Мир людей
5 июля 2019 г. в 18:20
Комната была, как ни странно, вполне приличной, правда немного замусоренной. Вещей у Голда было меньше, чем немного: трость, костюм, туфли и пижама, которую Робин ему вдруг решил подарить. Отвращение ко всему окружающему мужчина испытывал ежеминутно, может, все тут было более или менее чистым, но одна мысль о проживании тёмного в дешевой общаге морально била между ног. Румпель быстро освоился: туалет, общий душ, кухня, которую не мыли по меньшей мере с самого его рождения, импровизированный зал и комнаты остальных жителей.
Коими в основном были либо молодые люди, либо семьи с детьми, и то, и то было ужасом. В первый же день новый житель общаги, немолодой хромой мужчина стал главной новостью, которую шептали и кричали друг другу. Сосед по комнате долго не появлялся, что не могло не радовать: глядишь вообще не придет.
Было семь утра: дежурно бормоча, Голд делал себе овсянку и кофе, — было ужасно неудобно делать это одной рукой в пижаме, чьи рукава тебе больше на два размера. Сев на стул, он облегчённо выдохнул и приступил к еде.
— А с голубикой будет вкусней, — прямо на ухо прошептал ему невесть кто так, будто предлагал кокаин по дешевке. От такого резкого заявления Румпель подавился всеми комочками в каше, — я всего-то предложил голубику. Кстати, здравствуйте.
— Здравия, — выплюнул мужчина, утирая рот салфеткой.
— Я Тайлер, или просто Танни, а вас как звать? Загадочный незнакомец?
— Уивер, мистер Уивер, — сквозь зубы ответил Румпельштильцхен, желая, чтобы этот молодой человек поумерил свой пыл. Но вместо этого в его миску полетели ягоды, а в кофе — лимон, — эй?! , — только и успел выдать тот.
— Так вкуснее будет, — рарень сел перед ним, давая себя рассмотреть. И по виду было трудно сказать, какого пола этот Танни. Каре, длинные ресницы, румяна, фиолетовые прозрачные, и круглые очки «гипноз», абсолютно мужская одежда, он был худ, и на рубашке было криво вышито «Я розовый слоник». «Какой-то фрик, да уж, тут таких полный квартал». Весь завтрак он что-то говорил о полезности фруктов, людях, змеях, ощущение, что ему просто было некому вешать лапшу на уши.
— Хотите я вас провожу?! — радостно спросил Танни, выпрыгивая откуда-то из-за двери.
— Нет, — процедил Румпель, пытаясь, оторваться от назойливого юноши, но это было бесполезно. Куда бы мужчина ни шёл, это психоделическое чудо скакало сзади.
— А вы где работаете? — раз в пятый спрашивал он, чуть не выбив из рук недавно купленную булку.
— В ювелирном магазине, — чуть ли не закричал в ответ Голд. До магазина пешим ходом был час ходьбы, и как раз через полчаса из ниоткуда пошёл дождь. Зонтика, естественно, у тёмного не было, он проклинал весь мир жалея свой единственный костюм.
— Как опрометчиво: не брать с собой зонтик, — выдал Тани прикрывая и себя, и мужчину цветастым зонтом. «Ну хоть какая-то польза от этого фрика».
Когда они дошли до магазина, Румпель был уверен, что тот прожужжал ему дырку в затылке своей болтовней. Как ни странно, Алекс — второй работник ювелирного — сидел за витринами и что-то перебирал.
— По-моему, сейчас моя смена.
— А? А, Уивер, да да, сейчас уйду, — махнул рукой мужчина, бесцеремонно запихивая то, что перебирал в руках, в ящик.
— Ваай, обожаю всякие блестящие штуки! — чуть ли не свалился на Румпеля Танни, больно ткнув мокрым зонтом в лопатку.
— О, а это твой сын? — Алекс не отличался молчаливостью: он постоянно что-то говорил, зачастую даже не думая перед этим.
