджун ведёт руками вверх и вниз по его спине, чтобы помочь расслабиться. Они всё ещё смотрят друг другу в глаза, и у Намджуна сердце заходится, но он так счастлив, что хочется плакать. Юнги тоже любит его.       — Люблю тебя, — шепчет Намджун, уже сбившись со счёта в признаниях. Звучит так приятно.       И в это мгновение Юнги начинает сжиматься вокруг него, но это хороший знак: его тело начинает расслабляться.       — Ты не представляешь, как я рад это слышать, — отвечает Юнги.       — Можешь тоже сказать это ещё раз? — спрашивает Намджун.       Юнги широко улыбается.       — Я люблю тебя.       Намджун прикрывает глаза, улыбаясь и упираясь лбом Юнги в плечо. Он ощущает ошеломительное счастье, но при этом не совсем полное без Хосока. Намджун думает, что никогда не будет абсолютно счастлив без Хосока.       Юнги вплетает пальцы ему в волосы, и Намджун поднимает голову, в очередной раз сталкиваясь с ним взглядом. Он ведёт ладонями по бёдрам Юнги, и тот медленно начинает опускаться, принимая в себя член. Это не займёт много времени: медленно, но неукоснительно он двигается вниз.       — Сильно больно? — спрашивает Намджун.       — Поначалу было, — отзывается Юнги, — сейчас уже меньше. Но всё ещё побаливает, да.       — Не слишком?       Юнги качает головой.       — Мне хорошо, правда.       Намджун поглаживает Юнги по волосам, и он смежает веки.       — Можешь выпрямить ногу? — интересуется Намджун.       — Зачем? — спрашивает Юнги, оперевшись на намджуново плечо и перенося вес тела на другую ногу, даже не дожидаясь ответа. Член Намджуна чуть выскальзывает из Юнги, стоит ему приподняться.       Намджун скользит руками к чужим икрам.       — Хочу, чтобы ты обхватил меня ногами, — объясняет Намджун.       — В такой позе? — удивляется Юнги, и Намджун кивает, потянув одну из его икр и выпрямив тем самым ногу.       Как только Юнги вытягивает другую ногу, Намджун разводит свои собственные так сильно, как только может, отчего штаны и бельё скользят к лодыжкам. Он сжимает в ладонях зад Юнги, немного подаётся назад, и Юнги полностью опускается на его член, громко застонав и закатив глаза. Намджун теперь так глубоко внутри, и Юнги давит на его яйца всем весом.       — Блять, так глубоко, — восклицает Юнги.       — Обхвати меня ногами, — говорит Намджун, и Юнги слушается, скрестив ноги у него за спиной, и теперь он только сильнее придавливает яички.       — Я не могу двигаться, — жалуется Юнги, пытаясь подаваться вперёд и назад.       Намджун подхватывает его бёдра и двигает его сам.       — Я знаю.       — Оу, — от таких фрикций Юнги широко распахивает глаза.       — Так нормально? — спрашивает Намджун.       Происходит небольшая заминка.       Юнги заторможено кивает.       В таком положении Намджун не полностью ограничивает его движения. Но этого достаточно, чтобы такой секс чувствовался слегка иначе. Был чем-то новым. Чем-то, чего Юнги не позволял раньше.       Намджун тоже не может нормально двигаться, потому что штаны всё ещё опутывают его ноги, так что ему приходится полагаться на движения Юнги в собственных руках, и на то, что Юнги может хоть немного двигаться. Вскоре он понимает, что такая поза будет очень нелёгкой для позвоночника, поэтому он решает опереться одной рукой на матрас, и так получается ещё лучше, ведь теперь он может использовать плечо как рычаг, чтобы вскидывать бёдра. Как бы там ни было, всё в порядке. Намджун в любом случае не планирует наращивать темп.       Он толкается бёдрами вверх, и Юнги помогает ему, двигаясь изо всех сил. В таком положении Намджун едва может только двигаться внутрь Юнги и обратно, однако даже этого «едва» хватает, потому что его член так глубоко в старшем. Юнги, кажется, старается дышать, но у него не получается нормально: его дыхание прерывается каждый раз, когда он берёт на всю длину. На самом деле, он практически не издаёт звуков.       — Детка, — шепчет Намджун, и Юнги сталкивается с ним взглядом, — ты в порядке? — Юнги несколько раз открывает и закрывает рот и издаёт лишь издали похожие на слова стоны. — Детка? — давит Намджун.       — Глубоко, — выдыхает Юнги. — Блять.       — Хочешь, немного вытащим? — спрашивает Намджун.       — Нет, — Юнги продолжает двигаться, — когда ты толкаешься, то… — он замолкает.       — То что? — любопытствует Намджун.       — Попадаешь прямо по простате, — выдыхает Юнги.       Юнги с прерывистым стоном прикрывает глаза, и Намджун улыбается.       — Хочу, чтобы Сок был здесь, — признаётся Юнги.       — Точно, — Намджун не может не согласиться.       — Его как будто…. — Юнги смотрит на Намджуна сверху вниз.       — Не хватает? — предлагает слово Намджун.       — Да, — подтверждает Юнги. — Как недостающего кусочка.       — Знаю, — произносит Намджун. — Я чувствую то же самое.       — Как нам быть, если он не ответит на наши чувства? — спрашивает Юнги, нахмурив брови и опустив уголки губ.       У Намджуна сдавливает грудь.       — Не знаю, детка.       — Хочу, чтобы он тоже любил нас, — шепчет Юнги, а затем резко выдыхает, чуть сильнее подкидывая бёдра и царапая намджунову спину.       — И я хочу, — расстроенно произносит Намджун.       — Когда мы с ним были вдвоём, — Юнги прикрывает глаза, — тоже было это чувство. Что тебя не хватает.       — Нам тоже недоставало тебя, — говорит Намджун.       — Я так сильно хочу всё ему рассказать, — выстанывает Юнги, сильнее сжимаясь вокруг намджунова члена.       Намджун прижимает Юнги теснее и целует. Или пытается поцеловать, потому что Юнги внезапно давится воздухом.       — Блять! — выкрикивает Юнги. — Здесь. Прямо… — он снова захлёбывается стоном.       Юнги напрягается всем телом. Так сильно, что даже перестаёт двигаться. А потом он совсем потерянно скулит, крепко зажмурившись. Намджун двигается за двоих, игнорируя боль, как от ожога, в том месте на руке, где Юнги держится за него. Кажется, что у Намджуна всё тело горит. Чёрт, Юнги так хорош.       — Смотри на меня, — говорит он Юнги. Никакой реакции. Не похоже даже, что Юнги слышит его. — Юнги, — зовёт Намджун, и Юнги открывает глаза. — Смотри на меня.       Юнги смотрит. Его рот широко открыт, дыхание прерывистое, член плотно прижат к намджунову животу, грудь покрылась розовыми пятнами.       — Так прелестно смотришься, — выдаёт Намджун, и Юнги задыхается. — Тебе хорошо?       Юнги отчаянно кивает.       — Держись крепче, — просит Намджун, и Юнги цепляется пальцами за его спину, пытаясь собраться с силами. Намджун смещает руку с матраса на пояс Юнги. — Упрись ногами в кровать, — добавляет он, и, стоит Юнги повиноваться, Намджун использует уже это в качестве точки опоры, чтобы ускорить темп.       Юнги вскрикивает и жмурится.       — Не отрывай от меня глаз, — приказывает Намджун, и глаза Юнги открываются. — Вот так, детка. Ты так хорош для меня. Правда, хён?       Юнги удивлённо округляет глаза, но всё равно кивает, и Намджун прижимается к его лбу своим.       — Скажи, — говорит Намджун, чувствуя, как тепло волнами разливается внизу живота. — Скажи, что ты хорош.       Юнги хмурит брови. Он не дышит.       — Я хорош, — на грани слышимости произносит он.       — Правильно, — Намджун старается толкаться чуть сильнее. — Для меня. Так хорош для меня.       — Хорош для тебя, — мягко звучит от Юнги, и он резко тянет воздух. — Я хорош для тебя.       Он держит глаза открытыми, как ему и приказано, но Намджун видит, что взгляд его расфокусирован, как и у Хосока. Совсем такой же взгляд, какой был у Хосока вчера.       — Вот так, — шепчет Намджун. — Расслабься, — лоб Юнги разглаживается, рот открывается в стоне, пальцы полностью ослабляют хватку на спине Намджуна. — Отпусти всё, детка, — выдыхает Намджун.       Почти всё тело Юнги расслабляется: руки, ноги, плечи, и только дырочка крепко удерживает Намджуна внутри. Юнги едва дышит, но на этом все, он практически не издаёт звуков. Раньше такого не было. Никогда. Однако взгляд Юнги всё ещё прикован ко взгляду Намджуна, и он не решается отвести глаз, словно этот зрительный контакт стал якорем.       Внезапно Юнги с силой сжимается вокруг члена, его дыхание замирает, и Намджун ощущает на животе что-то тёплое и влажное. Он почти переводит туда взгляд, но ему необязательно смотреть, чтобы понять, что Юнги кончает, так что он не отрывается от чужого взгляда, вколачиваясь в тело Юнги ещё и ещё, слушая его стоны, чувствуя, как сжимаются пальцы Юнги, и тоже кончает.       Он тут же перестаёт двигаться, его прошивает оргазмом, но он больше не толкается внутрь Юнги. Старший уже совсем обмяк в объятиях Намджуна, глубоко дышит, склонив голову, а у Намджуна начинает сильно ломить спину. Он вытягивает ноги и пытается выпрямиться.       — Детка, — шёпотом зовёт Намджун, обхватывая щёки Юнги ладонями и поднимая его голову. У Юнги глаза открыты, и смотрит он на Намджуна, вот только, похоже, он полностью выпал из реальности. Это пугает. Чёрт. — Хён.       Юнги сглатывает, и его дырочка содрогается вокруг члена Намджуна.       — Я здесь, — убеждает Намджун, проведя пальцами по волосам Юнги. — Не переживай. Я держу тебя. Я о тебе позабочусь.       Юнги не отвечает. Глаза всё ещё стеклянные, а щёки пунцовые. Но, несмотря на это, он всё ещё смотрит Намджуну в глаза, и это как якорь для него. Юнги всё ещё с ним, доверяет Намджуну, позволяет о себе позаботиться.       — Я люблю тебя, — шепчет Намджун. — Ты в безопасности.       