Лаэртанна

Тэар Аарон вернулся в столицу из Тэль-Морна ближе к полудню, и поторопился отправиться во дворец. Отнюдь не только северные новости стоили того, чтобы сообщить их королю Дамиану безотлагательно. Король стремительно слабел, чужая магия, ощутив бренность телесных оков, порывалась вырваться на волю, и присутствие Аарона было необходимым условием для того, чтобы удержать Сердце в предложенном ему теле. Все это требовало времени, которого у тэль-морнца, разрывающегося теперь между дворцом и собственными землями, просто не было. Чтобы хоть немного сберечь это самое время у покоев принца он оставил своего слугу, надеясь, что тот сообщит своему тэару о возвращении Адриана. Этот-то тэль-морнец и оказался тем, кого первым увидели принц и его телохранитель. Даже, скорее, не увидели, а услышали: юнец задорно рассказывал караульным историю заблудившегося в предгорьях торговца, а те, вопреки уставу развесив уши, ловили каждое слово молодого рассказчика. – И тогда он, обернувшись, как закричал… простите, ваше высочество, – юный рассказчик первым увидел приближающегося принца. – При чем тут его высочество? – Недоуменно нахмурился один из караульных, а второй, по всей видимости, быстрее сообразивший в чем дело, пихнул напарника локтем в бок и торопливо принял подобающую позу. – Ваше высочество... Юнец отступил к стене, но кланяться даже не подумал. Адриан, милостиво махнувший рукой обоим караульным, с интересом посмотрел на незнакомого рассказчика. У того напрочь отсутствовала привычка гнуться перед титулованными особами, а ведь как не крути, слуги привыкают к этому с детства. Не похож на доверенное лицо, не отпрыск нобилей: принц мог биться об заклад, что никогда не видел при дворе никого, похожего на этого эльфа. Гэйвен тоже обратил внимание на незнакомое лицо. Черноволосый юнец был смугловат для северянина, но его одежда, а точнее вышивка-оберег по вороту домотканой рубахи выдавала обитателя северной части страны, а скорее даже окрестностей тэль-морна. При сравнительно дешевой, пусть и добротной, ткани, почерневший от времени серебряный медальон, выглядывавший из выреза рубахи, выглядел совершенно неуместно. И так некстати напомнил о другом, не менее неуместном медальоне, который носил слуга в доме Ричарда и тот, убитый в Тар-Римини, вендал. – Покажи-ка свой медальон, – проронил Трой хмуро. Только сюрпризов во дворце ему не хватало к общей паскудности дня. – Это еще зачем? – Возмутился посланник и даже поднял руку, скрывая украшение от чужого взгляда. – Грабеж средь бела дня? – Ваше высочество. – Юноша, позвольте моему спутнику рассмотреть ваш медальон, – принц отступил на шаг в сторону, открывая Трою лучший обзор на посланника Аарона. Думать о том, что кто-то из вендалов при свете дня мог проникнуть во дворец, не хотелось. Да и слуга выглядел слишком живым для того, на ком могла лежать печать воли Дракона. Эти же мысли посетили и Гэйвена, но он счел, что лучше лишний раз проверить свои подозрения, чем рискнуть безопасностью Адриана. – Если вы просите, – спорить с принцем слуга не стал. – Только верните. А еще лучше посмотрите в моих руках . Довольно-таки простой овальный медальон на кожаном шнурке легко можно было спрятать в ладони, но судя по тому, с какой неохотой вещица была продемонстрирована, для слуги она представляла огромное значение. Гэйвен протянул руку к старинной вещи. Нет, серебряная безделушка не имела никакого отношения к магии. Да и молодой эльф никак не изменился, сняв ее с шеи. Хотя, Трой не был уверен, что этого достаточно: – Дай мне его на мгновение, я верну, – пообещал зачем-то, протягивая руку ладонью вверх. Взгляд, которым его наградили в ответ, был очень далек от смирения: – Говорят, тэарам не к лицу красть у слуг, и я все еще в это верю, – медальон, хранящий чужое тепло, лег в ладонь Троя. Ничего не изменилось ни в облике эльфа, ни в его голосе. Никакого скрипящего шепота или черных глаз. А вот медальон отозвался толикой собственной магии, но столь незначительной, что