***
— папа! Папа я тут! -Смеялся мальчик тряся букетом цветов. Он бегал по цветочному полю, но не быстро, понимал, что отец не сможет его догнать. Он стоял и ждал, пока папа хоть как-то доберется до него. Они смеялись и бегали по полю, вдали от деревни, от войны, от любого зла. Лишь благоухание цветов, ветер в ушах и свежесть. — какой ты прыткий! -Улыбнулся мужчина. Искренней, доброй улыбкой, полной счастья. Она была настолько редкой, что видеть ее на этом истощенном лице было непривычно. Ветер играл волосами, трава и цветы цеплялись за жесткие штаны, оставляя зелёные метки. — лови лови меня! -Прыгал Бэй, ему было лет восемь, но он уже был довольно высок. Иногда он спотыкался и падал, но не успей Румпель испугаться, уже вставал. Но вот когда упал сам мужчина, тут уже испугался мальчишка. Каждый раз когда он падал, казалось, он больше не встанет. — папа! — Бэй кинулся к отцу со всех ног, путаясь в густых джунглях стеблей и корней. В миг радость упала в пятки, и подскочила страхом к сердцу. Он взял отца за плечи и попытался то ли поднять, то ли потащить. И тут вдруг худая рука, вымазанная землёй поднялась и схватила мальчика за плече. — поймал. Поднялось счастливое лицо, озаряя своей улыбкой. Пару секунд Бейлфайр стоял в ступоре, в потом сам улыбнулся и засмеялся. И как только Румпельштильцхен сел, сын его обнял. Счастливая семейная сцена, идиллия, которой бы позавидовал любой человек. Хотя нет, любой, кому дороги свои дети.***
От этого воспоминания мужчина чуть не задохнулся воздухом. К горлу подкатил ком и его затошнило. Уивер откинулся на кровать прикрыв глаза. Как больно видеть то, что утонуло в болоте прошлого и больше никогда не всплывёт. «Папа, давай уйдем в тот мир, в котором мы будем счастливы!» Как-то так когда-то говорил маленький Румпельштильцхен своему отцу. Как-то так когда-то говорил уже не маленький Бейлфайр своему папе. И в обоих случаях всё заканчивалось одним, плохим концом. Внутри все скрутило в узел, от чего сам калека скрутился в комок. Моральная боль больше физическая, чем какая-либо. Чаще всего она и доводит людей до суицида. — мистер Уивер, здравствуйте! -Разорвал паутину страданий вскрик. Мужчина подскочил, в совершённой растерянности, по щекам все ещё катились слезы. Он всегда скрывал их, чтоб его слезы увидел кто-то! Это должна быть катастрофа. А тут его так просто застали. — ох, вы чего? -Чутко спросил парень, но на лице была странная улыбка. Явно не выражающей сострадание. Это скорее улыбка ребенка, которую он не смог сдержать, пока его ругают. Голд же ничего не ответил. Сел ровно и вытер лицо, после чего хлебнул воды, рядом с кружкой лежал плюшевый крокодил. Сначала он подумал, что это принес Крюк, в насмешку. Но потом вспомнил Танни и веселое стечение судьбы. — ничего, всё пройдёт. -Парень сел рядом, поставив кулёк на пол. Каждый его прикид, как отдельный вид искусства. Например сейчас на нем была белая рубашка в голубую линию, явно с пижамы, штаны с рисунком пони и прозрачные тапочки. Боже, как ему было не холодно? На улице конечно теплеет, но не настолько. Заявление «всё пройдёт» вызвало только ухмылку. «Если и пройдет, то наверное только в гробу, и то не факт» — вам не надоело тут лежать? — Вдруг поинтересовался юноша, интересно, какие у не были глаза. Зачастую его тон и поведение были, странными, несущими в себе что-то кроме доброты, задорства и заботы. Но понять, что они означали были трудно. Вот бы были глаза, в них все намного лучше видно. Да и вообще, эти огромные очки закрывают пол лица! И конечно Голду надоело тут коптится, все уже хорошо поднадоело. Но с другой стороны-безопасность. В больнице ему ничего не угрожает, и он никому не угрожает. Все мирно, спокойно, по протоптанной тропинке. — а ты, как думаешь? -Лукавства