— Нет, конечно, — рыкнул мужчина в ответ, пытаясь выпроводить юношу подальше.
— Ой, значит, внук, — лицо Румпеля надо было видеть: кажется он готов был засунуть свою трость этому Алексу в глотку, провернуть и вытащить через другое место. Но увы, тот уложил все в ящик и ушёл.
— А чем вы тут занимаетесь? — протянул Танни, усаживаясь на второй стул. Румпель вздохнул: это тебе не Сторибрук, в котором тебя все боятся.
— Работаю, — ноги болели ужасно, особенно сломанная: пульсировала и жглась.
— И много работы?
— Много, поэтому не мешай мне и иди по своим делам, — как можно спокойнее ответил мужчина, вспоминая, куда дел мазь. Танни долго не хотел уходить, задавал глупые вопросы и совал свой нос, куда не надо. Но, наконец, свершилось то мгновение, и Румпель смог спокойно выдохнуть. Но вскоре назрела новая проблема, где бы он ни рылся, мази нигде не было. «Я же клал её в ящик! Вот сюда! Неужели это дурак выложил её?!» Пространства для поисков было немного, тесная кладовка да главное помещение, и где бы Румпель ни рылся мази не было. «Зачем было её убирать?! Он же знает для чего она мне нужна! Даже не спросил, урод», - негодованию и гневу не было предела, будь тут Алекс, наверное, и он бы остался калекой.
Но хуже всего, что от ползания и поисков ноги заболели ещё сильнее, теперь обе конечности пульсировали и жглись. «Как же теперь быть? Как выйти в магазин?», но ответ нашёлся сам, забрызгав стекло магазина грязью. Сильно хромая и моля трость не ломаться на две недо-палки для лыж, мужчина вышел на улицу.
— Танни! Или сюда, — позвал он, но когда парень, прыгая по каждой луже, допрыгал до него, уже пожалел, — не мог бы ты мне помочь? Я в долгу не останусь.
— Конечно! Что нужно делать? — от энтузиазма буквально светились глаза, что даже немного пугало.
— Посидишь за меня за прилавком? Мне нужно кое-что купить, — что именно Румпель уточнять не хотел: хромота и так была ненавистным напоминанием и ноющей болью.
— Почему бы и нет!
— Только ничего не трогай, я скоро вернусь, — мужчина почувствовал себя отцом, оставляющим маленького сынишку спокойно посидеть, пока он отойдет. Танни энергично согласился. «Лишь бы он ничего не разнес, в этом мире довольно трудно найти работу », — думая в таком духе, Румпель шкандыбал на остановку. Лужи были повсюду и обходить их было ужасно трудно, но туфли уж никак не хотелось промочить. Мокрым было все, учитывая скамейку под козырьком, но стоять не было сил. Автобус ждать пришлось не особо долго, но он был последним за три часа, и полным. Проклиная всё человечество, Голд втиснулся в карету на колёсах. На улице было холодно, а в автобусе — жарко, люди, в основном, стояли, держась за поручни.
Без каких-либо предупреждений автобус вдруг газанул, и половину людей унесло куда-то в зад, во всех смыслах. Судорожно ухватившись за поручень и чудом не выронив трость, Румпель уже ничем не интересовался: только бы остаться в живых в этом аду. Людей была куча: все они толпились и жались друг к другу, и не счесть, сколько раз ему наступили на ноги, впечатывали в стену или в какого-то сомнительно представителя местной фауны. От духоты, вони немытых тел и приторного запаха духов тошнило, всю «карету» трясло и шатало, а где-то спереди была слышна низкосортная музыка, что жужжала в голове. И вот — прохлада, можно дышать полной грудью и отдыхать, но резкая и болезненная пощёчина заставила подпрыгнуть.
— О, вы все-таки живы. Как ваше самочувствие? — рыжий мужчина средних лет стоял рядом, держа в руках его трость.
