Золотые цепи

      Чонгук в последний раз смаргивает стеснение и тихо начинает петь. На мгновение Тэхен замирает, оборачиваясь сильнее, и пристально смотрит в тёмные глаза Гука, восхищённо ахая. Чонгук едва заметно улыбается и делает голос чуть громче.       Риналь впервые слышит эту композицию, к тому же, Чонгук поёт на корейском, но это только больше придаёт атмосфере романтичности. Мелодия легко угадывается и с первых звуков нравится Тэхену. Даже по её темпераменту и мелодичности понятно, что она, скорее всего о любви. Юноша бесшумно поднимается и, закрыв глаза, полностью отдаётся танцу, не обдумывая свои движения, а просто разделяя с песней то, что чувствует.       Чонгук изумляется, заворожённый грациозными движениями, но Риналь этого даже не замечает, самозабвенно изгибаясь и покачиваясь под звуки красивого голоса. Стройное тело двигается плавно, бедра раскачиваются из стороны в сторону, неспешно рассекая воздух, словно маятник, гипнотизируя единственного зрителя.       Руки выписывают восьмёрки, переплетаясь между собой, в воздухе описывают изгибы тела, а затем взмывают ввысь, обвивая одна другую, медленно проводя ниже, переходя на плечо, скользя по груди, перемещаются к тонкой талии, пробегаясь по ней ладонью и замирая на бёдрах.       В свете множества тусклых ночников, Риналь похож на божество, которое снизошло к грешнику, нарушая все небесные законы. Мягкие тени окутывают стройную высокую фигуру, то, закрывая от взгляда Чонгука Тэ, то вновь открывая ему возможность видеть его полностью. Эти тёмные нити окутывают, оплетают, делая Риналя неземным и нереальным. В свете множества тусклых ночников, у Чонгука складывается ощущение, что Тэ танцует стоя на небе между звёзд.       Чона бросает в жар, а пальцы инстинктивно тянутся прикоснуться к его наваждению, потрогать это чудо своими руками, утонувшее в собственных чувствах.       Гук легко отталкивается и, поднявшись, приближается к танцующему Тэхену. Глаза брюнета все ещё закрыты, а на лице такое умиротворение и радость, что Чону хочется стиснуть его в объятиях до хруста костей, но он не смеет.       Чонгук кладёт свои ладони на талию Риналя, прижимаясь к гибкой спине, а тот откидывает голову назад, укладывая на плечо Гука и слегка повернувшись к нему, продолжает двигать бёдрами, ненароком задевая чужой пах.       Чон лёгким касанием целует Риналя, прежде чем более властно накрыть его губы своими, притягивая ближе и заставляя замереть, уперевшись ягодицами в его полувозбужденный орган. Его ладонь ложится на плоский живот, прижимая Тэ сильнее, боясь, что он выпорхнет и растворится в плотной ночной темноте.       Снова эта сладость и лёгкий аромат абрикосов: едва уловимый, ненавязчивый и обволакивающий. Гладкость и полнота чужих губ, жар чужого рта и игривость языка, который уже смело, вторгается в рот Гука, притираясь к его языку, обвивая его, разжигая страсть, врубая все конфорки на полную мощность.             - Риналь, ты такой красивый, что мне даже страшно, словно ты можешь в любую секунду раствориться, как мираж, если я слишком сильно сожму тебя, - признаётся младший, разворачивая Тэ к себе и обнимая за шею.             - А ты не бойся, - улыбается Тэхен, - просто прикоснись и проверь, что я из плоти и крови, и никуда не пропаду.       Чонгук притягивает старшего ближе, вновь увлекая его в поцелуй, пока руки Тэ обвивают его узкую талию, удобно располагая ладони на пояснице, зажимая в руках ткань туники.             - Ты - моё сумасшествие! - невнятно лепечет Риналь между поцелуями. - Самое сладкое, опасное, грешное сумасшествие.       