в голосе почему-то не было, оно как иссякло в этом пробитом сосуде. — ну, значит это хорошая новость. Я подумал, что вам тут плохо, да и забота тут, честно скажем, такая себе. Поэтому я уговорил перевести вас на домашнюю реабилитацию. Блестел Танни, всем, что было на него понаклеенно. Такая новость была, мягко скажем очень необычна. — домашнюю? -Переспросил он, не зная что, думать. Приходить в себя после этого всего у Крюка- лютый ужас. Хоть обратно помирай, чего мужчина ну никак не хотел. — я же говорил, что у меня появилась своя квартира! — Запрыгал рядом с кушеткой парень, от восторга сжав кулачки. Тут то, наконец, до Румпельштильцхена дошло. «Но зачем ему брать меня к себе? Обеспечивать, лечить, уживаться с моим скверным характером?» Нахмурился мужчина, обычно такие благие поступки скрывают в себе гнилую суть. И тут вспомнился Гарольд, просто добрый, побитый жизнью и готовый помочь просто потому, что он человек. Сердце закололо, а в ушах поднялся гул. Каждое воспоминание о нем сопровождалось болью во всех своих проявлениях. — зачем? Растерянно спросил Голд, сжимая кусок своего больничного халата. — мы же друзья, да и я ненавижу больницы. Но хочу проводить с вами побольше времени! Что-то в нем было, косое. Не вписывающееся в эту безмерную доброту и улыбку. «Может это я всё преувеличиваю и вижу не то что есть на самом деле?» Подумалось калеке, пока он всматривался в прекрасно знакомые черты лица. — тебе, не мешают эти наклейки? -Вдруг изрёк он. И правда. Про полупрозрачные наклейки на зубах мы уже упоминали. Но теперь парень начала клеить их везде: руки, лицо, шея, ноги. Все, что не было скрыто под одеждой. Не одна на одной конечно, с большими пробелами, но все же. Наверняка люди на улице его изподтишка фотографировали и показывали пальцем. — нет, я уже давно привык. Мне нравиться как это выглядит, блестяще и необычно. И ответив Танни полез в кулек, из которого вынул бутылочку сока и протянул Уиверу. Тот поднял одну бровь и не сразу принял сие дар. Все таки опасения насчёт этого чудака у него были. Тем не менее томатный сок оказался вполне неплох, когда он вообще последний раз его пил? — и, когда собираться? Допивая красную эссенцию спросил он, переводя взгляд на тумбу. Всё это время на ней лежали вещи, принесенные парнем. А так же стояла трость и посох. — как только вам забинтуют важные раны. Улыбнулся парень и резко подскачив сбежал. Бинты на месте, то есть практически везде. Говорить о том, насколько немощным сейчас себя чувствовал Голд я думаю не нужно, все догадываются. Но вот одежда, прошлая была испорченна, потому Танни принес новую. И меньшее, что мужчина ожидал- это рясу. — этот мир издевается надо мной. -Опустил голову в ладони Голд, сев обратно на койку. — вашего размера у меня было только это. Неловко улыбнулся парень. — на кой тебе вообще нужна ряса? -Поднял голову мужчина, прогоняя мысли о том, что это чудо в перьях как-то связанно с церковью. — это же хорошая идея, как давно вы были в церкви? Практически никогда, так как то, что было в деревне и церковью назвать было трудно. А люди были верующими ровно тогда, когда это было выгодно или нужно. Собственно, и сейчас ничего не изменилось. Только церкви теперь сияют золотом и драгоценными камнями. В церковь Голд ходил только во время амнезии, эти двадцать восемь лет. И то, не сказать, чтоб от чистого сердца. Скорее ради приличия и поддержания статуса. Ну и конечно не менее загадочно образа: сволочь ещё та, но в церковь ходит. Вообще Румпельштильцхен не был верующим, хотя в особо тяжких ситуациях мог обратиться к чему-то всевышнему с мольбами. Но сейчас, в то время, как его жизнь на краю либо своего завершения, либо ужасающего существования. В то время как всё былое перевернулось с ног на