— Что случилось? — в недоумении спросил Румпельштильцхен, — это совсем не автобус.
— Вы потеряли сознание, мы с друзьями вас вытащили, — было очень неловко, Румпель окончательно почувствовал себя калекой, который без помощи не всегда может справиться сам. Он поблагодарил мужчину и собрался уходить, но судьба сказала, что побег — не лучший выход. Ноги пронзила молниеносная боль, судорога заставила мужчину упасть, проклиная своё здоровье.
— О, боже мой! Кажется, вы ещё не отошли. Пойдёмте-ка ко мне, я налью вам чаю и вы отоспитесь, — Голд был против, но из-за боли высказать протест было трудно, Рыжий буквально утащил его к себе. Квартира была небольшой, но на удивление уютной, — с кем ни бывает: автобусы не всегда попадаются большие, чистые и красные, — он мило улыбался, протягивая Румпелю кружку с чаем, — как вас хотя бы зовут? — вдруг спросил он, подавая к столу печенье и какой-то кекс.
— Уивер, — пить чай в незнакомой квартире, с не менее незнакомым человеком было сомнительным удовольствием.
— Гарольд, приятно познакомиться. Оу, у вас что-то болит? — было непривычно чувствовать волнение в голосе, что не принадлежит Белль. Неохотно Уивер показал на ноги, в то время, как костяшки руки, что сжимала кружку, побелели.
— Так у меня есть подходящая мазь! У моей тети тоже проблемы с ногами. Я купил её, чтобы, если она её забыла перед приездом ко мне, то она была у меня.
Голд хотел отказаться, но боли в ногах только усиливались, не оставляя выбора. Гарольд снова суетился, искал мазь и что-то ему рассказывал, попутно переворачивая половину квартиры с ног на голову. Мазь была и правда та, которую он ехал купить. Сначала Рыжий хотел сам растереть ему ноги, но Румпель поспешно сказал, что сам как-нибудь справится. После того, как приятное тепло начало распространяться по ногам, снимая большую часть боли, мужчина стал даже более разговорчив.
— Вам лучше? Пейте чай, не бойтесь, — глаза мужчины были шоколадного цвета, подбородок почти отсутствовал, что, собственно не портило его, и главное: веснушек на нем не было.
— Да-да, спасибо за помощь, я перед вами в долгу, — слабо улыбнулся Голд, делая глоток чая и дивясь тому, какой он вкусный. После долгого молчания, которое нарушала лишь любопытная муха Гарольд выдал:
— Вы не местный, так? — мужчина уставился на своего собеседника, такого вопроса он как минимум не ожидал.
— С чего вы взяли? — поднял он одну бровь, делая глоток ароматного чая.
— После этой рухляди шёл нормальный автобус. Так всегда, обычно в него никто не садится, зная это.
— А вы тогда почему залезли в него?
— Опаздывал в банк, — пожал в ответ плечами Гарольд, пододвигая к Румпелю тарелку с песочным печеньем.
— Если в него никто не лезет, откуда такая толпа?
— Это с пригорода и других приближенных штатов люди едут на работу, школу или дела. Утром там всегда так, но и днём на нем никто не ездит, двадцать первый век, никто не хочет ехать на такой развалине. Некоторые люди лучше потратят пять долларов на ветер, чем поедут в чем-то подобном.
«И я их понимаю: самоубийство чистой воды. Удивительно, что ему вообще позволено ездить, а тем более брать пассажиров». И так, незаметно даже для себя, Голд разговорился на столь смертные вещи как холодная вода, дорогие кафе, шумные соседи и другие прелести жизни. А когда он узнал, сколько времени провёл в уютной квартире с прекрасным чаем, то поспешил удалиться.
— И куда вам теперь?
— В ювелирный, за мазью уже не успею. И так сколько времени потратил.