Чонгук задыхается от всего сразу: и от возбуждающего танца, который подарил ему Тэхен, и от окружающей их атмосферы интимности и уединения, и от шёпота в самые губы, от чего там безумно щекотно, и от предвкушения сегодняшней ночи, а главное от самого Риналя, пьяняще открытого, тягуче томного и взволнованно откровенного.       Чонгук волновался, что не сможет оправдать надежд Тэхена, что скажет или сделает, что-то не то или не так, ведь это и его первый раз с мужчиной. Но больше всего он боялся отказа. Мысль о том, что Риналь передумает, неоновыми огнями вспыхивает в голове заставляя сдерживаться. Это будет полное и безоговорочное фиаско для Чонгука.       Тэхен нутром чувствует страхи Гука, но вслух ничего не говорит, лишь теснее прижимаясь к подтянутому телу, проникая глубже в чужой рот и исследуя его в самых недрах. Нет больше сил сходить с ума от того, что тело ноет и хнычет, потому что не удовлетворено, потому что мало. Привычных ласк руками недостаточно, хотя они и приносили облегчение, но с каждым днём Тэхен все больше нуждался в теле Чонгука, даже сегодня, когда Чон вышел после водных процедур, а туника предательски прилипла к его рельефному телу, низ живота Тэхена скрутило спазмом желания. Высокий, с широким разворотом плеч, мощными бёдрами, плоским, даже впалым рельефным животом - Чонгук воплощение порока.       Никто из них ничего не говорит, когда Тэхен, увлечённо целуя припухшие и покрасневшие губы Чона, медленно спускается руками ниже и, скомкав подол туники, тянет вверх, постепенно оголяя сильные икры, затем обнажённые бедра, поднимает ткань до самой талии, отступив на полшага, и выжидательно смотрит на младшего, который словно кролик перед удавом поднимает руки, молчаливо позволяя стащить одежду до конца.       И вот Чонгук, совершенно неприкрытый в полной природной наготе, стоит перед жадно скользящим по нему взглядом Риналя. Куда бы ни смотрел Тэхен, Чонгуку кажется, в том месте остаётся невидимый след, который уже нельзя стереть.             - Ты совершенство, Джамиль, - восхищается старший, бездумно проведя ладонью по выступающей ключице, соскальзывая ниже, задевая чувствительный сосок.       Чонгука встряхивает, словно кто-то пустил по телу разряд, прошивающий до самого дальнего нейрона. А Тэ, будто не замечает этого, продолжая скользить по выступающим мышцам, пересчитав длинными пальцами каждый кубик пресса, обведя его контуры и спускаясь ниже, туда, где его тонкие фаланги встречают упругие тёмные завитки волос.       Риналь шумно вдыхает и слегка коснувшись их, уже более смело ныряет в плотные пружинки, касаясь основания набухшего члена. Чонгук сходит с ума, но не смеет остановить Риналя, позволяя ему изучать своё тело. Каждую ночь, он отчаянно старался угодить Тэ, порой, забывая о себе, от чего каждое прикосновение было словно впервые, обжигающим и прочувствованым всей душой.       Риналь облизывает губы, а ладонь обхватывает чонгуково естество, забирая в плотный плен руки. Чон запрокидывает голову и дышит глубоко, словно загнанный арабский скакун, чёлка прикрывает глаза, а нижняя губа прикушена белоснежными зубами. Чонгук великолепен, словно дикое животное, которое невозможно сломать, а только приручить любовью и лаской.       Тэхен мягко двигает рукой, делая шаг ближе, и присасывается к Чонгуковой шее. Контраст от осторожных касаний внизу и страстных поцелуев сверху сковывает лёгкие. Из груди младшего вырывается первый тихий стон, который будто правильно подобранный ключ открывает дверь в доверху набитую комнату из чувств.       