храмовник не придал этому внимания. Самое большее, на что могло быть способно наложенное заклинание такой силы – указать дорогу к дому. – Прости, подозревали зря, – Гэйвен вернул украшение его законному владельцу и даже улыбнулся, наблюдая, как поспешно юноша надевает его. – Как-то слишком много тэль-морнцев на сегодня, – усмехнулся Адриан. – Слишком, ваше высочество? О да, нас бывает чересчур много. Но тэар Аарон хотел знать, когда вы вернетесь, и будете ли согласны выслушать его, – только теперь эльф склонил голову, будто опомнившись. Про “согласны выслушать” Аарон ничего не говорил, но посланник решил, что это само собой разумеется. – Прямо так и сказал? – Адриан рассмеялся и обернулся к Гэйвену. – Мир должен перевернуться, чтобы тэар Аарон интересовался, найдется ли у меня для него время. – Вероятно, его слова приукрасили, – сохранить серьезность не удалось. Странное дело, но если тэарэ Алантаэль вызывала у Троя только неприятие, этот тэль-морнец негативных ощущений не вызывал. Но даже после исследования медальона настороженность никуда не исчезла: слишком уж странный тип. И смотрит сейчас так, будто знает наперед три десятка ответов, способных поставить в тупик любого любопытного. – Так что мне передать тэару Аарону? Что вы будете у себя еще какое-то время, милорд? – Пожалуй, для начала стоило бы узнать, кто ты такой, – отозвался Адриан. – Но, как я подозреваю, это скоро станет ясно. – Истинно так, милорд, – юнец широко улыбнулся и устремил взгляд куда-то за Адриана. Гэйвен резко обернулся, подозревая, что они в коридоре отнюдь не одни. – Тэар Аарон, его высочество только что вернулся. Тэар Аарон совершенно незаметно и неслышно подошел на расстояние шагов десяти и виновато улыбнулся: – Прошу прощения за созданный здесь беспорядок. Ломендил прекрасно справлялся с обязанностями посланника в Тэль-Морне, но во дворце он со своими манерами явно неуместен. Юноша развел руками: даже если его поведение неуместно, он все равно не умеет иначе. Адриан тряхнул волосами, коротко рассмеявшись: – Тэар Аарон, если в вашем замке и впрямь царит такая свобода от церемоний, я начинаю жалеть, что ни разу не приехал в гости. Но вы хотели говорить со мной, – перестать улыбаться оказалось сложнее, чем принц думал. – Прошу в мои покои. Гэйвен... – Если вас не затруднит, я бы хотел поговорить с вами наедине, ваше высочество. Адриан посмотрел на Троя, взвешивая за и против. По всему выходило, что к просьбе Аарона стоит прислушаться, но позволить себе оставить Гэйвена по другую сторону дверей принц не мог. – Гэйвен останется, у меня нет от него секретов. – Ладно, – тэль-морнец не стал возражать. – Если ваше высочество уверены в своем решении... – Как в самом себе, – отозвался Адриан и толкнул дверь в свои комнаты. – Я весь внимание, тэар Аарон. В комнате оказалось прохладно: кто-то из слуг специально или случайно не запер окно, так что принц первым делом направился исправлять этот просчет. Гэйвен зашел в комнату последним и, закрыв двери, прислонился к ним спиной. Он чувствовал себя не в своей тарелке, оказавшись невольным свидетелем чужого разговора. Если бы решал он сам, пожалуй, уступил бы Аарону. – Присаживайтесь, – Адриан вернулся к своему креслу. – В ногах правды нет. Аарон благодарно кивнул и опустился в кресло напротив, оказавшись спиной к двери и, соответственно, Гэйвену. – На самом деле, ваше высочество, правда – слишком хрупкая вещь. Но говорить я хотел не только и не столько о ней, сколько о делах давно минувших. – Я знаком с семейными легендами о возникновении вендалов и Гончих, если вы об этом, тэар, – произнес негромко и откинулся в кресле. – Или вы хотели поговорить о чем-то ином? – Я хотел поговорить о том наследстве, которое вам предстоит принять. О Сердце Лаэртанны. Что вы знаете о нем, Адриан? Принц задумался. Знал он о Сердце то же, что знало большинство нобилей. Это был осколок магии Дракона, который передался по наследству Дамиану после гибели прежнего короля. То, за чем охотились тени севера. То, что