голову. В то время как разум и сердце готовы разорваться- церковь хорошая идея. Уивер слышал о многих людях, которых религия спасла или изменила в лучшею сторону. Насколько это правда он не знал, зато пару раз видел. Всем телом опираясь на посох, тихо сквернословя и чертыхаясь он шел на выход. А его провожали любопытные взгляды. «Священник» думали они, и глаза ползли все выше на лоб. Особенно у той медсестры, что часто приходила к больному. Вопросов у нее появилось ещё больше, чем было. И это одновременно и бесило, и вызвало вопросы у самого Голда. Так на него смотрят, будто не могут поверить в увиденное. «Нашли чему удивляться» скривился Голд, наконец покидая стены цвета персика. Надолго ли? Улица снесла его. Пришлось сильно щуриться, так как даже малейший свет, кажется, мог ослепить. От ветра перехватывали дыхание, а по телу полз рой мурашек. Мужчина съежился и склонился головой к посоху, ощущение, что с этим ветром по телу ударил груз всего прошлого и будущего. На плечи опустился страх этого грядущего, мысли о всем плохом, поджидающем впереди. — все в порядке? С беспокойством спросил Танни, кладя руку на плече своего спутника. «Он относиться ко мне так, будто я в любой момент могу развалится» недовольно подумалось Румпелю, его это бесило, но он только кивнул. Было как-то, непривычно. Снова вступать по твердой земле, слыша стук своих каблуков. Слышать гул толпы, чувствовать на себе ветер и солнце. И вдруг на худые плечи легло что-то теплое. — в одной рясе холодновато будет. Ослепительно (во всех смыслах) улыбнулся юноша. Теперь на Голде было зелёное простое пальто, которое судя по стилю было куплено специально для него. Так как этот чудак не носит столь простой одежды, у него всё не из мира сего. — мистер Уивер, а у вас есть жена или невеста? — Спокойно так спросил Танни, слегка поддерживая мужчину за плечи. И словно галлюцинация, конвульсия убитого разума, перед глазами как нарезка поплыла его жизнь с Белль. Эта прекрасная, грациозная, добрая, лучшая кого он знал. И ее ненависть, отвращение в столь дорогих глазах. Такое же, как у всех, кто смотрел на него. В жизни Румпельштильцхена с отвращением смотрели на жалкого калеку, что посрамил и опозорил все, что можно. В жизни Тёмного с ненавистью и страхом смотрели на него всё, кроме Белль. А в жизни Голда на него смотрели все со всем набором. — нет. -Хрипло выдал он, уводя взгляд в асфальт. «Я такого не достоин, кто может полюбить такого как я? Чудовище» Как же все-таки удивительно сходились его мысли, и мысли Крюка о Голде. — а муж или кто-то в его кандидаты? — Не менее легко спросил парень, для него то это были обычные вопросы в нормальном разговоре. — ни за что -Уже более зло выдал мужчина. На других мужчин его не тянуло. Хотя, все же что-то может и было. Когда он выдел молодого, красивого и сильного, так чем-то напоминавшего ему Милу. Что-то внутри подымалось с мыслью, что подобный человек может быть рядом. Готовить, приходить уставший домой и тебя обнимать, подбадривать и целовать в висок, в конце-концов защищать. Но то было в далёкие времена, сейчас же Румпель не сильно интересовался своей ориентацией. Он вообще не интересовался ни людьми, ни отношениями. В конце-концов у него была Белль. Задумался об этом он после ночи с пиратом, от которой до сих пор был мороз по коже. — так вы гетеро? — Поднял одну бровь Танни, эта мысль пришлась ему не по вкусу. — черт бы его знал. Фыркнул мужчина в ответ, как он не любил такие щепетильные разговоры. — о! Какая для вас, идеальная женщина? — Взбодрился юноша повергнув голову на сбитого с толку Уивера. — заботливая, красивая, с характером и улыбкой, самостоятельная. Как-то так. В подсознании сразу всплыла сначала Мила, а потом Белль. — представили её в голове? — Голд