Ноги не держали обоих, колени подгибались под напором нежности и любви, накрывшей огромной волной и захлестнувшей так, что все эмоции вышли из берегов. Уступая возникшей в теле слабости, юноши опускаются на ковры, Риналь скользит по широкой шее младшего, горящей от его укусов и поцелуев, обводит плечо и, сбегая пальчиками, словно по невидимым клавишам пианино и добравшись до кисти Чонгука, переплетает их пальцы, сжимая и поглаживая подушечкой тыльную сторону ладони.       Трепет, нарастающий в груди, давит на сердце, заставляя его стучать быстрее, гулко отдаваясь в горле. Чонгук смазано целует мягкие губы Риналя, а мокрым языком лижет щёку, спускается ниже и целует в подбородок, а затем, осев на пятки и подняв лицо, нежно прихватывает губами дёрнувшееся адамово яблоко, всасывая кожу.       Ещё тогда, в библиотеке, именно эта ласка оказалась самой впечатляющей для Тэхена, и Чон в полной мере пользуется своими знаниями о слабостях любимого.       Чонгук укладывает Тэхена на спину, усаживаясь на его бедра и склонившись, оттягивает ворот свободной туники, обнажая острый росчерк ключицы с глубокой впадиной над ней. Влажные губы касаются тёплой кожи, оставляя на ней красный след, а затем скользкий язык проводит влажную дорожку по ямке, которая контрастирует с прохладным воздухом в шатре и заставляет Тэхена выгнуться и покрыться мурашками.       Шея брюнета напрягается и на ней выступают мышцы, выделяющиеся под смуглым покровом, делая Тэхена безумно сексуальным в своей мужественности. Чонгук восхищённо осматривает это непередаваемое зрелище. Риналь - это произведение искусства, которое нужно тщательно оберегать и хранить. Никому он не желает больше давать возможности видеть его таким.       Через тонкую ткань, Чонгук чувствует, насколько Тэхен возбуждён и не может счастливо не улыбнуться. Но проклятая ткань мешает ему быть ближе к желанному парню, касаться кожей кожи, видеть его всего, как тогда в номере гостиницы.       Тэхен распахивает глаза и устремляет их на Чонгука, который сильным рывком разрывает тунику на его теле, тянет в стороны, вынуждая Риналя обнажиться. Контраст мягких линий лица, влажных глаз, приоткрытых алых губ и сильных порывистых движений, сводят с ума, покоряют, коверкают душу, настраивают её на свой, собственный никому неслышимый лад.       Стряхнув рукава от теперь уже бывшей одежды, Тэхен протягивает руки к Чону, словно просит прижать его к своей груди, согреть, спасти от собственного безумства и Гук подаётся на встречу, позволяя обвить свою шею и приникая к губам, целует жарко, напористо, откровенно.       - Джамиль, я хочу тебя! Хочу в тебя! - тихо стонет брюнет, оглаживая лопатки, спину, спускаясь на упругие ягодицы и впиваясь в них пальцами до боли.       Чонгук громко дышит, перемешивая стоны и неразборчивый лепет, а затем съезжает с чужих ног, утыкаясь носом в живот, прикусывает кожу под пупком, и Тэхен безвольно падает на спину. Нежные поглаживания бёдер гонят лаву по венам, губы, целующие гладкий лобок, распаляют.       Чонгук удивлённо охает, когда не обнаруживает вокруг упирающегося в его подбородок каменного стояка ни единого волосочка. Это так маняще и так красиво, что младший не может подобрать слов, лишь слегка проводит широким мазком языка по гладкой коже, слыша сверху протяжный стон.       Влажная сверкающая капельками смазки головка, танцует перед глазами Чона, словно приглашая её попробовать и, младший не отказывается от этого угощения. Он ласково проводит рукой от самого верха к основанию, а затем накрывает чужой член своим ртом.       