порывались любой ценой защитить от вендалов все храмовники Лаэртанны. Но Адриан знал, что тэар Аарон спрашивал не об этом. – Краденое не идет на пользу вору, оно убивает, – произнес, глядя в темно-синие глаза Аарона, такие же, как у его посланника в коридоре. Не желая того, Гэйвен слушал их разговор, смотрел на сидящего в кресле Адриана. Было досадно, что ему – храмовнику – говорили о том, как бороться с тенями севера, как уничтожать вендалов, но никогда никто не говорил о том, откуда они вообще взялись. А про Дракона просто говорили “умер”, и не вдавались в детали. Что имел в виду Адриан, говоря о Сердце Лаэртанны? Кем и как может быть украдена такая сила? Аарон вздохнул: – Значит, ты знаешь. Это делает объяснение немного легче. – Немного? – Если спросить у нобилей древности, что они помнят о Драконе, никто из них не ответит тебе иначе, как словами из книг. Ты не задумывался, почему так? – Я никогда не расспрашивал ни вас, ни тэара Джулиуса, – Адриан покачал головой. – Но остальные действительно цитировали книги или отказывались говорить. Думаю, это потому, что никто не любит вспоминать о своих ошибках. Крестьянин ты или нобиль, этого не изменить, все куда охотнее говорят о своих победах: это безопаснее для победителя. – Дамиан сказал, что ты отказываешься от короны. Его это печалит, – разговор заводил куда-то не туда, но Аарон еще мог позволить себе не думать о последствиях. – Я не имею права принять корону и наследство. Если вендалы и впрямь нагрянут, так будет безопаснее для всех. Они ведь тоже будут искать наследного принца. Трой жалел, что оказался здесь, но уйти было поздно. Разговор и впрямь не предназначался для лишних ушей, как и предупреждал Аарон. Только теперь причина столь резкого нежелания Адриана занять трон звучала куда более весомо. А сам Гэйвен мог лишний раз обругать себя за то, что в расчетах Илоаса был резон: принцу действительно нужен был кто-то, кто мог бы дозваться до него, окажись тот под чарами вендалов. – Я согласен с тобой, Адриан, – заговорил тэар после недолгого молчания. – Для страны так, наверное, будет безопаснее. Но будет ли это лучше для тебя самого? – О чем вы хотели поговорить, тэар Аарон? Ведь не о моих решениях или душевных метаниях. Или говорите прямо, или молчите, тэар Аарон, но мою судьбу оставьте мне. Я сам решу, что с нею делать. Тэль-морнец чуть улыбнулся: – Ты очень похож на деда этим упрямством в принятых решениях. Но самое лучшее, что можно сделать сейчас, – это продолжать хранить Сердце Лаэртанны и те частицы магии, которые унаследовали почти все главы древних семей. Потому что никто не знает, каким будет вернувшийся к жизни Дракон. В далекие времена тэар Амарис до последнего верил, что однажды Дракон одумается, опомнится – и сможет стать прежним. Но он ошибся: жажда власти превратила короля в чудовище, которым он прежде не был. А когда само существование Лаэртанны оказалось под угрозой, пришлось действовать. – Тэар Амарис? – Переспросил Адриан. – Тэар Амарис из Тар-Римини, – Аарон вздохнул. – Ставший вожаком Гончих. В комнате повисло молчание. Адриан думал о том, что делать дальше со свалившимся на него знанием. Прежде зло было обезличенным ночным кошмаром, а теперь внезапно начал обретать черты близких. Амарис из Тар-Римини, отец Леонарда Лероя. Вожак Гончих. И все они – и отец, и Илоас, – знали об этом, но никогда ничего не говорили. Даже поощряли дружбу принца с Лероем, считая, что в его компании Адриан будет в безопасности. В памяти возник коридор в доме градоправителя Тар-Римини и Гончая, убившая вендала. Значит, в тот раз их несомненно защищали. Скорее даже не их, а Лео. Принц кивнул своим мыслям и вновь заговорил: – Вы сказали “почти всех семей”. – Я не принял ни крупицы огненной магии, и Лерои тоже свободны от драконьего наследства. – Почему? – Лероев Илоас не звал: Леонард был еще ребенком. А я предпочел взвалить на себя защиту Сердца и севера от вендалов. Согласись я хоть на толику краденой магии – это бы меня погубило. А так осталась