кивнул, даже не заметив, что они стали столбом посреди улицы. — а теперь мысленно смените ей пол. Все ещё не воротит вон, от представления рядом? — Мужчина кивнул отрицательно. И только через пару секунд дошло, что же всё это было. — на кой вообще такие расспросы?! -Возмутился он, но в гневе был уже не так и страшен как раньше. Особенно с таким количеством бинтов и пластырей. — ничего плохого не хотел! — Снова ослепил Румпеля Танни. — просто, интересно. О вас интересно знать побольше. У него было настолько невинное лицо и благие поступки, что злится было трудно. Калека недовольно фыркнул и они поковыляли дальше, абсолютно молча. Квартал за кварталом, кучи людей сменялись другими кучками мусора. Пабы сменялись барами, одни бранные слова Голда другими. И вот наконец перед обоими предстало огромное, темное здание. — обычная церковь. Пойдёмте. Наконец подал голос парень, открывая дверь и пропуская старшего вперёд. Внутри было пусто, длинные ряды каменных скамеек с резьбой, высокий потолок с как будто растянутыми окнами. Не витражей, ни золота, ни света толком. Вокруг мрачное здание посреди которого небольшая статуя Иисуса Христа, к которой вели маленькие ступеньки. Сказать, что Румпельштильцхен ожидал другого, это ничего не сказать. Темнота и простота этого заведения его поражали. — пойдёмте- Танни подтолкнул шокированного вперёд. Эхом разносился стук этого треклятого посоха, наверное слышно было на улице. Через считанные секунды они были уже перед статуей. И вдруг юноша упал на колени, опустив голову, перекрестился и забормотал молитву. Такое поведение ещё больше шокировало Голда, он и подумать не мог, что этот клоун верующий. Мужчина неловко стоял рядом, а потом решил присесть и снять пальто, от волнения стало жарковато. — мистер Уивер. — Осматриваясь Румпель не заметил, как Танни встал. Пришлось подойти, так как тот подзывал. — умейте креститься? — сейчас его вечно возбуждённый и громкий голос стал тихими, более зрелым и по-доброму серьезным. Мужчина при жмурился для лучшей концентрации и повторил действия, которые вспомнил. Юноша восхитился. — правильно, а вы говорили! -Тут вдруг он отошёл, показывая, что нужно повторить его действия. Ореховые глаза метнулись к статуе Спасителя, он много и фильмов видал и книг читал про него. Может Там и правда кто-то есть, смотрит, сопереживает, но сделать ничего не может, так как слишком далеко. Калека не без помощи парня стал перед ним на колени, сжал руки и поднял глаза. «Не просто ж так это все возникло, не просто же это судьба. Может ты и есть судьба?» Вдруг снизошла на голову мысли, словно пара гирь. Внезапно стало так стыдно, так грустно, словно все грехи Голда обратно упали ему на плечи с новой силой. Увидев такую реакцию удивленный Танни отошёл и сел. Румпель не знал никаких молитв, собственно и молить он не любил. Потому просто тихонько сказал: — прости меня, за эти души- он чувствовал себя ужасно неловко, но что-то внутри говорило, что исповедь ему необходима. Знал бы он, что в этот самый момент мимо церкви проходят Нил, Реджина, Эмма и Генри. И они б никогда не подумали искать бывшего Темного в церкви. Для них скорее он оказался бы на картонке в сквере, чем тут. Никому такое в голову не прийдет. Голд рассматривал статую и она вызвала у него смешанные чувства, с одной стороны- ведь это бог. С другой, почему люди вообще задумалась о таком? Как им в голову пришло материализовать его? Вскоре Танни помог ему встать и они пошли прочь. Темные кирпичные стены отражали каждый их шаг, звуки врезались в лица искусственным ангелам и улетали под купол рассыпаясь там. Как оказалось на улице было холоднее чем в церкви «И почему? Там даже окон нет, вырезы. Ветер гуляет как, хочет» удивился калека, стараясь не опираться на юношу.