Тэхен дёргается на встречу, толкается бёдрами в жар чужого рта, упираясь головкой в горло, от чего Чонгук задыхается, едва отстраняясь.             - Дай... - умоляет Риналь, - дай, мне тоже, Джамиль!       Чонгук не может оказать ему и, покинув влажное возбуждение Тэхена, он укладывает его на бок, ложась своим не менее твёрдым членом к его лицу и вновь, отчаянно набрасывается на оставленное лакомство.       Тэхен облизывается и накрывает чужую большую красную головку губами, а затем втягивает ствол настолько, насколько может это сделать. Чонгук стонет, посылая по тэхенову возбуждению вибрации и чувствует, как приятное щекочущее дрожание проходится по его собственному члену, потому что Тэ стонет в ответ.       Чонгук вылизывает Риналя, а тот вовсю двигает плотно сомкнутой ладонью на его раскалённом члене, а языком играет с вельветовыми яичками, которые поджимаются от каждого движения чужого языка. Младший понимает, что вот-вот готов кончить, спазмы внизу живота учащаются и становятся практически болезненными от удерживаемого оргазма.       Риналь чувствует, как его мальчика начинает мелко трясти, твёрдый член во рту Риналя становится ещё больше.             - Тэхенииии, - хнычет младший, - я сейчас кончу...       Тэ резко отстраняется, не давая Чонгуку разрядки, от чего младший тихо поскуливает и его глаза ещё сильнее увлажняются.             - Риналь... возьми уже меня! Не могу... - голос младшего срывается, - не могу больше ждать!       Риналь, как в тумане укладывает Чонгука на спину, но парень выползает из-под горячего влажного тела и, перевернувшись, встаёт на четвереньки. Перед глазами ошарашенного Тэхена предстают золотистые аппетитные ягодицы, слегка приоткрывающие колечко мышц, сжатых плотной звёздочкой с темно-карамельным ободком.             - Так нам обоим будет легче, - стыдливо пряча лицо, глухо бубнит Гук, а Тэхен кивает.       Спорить нет смысла, Тэ абсолютный профан во всем происходящем. За последние дни он прошерстил весь интернет, чтобы хоть что-то понять об однополой любви и сексе. Было безумно стыдно, но страшнее было сделать, что-то не так и не дай Бог навредить своему сокровищу.             - Прости, у меня нет опыта, - краснея, признаётся Тэхен, а ладонь с длинными пальцами гладит ягодицу, от чего член дёргается, а Чонгук выгибается громко вздыхая.             - Ничего, у меня это тоже впервые, - признаётся Чонгук.             - Джамиль! - радостно выкрикивает Риналь. Значит он первый у Чонгука!!! Это лучшая новость, какую он мог только услышать. Никто ещё не делал ничего подобного с его ангелом, только ему Джамиль позволяет насытиться им. Это возбуждающе и тревожно одновременно.       Чонгук тянется к своему рюкзак, и выуживает из бокового кармана небольшой пузырёк с тягучей жидкостью внутри.             - Котёнок мой, тебе пригодится вот это, - он отдаёт бутылёк в дрогнувшую руку, - так мы оба не получим травму.       Тэхен щёлкает колпачком и на его ладонь льётся густое ароматное масло. Тэ распределяет его, согревая, а затем осторожно касается цветка Чона, который на миг сжимается, а затем расслабленно выдыхает, прогибаясь и позволяя Тэхену начать самое вкусное.       Мягкими массирующими движениями Тэхен втирает масло в узкий проход. Вокруг разносится едва уловимый аромат ванили и шоколада. Чону не страшно, но организм инстинктивно старается сжаться, когда тонкий палец проникает в его тело. Риналь застывает от ощущения гладкости стенок и обжигающего жара внутри, а потом потихоньку начинает двигать рукой.       