надежда, что однажды все будет хорошо. – Звучит не очень уверенно, если честно. Но я все равно не приму наследства, тэар. Простите. – Я уже понял. Дамиану придется смириться с вашим решением, – Аарон поднялся из кресла, тепло улыбнулся принцу и обернулся к Гэйвену. – Что ж, мне остается только надеяться, что вы распорядитесь своей судьбой удачнее, чем семь глупых тэаров. – Кстати, я сегодня имел счастье познакомиться с вашей дочерью. – Алантаэль умная девушка, но по молодости рвется быть в центре событий, – Аарон улыбнулся. – Вы простите, если она была слишком настойчива или несдержанна в речах, это свобода ударила в голову. Со временем она остепенится. – Очень умная и милая, тэар, – подтвердил Адриан и поднялся тоже, намереваясь проводить гостя до дверей. – Надеюсь, ваш сын похож на нее своей легкостью. – Скорее, своей крайней невоспитанностью, – рассмеялся негромко. – Проводите меня немного? – Почему бы нет, тэар, – принц покладисто кивнул. – Заодно расскажете мне о том, какими методами предлагают защищаться от вендалов в предгорьях. – Запирать окна и двери на ночь, иногда даже солью круги чертят, – Аарон вышел в коридор, глянул в сторону своего слуги, скучающе мерявшего коридор шагами, и тот поторопился приблизиться, впрочем, не переходя границ пристойности. – Только это помогает мало. Если на зов вышел или пригласил зайти – никакая соль не спасет. Магия их берет только огненная, зато искренних добрых чувств не переносят. Говорят, на взаимную любовь у них аллергия, – подмигнул. – Слышал я эти сказки, – улыбнулся Адриан. – Мол, любовь и искренняя вера в кого-то для вендалов страшнее солнечного света. – Сказки или нет, а ни разу не слышал, чтобы к кому счастливому вендал приходил. Они неспешно шли по коридору, направляясь к выходу из дворца. Слуга Аарона держался позади всех, дав волю любопытству и разглядывая строение так, будто собирался на досуге по памяти зарисовать все переходы, а ближе к выходу из дворца и вовсе отстал, затерявшись в переходах. Только вот никто из идущих впереди эльфов этого заметить не мог. Широкие окна первого этажа выходили на главную аллею дворцового парка и благодаря этому всадника заметили еще на середине его пути ко дворцу. Аарон, едва заметив фигуру всадника, приблизился к окну и прищурился, вглядываясь в лицо этого эльфа. – Не может быть, – прошептал и даже поднял руку, потирая глаза. Адриан тоже посмотрел на дорогу и сердце сжало предчувствием беды. Тэар Джулиус Триер-Тааль, способный отклонить приглашение ко двору и пользовавшийся этим почти всю сознательную жизнь Адриана, внезапно лично явился в Нэдаэрвейл. Странное стечение обстоятельств или отец чувствовал себя куда хуже, чем позволял себе показать? Что бы не заставило тэара Джулиуса покинуть родовое гнездо, ждать хороших новостей не приходилось. – Стоит поторопиться, – губы Аарона сжались в тонкую линию. Они успели дойти до парадного входа, пока тэар Джулиус поднимался по лестнице, ведущей во дворец. Опирающийся на трость эльф сильно хромал. Аарон остановился в десятке шагов до двери, не собираясь предлагать помощи старому другу. Джулиус, даже хромой, был достаточно крепок, чтобы не нуждаться в подобном. Одно время поговаривали, что рана, нанесенная Гончими, не желала затягиваться почти полвека, а, когда это произошло, лучшие лекари были бессильны вернуть тэару Триер-Таалю былую легкую походку. Шептались и о том, что младший брат Джулиуса Дамиен был убит по приказу Дракона, а после, раскаиваясь в содеянном, безумный король назвал схожим именем собственного сына. Но Аарон был склонен видеть во втором нелепую случайность, что до первого... Он точно знал, что там, где постарался сам Дракон, Гончие просто не при чем. Перед тэаром распахнули тяжелые створки дверей и тот вошел во дворец, на короткий миг остановившись, ожидая, когда после яркого солнца снаружи глаза привыкнут к тени. Адриан остановился, разглядывая прибывшего эльфа. Влезать с приветствиями почему-то казалось неуместным, так что всю инициативу