Он прижимает Юнги к груди, пока тот восстанавливает дыхание, продолжает поглаживать его по голове, наблюдая за тем, как тот полностью расслабляется. Намджун видел его таким, только когда старший спал.       — Можешь сказать мне, в порядке ли ты? — так же шёпотом просит Намджун, касаясь щеки Юнги и мягко поворачивая его голову так, чтобы они оказались лицом к лицу.       — Хор-шо… — выдыхает Юнги. — Без…       — Что?       Юнги вздыхает и замолкает снова.       — Всё в порядке, детка, — Намджун убирает волосы со лба Юнги. — Всё в порядке.       Нужно немного времени, чтобы Юнги пришёл в себя. Между тем член Намджуна уже полностью обмяк внутри Юнги, а ноги чуть-чуть занемели, но он не хочет двигаться. Всё, чего ему хочется, – быть рядом с Юнги, когда тот оклемается.       — Джун? — шепчет Юнги.       — Да?       — Я слегка замёрз, — жалуется Юнги, и Намджун не уверен, что именно заставляет его улыбнуться, но он улыбается.       — Укроем тебя одеялом, да? — спрашивает Намджун.       — Хорошо, — выдыхает Юнги, всё ещё не собравшийся с силами.       — Я приподниму тебя, чтобы вытащить, хорошо?       Стоит Юнги согласиться на это, Намджун приподнимает его, обхватив одной рукой, а другой придерживает презерватив. Юнги хнычет, когда Намджун выскальзывает из него, и снова прижимается к нему. Намджун крепко держит его в объятиях и медленно наклоняет их обоих в сторону, следя за тем, чтобы голова Юнги мягко легла на подушку.       Юнги настолько вялый, что, когда он ложится, его ноги безвольно опадают по сторонам от Намджуна. Поцеловав Юнги в лоб, Намджун натягивает на него отброшенное в сторону одеяло. Потом он двигается чуть в сторону, стаскивает презерватив и выбрасывает его в урну, встаёт, чтобы подобрать с пола нижнее бельё и штаны. Он забирается обратно на кровать с той стороны, куда Юнги повёрнут лицом, и целует его в щёку. И в тот момент, когда Намджун снова поднимается, в желании принести мокрое полотенце и бутылку воды…       — Джун, — шёпотом окликает Юнги, перевернувшись на спину, — не уходи.       — Хочу принести тебе воды, — говорит Намджун, укладываясь обратно к Юнги и растрепав тому волосы за ухом, — и обтереть.       — Не уходи, — повторяет Юнги, и он, почти полностью спрятанный под одеялом, кажется таким маленьким.       Поэтому Намджун остаётся. Он подхватывает свою футболку и вытирает ею живот, а потом приподнимает одеяло, чтобы точно так же обтереть Юнги, стараясь стереть столько спермы, сколько получится. Как только он забирается под одеяло, он тут же обнимает Юнги.       — Не уверен, что только что произошло, — говорит Юнги, устраивая руку у Намджуна на груди.       — Ты отключился, — отвечает Намджун и чмокает его в лоб. — Так же, как Сок.       Намджуну придётся поговорить с Юнги об этом. Он не совсем уверен, что такое вот это «отключение» значит, и что с этим делать. И, если сегодня он не испортит отношения с Хосоком, с ним тоже придётся это обсудить. Нужно выяснить, поискать информацию, возможно, поговорить с Чимином, тот может что-то об этом знать. Намджун не может доводить их до такого состояния во время секса, не зная, как вести себя, когда это случится.       — Со мной раньше такого не было, — вздыхает Юнги. — Точно не до такой степени.       — Но ты ведь в порядке, да?       — Да, — отвечает Юнги, начав вырисовывать узоры на намджуновой груди. — Это как будто сон.       — Хороший сон? — спрашивает Намджун, перехватывая взгляд Юнги.       Юнги улыбается.       — Да.       — Хорошо, — Намджун дарит ему улыбку в ответ.       — Я всё ещё чувствую небольшую… — Юнги пытается сжать кулак на груди у Намджуна, выпрямляет пальцы и пробует ещё раз. — Слабость.       — Как думаешь, почему раньше так не было? — интересуется Намджун.       — Не знаю, — отвечает Юнги, возвращаясь к своим узорам и разговаривая как-то замедленно. — Я просто... чувствовал себя так… спокойно, но меня переполняли эмоции. Я достаточно доверял тебе, чтобы сделать то, что ты приказал, и я почувствовал облегчение, услышав, что ты меня любишь, — Юнги растянул губы в улыбке. — Я действительно волновался из-за того, что Сок, может, и не любит нас. И до сих пор волнуюсь. Но я всё равно был таким… счастливым. И я действительно чувствовал себя в безопасности. Всё это переплелось, и я был… Ты сказал мне отпустить это всё, так что я просто… послушался.       — Спасибо, что доверяешь мне достаточно для такого, — Намджун говорит это во второй раз, и теперь он вкладывает в эти слова куда большее.       — Я тебя люблю, — шепчет Юнги и улыбается.       — И я тебя люблю, — говорит Намджун, и его сердце сжимается.       — Когда ты осознал эти… эти чувства? — спрашивает Юнги. — Когда это случилось?       — Не уверен точно, когда, — говорит Намджун. — Понял я только после того, как попробовал быть снизу, или, может, как раз в процессе. Но, думаю, само чувство появилась задолго до.       Юнги кивает.       — А я после… после того, как рассказал вам с Соком о том, что произошло в наш первый раз, о своей панике. Я тогда сказал… Сказал, что люблю вас, и это должно было означать одно, но внезапно я понял, что означало оно совсем другое.       — Поэтому ты плакал тогда? — спрашивает Намджун, вспоминая, как Юнги тогда не мог остановить слёзы.       — Мне показалось, что я всё испортил, — говорит Юнги, и Намджун чуть сжимает его в объятиях. — Чувствовал себя так одиноко. Я был один.       — Ты не был, — шепчет ему Намджун.       — Нет, физически нет, — соглашается Юнги. — Вы оба были со мной, и относились ко мне, как к чему-то особенному. Но в своих чувствах я был одинок. Ты тогда не чувствовал ко мне ничего. Или ещё не осознал.       — Хотел бы я осознать, — Намджун целует его в висок, ненавидя саму мысль о том, что Юнги было больно.       — Я тогда не был готов к такому озарению, — покачал головой Юнги. — Я был так ошеломлён этим. Просто поглощён. И будто бы не мог контролировать себя. Тогда, сразу после осознания, я хотел, чтобы вы были рядом… Хотел испытать эту близость. Но после этого, после того, как мы занялись сексом, я просто хотел отстраниться. Просто хотел подумать. Взять себя в руки.       — Мы чувствовали, что тебе нужно побыть наедине с собой, — произносит Намджун. — Правда, я не понимаю почему.       — Ты тоже чувствовал себя подавленным после того, как понял?       — Я беспокоился о последствиях. Что будет, если у вас нет ответных чувств, — отвечает Намджун, и, блять, как же хорошо наконец-то выговориться. — Но чувствам я удивлён не был. Они будто существовали уже долго.       Юнги кивает.       — Будто мы с тобой должны были слегка пострадать, чтобы догадаться.       — Пострадать? — переспрашивает Намджун.       — Шокирующий эмоциональный опыт, — разъясняет Юнги. — Попробовать лечь под кого-то для тебя, разговор о первом разе для меня.       — Это не было... прямо страданием для меня, но я понимаю, о чём ты, — говорит Намджун. — Нам словно нужно было, чтобы произошло что-то значимое. Что-то из ряда вон.       — Именно, — выдыхает Юнги. — Я не могу вспомнить что-то такое насчёт Хосока. Что-то действительно значительное… Необычное. У меня такое чувство, что… у него, может быть, и не… не было достаточно времени, чтобы осознать свои чувства. Или не будет. Если у него вообще есть какие-то чувства.       — Мы не знаем наверняка, — шепчет Намджун.       — Несколько раз мне… мне казалось, что он чувствует что-то в ответ, — нахмурившись говорит Юнги. — Но потом был клуб…       — Да, я понимаю, о чём ты, — заверяет Намджун, у которого перед глазами встаёт образ Хосока, целующего ту девушку. — Он из-за этого и был так расстроен. Всё ещё расстроен. И он явно сожалеет об этом.       — То, что он так из-за этого переживает, – единственное, что вселяет в меня надежду. Из-за этого кажется, он чувствует к нам что-то. Шанс невелик, но всё-таки.       — Расскажем ему всё, когда он вернётся, — произносит Намджун.       — Да, — кивает Юнги.       — Знаешь… — начинает Намджун, поглаживая Юнги по спине. — Даже если сейчас он нас не любит, это не значит, что он не полюбит нас никогда. Со временем всё может измениться. Когда он узнает о наших чувствах, он может… не знаю.       — Может, — шепчет Юнги.       Какое-то мгновение они просто лежат в тишине, а у Намджуна на сердце тяжело от мысли, что Хосок, возможно никогда ничего к ним не почувствует, от мысли, что они просто подбадривают друг друга ложными надеждами.       — Что будет, если он никогда не ответит на наши чувства? — спрашивает Юнги, снова озвучив мысли Намджуна.       — Тогда нам придётся… отпустить его. Как-нибудь, — отвечает Намджун. Будет лучше, если он скажет это Юнги сейчас, даже если это ранит его. — Счастье Хосока должно быть на первом месте, даже если он найдёт его не с нами. Это будет больно…       — Это ещё слабо сказано, — перебивает его Юнги. — Это… я пытался представить, что я только с одним из вас, и я… даже не смог представить этого, настолько это ранило. Типа, не пойми меня неправильно, — он заглядывает Намджуну в глаза, — я чертовски счастлив, что ты у меня есть. Но я не хочу отдавать Хосока кому-то другому. Хочу, чтобы он был моим, — он заминается, — нашим, — Намджун кивает ему. Он понимает. — Это делает меня эгоистом?       — Если тебя, то и меня тоже, — убеждает Намджун, целуя Юнги в макушку.       — Как думаешь, он будет злиться на нас? — задаёт вопрос Юнги. — Потому что мы всё испортили?       — Не думаю, что он будет зол, — отзывается Намджун, и почему-то он действительно в это верит. Хосок не будет злиться. Он будет разочарован. Может пожалеть их. Переживать за них. Но злиться он не станет.       В следующую секунду они снова затихают, и Намджун думает о том, что ему просто нужно было изначально быть честным, чтобы Юнги открылся ему. Всего-то. Это должно было быть так очевидно.       — Думаю, худшая часть того, что я влюбился в тебя, в том, что появление этих чувств было так предсказуемо, — выпаливает Юнги.       — О чём ты?       — Типа… ясное дело, что кто-то из нас в конечном итоге начал бы вкладывать в это всё совсем другие эмоции, — Юнги сморщил нос. — В кино и прочем дерьме так. С чего бы у нас должно было быть по-другому? — он смеётся, качая головой. — И если бы кому-то из нас выпало влюбиться первым, то, конечно, это был бы я. Единственный, у кого уже было с парнями. Единственный, кто испытывал чувства к парням. Да я за милю должен был прочуять это. Так предсказуемо.       — Предсказуемо? Будь это предсказуемо, я был бы первым, — говорит Намджун, и Юнги вскидывает брови. — Хён, из-за вас я буквально стал геем.       Юнги промаргивается, а потом внезапно начинает смеяться, содрогаясь в объятиях Намджуна. Намджун улыбается, а затем наклоняется и целует Юнги в губы.       — Напишем ему? — предлагает Юнги. — Спросим, когда он вернётся?       Улыбка Намджуна исчезает, стоит ему потянуться за телефоном к тумбе, потому что его окатывает волной нервозности.       «Скоро вернёшься?» — пишет Намджун Хосоку.       Пару минут он не отвечает, а потом…       «через пару часов, может, чуть позже. а что?»       Намджун наблюдает за тем, как Юнги читает сообщение.       — Скажи, что нам надо с ним поговорить, — просит Юнги. — Возможно, так у него получится эмоционально подготовиться. Не хочу шокировать его этим разговором.       «Нам с Юнги надо кое о чём с тобой поговорить», — отправляет Намджун.       «что-то случилось?» — тут же отзывается Хосок.       «Нет, всё в порядке, — набирает Намджун со слов Юнги. — Просто поговорим».       «хорошо», — пишет Хосок, добавляя счастливый эмоджи.       — Такое себе, — произносит вслух Намджун. — Внезапность была бы лучше. Теперь он ещё и волнуется. Не сможет нормально отдохнуть с другом.       Юнги кривится.       — Вероятно, ты прав.       Намджун откладывает телефон и притягивает Юнги к себе.       — Что нам делать всё это время? — спрашивает Намджун. — Нам надо просто подождать. Как нам просто… подождать?       Юнги качает головой.       — Без понятия.       — Я был так взволнован, когда готовился рассказать всё тебе, — выдаёт Намджун.       — Готовился рассказать? — переспрашивает Юнги. Намджун и забыл, что Юнги совсем не в курсе его плана.       — Когда ты пришёл, я уже собирался выходить, — говорит Намджун. — Собирался пойти поговорить с вами обоими.       — Типа признаться?       — Да, — пожимает плечами Намджун, почему-то чувствуя себя смущённым.       — Ого, — Юнги приподнимает брови.       — Чонгук вдохновил меня, — поясняет Намджун. — Вселил в меня уверенность.       — Кук? — переспрашивает Юнги.       — Я говорил с ним утром, — рассказывает Намджун. — Технически, он первый, перед кем я признал свои чувства.       — Хах, — выдыхает Юнги. — Почему?       — Ты сказал, что он хорошо читает тебя, — продолжает объяснение Намджун. — Мне показалось, что он может знать то, чего не знаю я.       — И как?       — Он знал практически всё, — у Намджуна вырывается смешок. — Что я люблю тебя, а ты меня.       — А Сок?       — Всё, кроме этого, — с лица Намджуна сходит улыбка. — Сказал, что не может прочесть Сока, когда дело доходит до чувств, что он как закрытая книга.       Юнги с секунду хмурится, а затем резко выдыхает:       — Не могу поверить, что ты и вправду собирался поговорить с нами.       — Я сегодня буквально раз десять чуть не обосрался, пока думал об этом, — признаётся Намджун.       Юнги смеётся:       — И ты всё ещё можешь.       — Ага, — Намджун поворачивается к Юнги и заглядывает ему в глаза. — По крайней мере теперь я не один.       Они ждут. На самом деле, они мало что могут сделать. Намджун не может поверить, что Юнги здесь, с ним, и что это реально. Он прямо здесь, обнимает Намджуна, и произнесённые им слова всё звучат в намджуновых мыслях: «Я люблю тебя», «Я тебя люблю». Это не кажется реальным. Это пиздец как нереально.       В конце концов Намджун поднимается с кровати, надевает чистую футболку, идёт в ванную и смачивает полотенце, затем тщательно обтирает Юнги и даёт ему попить. Юнги позволяет ему это, совсем не протестуя, что приятно. Он даже позволяет Намджуну одеть себя в отброшенные трусы и штаны, и одну из намджуновых футболок. Теперь он до конца приходит в себя. Он вовсе не энергичный, но это нормально, он редко когда выглядит взволнованным. Но он всё равно напряжён. Вообще-то, они оба.       С тех пор как они написали Хосоку, проходит чуть больше получаса, и их объятия перестают быть успокаивающими. Намджун закипает. И он чувствует, что Юнги тоже закипает. Ему просто хочется уже всё закончить. Набраться смелости. Он рассказывает всё Юнги, и теперь они нервничают вдвоём. Разговор с Хосоком теперь, когда Юнги на его стороне, будет намного лучше, чем проворачивать всё это одному, но всё равно чертовски страшно. Этот день его добьёт. Он и так уже истощён. Ревел весь день. Остаётся всего полтора часа, может, чуть больше, а потом время придёт.       Или нет.       Раздаётся стук в дверь. Юнги и Намджун непонимающе переглядываются и поднимаются на ноги. Это может быть кто угодно: один из мемберов, кто-то из менеджеров, кто угодно. Но нет. Это Хосок.       — Это Сок, — шепчет Намджун Юнги, посмотрев в глазок.       — Откуда он здесь? — так же шёпотом отвечает Юнги, и Намджун пожимает плечами. — Ладно, блять, открывай!       Намджун не готов.       Стоит Намджуну открыть дверь, Хосок поднимает взгляд от пола.       — Привет, — восклицает Хосок, сцепив руки в замок. Хосок нервничает. Дерьмо. — Знаю, я сказал два часа, но… — он посмеивается. Ему неуютно. — Ты написал, что нам нужно поговорить, и это… слегка зловеще, — ещё смешок. — И, наверное… Наверное, у меня… было на лице написано… что я обеспокоен, так что мой знакомый сказал, что лучше мне поехать. Разобраться с делами, — он гулко сглатывает. — Я попросил его не волноваться об этом, но он… настоял. Сказал, что всё равно будет в Лос-Анджелесе ещё какое-то время, и у нас будет возможность увидеться. Поэтому я вернулся в отель, и… постучался к Юнги, но вас там не было, так что… вот я здесь, — он делает паузу, взглянув на Намджуна и Юнги. — Я… помешал?       Намджун не может ничего сказать.       — Нет-нет-нет, — вмешивается Юнги, качая головой. — Не помешал. Конечно нет. И… не стоило так спешить.       Хосок улыбается. Но это фальшивая улыбка. Пиздец. Юнги похлопывает Намджуна по плечу, и тот внезапно приходит в себя, отодвигаясь, чтобы впустить Хосока.       — Э-эм, так, — Хосок прикусывает нижнюю губу. Кажется, он старается сделать так, чтобы голос звучал веселее. Это тоже напускное. — О чём разговор?       Намджун закрывает за собой дверь. Он не уверен, стоит ли разговаривать в его номере. Будет ли Хосоку проще уйти отсюда, если всё пойдёт по пизде? Или им лучше… пойти к Хосоку, и, если что-то будет не так, может быть, будет проще, если Юнги и Намджун уйдут. Намджун без понятия. Он не знает. Но всё происходит прямо сейчас. Чёрт.       — Хочешь… — начинает Юнги. — Присесть? На кровать?       — Для этого нужно садиться, — Хосок приподнимает брови и снова прикусывает нижнюю губу. — Вы решили порвать со мной? — с неловким смешком предполагает он. Они молчат. — Хреновая шутка. — Хосок выглядит так, словно ему некомфортно. — Извините.       — Не стоит так… нервничать, — просит Юнги, звуча совершенно неубедительно.       — Точно, да, — Хосок смеётся как-то маниакально. — Я перестану нервничать, как только вы двое перестанете выглядеть такими напряжёнными.       — Мы… — пытается ответить Юнги.       — Взгляни на него, — перебивает Хосок, оборачиваясь на Намджуна. — Он как бы белый, как мел.       — Со мной всё в порядке, — заверяет Намджун, стараясь звучать убедительно. Ничего он не в порядке. — Просто… давайте присядем.       — Слушайте, — Хосок так и не садится, — если это о том, что… — он замолкает. — Если вы собираетесь…       — Что бы ты ни подумал, — перебивает его Юнги. — Скорее всего, это не то.       Он залезает на кровать, привалившись спиной к изголовью и скрестив ноги в лодыжках. Намджун, стоя как приклеенный, наблюдает за этим, а Хосок, пробормотав: «Ладно», тоже забирается на постель, усаживаясь посередине, лицом к Юнги. Они оба смотрят на Намджуна, и тот глубоко вздыхает и подсаживается к Юнги. Никаких касаний. Пиздецки тихо. Хосок не может даже посмотреть им в глаза. У Намджуна дрожат руки.       — Э-эм, — начинает Намджун, не зная, как продолжить. Хосок поднимает на него взгляд. Намджун укладывает руки на бёдра, чтобы унять дрожь. — Э-эм.       Хосок снова опускает взгляд. Намджун всё ещё не может произнести этого. Во второй раз должно быть проще, так? Первое признание прошло очень хорошо. Может быть, он колеблется, потому что в чувствах Хосока уверен ещё меньше, чем был уверен в чувствах Юнги. Может быть, потому что Юнги практически вытянул из него признание, а Хосок этого не делает.       Намджун смотрит на Юнги. Его глаза распахнуты чуть шире, чем обычно. Кажется, он в шоке. Юнги ведь даже в первый раз не мог признаться, пока Намджун не произнёс эти слова. Вероятно, он и сейчас не может сказать первым.       