Чонгук вроде бы даже не дышит, пока палец скользит внутри, когда сопротивление немного ослабло, вновь раздаётся щелчок колпачка и, не вынимая пальца, Тэхен сверху льёт ещё масла, попутно вклиниваясь в чужое тело вторым пальцем. Младший ложится грудью на ковёр и разводит ноги чуть сильнее, позволяя вставить в себя уже и третий палец.       Боль хоть и присутствует, но парень понимает, что Риналь очень нежен и терпеливо ласкает его, мягко целует ягодицу, гладит свисающий взволнованно дергающийся член, отвлекая. Чонгуку и больно и приятно одновременно, это словно контрастный душ, который и закаляет, и приводит в тонус, подстёгивая и стимулируя.       Риналь вынимает скользкие пальцы, наслаждаясь своими трудами. Чонгук сгорает от такого откровенного бесстыдного осмотра. Растянутые покрасневшие мышцы сокращаются, а затем вновь маняще открываются. От этой пульсации Тэ захлёбывается воздухом.             - Джамиль! Какой ты сейчас великолепный! - тихо восторгается Риналь. - Весь мой... только мой...       Остатки масла уходят на то, чтобы ещё раз обильно смазать вход в чужое тело и свой собственный нудящий болезненным желанием член, прижатый к животу и истекающий предэкулянтом. Вытерев руку о клочки ткани, оставшиеся от его одежды, он оставляет укус на золотой коже полушария.             - Я больше не могу ждать, - бормочет Тэ, нависая над трепещущим под ним Гуком, целуя его позвонки, до которых может дотянуться.       Чонгук понимает, что момент истины настал и старательно расслабляется, максимально выгибаясь на встречу и впиваясь в ковёр ногтями. Тэ выпрямляется, охватывая ягодицу и отводя её немного в сторону, водит скользкой головкой вокруг сокращающихся мышц, а затем длинным толчком проникает на половину в желанное тело.       В очередной раз Гук замирает. То, что он считал болью, пока Риналь его растягивал, теперь казалось лёгкими пощипываниями. Он старается просто вспомнить, как дышать, Тэ ещё раз двигает бёдрами и, уперевшись пахом в ягодицы младшего, затихает.             Узко... жарко... божественно!       Понимание, что он первый у Чонгука, добавляет вкуса и цвета всему происходящему. Это чертовски классно! Быть в этом юном сильном теле, быть повелителем сердца, этого азиатского красавца.       Чонгук всхлипывает и, пытаясь защититься, сжимается вокруг члена Риналя. Старший хныкает — это неожиданно больно. Чонгук и так невыносимо узкий, а сейчас это приносит дичайшую боль.             - Джамиль, - надрывно шепчет Тэхен, - прошу тебя, расслабься! Так нам обоим больнее. Давай мой маленький, все хорошо, тише мой драгоценный тише...       Тэхен уговаривает притихшего Чонгука, поглаживая по пояснице, а затем, сцепив зубы, склоняется ниже, стараясь не замечать давящую боль, и обхватывает его член ладонью, легонько лаская наполовину опавший орган. Губы касаются повлажневшей кожи спины, пока рука скользит вдоль вновь наливающегося ствола. Это помогает, и Чон с долгим выдохом расслабляет колечко-удавку. Тэхен улыбается и, продолжая ласкать его, тихонько нахваливает:             - Вот так мой сладкий... Умничка... Хорошо, мой сахарный! Ты такой узенький, такой жаркий, я умереть сейчас готов от счастья!       Чонгук молчит, по его щекам стекают солёные капли, которые он так и не смог удержать. Время идёт, но Тэхен не двигается, давая право позволения Гуку. Когда боль немного отступает, Чонгук, слегка качнувшись, плотнее прижимается к мужчине сзади.       Риналь улыбается, все правильно понимая, и легонько начинает двигаться, до тех пор, пока скольжение не становится почти беспрепятственным.       