Возвращение Румпельштильцхена

Сильно дул ветер, так, что уносил у людей зонтики и лёгкие пакеты. Килиан и Бэй как всегда шли рядом с Авдой. Он неловко хромал и задумчиво смотрел вперёд, размышляя о своем. А что, собственно, ещё можно делать? Ходить по городу уже неимоверно надоело, эти люди, шум, запах. Хотелось поскорей уйти куда-нибудь, где поуютней. Иногда люди задевали их, но не замечали, иногда дети большими глазами смотрели на них. Или бестактные подростки, показывали на мужчину с посохом пальцем. А иногда и он сам, бесстыдно рассматривал людей, в основном тех, кто сидел на асфальте. В редких случаях, это были просто молодые люди без комплексов, что сели отдохнуть. Но в большинстве-бомжи и нищие. Скажете, какая разница? Большая. Живя в деревне Румпельштильцхен был нищим, его семья была очень бедна. Он продавал пряжу, Мила цветы, но их халупа так и была ужасна, а одежда оставалось драной. Но, даже будучи человеком без особого образования мужчина был вежлив ко всем. Умел читать и писать, мог зарабатывать на жизнь. Да и, скажем честно, большинство людей живёт в нищете из-за правительство. Что отбирает у них последние крохи. А бомжи иное, это те, кто упал на дно самостоятельно. Будучи моральным уродом, необразованным чмом, наркоманом или алкоголиком. Хотя с наркоманам все сложней, некоторые не по своей воле стали зависимы. Это те, на которых смотреть омерзительно. Все удивляешься как так? Есть такие душевные, великолепные люди, а есть те, кому ходить под себя-это норма. Смотришь на инвалидов, от которых воняет за два метра, с табличкой «Подайте на лечение» и испытываешь двойственные чувства. С одной стороны они правда не виноваты, им должны помогать, но с другой. Раз так случилось, это не повод сидеть тут и вонять, это повод хоть как-то работать. Жить, а не вот это, отвратительное пребывание на обочине мира. А иногда встречаются люди поинтересней-хиппи, или что-то подобное. Что по своей собственной воле, отказываются от всех современных благ. Сидят себе на одеялах, пьют чай, играют на инструментах. И тут в поле обзора появляется, кто бы мог подумать, Эмма! А помимо неё ещё и другие. Оба мужчины были рады явлению своих друзей, и радостно обнялись. — ну так как ты? Все в порядке? Задорно спросил Бэйлфер, трепля по голове сына. Килиан начал общение с Эммой, им было о чем поговорить. Оба остры на язык. И только через минут так, пять, Дэвид обратил внимание на труповидного мужчину. — а, это кто? Его голос всегда был наполнен здравым и ободряющим оптимизмом. Прекрасные вообще этим славились, но именно Дэвид был одним из самых адекватных в этом плане. Его оптимизм прям, ободрял. Из-под «жидких» волос на него с интересом смотрели впалые, небесные глаза. Точнее смотрели они не на принца, а на Бэя. Тот трепал по голове Генри, беседуя с ним о чем-то. На угловатом лице расплылась, словно неаккуратный шрам, добрая улыбка. — это Авда, живёт у меня, помогает. Безобидно сказал Килиан, словно какой-то там герой, спасший принцессу. Тем временем сам Авда уже стоял рядом с Нилом, рука показала сначала на мальчика, потом на него. — да, это мой сын. От уха до уха выросла гордая улыбка. Они оба были горды своими детьми. — ну как, уже нашел своего отца? Спросила Эмма, у нее такой колоритный голос. Идеально подходящий такой дерзкой, и при этом адекватной особе. — нет ещё, это все равно что искать иголку в стоге сена. «Сено, с него я прял» улыбнулся Румпельштильцхен, стоящий впереди нее. Было непривычно находится среди всех них, будучи не врагом. Не чувствуя себя тут лишним, у всех. Сентиментально да? А разве это плохо? Удивительно, что чудовище смогло понять это! Речь шла о происходящем в Сторибруке, о кафе «У бабушки», много чего произошло за время его отсутствия. «Однако, они времени не теряют. Конечно, я ж им не мешаю» — может нам помочь тебе, в поисках мистера Голда? Сложив руки, неожиданно, наверное даже для себя, спросила Белоснежка. — я первый вызвался, мне и искать. А у вас там и так, анархия. Быстрее выдал Крюк, положив руку на плечо Нила. Тот одобрительно улыбнулся. — ну раз сам морской волк, вызвался искать его! С сарказмом протянула Эмма, тем не менее против не была. Видимо никому не хотелось его искать. «Моя магия вам бы хорошо пригодилась. Рано или поздно так и случится» фыркнул Темный. — а, как Авда к тебе попал? Вопрос Генри заинтересовал всех. Наконец и сам брюнет узнает историю его появления в доме пирата. — это случилось через неделю, как я переехал жить в город. Тогда я въехал в квартиру и понял, что некоторых вещей мне не хватает. Так ещё и продуктов. Естественно, я пошел на рынок, по привычке. Все эти огромные торговые центры не для меня, заблудишься быстрей, чем найдешь нужное. Ну, а