разговора принц предоставил Аарону и даже начал подумывать о том, чтобы улизнуть до того, как их с Троем заметят. – Джулиус, – Аарон окликнул его и шагнул навстречу, но так и не рискнул приобнять Триер-Тааля. – Не ожидал увидеть тебя здесь. – Я думал, ты уже на севере. – Я был там, пришлось срочно возвращаться, но к вечеру придется вновь нестись в предгорья. – Раньше тебе нравилось метаться по всей Лаэртанне, – Джулиус тяжело оперся на трость и сделал первый шаг. – Я был моложе, – Аарон пожал плечами. – Но не похоже, что мне успеет надоесть эта суета. – Хоть кто-то не изменился, – чуть улыбнулся Джулиус. – Илоас опаздывает. Тоже постарел? – Это вряд ли. Только теперь, окончательно привыкнув к освещению, Джулиус окинул взглядом зал и направился навстречу обоим молодым эльфам, оставленным Аароном позади. На короткий миг тэару почудилось, что время обернулось вспять и там, в коридоре, стоит Дракон, но морок развеялся, стоило Адриану шевельнуться. Несомненное фамильное сходство было куда большим, чем можно было ожидать, но уже не было пугающе подобным далекой первой встрече самого Джулиуса с Драконом. – Принц Адриан, – спокойная уверенность в голосе Джулиуса располагала к себе. – Мы очень давно не виделись. – Не настолько давно, чтобы я позабыл вас, тэар Джулиус, – отозвался негромко. Рядом с Джулиусом закашлялся Аарон: место и время для смеха было совершенно неподходящим, но всего на миг мелькнувшая на лице Триер-Тааля растерянность была смешной. – Рад слышать это, ваше высочество. А вы, тэар, – Джулиус посмотрел на Троя. – Гэйвен, как я понимаю? Ты очень похож на тэаре Валиэль. Жаль, что она не дожила до этого времени, она бы гордилась таким сыном. Даже если Илоас считает иначе. Трой не нашелся с ответом. Слова незнакомого ему тэара вызвали смятение: Гэйвен не знал, как реагировать и стоит ли вообще что-то отвечать. Даже благодарность, самая простая и даже дежурная, не приходила на ум. В результате он не смог выжать из себя ни слова, пусть и понимая, насколько невоспитанным может показаться в чужих глазах. Но это был первый раз, когда он услышал имя своей матери из уст другого эльфа, даже Илоас – и тот старался не вспоминать о почившей супруге. А уж о том, чтобы вот так внезапно вспомнили самого Гэйвена... Отец приложил столько усилий, чтобы спрятать нерадивого сына от двора, чтобы о самом его существовании забыли, а тэар, не бывавший при дворе несколько веков, так запросто узнает его при первой же встрече. – Затворник покинул Триер-Тааль? Мир перевернулся, не иначе, – Илоас все же появился, и вряд ли это появление было опозданием. – Дамиан ждет вас обоих, тэары, так что советую поторопиться. – Удивительно, что ты не встретил гостя еще в парке, – Аарон вздохнул. – Да, придется идти, – Джулиус кивнул и невесело улыбнулся принцу и его спутнику. – Знаете, мальчики, хочется верить, что, когда придет время, вы окажетесь умнее умудренных грузом ошибок стариков и не станете ставить интересы Лаэртанны выше здравого смысла и веления сердца. – Глупости, – Илоас покачал головой. – Ты б еще их по голове погладил, как маленьких. Совсем спятил там в своей провинции. – А тебе и в провинцию ехать не пришлось, – Джулиус покачал головой и пошел знакомой дорогой к кабинету короля. С ним пошел и Аарон, кивнув на прощание принцу. Исчезновение Ломендила по пути его ничуть не встревожило, вообще тэль-морнец считал, что юноше пойдет на пользу осмотр дворца, глядишь, когда-нибудь оказавшись здесь в одиночестве, не заблудится. Илоас задержался на мгновение, но так ничего и не сказал, круто развернулся и пошел следом за тэарами. – Странные, – выдохнул Адриан и обернулся. – Слушай, а куда пропал слуга Аарона? – Искать его по дворцу я, пожалуй, не стану, – Гэйвен все еще смотрел в спину удаляющемуся отцу. – И я не стану, – улыбнулся неуверенно. – В парк? Все кажется, что снаружи свободней дышать. Трой рассеянно кивнул, разбивая в прах все надежды Адриана на внезапное примирение одним ответом: – Как пожелает ваше высочество.

