Внимание! Мотор! Съемка!

– Диана всегда так – придумает какую-нибудь дурацкую игру, доведет до абсурда, а потом начинает истерить и крушить все вокруг, – спокойно говорил Римельт, когда мы шагали по тускло освещенным улицам спального района. – Девчонке просто не живется без этих драм, прям беда с ней. – Макс, я так понимаю, ты встречаешься с Дианой? – как бы между прочим спросил я. – У вас близкие отношения? – В том-то и дело, что нет: мы просто друзья, – ответил Римельт. – Но она ведет себя так, будто я ее парень, – ужасная собственница! Ну да ты и сам видел. – Да уж, тяжелый характер, – согласился я, в душе почему-то ощутив удовлетворение оттого, что Макс не крутит любовь с этой истеричкой. – Так у тебя вообще ничего с ней не было? Ну, ты понимаешь, о чем я. – Никогда и ничего, – равнодушно пожал плечами Рими. – Это только в фильме я в нее тайно влюблен, а на деле Диана для меня просто свой парень. – Понятно, – сказал я, испытывая еще больше удовлетворения. – А вообще ты сексом занимаешься? – В смысле, с кем-то? – уточнил Рими, лукаво покосившись на меня. – Ну да, – кивнул я. – Ясно же, что в одиночку все мы время от времени передергиваем затвор. Макс неопределенно хмыкнул и отрицательно помотал головой. – Нет, никогда еще не занимался, – чуть помедлив, сказал он, и в голосе у него я услышал легкое смущение. Мне показалось, что белокурый ангелок что-то недоговаривает: возможно, он никогда не спал с девочками, но имел опыт с мальчиками?! Мысль о том, что Рими мог трахаться с парнями, почему-то так меня взволновала, что я аж весь вспотел. И у меня моментально подскочил «по стойке смирно». Черт бы побрал этого малолетку: он в одночасье перевернул вверх дном основы моего гетеросексуального восприятия действительности – я уже видел себя в постели с Римельтом и это не вызывало у меня никаких внутренних противоречий и конфликтов с прежними представлениями о правильном сексе. Из минутной задумчивости меня вывел голос Макса. – Саша, а как по-русски будет “wichsen”? – само собой разумеющимся тоном поинтересовался он. – «Дрочить», – хохотнув, сказал я, а Римельт старательно произнес слово, как бы пробуя на вкус. – Повтори за мной: «Я люблю дрочить». – «Я люблю дрочить», – нараспев сказал тот со своим потешным акцентом. Впрочем, сейчас его выговор прозвучал скорее возбуждающе, нежели смешно – сужу это по тому, что мой член, словно дремлющий пес, опять вдруг приподнял голову и чутко прислушался к звукам Максова голоса. – Саша, а что значит: «Я люблю дрочить?» – Ich wichse gern, – перевел я. – Вау!.. Ты клевый учитель! – восхитился Римельт и послал мне свою фирменную шкодную улыбку. – Бабушка не хочет меня обучать таким словам. – Раз так, тогда нужно закрепить этот важный, а главное, приятный глагол, – сказал я, входя в преподавательский раж. – Давай выучим русскую поговорку с разными формами слова «дрочить». – Давай! – с детским восторгом согласился Макс. – «Каждый дрочит так, как хочет, а я дрочу, как я хочу», – со строгой учительской интонацией продекламировал я и перевел на немецкий: – Jeder wichst so, wie er will, und ich wichse so, wie ich will… Так мы и шли, с энтузиазмом уточняя, «кто как дрочит». Римельт на лету хватал язык и уже с третьей попытки выучил присказку наизусть. А потом, покатываясь со смеха, раз двадцать подряд пропел эту фразу на мотив какой-то веселой немецкой песни. В один момент я вдруг поймал себя на том, что бодро подпеваю Максу – это был просто сюр в ночи! Но, что самое поразительное, рядом с этим юношей я чувствовал себя абсолютно, беспредельно счастливым… Наконец мы вышли из жилого квартала к большому проспекту – я знал, что здесь метров через триста находится автобусная остановка. Мне нужно было успеть на последний автобус, чтобы доехать до общаги – в противном случае пришлось бы часа полтора добираться пешком. Когда мы приблизились к пешеходному