там понабрав почти все по списку я уронил мешочек с яблоками. Те закатились под прилавок, и я, соответственно полез туда, не пропадать же добру. А там мои яблоки сцапал какой-то человек, в драной одежде. Я не раз его видел и после, и вёл он себя не как типичные бомжи. Я решил что нужно как-то чистить карму. Тем более одному жить уже не комильфо, привык к вашему режиму «Сегодня апокалипсис, завтра НЛО, потом Сатана и в конце восстание зомби собак». Спросил у него, не прочь ли он жить у меня, взамен помогая по хозяйству. Ну там, готовить, убирать, полы мыть. Ясное дело, он был только за. Так отмыл я его, одел и живём в мире. Только Крюк закончил, свою душещипательную историю, как раздался вопрос. — ты говорил, что иногда он может быть бешеным. — видимо в прошлом он пережил много плохого. Не знаю, может это посттравматическое расстройство. Иногда его накрывает и все вокруг, попавшееся под руку летит, что куда. В большинстве своем, во что-то живое. Сомнительное удовольствие. «Где ж ты скотина актерскому мастерству учился? Лицо то какое, мученик! Надо бы в тебя что-то тяжелое кинуть, вазу например. Раз у меня приступы» злобно думал Голд, а руки так и чесались. — великий и ужасный капитан Крюк, подался в благотворительность! А это была Реджина. — да, я такой. Самодовольно ответил пират. А Бэй решил спросить мэра, не знает ли она, где может быть Голд. «Какая суета! Неужели он и правда так за меня волнуется? — Голд человек оригинальный, тем не менее раз он сейчас не в Сторибруке. Она выдержала задумчивую пазу, уводя взгляд в асфальт цвета туч. — то я без понятия. Вообще, насколько я поняла, тёмная магия как наркотик. Но за пределами нашего прекрасного городка, она не действует. Её попросту нет, а значит и тьмы, что совращала его. — то есть, ты имеешь в виду, что тут он мог стать прежним? Взволнованно спросил Бэйлфер, в его мысли давно закрались такие подозрения. Но будучи крайне неуверенном в своем отце, он быстро их отогнал. — я не знаю, каким он был до кинжала. Но, вполне возможно. Цокнула языком женщина, сложив руки крестом на груди. В воображении Бэя сразу всплыл его прежний отец, самокритичный и довольно робкий. Такого даже жалко, такого он любил. И за такого мучила совесть. — а каким он был до кинжала? Любопытству Генри не было предела, тем более теоретически, Румпельштильцхен был ему дедушкой. Нил вздохнул, погружая мысли в давние воспоминания. — хорошим. Работал день и ночь, а пряжу у него все равно почти никто не брал. В деревне его не любили, презирали. Все говорил, как он малодушен, да, он бы не подал грош нищему, не покормил бы бездомного пса. Но учитывая, что нам самим было есть нечего. Он был совершенно другим. С некой тоской сказал мужчина, ему было много чего рассказать об отце. Но все мысли не могли ловко поместится на языке связными словами. — а твоя мама? Генри явно заинтересовался, тема то, наболевшая. — постоянно говорила ему, какой он жалкий и не достойный чего-либо. А потом бросила нас, уехав с Крюком. Повисла тишина, довольно неловкая. Румпель стоял, и внутри у него переворачивалась что-то большое и неприятное. Вызывая не менее отвратительное чувство тошноты, так, что ноги подкашивались. — то есть, тебя можно считать отцом Нила? Задумчиво спросила Эмма, смотря на них обоих. — наверное, все слишком запутанно. Хмыкнул пират, душа болела при упоминании Милы. — я могу называть тебя дедушкой? Со смехом спросил Генри. Румпеля аж жаром обдало. «Он рядом с моей семьёй?! Этот ублюдок ещё на что-то претендует! Вот мерзавец» А потом и до него самого дошел смысл этих слов. «Моей семьёй», он назвал Их семьёй. Шокировано он уставился в асфальт, не понимая, что ж такое на него снизошло. Где-то внутри ему не понравилось, он дедушка, которого быть не может. «А, что ты мог ей дать?» Прогремел в голове нахальный голос. — эй, я молод и красив! Улыбнулся Килиан, все засмеялись. Это было единственное интересное за день, мимолётная встреча семейства. В которой они припомнили прошлое и задумались о настоящем. А сколько людей из прошлого вы пропускайте мимо, думая, что это вам не надо? Так, просто вопрос, задачка для разминки ума и памяти. Которая для Румпельштильцхена стала предвестником чего-то большего, нового витка в этом рассказе. А пока он с трудом открыл глаза, в очередной постный день, под вой ветра и стук ложки о кружку. «Вроде спать ложусь не поздно, а все равно тошнит. Будто всю ночь я безвозмездно пил коньяк в баре, а не видел очередной ад». Он все хотел привыкнуть к этим снам, чего только людям не снится! Всё пытался отбросить адский сон вглубь разума, смахивая на плохое настроение. Тем не менее мир вокруг приобрел цвета, до Бэйлфера все было постно серым. Никаким, тоскливым и