Стив Роджерс и новый мир

Болезни потихоньку отступали, и однажды доктор Арчер сказал: — Вот и почти всё, мистер Роджерс. Скоро вы снова станете подполковником Роджерсом. Рады? Стив был не рад, честно говоря. Совсем не рад. Он только начал входить во вкус, начал привыкать к новому миру, к новой жизни, и войны там не было. Там были неспешные поездки в такси, потому что метро и большого скопления народа Роджерс всё еще опасался, больше боясь невольно нарушить какие-то негласные правила, чем людей. Были небольшие магазинчики с профессиональными художественными товарами. Были продавцы-консультанты — зеленоволосый парень и девушка и с проколотым носом. Они помогали подбирать карандаши — простые, и акварельные, бумагу, краски, холсты. И да, оказывается, существовала специальная бумага для акварели и для пастели. А холсты не нужно больше было натягивать самому. Раньше у Стива не хватало денег на холсты, а сейчас они стоили дешево. — Но мебельный степлер всё же купите, — посоветовала девушка-с-проколотым-носом. — Иногда просто не существует идеального холста. Приходится… — Самому делать, — кивнул Стив. Когда-то давно он делал сам холсты. Натягивал, приколачивал, грунтовал… Баки обычно помогал. Так что сейчас Стив сказал твердо: — Нет. И сбежал рисовать. Потому что рисование успокаивало. Он ловил на бумагу новый мир, упорядочивал хаос его красок, строил четкие линии, по которым тот работал, и — да — принимал его таким, каким тот показывался ему. Сначала Стив рисовал, глядя в окно, потом начал выходить на улицу. У него был огромный блокнот с белоснежными листами на твердой подложке и карандаш, заточенный в такой причудливой манере, что больше походил на корявый палец ведьмы. — И вам это помогает? — однажды спросил доктор Арчер, пока один из его аппаратов анализировал кровь Стива. — Да, — спокойно сказал Стив и открыл блокнот. — Смотрите. На страницах был мир — новый, яркий даже в черно-грифельных штрихах, светлый, сияющий, но и жестокий в чем-то. — А что-то в этом есть, — признал доктор Арчер, разглядывая рисунок. Стив взглянул на страницу и кивнул. На переднем плане была пара подростков — яркие, влюбленные, непонятные, а за их спинами на скамейке устало сидел одинокий мужчина без одной ноги. И равнодушная ко всему толпа неявными тенями вокруг. Стиву нравилась тут и яркая живость подростков, и мужчина, который словно замкнулся в себе, отгородившись от остальной жизни, и толпа. — Когда вы вернетесь на службу, времени на рисование станет меньше, — сказал доктор Арчер. — А кто сказал, что я вернусь? — уточнил Стив. — Потому что все возвращаются, — вздохнул доктор Арчер. — Вы — солдат, мистер Роджерс. И вы всё еще не закончили свою войну. Не закончили спасать мир. Не можете признать, что его есть кому спасать помимо вас. Вот откуда у вас синяк? Он сходит, да, но вы получили его где-то час назад, не больше. Как? Стив поморщился, головой мотнул. Говорить о том, что он задержал грабителя, он не стал. Потому что это слишком хорошо ложилось на слова доктора Арчера — не навоевался, никак не может отпустить… а как отпустить, если для него все это было два месяца назад? Как? — Молчите, — констатировал доктор Арчер. — Знаете, в чем ваша основная проблема, мистер Роджерс? — В чем? — спросил Стив. — Даже если вы уйдете, отпустите, передадите щит, снимете форму, — посмотрел ему прямо в глаза доктор Арчер, — мир вас не отпустит. Мир всегда нужно будет спасать. Всегда. А сейчас… позволите? Он кивнул на блокнот, и Стив кивнул, разглядывая собственные рисунки, на которых радость мешалась с горем, где толпа была безликой, а люди одинокими. Неправильными. В неправильном мире. Которому отныне принадлежал он — неправильный солдат, Стивен Грант Роджерс.