***

В молчании трое тэаров добрались до кабинета, где ждал их король. Илоас не порывался начать разговор – если бы не внезапная слабость Дамиана, он бы не стал вести к королю никого из этих двоих. Но Аарон был единственным, кто мог помочь, а Джулиус – слишком редким гостем в Нэдаэрвейле, чтобы заставлять ждать на пороге. Вот и пришлось провожать их обоих, надеясь, что за прошедшее время Дамиану не стало хуже. Джулиуса молчание ничуть не тяготило, он в полной мере отвечал Илоасу взаимностью на ту неприязнь, которую брат Дракона ощущал к Триер-Таалям с самой первой встречи. Причины такого отношения тэар отчаялся понять еще в прошлое царствование и давно забросил попытки. После смерти Дракона было куда проще не появляться в столице, чем вновь и вновь видеть места, где мог быть, но так и не стал счастлив. Проведя столетие в своей провинции, отдав должное вежливости Дамиана, ни разу не настаивавшего на возвращении тэара ко двору, женившись на девушке, которая не могла похвастать ни родовитостью, ни богатством, Джулиус ни разу не задумывался о том, чтобы приехать в Нэдаэрвейл. С глаз долой – из сердца вон, говорит молва, только кое-что забыть так и не удалось. А единственного сына Триер-Тааль ко двору еще не представил и надеялся как-то обойти эту традицию, когда наступит время. Благо, Кристиану до дебюта при дворе оставалось еще лет десять. В кабинет Дамиана все трое вошли без стука. Увидев секретаря короля, мнущегося в коридоре и явно отосланного без объяснений, Илоас попросту открыл дверь, не ожидая приглашения войти. Король сгорбился в кресле, в сонной усталости уронив голову на грудь, и, казалось, спал. Если бы не огненные сполохи, исходившие от Дамиана и периодически озарявшие кабинет, картина сошла бы за идиллическую. Аарон резво захлопнул за собой дверь и подошел к королю. Пламя Сердца Лаэртанны не опаляло того, кто не запятнал себя драконьей магией, так что тэль-морнец опустился на одно колено у кресла и принялся шептать заговоры целителей. Джулиус отвел взгляд, словно увиденное доставляло боль ему самому, и скользнул взглядом по рабочему столу короля: – Готовите посла к нашим западным соседям? – рассмотреть отсюда буквы было невозможно, но оформление верительных грамот не оставляло сомнений. – Да, решил, что младшим принцам пойдет на пользу путешествие в Аэнтарру, – Илоас скрестил руки на груди. – Подальше от наших гор. – Почетная ссылка? – Вовсе нет. Хочу предоставить им возможность пожить своим умом и своими силами, а захотят представиться тамошнему правителю – солидное подспорье в дорожной сумке пока никому не помешало. Ты ведь догадался, почему Аарону нужны храмовники на севере? – Вендалы подняли голову, и ты опасаешься, что Арман найдет лазейку для возрождения, что может быть непонятного? Джулиус выразил саму суть проблемы, но то, как это было сделано заставило Илоаса поморщиться: – Дракон, Джулиус. Его имя предано забвению, чтобы он не нашел тезки, готового позволить ему занять живое тело. Помнишь? Триер-Тааль кивнул, не сумев ответить вслух. Все так, и из летописей имя Дракона вымарали, заменив избранным им гербом. Молодой эльф, собравший погрязшие в межусобицах земли Лаэртанны под своей рукой, исчез, оставив в памяти только страшные сказки о былых временах и Дракона Ликующего, смотрящего со всех флагов, штандартов и королевских печатей. Золото на алом: солнце победы или пламя на крови. Символично, как хочешь – так и объясняй. И Джулиус наверняка знал: объясняли, спорили до хрипоты, пока Дамиан не отрезал, что не желает менять ни герба, ни его цветов. – Тише вы там, – ругнулся Аарон негромко. Разговор мешал ему сосредоточиться, то и дело воскрешая в памяти осколки былого. – Извини, – Илоас отошел к окну, оглядывая дворцовый парк. Ожидание было привычным состоянием, но в случае с Дамианом было слишком много факторов, предусмотреть которые было невозможно. В кабинете воцарилось напряженное молчание. Джулиус наблюдал за тем, как огненные отблески все реже освещают бледные до белизны пальцы короля, и думал о том, что никто из них не вечен. Время неумолимо, на смену убийцам Дракона вырастает новое поколение, и каждому придется сделать выбор, передавая свое собственное наследство