переходу, Римельт сказал: – Саша, ты иди, я на минутку задержусь – отолью по-быстрому. А то там все освещено, укромного уголка не найдешь. – ОК, давай, – сказал я и беззаботно пошел на противоположную сторону. Душа у меня ликовала оттого, что рядом был Макс, сердце выстукивало радостный ритм, и мысленно я продолжал напевать нашу дурацкую «песенку». Я пребывал в состоянии блаженной расслабленности, поэтому никак не был готов к сюрпризу, поджидавшему меня на той стороне улицы. Не успел я перейти дорогу, как рядом со мной остановилась полицейская машина. Из нее выскочили два человека в форме, подбежали ко мне, без всяких объяснений заломили за спину руки, надели наручники и поволокли к дороге. – Эй, вы что делаете?! – заорал я, насмерть перепугавшись, и попытался вырваться. Но не тут-то было: эти молодцы запихали меня на заднее сидение автомобиля, сами запрыгнули спереди и поехали в неизвестном направлении. Ехали мы недолго, минут пять-семь, и практически по прямой. Машина остановилась перед двухэтажным зданием с надписью “POLIZEI”. Двое в форме с прежней техничностью извлекли меня из авто и доставили в участок. Меня опустили на стул перед усатым господином в штатском – тот сидел за большим столом напротив входа и что-то писал в толстенном журнале. Некоторое время этот херр не обращал на окружающий мир никакого внимания, а потом вздохнул, поднял глаза и сквозь очки печально уставился на меня. – Ну, рассказывайте, молодой человек, – устало сказал он. Я изумленно на него посмотрел и, от волнения немного путая немецкие слова, воскликнул: – А может, это вы расскажете, зачем меня сюда привезли в наручниках? – Никак, иностранец? – с некоторым любопытством уточнил он. – Русский. – Вас подозревают в том, что вы четверть часа назад совершили акт вандализма у венгерского посольства: сбили табличку на воротах и попытались разбить камнем окно в здании. Признаете себя виновным? – Вы издеваетесь, что ли? – с вызовом в голосе сказал я. – Я шел с другом из гостей, где провел весь вечер. – И куда же вы направлялись, интересно? – спросил печальный очкарик, но был видно, что ему совсем неинтересно. – На автобусную остановку, – нервно ответил я. – А теперь благодаря вашим ребятам мне не светит доехать до общежития на автобусе. – Да вы не волнуйтесь, молодой человек – можете заночевать у нас, – грустно пошутил человек за столом. – В любом случае вам придется остаться здесь, пока не привезут запись видеонаблюдения с места происшествия. Можете отдохнуть вон там. Он указал пальцем на большую клеть в углу фойе – в такой обычно держат крупных зверей в зоопарке. Потом кивнул полицейскому, дежурившему у входа – тот снял с меня наручники, проводил в клетку и запер. Я сел на лавку и горестно подпер руками подбородок. Блин, надо же было так влипнуть! – сколько еще времени пройдет, прежде чем они увидят, что это не я покусился на чертово венгерское посольство? Scheiße! Вот дерьмо! А вдруг это подстава и они сумеют доказать, что это сделал именно я?! От параноидальной мысли меня прошиб холодный пот. Не знаю, сколько я так просидел – возможно, минут пятнадцать-двадцать. Вдруг я услышал, как шумно хлопнула входная дверь, в пустом коридоре раздался звук торопливых шагов, и к столу усатого господина подбежал – кто бы вы думали? – мой обожаемый Римельт собственной персоной. Шокированный столь неожиданным появлением Макса, но невероятно обрадованный, я вскочил с лавки и подбежал к стенке клетки. – Макси, я здесь! – крикнул я. Римельт обернулся и, увидев меня, устремился к клетке, так и не сказав полицейскому ни слова. – Как ты меня нашел?! – воскликнул я, прильнув лицом к крупной решетке. – Спросил на улице несколько человек, не видели ли они парня – ну, описал им тебя, – и один сказал, что тебя скрутили полицейские и увезли на машине. Я помчался в ближайшее отделение, надеясь, что они поехали именно сюда – слава богу, так и оказалось… Что же случилось?! Я не успел ответить: подошел дежурный и сурово поинтересовался у Макса, что ему нужно от задержанного. – Это мой русский друг Саша, – быстро заговорил Римельт, посылая мне трогательные взгляды моральной поддержки. – Мы сегодня работали на студии, а потом были на вечеринке и вдвоем возвращались домой – то есть весь день провели вместе. На перекрестке разминулись всего на пару минут, и вдруг его ни с того ни с сего забирают в участок! Что он успел натворить за эти две минуты? – Ваши документы, юноша, – ледяным тоном потребовал дежурный. Макс вытащил из рюкзака удостоверение и протянул полицейскому, а тот подошел к столу очкарика и протянул ему документ. – Свидетель со стороны задержанного, – сказал он. – Уверяет, что весь день и весь вечер был с ним. Печальный мужчина в штатском мельком взглянул в удостоверение Макса, а потом внимательно и удивленно посмотрел на самого Римельта. Взгляд его неожиданно ожил – он вышел из-за стола и подошел к моему юному приятелю. – Вы действительно тот самый Макс Римельт?! – воскликнул он, просияв лицом. – Тот самый мальчик с собакой из сериала… как его?.. – "Eine Familie zum Küssen", – подсказал Макс. – Да, да! – с энтузиазмом подтвердил очкарик. – И еще вы снимались в “Zwei Allein”, так ведь? – Он обратился к своему коллеге: – Это же актер Макс Римельт, любимчик моей жены!.. Слушай, там записи видеонаблюдения уже пришли – давай быстренько проверим, причастен ли друг Римельта к инциденту в посольстве. Скорее всего, нет. Отпустим тогда парня подобру-поздорову… Полицейские отлучились, а я, впечатленный услышанным, сказал Максу: – Так ты, оказывается, «звезда» экрана, в куче сериалов снялся уже! – Да брось ты, какая «звезда»? – смущенно возразил Римельт. – То там мелькнул, то сям – ничего серьезного. – И все же достаточно важная персона, если ради тебя готовы поверить в мою невиновность и отпустить на волю, – заметил я, с восхищением и благодарностью глядя на товарища. – Спасибо, Макси! Я тебя люблю!.. По-настоящему я вздохнул с облегчением, только когда мы с Максом покинули стены полицейского участка. Я был бесконечно счастлив, что мне не придется провести всю ночь в клетке, пытаясь уснуть на жесткой лавке или мучаясь в ожидании того, как решится моя участь. Впрочем, если в душе я радовался свободе, то в теле после всего пережитого ощущал чудовищную усталость – я еле волочил ноги. Последний автобус, разумеется, уже ушел, и мысль о том, что мне еще часа полтора пешком добираться до общаги, отнюдь не придавала бодрости. Я уже даже подумывал о том, чтобы в близлежащем парке улечься на скамейку и проспать там до утра. Своей идеей я поделился с Римельтом, который тоже как-то сник к этому моменту: был второй час ночи. – Совсем больной, что ли? – с удивлением глядя на меня, сказал Макс. – Ты же не думаешь, что я тебя оставлю на улице, как бездомную собаку? Я живу недалеко, у меня и переночуешь. – Правда, что ли? – изумился я. – А бабушка не будет возмущаться, что ты приволок домой незнакомца, иностранца, к тому же не совсем трезвого? – Бабушка отдыхает во Франции, так что пока я обитаю один, – ободряюще улыбнулся Римельт. – А теперь вот у меня появилась компания в твоем лице, и ночью мне не будет одиноко. – Макси, солнце мое, что бы я без тебя делал?! – с чувством воскликнул я и, крепко обняв Рими за плечи, поцеловал в висок. Видит бог, я никогда в жизни не одаривал парней поцелуями, но сейчас удержаться было просто невозможно: меня переполняла нежность к этому удивительному созданию, которое второй раз за ночь собиралось меня спасать. – Не знаю, что бы ты делал без меня, но со мной ты будешь пить виски, – заявил Макс и, в свою очередь, обнял за плечи: o mein Gott - о боже, как приятно было ощущать на себе его руку! – Тебе после всех потрясений нужно хорошенько расслабиться. Да и мне бы не помешало…