Даже простое обувание было проблемой, ноги были как у Буратино. Вдруг владелец квартиры куда-то исчез, а появившись сунул Румпелю коробочку:
— Тётя приедет нескоро, а вам эта мазь нужна сейчас.
Мужчина в недоумении уставился на Гарольда:
— Я сейчас заплачу, — на свое удивление выпалил он, начиная поиски кошелька.
— Нет-нет, это бесплатно, от чистого сердца.
Теперь Румпельштильцхен был в полной растерянности: ему отдавали что-то просто так, без сделок и денег, просто по доброй воле. Он долго отпирался, но мазь все-таки была ему отдана, а он все подозревал, что в ней что-то неладное раз ему её отдали. Но с другой стороны: зачем бы Гарольду подсыпать в мазь что-то плохое? Он не в Сторибруке, в котором его все ненавидят или недолюбливают. Тут он новый человек — Уивер Голд с двумя сыновьями, работой в ювелирном магазине и проживанием в скудной общаге. С одной стороны он только и думал о том, как бы вернуться в Сторибрук, но в голове промелькнула мимолетная мысль «а может это не так плохо?», но Румпель быстро её отогнал.
Путь назад был намного легче, на этот раз без душных автобусов и потерь сознания, единственное, что было примечательно — это какой-то пьяница с опухшим фиолетовым животом. Танни, как ни странно, ничего не разнес, хотя мужчина был уверен, что хоть что-то да будет не так. Тот радостно встретил его, чуть ли не кидаясь обниматься, Голд был этому немного шокирован, долго что-то ему говорил и убежал. Все это сомнительное путешествие добротно вымотало хромого, находиться в теплом помещении уже было за счастье. Он долго просто сидел и размышлял обо всем подряд: о людях, о погоде, о Сторибруке и Белфайре.
Через какое-то время в магазин зашёл покупатель, как не знал ещё Румпель, —
последний за этот и последующие дни. Он долго маялся, рассматривал стоящий перед входом фикус, бросал взволнованные взгляды на продавца, который летал в облаках и все-таки купил сережки с сомнительными камешками. Вскоре после его ухода начался дождь который перерос в ливень. Румпель мучительно вздохнул, смотря как капли таранят магазинное стекло. Сегодня «домой» придется плыть, причём отнюдь не только в воде. До конца смены оставалось два часа, от полного уныния спас электрический чайник цвета поноса, запаха, кстати, во время работы — примерно такого же. «Эрл-Грей» оказался вполне приличным чаем, что было не очень хорошо для мужчины, который так хотел хоть на чем-то излить эмоции. «В следующий раз возьму с собой книгу или ещё чего-нибудь. А то от скуки помереть можно», — подумал Румпель и усмехнулся: помереть-то он может.
Алекс, как всегда, был на взводе, он быстро прибежал на смену, теребя клетчатый галстук. Как и думал хромой: на улице было грязно, мокро и вообще — сомнительно. Но хотя бы было что попроклинать. Обойти каждую лужу он, естественно, не мог, поэтому туфли в конце похода были небольшими аквариумами. Придя в бедлам, в котором жить предстояло весьма долго, он начал переодеваться в единственную сменную одежду — пижаму Робина. И тут странный звук, доносящийся с кармана на брюках заставил замереть. На середине пути Румпельштильцхен слишком устал, чтобы идти дальше, ноги болели, а тело дрожало от холода. Браня весь этот мир, он вдруг заметил лягушку. Так культурнейшим образом сидела рядом и издавала подобающие лягушке звуки. «Настоящее болото», — подумал тогда мужчина, и вот теперь это самое зверьё выпрыгнуло у него из кармана прямо на чистую кровать. Это надо было видеть: великий тёмный маг, бранясь как сапожник, ловил по всей комнате лягушку, грозя превратить её в зеленое пюре тростью. Но в итоге она спряталась под шкафом, и Голд ничего не смог ей сделать.