кому-то из детей. Затворничество никогда не мешало Джулиусу получать новости из других краев Лаэртанны, так что он подозревал: большинство сыновей нобилей не сумеют удержать полученную магию, а если и смогут, им будет нечего противопоставить ни вендалам, ни Гончим. Похоже, Дракон имеет все шансы вернуться еще на их памяти. И Джулиус даже для себя не мог решить, хочет ли он новой встречи с однажды преданным им королем. Снова заныла нога, старый шрам будто отзывался на смятенные чувства. Что бы ни делал шепчущий неработающие заговоры тэль-морнец, от его слов и присутствия рядом Дамиану становилось лучше. Триер-Тааль подозревал, что тэар мог ничего не делать, просто держать короля за руку, и это бы оказывало такое же благотворное влияние. Постепенно возвращался обычный цвет лица, дыхание становилось ровнее. – Ну вот, так лучше, – Аарон выпрямился, провел ладонью по лицу, будто так можно было стереть усталость. – Он скоро проснется. Илоас повернулся, глядя в лицо тэль-морнцу: – Долго он еще сможет справляться с Сердцем? – Все в руках Создателя. Я бы не загадывал дальше полугода. – Значит, наследство надо передать поскорее. Джулиус, раз ты приехал, останься в столице на пару дней. Ты необходим нам во время ритуала, – теперь, получив ответ Аарона, Илоас снова мог заняться тем, что умел лучше всего. Планами. – Я подозревал, что этим закончится, – Триер-Тааль прикусил губу, совершенно не собираясь задерживаться здесь ни лишнего часа, не то что на пару дней. – Но я не могу. Разве что вернусь через неделю, когда все будет готово. – Так даже лучше, – согласился Илоас и обернулся к королю ровно в тот миг, когда Дамиан открыл глаза. – Все в порядке, ваше величество. Аарон не успел покинуть дворец. – Спасибо, – хриплый голос короля звучал слишком слабо, но Дамиану хватило сил протянуть руку и благодарно коснуться руки тэль-морнца, прежде чем заметить еще одного тэара. – Джулиус?.. – Я договорился с храмовниками, как ты и просил, Дамиан, – Триер-Тааль подошел ближе к креслу. – Они самое позднее к вечеру будут в Тэль-Морне, настоятель предложил отправить в Нэдаэрвейл десяток магов, мало ли, вдруг понадобится помощь и здесь тоже. Но я не стал решать за тебя, приехал спросить. – Это было бы кстати, – Дамиан зябко обхватил себя за плечи. После приступов он всегда мерз, хотя, казалось бы, огненная магия должна была согревать. – Я передам настоятелю. Илоас отошел от окна, но приблизился не столько к королю, сколько к его рабочему столу: – Дамиан, надо выбрать время для передачи наследства. Тянуть дальше не только безответственно, но попросту опасно. Дамиан попытался подняться из кресла, и Аарон молча протянул ему руку, чтобы тот мог опереться. Приняв помощь, король выпрямился: – Я не настолько плох, тэар Илоас, и продержусь еще какое-то время. Не хочу никого торопить принимать эту ношу. Тэар Аарон, я был бы благодарен, если бы мог видеть вас ежедневно. – Я постараюсь, ваше величество, – тэль-морнец кивнул. – Тэар Джулиус, если необходимость в передаче наследства возникнет в ближайшее время, могу ли я рассчитывать на то, что вы придете на мой зов? Триер-Тааль встретился взглядом с королем. Не надо было быть великим лекарем, чтобы понять, сколь непосильной стала ноша для Дамиана. Нога заныла, словно на непогоду, и Джулиус чуть повернул голову, чтобы встретиться с насмешливым взглядом Илоаса. Видимо, в то, что Триер-Тааль найдет время на такие мелочи, как присутствие при ритуале, он не особо верил. – Несомненно, – отозвался Джулиус едва слышно, сжав пальцы вокруг навершия трости. Неверие Илоаса в то, что он может оказаться полезным королю, раздражало не меньше, чем в прошлое правление. – В таком случае я могу рассчитывать на вашу помощь и не торопиться с решением. – Я должен вернуться в Тэль-Морн, туда скоро прибудут храмовники. Надо рассказать им, что к чему, но я вернусь утром, ваше величество, – Аарон убрал руку, едва Дамиан ослабил хватку. Похоже, силы стремительно возвращались к королю. Знать бы еще, надолго ли. – Радует только то, что до нового полнолуния еще месяц. Думаю, нам хватит времени подготовиться, – Илоас неторопливо свернул просохшие верительные грамоты и приложил к сургучу королевскую печать.