Из своих мыслей он вырывается, когда Хосок снова смеётся безумно.       — Это выглядит как грёбаное расставание, — смех переходит в задушенные вздохи. Дыхание дрожит, улыбка слишком резко пропадает. — А мы даже не встречаемся. Что за херня? — Он встречается взглядом сначала с Намджуном, потом с Юнги. Брови сильно насуплены. Так, будто ему больно. — Можете просто хоть что-то сказать?       — Это не расставание, — бубнит Юнги.       — А что тогда? — спрашивает Хосок, и Намджун понимает, что должен взять на себя инициативу.       — Это не расставание, — повторяет Намджун. — А как бы совсем наоборот.       Хосок молчит. Ладно. Больше. Намджуну стоит объяснить ему больше.       — Это немного… — пробует Намджун, но не находит слов. — Мы понимаем, что это может… не принести тебе радости, — снова пытается он, но это лишь заставляет Хосока резко сглотнуть и снова сцепить руки в замок до побелевших от сильной хватки костяшек. Намджун делает глубокий вдох. — Но мы должны рассказать тебе.       Хосок выдыхает дрожаще и широко распахивает глаза. Он выглядит напуганным. Он боится. Но молчит.       — Нам просто нужно, чтобы ты знал, что… — Намджун смотрит на Юнги, и тот перехватывает его взгляд.       Ладонь Юнги касается намджуновой, переплетая пальцы. Это немного успокаивает Намджуна. Но только немного.       Хосок натыкается взглядом на их руки, и его дыхание учащается. Ещё больше страха. Намджун не может снести этого. Хосок не должен бояться, не с ними.       Намджуну просто необходимо сделать это. Сцепить зубы, блять, и сделать это.       Он поворачивается к Хосоку:       — Я люблю тебя.       — Я тоже люблю, — добавляет Юнги.       — И я люблю вас, но… — тут же говорит Хосок, а затем давится воздухом, всё ещё напуганный. — Я не понимаю.       У Хосока слишком сбитое дыхание. Хосок не понимает. Он не понимает. Он…       — Нет, Сок, — разъясняет Намджун, смотря на их с Юнги переплетённые руки, а затем переводя взгляд на Хосока. — Мы любим тебя как…       — Как любимого человека, — шепчет Юнги.       Слишком быстро. Хосок дышит слишком быстро.       — Лю… — Хосок заикается, и нет. Нет-нет-нет.       Намджун отпускает ладонь Юнги и перебирается к Хосоку, обнимая его сбоку и притягивая к себе. Юнги застывает на мгновение, на грани истерики, но затем тоже бросается к Хосоку и обнимает его с другой стороны. Хосока трясёт. Он так сильно дрожит.       — Прости, — выдаёт Намджун. У него сердце заходится. Разбивается. Они не должны были делать этого. Не должны были говорить Хосоку. Не должны были… — Я не хотел, чтобы всё так было. Но так получилось. Прости.       Он смотрит на Хосока. Тот плачет. Широко раскрытые глаза Юнги тоже наполнены слезами. Он тоже напуган.       — Я тоже люблю вас, — всё ещё заикаясь, произносит Хосок. — Я тоже вас люблю.       Намджун подаётся ближе к нему, обхватив хосокову щёку и повернув его к себе лицом.       — Что? — Намджун не понимает, но ему необходимо понять. — Сок.       Хосок крепко зажмуривается, и по его щекам скатываются слёзы.       — Я тоже люблю вас, — так и не открывая глаз, шепчет он.       Намджун смотрит на Юнги, который выглядит ещё более шокированным. Его щёки блестят от слёз, и Намджун чувствует, как по его собственному лицу тоже сбегает несколько слезинок.       Хосок давится воздухом.       — Господи боже, блять.       — Сок, — шепчет Юнги и втягивает голову в плечи.       — Я думал, вы собираетесь сказать мне, что больше не хотите меня, — всхлипывает Хосок. — Что вы хотите быть вдвоём.       — Мы бы… — начинает Намджун. — Мы бы… Мы бы никогда…       — Вы сказали, что хотите поговорить, — Хосок задыхается. — А я же так налажал, что даже не удивился бы, если бы вы захотели избавиться от меня. Боже, я думал… — он сглатывает. — Думал, что всё кончено. Думал…       — Я люблю тебя, — тоже со всхлипом произносит Юнги. — Так сильно тебя люблю, Сок. Чёрт.       — Так много времени, — произносит Хосок, когда Юнги с Намджуном теснее прижимаются к нему с обеих сторон. — На это ушло так много времени.       Намджун не понимает, о чём говорит Хосок, но спросить не может. У него горло болит, а ещё хосоковы слёзы – это худшая вещь, которая могла произойти, так что Намджун тоже плачет из-за этого. Он просто обнимает его. Это всё, что он может сделать.       — Много времени? — Юнги отстраняется и смотрит на Хосока. — Как давно ты понял? Как давно ты молчишь?       Хосок поднимает на него взгляд, но не отвечает. Нос и глаза у него покраснели, щёки влажные, похоже, он не может перестать всхлипывать. Он не хочет отвечать, Намджун видит это и не давит. Не сейчас.       — Сок, — а вот Юнги давит, мечась взглядом по хосокову лицу.       — Не уверен, — бормочет Хосок, отводя взгляд. — Пару месяцев?       Что? Юнги распахивает глаза, и Намджун чувствует, что с ним происходит то же самое. Юнги снова обнимает Хосока, прижимая его голову к своей груди, глядя на Намджуна широко раскрытыми глазами. Пару месяцев?       — Люблю тебя, — шепчет Намджун. — Прости, что напугал. Мы бы никогда не бросили тебя. Никогда. Ни за что.       Пару месяцев. Хосок не перестаёт плакать, всхлипывая и дрожа. Пару месяцев. Юнги и Намджун обнимают его. Намджун не знает, что ещё они могут для него сделать. Нужно ещё раз попросить прощения. Скрывать всё два месяца. У него самого несколько дней-то едва получилось сдерживаться.       — Вы правда? — едва слышно спрашивает Хосок. Намджун и Юнги отстраняются, чтобы взглянуть на него, но всё равно остаются очень близко. Он больше не дрожит, но всё ещё плачет.       — Правда что? — спрашивает Намджун.       — Вы действительно… — всхлип. — На самом деле…       — Любим тебя? — предполагает Юнги, и Хосок хмурится и дует губы, но кивает.       — Да, — произносит Намджун, обхватывая его щёки ладонями.       — Да, — улыбается Юнги.       — Хорошо, — шепчет Хосок, и уголки его губ приподнимаются в улыбке.       Намджун не может сдержать улыбки. Хосок любит их. Юнги и Хосок любят его.       — Так вы хотите… — Хосок отводит взгляд, у него дрожат губы. — Встречаться?       Намджун улыбается шире, и Юнги тоже.       — Да, — говорит Юнги, прижимаясь лбом к хосокову лбу.       — Хорошо, — повторяет Хосок, улыбаясь.       — Хорошо? — Юнги подаётся назад.       Хосок неуверенно кивает, улыбаясь сквозь слёзы, и Намджуну кажется, будто у него сердце разрывается, так что он обнимает их обоих, уткнувшись головой между грудью Юнги и грудью Хосока.       — Джуни, — воркует Юнги.       — Помолчи, я счастлив, — просит Намджун, а по его щекам катится всё больше и больше слёз.       Юнги хихикает, а Намджун улыбается так широко, что даже больно становится.       — Чёрт, я так счастлив, — на выдохе произносит Намджун, и Юнги тянет его за бицепс.       Теперь они все улыбаются. У всех троих мокрые щёки, покрасневшие носы и широкие улыбки.       Юнги касается намджуновой щеки.       — Ты такой красивый, — говорит Юнги, и Намджун не уверен почему, но эти слова застают его врасплох.       Он чувствует, как глаза распахиваются ещё шире, и без задней мысли тянется, чтобы поцеловать Юнги страстно и глубоко. Затем быстро отстраняется от Юнги и целует Хосока.       — Люблю тебя, — произносит он Хосоку прямо в губы, и Хосок хнычет. — Правда-правда люблю.       По щеке Хосока скатывается очередная слезинка.       — Я тоже тебя люблю.       Юнги склоняется к нему, стирает большими пальцами влагу со щёк Хосока и целует его в нос, заставляя улыбнуться.       — Пару месяцев? — спрашивает шёпотом Юнги, на что Хосок отводит взгляд, а улыбка его исчезает. — Когда ты понял? Что изменилось для тебя?       — Ничего, если честно, — качает головой Хосок. — Не знаю, я… Я просто проснулся как-то утром, и я просто… хотел, чтобы вы были со мной.       — Но что произошло? — настаивает Юнги. — Как ты понял? Какая… какая была причина?       — Никакой, — шепчет Хосок. — Я просто скучал по вам. Думаю, когда я проснулся тем утром, я почему-то ожидал, что вы будете рядом, поэтому мне стало… грустно. И было грустно потом весь день. Я подумал о том, что, проснись я рядом с вами, это сделало бы меня счастливым, и я помню, как однажды подумал: “О, возможно, я влюбился в них”. Вот так.       — И это всё? — спрашивает Юнги, и Хосок пожимает плечами.       — А что? — интересуется Хосок. — Когда ты понял?       — Когда рассказал вам о панике из-за нашего первого раза, — отвечает Юнги.       Хосок печально улыбается.       — Я знал.       — Что? — смущённо переспрашивает Юнги. Намджун не может произнести ни слова.       — Я видел, — говорит Хосок. — Изменение. Вся боль, что ты чувствовал… Не знаю как, но я просто… Просто тоже прочувствовал это. Или я думал, что прочувствовал. Не знаю точно. Я не мог сказать тебе тогда. Но я… я пытался дать понять, на тот случай, если я был прав… пытался показать, что ты не одинок в своих чувствах.       — Я помню, — произносит Юнги. — Но я не понимал, о чём именно ты говорил.       — Думаю, ты просто не хотел понимать, — успокаивает Хосок. — Мне показалось, что ты, вероятно, не был готов к тому, чтобы принять свои чувства.       — Я их и не принимал, — подтверждает Юнги. — Не сначала.       — Поначалу я тоже не мог принять. Потребовалось прилично так времени, чтобы свыкнуться.       Он выдыхает и открывает рот, как если бы хотел добавить что-то, рассказать им что-то ещё, но не делает этого.       — Почему ты молчал? — спрашивает Юнги. — Сдерживаться так долго… Представить себе не могу.       — И как бы вы отреагировали, если бы я сказал вам тогда? — Хосок хмурит брови. — Два с половиной месяца назад? — Намджун не уверен, как бы он отреагировал. Он бы не разозлился, это точно, но два месяца назад он был совершенно не готов к тому, чтобы их отношения изменились. Всё могло бы закончиться, если бы Хосок признался им тогда. — Именно, — подытоживает Хосок, и Намджун вдруг осознаёт, что его слова стали ответом на повисшую тишину: ни он сам, ни Юнги ничего не сказали. — Тогда было неподходящее время. И ничего бы не закончилось хорошо. Не закончилось бы так, как сегодня, — на мгновение они замолкают. — И для меня тогда тоже было неподходящее время.       — В смысле? — интересуется Намджун.       — Я так на себя злился, — Хосок морщится, и на его глазах виднеются слёзы. — Так злился. И так в себе разочаровался. Первые… я не уверен, первые недели две? Я всё убеждал себя, что просто идиот, что запутался, что заботился о вас как о друзьях, что не любил вас, что я… — слова обрываются, и Хосок делает глубокий дрожащий вдох. — Что я не был влюблён в вас, а всего лишь запутался. Я не мог даже самому себе в этом признаться. Не мог. И не стал. Я не позволил себе поверить в это. Но… каждый раз, когда я был с вами, всё казалось таким реальным, — он делает ещё один вдох и снова замолкает.       — Ты можешь рассказать нам, — шепчет Намджун, перехватив его взгляд. — Тебе больше не надо скрывать.       — Пожалуйста, — добавляет Юнги, и Хосок кивает.       — Уже после того утра, — продолжает Хосок. Кажется, он старается сохранять спокойствие, но его голос всё равно подрагивает. — После того, как я… понял, что люблю вас, я стал обращать слишком много внимания на то, как мы обращаемся друг с другом. На прикосновения, на поцелуи, на то, как вы… обнимали меня во время секса, и на то, как это заставляло меня чувствовать себя… — он сглатывает и всхлипывает, — в безопасности. Будто вы заботитесь обо мне, будто вы… — он делает паузу. — Будто вы меня любите. Поэтому каждый раз, когда мы были вместе, мне казалось, что мы… вместе. Словно это реально, словно мы любим друг друга. И это совсем не было похоже на перепихон. Ни на один из случайных сексов. Это было иначе. Просто иначе, а я осознал это так внезапно.       Он замирает, склонив голову, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться.       — Всё в порядке, — заверяет Намджун, усаживаясь по-турецки рядом с Хосоком, утыкаясь носом ему в шею и поглаживая пальцами затылок.       Юнги здесь же, сидит перед Хосоком. Он нежно касается чужой линии челюсти и приподнимает хосокову голову. По щекам Хосока снова бегут слёзы.       — Всё в порядке, — повторяет Юнги. — Мы здесь. Тебе больше не нужно ничего скрывать. Мы здесь.       Хосок кивает, и Намджун обхватывает его руками, обнимая.       — Понимаете, это не было похоже на секс без обязательств, — шепотом проговаривает Хосок. Юнги берёт руки Хосока в свои. — Я всегда так заботился о вас. Так вам доверял. Я никогда… никогда не был таким открытым в постели. Ни с кем. С вами я так много экспериментировал. И мне совсем не было страшно. Я всегда доверял вам, и вы никогда не разочаровывали, знаете? С вами я всегда чувствовал себя в безопасности. Во время каждого эксперимента. И первые два месяца всё и правда было… без обязательств. Я не был так же... эмоционально отстранён, как в прошлые разы, но это всё равно оставалось сексом без обязательств. А потом случилось то утро, и то, что до этого было перепихом, перестало им быть. Потому что неожиданно я будто смог увидеть нас троих со стороны. Смог увидеть, как мы вели себя друг с другом. Это не выглядело как перепих. Это было так… интимно, — очередной дрожащий вздох. — И это напомнило мне о тех… отношениях, которые у меня были до дебюта. И просто… какое-то время я игнорировал свои чувства к вам, убеждал себя, как это глупо, что в этом не было ничего такого… такого отношенничного.       Хосок молчит, и Намджун снова тычется ему в шею, мимолётно целуя под подбородком, подбадривая. Всё в порядке. У них всё будет хорошо.       — Я всегда быстро влюблялся. Я рассказывал об этом? — шепчет Хосок. Нет, Намджуну он не говорил. Юнги качает головой. — Когда я впервые поцеловался… Я думал, что женюсь на той девочке. Я был мелким и был уверен, что влюблён в неё и должен провести с ней остаток своих дней, — он сглатывает, в голосе поубавляется эмоций. — Первая девушка, с которой у меня был секс… Её я тоже любил. Через три дня после того, как мы с ней впервые поцеловались, я потерял с ней девственность. После секса мы обнимались, и я сказал ей, что… что люблю её. И два дня спустя она меня бросила. То же самое произошло со второй девушкой, с которой у меня был секс. Я влюбился в неё, но не говорил ей об этом, слишком боялся, но это всё равно не имело значения. Мы встречались четыре месяца, и почти всё это время я любил её, но она ничего ко мне не чувствовала. Так что это всё равно не имело значения.       Он снова всхлипывает. Но по крайней мере больше не плачет.       — Я мог касаться их, мог быть с ними, и я дарил всего себя, позволял им всё, что мог, отдавал всё, что у меня было, — продолжает Хосок. — И это всегда происходило так быстро. Проходило не больше недели, и я уже думал: она та единственная. И каждая была «той единственной». Каждый раз, когда девушка улыбалась мне так, словно я стал её миром, я влюблялся. И я просто надеялся… каждый раз… что это тот человек, — он замолкает и сглатывает. Юнги сжимает его ладони в своих. — После того, как мы дебютировали, я забыл об этой своей особенности, потому что на отношения просто не было времени. Я никогда не влюблялся в того, кого снимал на одну ночь, ни разу, я… Это было совсем иначе. Я знал, что это просто секс, и мне удавалось… отстраняться от этого. Теперь я понимаю, что со всеми теми девушками тоже не было любви. Только увлечение. Я уверен. Теперь я точно уверен. Но тогда я не понимал этого. Тогда это казалось настоящим. А потом я влюбился в вас…       Дыхание Хосока учащается, и он снова дрожит в намджуновых объятиях.       — Всё хорошо, — в очередной раз шепчет Намджун. — Я тебя люблю. Всё хорошо.       — А потом я влюбился в вас, — напряжённо повторяет Хосок. — И я был уверен, что перепутал, что это снова просто увлечение, а не любовь. Был уверен, что это покажется реальным на какое-то время, но потом я приду в себя и пойму, что это совсем не по-настоящему. Что этим я просто так разрушу нашу дружбу. Но как бы я ни пытался убедить себя в несерьёзности своих чувств, у меня не получалось, — слёзы текли сквозь плотно зажмуренные веки. — Потому что с вами было по-другому. Я не влюбился в вас мгновенно. Я не был под впечатлением. Я не хотел проводить с вами каждый ёбаный день своей жизни. С вами всё было по-новому. Я чувствовал себя так безопасно. Так спокойно. Я не переживал и не был… напуган. Мне ни разу не показалось, что я должен доказывать вам что-то или оправдывать какие-то ожидания. Так что я понял… где-то спустя две недели внутренней борьбы, что бороться не было смысла. Я знал, что, — он всхлипывает, — что мои чувства были подлинными. Впервые они были подлинными. Я влюбился в лучших друзей и был убит горем, потому что у них не было чувств ко мне. И никогда не будет.       Они плачут с новыми силами. Хосок и Юнги. И Намджун тоже.       — Прости, — шепчет Намджун, крепче обнимая Хосока.       У Юнги дрожат губы, и пальцы сильнее обхватывают хосоковы ладони.       — Ничего страшного, вы не знали, — успокаивает Хосок. — Я ни в коем случае не виню вас, — он поднимает руку, так и не отпуская Юнги, чтобы вытереть слёзы, а затем снова опускает их на колени. — Я почти смог оборвать это всё. Всерьёз подумывал о том, чтобы попросить вас разорвать договорённости. Перестать заниматься с вами сексом. Только чтобы мои чувства не становились сильнее. Но я так увяз в этом… — он берёт паузу. — Я почти оборвал это всё.       — А почему всё-таки нет? — спрашивает Намджун.       — Я не мог, — качает головой Хосок. — Не мог без вас.       Намджун думает о Юнги, о том моменте, когда Юнги осознал свои чувства к ним. Старший сразу попытался отдалиться от них, попытался уйти после секса. Намджуну пришлось умолять Юнги остаться. И Юнги остался. Наверное, ему тогда было очень плохо.       — Ты ведь чувствовал себя так же, да? — спрашивает Хосок, глядя на Юнги.       Юнги судорожно кивает.       — Лучше через боль быть с вами, чем лишиться вас навсегда.       — Точно, — кивает Хосок.       — Простите, — повторяет Намджун. Он должен был разобраться в своих чувствах раньше. Если бы он смог, то избавил бы их от такой боли. Они смотрят на него. Он так ненавидит порозовевшие носы и мокрые от слёз щёки. — Я должен был понять раньше, — говорит Намджун, качая головой. — Простите, что так долго.       — Тебе не за что извиняться, — заверяет Юнги.       — Я… — начинает Намджун.       — Когда ты понял? — перебивает его Хосок, и Намджун вспоминает, что тот не знает историю с его точки зрения.       — После клуба в Мехико, — отвечает Намджун. — После того, как был снизу.       — А, — выдыхает Хосок, — я и не заметил, — он качает головой, будто он должен был заметить. — Я был так… зациклен на своём, что пропустил это. Упустил момент.       — Ты не был обязан замечать, — шепчет Намджун.       — Знаю, но, — Хосок пожимает плечами, — я ждал подобного, и заметил, когда это случилось с Юнги. Так что я думал, что получится и с тобой тоже.       — В смысле ты ждал? — спрашивает Юнги.       — После того, как я осознал… серьёзность своих чувств, после того как я… принял их, — произносит Хосок. — После того, как я понял, что у меня не хватит сил оставить вас, я какое-то время думал, что мне стоит просто смириться с судьбой. Признать, что у меня никогда не будет возможности быть с вами в том плане, в котором я хочу, признать, что то, что происходило между нами, – это лучшее, что я получу. Но потом я вспомнил о том, что стало причиной зарождения этих чувств, — он поднимает взгляд на Намджуна, а потом на Юнги. — Та… близость, которая была между нами, то, что это было совсем не похоже на перепих, то, каким реальным всё это казалось для нас троих и то, как мы вели себя друг с другом. Это дало мне надежду, — он пожимает плечами. — Нужно было время. В конце концов, для вас это тоже стало бы реальностью, вы бы тоже осознали свои чувства, а мне просто стоило дождаться вас, ведь каждый из нас двигался в своём темпе.       — Так ты просто ждал? — спрашивает Юнги, нахмурившись. — Как у тебя получилось ждать полтора месяца?       — Я не ждал просто так, — Хосок качает головой, на что Юнги приподнимает брови. — Ну, то есть, сначала я так и делал, но… со временем я… всё сильнее разочаровывался из-за того, что ничего не меняется. И я понял, что мы просто застряли на месте. Занимались одним и тем же из раза в раз. Те же спешные сессии в студиях, тот же секс в гостиницах, всё то же самое. И неудивительно, что для вас ничего не менялось. Постоянно ведь было одно и то же. И меня осенило, что наш единственный шанс изменить всё — это вырваться из обыденного.       — И как много ты успел сделать? — спрашивает Юнги, и Хосок фырчит со смеху.       — Недостаточно, — признаёт Хосок. — Вы вообще не обращали внимания на то, что я делал. В итоге вы сами всё сделали. Сами разрушили свою обыденность. Тот разговор и слёзы, — смотрит он на Юнги. — Попытка быть принимающей стороной, — взгляд на Намджуна. — То, что я делал, ничего не дало.       — Но что ты делал? — искренне любопытствует Намджун.       — Сначала я просто… — начинает Хосок, — инициировал больше поцелуев, больше объятий, больше касаний вне секса. Но не думаю, что вы вообще заметили это, — Намджун и не заметил. — Потом я… Помните в тот день, когда Сокджин нас спалил, и после у нас был разговор о поцелуях по отдельности? О том, что вы не заметили, как я целовал каждого из вас наедине?       — Да, — отвечает Намджун.       — Это и была одна из тех вещей, которые я делал, — выдаёт Хосок, и выражение лиц Намджуна и Юнги, кажется, говорят сами за себя, потому что Хосок принимается объяснять: — Вы правда думали, что я поцеловал вас обоих наедине в один и тот же день, и даже не заметил этого?       Намджун вскидывает брови, а глаза Юнги распахиваются от удивления. Хосок смеётся и шмыгает носом.       — Утром, когда я чистил зубы вместе с тобой, — Хосок смотрит на Юнги, — мы смотрели друг на друга в зеркале, и я просто подумал, как сильно мне хочется поцеловать тебя. Коротенький чмок в пожелание доброго утра. Но с нами не было Намджуна, да и ситуация была совсем не с сексуальным подтекстом. Так что я такой: «Я не должен целовать его сейчас», но после недолгих размышлений я решил всё равно поцеловать. Попытка вырваться из привычного круга действий. А ты вообще не заметил.       Губы Юнги размыкаются, будто он хочет что-то сказать, но он молчит.       — И тогда я решил, что должен поцеловать и тебя в тот же день, — Хосок поворачивается, чтобы взглянуть на Намджуна. — Я подумал, что нет ни одного шанса на то, что вы не обратите внимания на то, что я поцелую вас в один день. И вы заметили. Вроде бы. Вы захотели обсудить это после того, как мы признались остальным. И я испугался, — выдыхает он, сморщив нос. — Мне хотелось, чтобы вы заметили это, потому что я подумал, что это достаточно необычно, чтобы выйти за рамки привычного, но недостаточно очевидно, чтобы выдать свои чувства. Но когда вы подняли эту тему, я испугался. Испугался, что перегнул палку. Закончилось всё тем, что я как идиот бормотал: «не знал, что это нарушает правила», — смеётся над собой Хосок. — И тогда же… мы решили, что это не нарушает правила, и что всё в порядке, если не приводит к сексу. По итогу же вы заметили, что я это сделал, но вам вовсе не показалось странным, что я «случайно» нарушил одно и то же правило с вами обоими в один день.       Намджун не знает, что сказать.       — Но я не слишком удивился, что вы не заметили, — добавляет Хосок. — В тот день произошло дохрена всего.       — Так это было всё? — спрашивает Юнги, и Хосок качает головой.       — Всё… до Мехико, — отвечает Хосок.       — Клуб, — на выдохе предполагает Намджун.       — Ага, — Хосок опускает взгляд. — После клуба. Я сказал вам, что не буду спать с другими. Попросил изменить правило о сексе только втроём. Два правила сразу. Личный рекорд.       — Почему ты попросил об этом? — спрашивает Юнги.       — Чтобы избавиться от этой рутины, — просто отвечает Хосок, всё ещё не отрывая взгляда от коленей. — Я и раньше думал попросить об этом, но никогда… никогда не сделал бы этого. Я считал, что этого слишком много. Что это наверняка выдаст мои чувства. И я думал… думаю, что именно так полиаморы и поступают. Занимаются сексом и по отдельности тоже. Так что именно это могло бы изменить динамику и, возможно, заставило бы вас осознать свои чувства. Я и в тот вечер не собирался просить об этом, но так получилось. Когда я кончил, какое-то время всё ещё было как в тумане, и я почувствовал, что смогу это сделать. Просто почувствовал, что должен был. Два шага вперёд сейчас за тот миллион шагов, на который я отбросил нас.       — Что? — спрашивает Намджун.       — Я поцеловал её, — насупившись произносит Хосок. — Поцеловал.       — Мы не были… — пробует Намджун, — вместе… тогда.       — Знаю, — голос у Хосока слабый, а губы напряжённо подрагивают. — Я знаю, что мы не были вместе. Поэтому я и… ответил на её поцелуй. Она была рядом. Она была заинтересована. Предлагала сама. И она была из тех девушек, которым я никогда не смог бы отказать. Мне было так весело с ней, а с вами всё, что я пытался сделать, в итоге не срабатывало. Каждая моя попытка терпела неудачу. И вот я танцевал с ней, и спросил себя: есть ли смысл в этом бреду? Надеяться, что вы осознаете, что любите меня и захотите быть со мной, было так по-идиотски. Мы не были вместе, — выдаёт Хосок, ловя воздух ртом. — Мы не были вместе, но она была там, и она была настоящей, и она поцеловала меня, и я поцеловал её в ответ. Мне потребовалось меньше пары секунд, чтобы начать ненавидеть себя за это.       — Сок, — перебивает Намджун.       — А вам было всё равно, — Хосок не обращает на него внимания, он снова плачет. — Вам было всё равно. Вы только сказали, что всё хорошо. Что всё хорошо, и я не сделал ничего плохого. Вы даже не разозлились. Я хотел разозлить вас. Я проебался. Так сильно проебался, а вы не сердились. Я изменил, а вы сказали, что мне можно так поступать, и я не должен чувствовать себя виноватым за это.       — Ты не изменял, — в отчаянье выпаливает Намджун.       — Я изменил, — настаивает Хосок. — Я чувствовал себя изменщиком, а вас это никак не тронуло. И я понимал, почему вы так говорили, но я изменил и хотел, чтобы вы злились. Я хотел, чтобы вы прямо выбесились. Потому что в таком случае злость была бы показателем того, что вы переживаете, что что-то чувствуете ко мне, что это всё не надумано, что мои надежды не были напрасными. Но вы даже не сердились.       Вот так и получается, что Намджун и Юнги вновь обнимают Хосока так крепко, что у Намджуна болит грудная клетка. Они даже не видят хосокова лица, но тот продолжает:       — Я так сильно проебался, — повторяет он, задыхаясь. — Я так испугался. Так жалел о том, что попросил о сексе по отдельности, потому что подумал, что, занимаясь сексом без меня, вы поймёте, какой я на самом деле обмудок, что изменил вам, и что вы заслуживаете лучшего. А потом мы переспали с Юнги, и мне так сильно тебя не хватало. Мне так не хватало тебя, Намджун. Но я не хотел, чтобы так было. Поэтому почувствовал, будто и здесь налажал. Это была возможность секса только с Юнги, а я не мог перестать думать о тебе. Не мог не хотеть увидеть тебя там. Не мог побороть ощущение неполноценности секса без тебя. А потом Юнги сказал мне, что он тоже это чувствует, и я подумал, что мы проебали наши отношения ещё до того, как получили возможность их выстроить. А когда я был с тобой, мне так не хватало Юнги, — он пытается отдышаться. — Я не знал, что мне будет так сильно вас не хватать. Не знал, что буду так нуждаться в вас обоих. И вы оба были так добры ко мне, совсем не злились, а я понятия не имел, что делать. И сегодня, после секса без меня, вы написали, что нужно поговорить, и я подумал, что всё кончено. Я решил, что это всё.       Он не сдерживает рыданий. И Намджун плачет. И Юнги тоже. Они оба обнимают Хосока, заверяя, что любят его, и, кажется, они делают недостаточно, но Намджун не знает, что ещё делать. Так что он просто продолжает говорить. «Я люблю тебя», «Прости», снова «Я люблю тебя». Но Хосок дрожит и плачет, это больно, и кажется, что это никогда не кончится.       В конце концов это заканчивается. Хосок отстраняется, вытирая щёки и нос, и вымученно стонет.       — Я угваздался, — задушенно произносит Хосок, утирая ладонью нос. — И у тебя вся футболка мокрая, — он похлопывает Юнги по плечу, будто от этого ткань быстрее высохнет.       — Всё нормально, — говорит Юнги, вытирая щёки. — Я тоже на тебе поревел.       — Я сейчас, — выдаёт Намджун и буквально спрыгивает с постели, убегая в ванную и захватив оттуда рулон туалетной бумаги, а затем спешит обратно к ним.       — Спасибо, — улыбается Хосок, когда Намджун протягивает ему рулон.       Он отрывает длинный моток и передаёт остальное Юнги. Тот тоже отрывает себе немного и отдаёт рулон Намджуну. Какое-то время они просто сидят и вытираются.       — Пиздец срач, — смеётся Хосок.       Юнги тоже смеётся, и Намджун улыбается, протянув Хосоку ещё туалетной бумаги. Потом он наклоняется ближе, тянет хосоковы руки от лица и целует его. Нежно и непродолжительно, прижимаясь носами. Хосок смотрит на Намджуна покрасневшими глазами и растягивает губы в несмелой улыбке. Они так и сидят, просто вдыхая друг возле друга, когда Юнги внезапно поднимается с кровати и тут же забирается на нее снова.       Намджун ждёт, пока Юнги присоединится к ним, но тот просто сидит в отдалении. Намджун оборачивается, чтобы взглянуть на Юнги, и видит, что тот смотрит на них с теплотой в глазах и улыбается.       — Что такое? — шепчет Намджун.       Юнги качает головой.       — Вы просто… так хорошо смотритесь вместе.       Намджун улыбается.       — Я перетащил мусорку ближе, — Юнги кивает на корзину.       Хосок в очередной раз быстрым движением утирает нос и выбрасывает бумагу. Намджун делает то же самое.       Тогда Юнги наконец подползает ближе, усаживаясь на колени, и подаётся вперёд, утыкаясь носом в хосокову щёку.       — Мой, — шепчет Юнги и целует Хосока в щёку, а затем поворачивается к Намджуну и оставляет поцелуй на его губах. — И мой.       Намджун усмехается.       — Собственник.       Юнги пожимает плечами, краснея.       Хосок тоже встаёт на колени и, когда Юнги поворачивается к нему, целует в губы.       — Твой, — шёпотом признаёт Хосок, и Юнги распахивает глаза.       — Не могу поверить, — выдыхает Юнги.       — И я, — соглашается Хосок, притираясь носом к носу Юнги.       Они смотрят на Намджуна, а потом снова друг на друга, улыбаются, целуются и подползают ближе к нему. Юнги толкает Намджуна в грудь, пока он не валится на кровать, и оба — Юнги и Хосок — ложатся по обе стороны от него, переплетая ноги.       Намджун смеётся. Он ничего не может с этим поделать. Он чувствует себя ошеломлённым этим внезапным счастьем, будто камень с души упал. Всё его тело скручивает от переполненности чувствами, пальцы на ногах поджимаются, подрагивают мышцы живота. Он шумно выдыхает.       — Блять. Мои, — шепчет он и притягивает их ближе к себе. — Мои детки.       Хосок подтягивается выше, закидывает на Намджуна руку и целует его.       — Боже, ты так часто это повторяешь, — произносит Хосок.       — Что? — спрашивает Намджун.       — Мои детки, детка, — отвечает Хосок. — Ты вообще замечаешь, как часто говоришь эти слова? Знаешь, насколько это загоняло в тупик?       Намджун округляет глаза.       — Мне кажется, ты куда больше собственник, чем я, — усмехаясь, говорит Юнги.       — Я… — пытается оправдаться Намджун. — Я как бы…       — Это хорошо, — заверяет Юнги, прикусывая мочку намджунова уха. — Мне нравится.       Хосок кивает, переводя взгляд от Юнги к Намджуну.       — Твои детки, — шепчет Хосок, кивая ещё раз, и Юнги опирается на матрас, чтобы дотянуться до Хосока и поцеловать его. Не нежно. И так глубоко.       — Мы его детки, — проговаривает Юнги Хосоку в губы, снова улыбаясь и целуя его. — Но ты и моя детка тоже.       Хосок согласно угукает и втягивает Юнги в очередной поцелуй.       Намджун зарывается пальцами им в волосы.       — Я люблю вас, — немного потерянно выдыхает он. Так приятно произносить это вслух. Ему нравится, как это звучит. Прекрасные слова. Великолепное звучание.       Юнги прикусывает хосокову нижнюю губу и прижимается к его лбу своим, прикрывая глаза и глубоко дыша. Хосок жмётся носом к носу Юнги, снова целует его, проводит ладонью по его шее и выдыхает. Они оба замирают, просто дыша. Намджун ничего не предпринимает, только поглаживает их по волосам, позволяя тишине властвовать над ними.       Облегчение, которое Намджун ощущает после признания, после того, как они рассказали всё, открылись друг другу, это облегчение, как он думает, должно быть ещё более обескураживающим для них. Они оба куда дольше сдерживали свои чувства. Особенно Хосок. Он не представляет себе, как. Не представляет, насколько это должно быть тяжело и больно.       Его детки. Теперь они его. И теперь он собирается сделать их самыми счастливыми.       Боже, он правда собственник.       Юнги открывает глаза, всматриваясь в прикрытые веки Хосока, улыбается, проводя пальцами по чужой скуле.       Юнги выглядит таким влюблённым. Его глаза так сверкают. Так красиво.       — То, что ты сказал… — Юнги чуть хмурится, пока произносит это, и Хосок открывает глаза, — о полиаморных отношениях. О том, как… о возможности заниматься сексом по двое, и о том, как ты считал странным, что не переставал думать о Джун-и, когда мы были вдвоём. Ты правда так в этом уверен? В том, что секс по отдельности… необходим нам как… триаде?       Хосок вскидывает брови.       — А ты нет?       Юнги пожимает плечами.       — Я вроде как… — встревает Намджун, — думаю так же, как Сок.       Юнги хмыкает и плотно сжимает губы.       — А я нет, — качает он головой. — Когда мы с тобой занимались сексом без Джун-и, то, что я думал о нём, не казалось мне… ненормальным. Не в моём… состоянии.       — Состоянии? — переспрашивает Хосок.       — Я был влюблён, — заявляет Юнги. Удивительно, с какой лёгкостью он сейчас это говорит. Намджун догадывается, что у них двоих было больше времени привыкнуть к этим словам, чем у него.       — Говоришь так, будто это заболевание, — дразнит Хосок.       Юнги смеётся.       — Отъебись, ты понял, о чём я.       Хосок широко улыбается. Нос у него всё ещё немного красноватый, но теперь он выглядит спокойным: слёзы исчезли, будто их никогда и не было. Он, на самом деле, выглядит очень даже счастливым. Это, должно быть, прекрасное чувство – наконец-то избавиться от этой тяжести. Он ждал два с половиной месяца. Господи.       — Типа, — Юнги хмурится, — не знаю, это… мне казалось, что был смысл в том, что его так не хватало. И был смысл в том, что сегодня нам с Джуном не хватало и тебя тоже. Потому что… ну… я люблю вас обоих. Так что… не знаю, я никогда не думал, что это странно, — он поворачивается к Намджуну. — А ты?       — Считаю ли я, что было странно думать о Соке, когда я был с тобой, и наоборот? — уточняет Намджун, и Юнги кивает. — Нет, — отвечает Намджун. — Не думаю, что было странно думать о вас, но я правда уверен, что у нас... должна быть возможность заниматься сексом вдвоём.       — Она есть, — говорит Юнги. — Дело не в «возможности». У меня на каждого из вас встаёт. С лёгкостью. Речь о предпочтениях, нет?       — О чём ты? — спрашивает Хосок.       — Мы предпочитаем заниматься сексом втроём, — пожимает плечами Юнги. — Может, потому что мы влюблены друг в друга, может, потому, что нам нравятся тройнички, не важно. Мне кажется, что… определять полиаморию вот так… говоря, как должно быть, а как не должно… — он замолкает и хмурится, кажется, подыскивая правильные слова. — Может, мы из тех, кто занимается сексом только вместе. Это… возможно. И это работает. Наши отношения от этого не станут менее значимыми или менее полиаморными, — он делает паузу. — Я ничего не знаю о полиамории на самом деле. Никогда даже не сталкивался с людьми, состоящими в таких отношениях. У нас нет никакого примера для подражания. Но... мне кажется, что полиаморные отношения – это просто отношения.       Он снова замолкает, размышляя, и Хосок с Намджуном ничего не говорят. Намджуну действительно хочется услышать, что скажет Юнги.       — Так может быть, мы из тех триад, которые занимаются сексом только все вместе, но, когда кого-то из нас нет, а остальные двое возбуждены, мы можем заниматься сексом по отдельности, но при этом думать и говорить о том, кого нет, — продолжает Юнги, глубоко вдохнув. — Пока мы обсуждаем то, из-за чего нам уютно и неуютно… Пока мы честны друг с другом… всё должно быть хорошо. Я правда не думаю, что нам необходимо заниматься сексом по парам.       На мгновение становится тихо. Намджун просто пропускает через себя слова Юнги. Он прав. Не существует никакого свода правил для полиаморов. Во всяком случае, Намджун ни о чём таком не знает. Им просто нужно говорить друг с другом, оставаться честными, как и в любых других отношениях.       — Кажется, нам нужен новый список с правилами, — говорит Намджун.       Юнги сначала слегка улыбается, потом улыбка становится всё шире, и он начинает хохотать.       — Конечно, — произносит Юнги. — Давайте его сделаем. Плюсы и минусы полиаморных отношений со своими согруппниками.       — Завали, — сквозь смех стонет Намджун, и Юнги падает на кровать рядом с ним, обхватывая рукой за пояс. Хосок тоже ложится. — Я не имел в виду список плюсов и минусов, просто… — Намджун вздыхает, улыбаясь. — Все эти разговоры о нарушении правил и прочем… наши старые правила больше не работают. Мне нужен порядок! — восклицает он, а Юнги с Хосоком посмеиваются над ним. — Стоит обновить правила, чтобы учесть новые… обстоятельства.       