Чонгуку мало! Мало всего этого, теперь он хочет глубже, больше и сильнее. Болезненные ощущения совсем не пропали, но он и не ждал этого. Первый секс всегда сопровождается болью и дискомфортом, но, кроме этого, теперь в его животе щекочется желание, а тело инстинктивно двигается, ища удовлетворения, которое маячит где-то на задворках разума.       Риналь громко рычит и жёстче двигается в гладком тоннеле. Глаза прилипают к тому месту, где его член входит в любимое тело. Он лишь немного толкается вперёд, а Чонгук словно втягивает его в себя: жадно, пошло, с хлюпаньем.       Излишки смазки стекают по поджавшимся яичкам ахающего Гука, и Риналь выть хочет от такого зрелища. Никогда, ни одна женщина в мире не сравнится с его Джамилем, у которого колени разъезжаются сильнее, а головка трётся о шершавое покрытие ковра, оставляя на нем капельки смазки, тянущейся от кончика головки.             - Глубже, Тэхени... сильнее! - почти кричит Чонгук, и Тэхен мгновенно исполняет.       От вколачивающихся в него толчков, Гук окончательно падает на живот и вытягивает затёкшие ноги. Тэхен сидит на его бёдрах и, разведя полушария тёплыми, влажными ладонями, самозабвенно проникает в него, громко выстанывая его имя.       Тэхен уже готов кончить, чувствуя, как в члене все печёт, но хочет видеть лицо Чонгука, желает удовлетворить сначала его. Он выходит, а Чонгук невольно кряхтит.       Тэхен одним рывком переворачивает его на спину и закидывает мощные ноги на свои плечи, уже без помощи руки входя в разработанную дырочку с готовностью хлюпнувшую, расступаясь. Риналь упирается руками над головой Гука в желании поцеловать, но над самыми губами замирает...             - Маленький мой! Тебе настолько больно?       Застывшие на ресницах приоткрытых век слёзы, словно стянули занавес, застилавший глаза. У Риналя все сжимается в области груди, как от железных когтей, при виде этих дрожащих на чонгуковых ресницах прозрачных крупных капель.       Чонгуку больно, и виной его слезам Риналь. Он настолько утонул в своём удовольствии, что совершенно не думал о том, что чувствует парень, чьё тело он так терзает, словно голодный зверь.             - Прости, меня... Умоляю! Прости!!! - Тэхен прижимает к себе дрожащего Чонгука. - Давай прекратим все... давай остановимся...       Тэхену будет неимоверно трудно остановиться, но лучше он подохнет от неудовлетворения, чем будет мучить своего Чонгука.             - Не смей! - выдыхает Чонгук в шею Тэ. - Мне никогда ещё не было так хорошо, как с тобой! Я люблю тебя, Риналь! Люблю! Чонгук обвивает талию старшего ногами и сам подмахивает бёдрами, охая от того, как головка члена проезжается по комочку напряженных мышц внутри. Тэхен сильнее стискивает Чонгука, устремляясь на встречу.       И снова страсть закипает внутри, управляет телами, Тэхен старается вновь и вновь входить под правильным для Чонгука углом, наслаждаясь его обрывающимися вдохами.             - Давай, мой маленький, кончи для меня, давай же мой любимый. Джамиль - любовь моя, давай кончай!       Чонгук кричит от нахлынувшего оргазма, сжимается на несколько минут, от чего не выдерживает и Тэхен, орошая Чонгука изнутри своим семенем и чувствуя, как между их животами растекается тягучая вязкость, а Чонгук впивается губами в сгиб его плеча, оставляя кровоподтёк с мелкими крапинками.       Оргазм бьёт по мозгу, телу и душе. Он выматывает и истощает обоих, они долго лежат обнявшись не в силах пошевелиться. Парни ожидали всего чего угодно, но только не этой поглощающей мягкой темноты. Она такая увлекательная, такая комфортная, что нет ни единого больше страха, ни одной мысли, кроме того, что они безгранично счастливы, и теперь по-настоящему принадлежат друг другу.