вызывающим одну лишь агрессию. Только в отличии своего прошлого «поста» ещё в замке, прибавилась грусть и страх, ко всему существованию в этом мире, бессмысленному и безобразному. Не бойся он так смерти, наверное давно бы был мертв. Из тумана размышлений и времени вывела резкая боль в ноге, будто на пику наступил. «Сначала трость, потом посох, а дальше? Дальше не будет» твердо решил он, тоща себя в ванну. Хотелось остаться в теплой постели, удивительно, какой бы убогой она не была, никто не хочет с нее вставать. Нужно было готовить, убирать и главное-смотреть на Бэя. Нет, ничего плохого господа грешники. Просто спустя столько лет наконец отец мог смотреть на сына не боясь побега того. «Потому, что он видит Авду, немого нищего со шваброй волос». Какого было удивление, когда завтрак уже был на столе. — скучно стало, не всегда же тебе готовить. Улыбнулся мужчина, приглашая калеку за стол. За едой он заметил, как вздыхает сын, всем кто знает его было ясно, что что-то не то твориться в душе мужчины. Пальцем показав сначала на голову, а потом на сердце мужчина наклонил голову. Волосы упали на глаза, закрывая обзор. — не стоит, я же вам чужой человек. Смущённо хмыкнул Нил. Но Авда так и выражал всем своим видом заинтересованность. — ты когда-нибудь чувствовал себя одиноким даже в компании? Вроде у меня всё есть, и сын, и друзья и все как надо. Но чего-то нет, чего-то важного и большого, будто я это в рассеянности обронил. А теперь мечусь по городу пытаясь найти то самое место, где я это уронил. Авда открыл было рот, но не менее быстро его закрыл вспомнив. Да и он сам уже, будто немой, захочешь ничего не скажешь. — ты же писать умеешь? Поднял бровь Бэй, попивая чай. Между прочим вкуса у Крюка на него совершено не было, брал какую-то ересь. Мужчина энергично закивал, и вскоре и недр шкафчика в столе ему была подана ручка и бумага. '- ты же, вроде ищешь отца. Может его тебе и не хватает? ' Почерк был красивым, наклонным и с завитушками. Когда у нищего Румпельштильцхена появилось все, он погрузился в учение. Корпел стараясь писать как можно красивей. Чем красивей почерк, тем человек более образован. Может в этом и не все правда, тем не менее люди удивляются. — не знаю, насчёт его я ни в чем не уверен. Его трудно понять. Тоскливо ответил Нил, опуская шоколадные очи к полу. '- а, что с ним такого? ' невинно спросил Румпельштильцхен. — ему была дана невиданная власть и она сожрала его. Изменила до неузнаваемости, я получил совершенно иного человека. Да, конечно, нужно любить людей такими какие они есть. Но не когда те убивают и обрекают людей на пожизненные страдания просто, потому, что могут. '- ну, а ты как думаешь, есть ли в нем что-то от того, кого ты любил? ' Сердце выпрыгивало из груди, а пальцы мелко дрожали, волнению не было предела. Мысли с трудом вкладывались в осмысленные вопросы, прыгая по стенам и кружась спиралькой. Почему такое, так часто с ним случается? Как его мысли до сих пор не разбежались, кто куда? Бэйлфер выглядел как никогда грустным. Мужчина понял, что за всю жизнь таких так скажем, душевных разговоров было всего два. И то, он был так увлечен магией и запугиванием соседей, что всё пропустил мимо ушей. А если б он тогда слушал? «Могло бы что-то изменится? Могло бы это так меня тронуть, чтоб я в итоге прыгнул? А может некоторые люди остались бы живы?» Вопросы неправильных дел, ты что-то сделал не так и теперь всю жизнь они будут преследовать тебя. Цепляться за кожу и одежду, как клещи, возможно даже в день смерти вся голова будет ими забита. Они будут шебуршать, ползать друг по другу, как тараканы. — с приобретением власти, у него даже голос изменился. С взволнованно-доброго, на высокомерно громовой. Он всегда хотел отсечь от себя часть хромого прядильщика. Он страшно не любил свой недуг, себя, всё, что делал. Жаль, что он так и не понял, что был хорошим отцом. Да мы бедно жили, но я видел многое, чего богачи не видели. Например пастушьих овец, которых мы когда-то пасли, мягкие и спокойные. А прядильное колесо? Удивительная штука, запах пряжи, созвездия и смех в кустах малины. Да, он стал богатым, да перестал хромать, перестал бояться исхода событий, стал уверенным вс себе. Отсек эту часть, упрямо не понимая, что режет себя. На губах мужчины была ели заметная улыбка, он вспоминал старые времена. Настолько, что даже больно вспомнить. На губах Авды был вздох, он был опустошен. Внутри все было ни черным, ни белым, не мягким, не твердым, там не было ничего. Рассеянный, не знающий, что ему делать. Всё бьется куда-то вниз, пытаясь пробить дно. Он кивнул, закрывая лицо расплывчатыми черным пятном. Подрагивающие руки налили обоим чаю, а их переписка была сложенна Бэем и сунута в карман.