Юнги и Хосок хохочут ещё сильнее. И хорошо, Намджуну тоже смешно.       — Ладно, ладно, — Юнги перестаёт смеяться и прочищает горло. — Давайте серьёзно. И какие новые правила?       — Не хочу больше всего этого, — упрямо бормочет Намджун, сдерживая смех и поворачивая голову к Юнги, касаясь губами его губ.       На секунду кажется, будто Юнги совсем забыл о разговоре, целуя Намджуна медленно и глубоко. Как только Намджун отрывается от матраса, чтобы оседлать Юнги, рука Хосока тут же пропадает. Намджун кидает на него взгляд, а потом склоняется, чтобы поцеловать Юнги. Хосок улыбается, подвигаясь ближе к ним. Его улыбка становится только шире.       — Ну же, Джун, — насмешливо произносит Юнги, прежде чем губы Намджуна снова касаются его. — Нужно отнестись к этому серьёзно.       Намджун только смеётся. Он пиздецки счастлив. Пиздецки.       — Если серьёзно, то какие правила вообще надо менять? — спрашивает Юнги. — В основном ведь то же самое.       — Нужно быть осторожными с камерами, — предлагает Хосок. — Наверное, осторожнее, чем когда-либо до этого.       — Не спать с другими, — утверждает Намджун.       — Мы уже его изменили, — смеётся Юнги.       — И правда, — говорит Намджун, а затем хмурится. — Мы можем… Если мы занимаемся сексом только вдвоём, то давайте рассказывать об этом? До или после - не важно, просто…       — Конечно, — перебивает его Юнги.       — Да, — говорит Хосок, смех затихает, всё становится чуть серьёзнее.       — Нам стоит рассказать остальным? — спрашивает Юнги.       — Стоило бы, — говорит Хосок, зарываясь носом Юнги в волосы.       — Мне кажется, что наш секс был самым сложным для принятия, — улыбается Намджун. — Так… — он посмеивается. — Можете представить себе, в каком ужасе будет Сокджин, когда войдёт в студию и увидит нас целующимися и признающимися друг другу в любви?       Юнги и Хосок смеются.       — Он в обморок грохнется! — восклицает Намджун, и это их ещё больше веселит. — Это ведь куда хуже, чем застать нас трахающимися.       Юнги морщит нос.       — А мы собираемся сейчас? — он одновременно гримасничает и смеётся. — Так убого звучит.       — О, ты не представляешь насколько, — Намджун говорит серьёзно, но на его лице сияет широкая улыбка. — Я тебя люблю.       Юнги ещё больше морщит нос, а Хосок широко улыбается.       Намджун касается хосоковой щеки и тянется к нему, чтобы прижаться лбом ко лбу.       — Хочу выбраться с вами на свидание, — выдаёт Намджун.       Хосок хихикает.       — О-о-о-оу, — тянет Юнги.       — И хочу отсосать вам обоим, — добавляет Намджун.       Юнги посмеивается.       — Ну, вот это больше на нас похоже.       У Намджуна вырывается смешок, он сдвигается, чтобы усесться сверху и на Юнги, и на Хосока, опершись на руки поверх их голов.       — Хочу… — Намджун выдыхает, дав волю воображению. — Хочу сводить вас в шикарный ресторан, и… и там будут свечи на столе, и… и розы, и я буду держать вас за руки, и блять… заглядывать вам в глаза, целовать вас и… и говорить всякие банальности, вроде «Люблю тебя», «Ты прекрасен» и… и…       Юнги затыкает ему рот поцелуем.       — Это жестоко, потому что совсем нереально, — произносит Юнги Намджуну в губы и кивает, — пожалуйста, продолжай.       Хосок смеётся.       — В смысле нереально? — спорит с ним Намджун. — Я выкуплю ебаный ресторан на всю ночь, если потребуется.       — Ты не станешь выкупать ресторан ради свидания! — восклицает Юнги.       — Это наша первая ссора? — спрашивает Намджун, широко распахнув глаза и надув губы.       — Боже, заткнись! — ругается Юнги, и Намджун с Хосоком смеются.       Намджун наклоняется, утыкаясь лицом в кровать между их голов, улыбаясь так сильно, что всё лицо болит. Юнги и Хосок всё ещё смеются, обнимая его.       — Если серьёзно, — Намджун слегка приподнимается, чтобы заглянуть им в глаза. — Я правда хочу на свидание с вами.       — Это очень мило, — улыбается Юнги, — но ты же понимаешь, что нам нельзя делать ничего… отношенческого на людях.       — Тогда не в ресторан, — говорит Намджун, прикусывая нижнюю губу.       — В кино? — предлагает Хосок.       — Очаровательно и банально, — кивает Намджун.       — Мы можем отдрочить друг другу на заднем ряду, — Юнги округляет глаза.       — Ага, — встревает Хосок. — Наши телохранители же давно ничего захватывающего не видели.       Юнги разочарованно стонет, а у Хосока урчит в животе.       Намджун с Юнги смотрят на него.       — Я подумал о попкорне, — признается Хосок, пока остальные отсмеиваются. — Ну что? Аппетит разыгрался ото всех этих разговоров о ресторане. Я вообще-то собирался поужинать с другом, но пришлось уйти.       — Теперь, когда ты заговорил об этом, я тоже голодный, — поддерживает его Юнги, распахивая глаза от удивления.       И да, теперь из-за этих разговоров Намджун осознаёт, как долго они ничего не ели.       — Ладно, вот как мы поступим, — собирается выложить план действий Намджун. — Сейчас мы закажем еду в номер...       — Блять, да, — влезает Хосок.       — Мы поедим, — продолжает Намджун, игнорируя его. — А потом, после того, как еда уляжется, я отсосу вам обоим…       Юнги взрывается смехом, обрывая намджунов поток мыслей.       — Хватит меня перебивать, — ноет Намджун, смеясь.       Юнги строит притворно-серьёзное лицо.       — Да-да, — подбивает Юнги, кивая, — ты собираешься нам отсосать, продолжай.       — Минет, — подтверждает Намджун, улыбаясь. — А потом мы будем слишком уставшими и, скорее всего, уснём.       — И как долго ты планируешь нам отсасывать? — интересуется Юнги.       — До тех пор, пока вы не кончите, — поясняет Намджун.       — А, — произносит Юнги, кивая. — Имеет смысл.       — Вот ты смеёшься, но давай-ка вспомним, что ты сегодня уже кончил, — говорит ему Намджун. — Перегоришь, как лампочка.       Юнги краснеет, а Хосок смеётся.       — Он прав, — соглашается Хосок, и румянец Юнги разгорается только сильнее.       — Кроме того, нам завтра всё равно рано вставать, — добавляет Намджун.       — Точно, — подтверждает Юнги.       — Поэтому мы ляжем спать, — Намджун продолжает продвигать свой план. — Но завтра, когда вернёмся в отель… — он делает паузу. — Нет, подождите, — Намджун думает, как будет лучше. — Да, — решает он. — После того, как мы вернёмся, устроим свидание.       — В отеле? — спрашивает Юнги.       — Пока что да, — подтверждает Намджун. — Это наше первое свидание. Считайте его не совсем серьёзным. Не нужно специально наряжаться, или что-то ещё, — он замолкает, но потом быстро добавляет: — но это только до тех пор, пока я не придумаю, как снять ресторан. Тогда вам придётся вырядиться, — и прежде чем Юнги успевает его перебить, — или, если уж я арендую ресторан, можете хоть в пижамах прийти, всё равно. Или голыми. Так тоже хорошо.       Юнги и Хосок выглядят так, будто старательно сдерживаются, чтобы не засмеяться. Но Намджун-то в ударе.       — Итак, завтра, — повторяет Намджун, сам сдерживаясь от смеха, — как вернёмся, пойдём каждый в свой номер, — Юнги приподнимает бровь. — Нет, дослушай. Мы разойдёмся, потому что мне понадобится где-то около часа, чтобы всё подготовить.       — Что подготовить? — спрашивает Юнги.       — Свидание, — отвечает Намджун так, словно это очевидно. — Я собираюсь найти… Цветы! И свечи! И лепестки роз. И шарики…       — Воздушные шарики? — не понимает Хосок.       — Разве это не романтично? — любопытствует Намджун.       — Не знаю, — отвечает Хосок.       — Я возьму красные.       — Тогда ладно, — пожимает плечами Хосок. — Это… романтично, наверное.       — И ещё! — восклицает Намджун, и у Юнги вырывается тихий смешок. — Будет торт. Шоколадный. И клубника. И взбитые сливки.       И… Теперь Юнги точно не может больше сдерживать смех. Он содрогается всем телом.       — Эй, — одёргивает Намджун. — Я вообще-то на полном серьёзе.       Хосок смеётся вместе с Юнги.       — Как ты вообще собираешься всё это достать? — спрашивает Хосок между приступами смеха.       Намджун открывает рот, тут же закрывает, и Юнги только сильнее хохочет.       — Разве это не должно входить в услуги отеля? — спрашивает Намджун. — Для пар, или типа того?       — Без понятия, — отвечает Хосок.       — Тогда не знаю, — говорит Намджун, отмахиваясь от них. — Я придумаю как. Не стоит недооценивать мои способности по романтизации этих отношений.       — Да мы и не недооценивали, — убеждает Юнги. Боже, улыбка Юнги так прекрасна.       — Ладно, ладно. Итак, — Намджун возвращается к плану. — Мы разойдёмся по номерам, и я всё подготовлю. А вам просто нужно… хорошенько почиститься для меня…       — О господи, — перебивает Юнги, и они с Хосоком хохочут.       — И через час вы приходите ко мне, — продолжает Намджун. — Мы будем есть торт и клубнику со взбитыми сливками, а потом трахаться всю ночь, — Намджун замолкает, чтобы обдумать это, — забудьте. Мы будем заниматься любовью…       — А-а-а-а, — вскрикивает Юнги, вздрагивая всем телом. Хосок и Намджун уже откровенно ржут. — Как же мерзко!       Намджун прижимает Юнги к постели.       — Заткнись и прими мою любовь!       — Нет! — всё так же не понижая тона, протестует Юнги. — Я разрываю эти отношения!       — Мы даже часа не продержались! — восклицает Намджун и смеётся.       — Это лучшее, что я когда-либо видел, — бормочет Хосок.       Намджун тянется к Хосоку, касается ладонью его щеки, шепчет: «Я люблю тебя», и целует его.