2014
Сидя в подсобке за стареньким рабочим компьютером, Гермиона Снейп — в девичестве Грейнджер — тоскливо пролистывала наброски к своему гипотетическому научному труду, которому не суждено было увидеть свет. Пытливый ум и категорическое нежелание превратиться в замшелую домохозяйку заставляли её цепляться за это богом забытое место, но из-за неудобного расположения в промышленном районе, мало кто посещал крошечную аптеку, воткнутую между двумя зданиями завода: действующим и закрытым. Кондиционер давным-давно сломался и чинить его никто не спешил. Оставалось лишь обмахиваться веером, купленным в ближайшем магазине хозтоваров, и мысленно проклинать начальство за нежелание раскошелиться даже на самый захудалый вентилятор. Весёленькая мелодия зазвонившего телефона вырвала Гермиону из душного уныния. К сожалению, голос на том конце провода звучал пришибленно. — Мам, тебе кое что должна сказать, но пообещай, что не расскажешь папе. — Если вы, юная леди, сейчас же не перестанете торговаться, я сообщу отцу обо всех ваших прегрешениях за последние полгода. — Хорошо, я поняла, — быстро раздалось в ответ. — В общем, Олдмоул опять вызывает тебя в школу. Точнее, тебя и папу. Сегодня в шесть. Гермиона отняла трубку от уха и с тихим стоном возвела очи горе. На той стороне что-то зашуршало: Бетти явно нервничала. — Мам? — И отцу ты, конечно, говорить об этом не собираешься? — изучая свои коротко отстриженные ногти, поинтересовалась Гермиона. — Что ты опять натворила, и до каких пор это будет продолжаться? — Мам, ну ты же знаешь, эта старая противная… — Бетти, что за тон? — Гермиона целиком и полностью разделяла мнение дочери по поводу преподавателя литературы, но признать это было бы непедагогично. В ответ раздалось протестующее фырканье. — Ладно, я хотела сказать, что миссис Олдмоул меня терпеть не может, — пробубнила Бетти и жалостливо добавила: — если папа узнает, он ведь меня убьёт, да? Гермиона устало потёрла пальцами переносицу: даже по прошествии стольких лет Северус оставался прожжённым консерватором, и в вопросах воспитания дочери это проявлялось особенно остро, поэтому большинство проступков Бетельгейзе от него приходилось скрывать, и дочь без зазрения совести этим пользовалась. — Отцу я ничего не скажу. Но мы к этому ещё вернёмся. — Спасибо, мам! — голос на том конце провода в долю секунды из обреченного стал оживлённым. — Люблю тебя! Бетти отключилась. На экране телефона Гермиона заприметила уведомление о сообщении, которое не заметила раньше: «Вернусь сегодня. Буду поздно, не ждите. Северус». Гермиона пролистала диалог: сообщения подобного характера приходили от мужа с удручающим постоянством, но на сей раз оно пришло как нельзя кстати.
1998
Дышать было трудно: воздух с витавшим в нём концентрированным запахом волшебных зелий был куда тяжелее воздуха обычной магловской больницы. За окном бушевал ливень. Каждый раскат грома отзывался гулким ударом сердца в груди, а быстрые вспышки молний озаряли уставшие лица друзей, которые сидели на узкой кушетке в коридоре и молча смотрели в начищенный кафельный пол. Каждый думал о своём. Последняя битва закончилась несколько часов назад, а Рон до сих пор не вымолвил ни слова. Война отняла у него одного брата, изуродовала двух других, а его мать — ещё молодая по магическим меркам женщина — поседела за одну ночь. Гермиона держала его за руку, но не могла подобрать правильных слов и не знала, имеет ли право лезть в нечто настолько личное. С Гарри дела обстояли немногим лучше: он выглядел потерянным, чья-то высохшая кровь уродливым узором легла на его лицо. Он то и дело дёргал ногой, заламывал пальцы и бросал на Гермиону быстрые взгляды и неуверенную улыбку, будто спрашивая: «Мы ведь победили, да? Ура?» Гермиона не была уверена, что «ура». Она уже ни в чём не была уверена, но рефлексию пришлось отложить на потом: всё её мысли были сосредоточены на парящей над кабинетом витиеватой надписи «идёт операция». После того, как Гарри рассказал ей всю правду о Снейпе, Гермиона опрометью бросилась к Визжащей Хижине. При виде остекленевших глаз бывшего учителя и вязкой лужи крови, вытекающей из его горла, её замутило; его тело казалось парализованным, застывшим, но пульс слабо бился под пальцами, а значит, в изувеченном теле всё еще теплилась жизнь. Вливая в застывший в мученической гримасе рот все зелья, которые были с собой — Рябиновый отвар, Кроветворное, Восстанавливающее — Гермиона молилась лишь об одном: чтобы колдомедики успели вовремя, и ей не пришлось взваливать на свою настрадавшуюся душу ещё один грех в виде бесславно и безвременно погибшего Северуса Снейпа. С того момента миновало, кажется, несколько часов. Прошла целая вечность, прежде чем дверь операционной открылась, и в коридор вышел высокий пожилой целитель. Гарри тут же вскочил на ноги; Рон только нехотя поднял голову. — Жить будет, — грубо обронил целитель, будто речь шла не о человеческой жизни, а о каком-то сущем пустяке, вроде неисправного смесителя или побочного эффекта Волшебных вредилок, — если это вообще можно назвать жизнью. Гермиона судорожно сжала ладонь Рона, но тот резко её выдернул. Весь его облик кричал о том, что он предпочёл бы в этот момент быть рядом с семьёй, а не караулить здравие ненавистного профессора. Целитель несколько секунд молча смотрел на разбушевавшуюся за окном стихию, после чего продолжил: — Кровопотеря, повреждения гортани и голосовых связок — это ещё полбеды. Основная проблема — укус ядовитого магического существа. Сейчас вся левая половина его тела парализована, возможно, навсегда. Повреждения слишком сильные, а долгосрочные последствия могут быть самыми неожиданными. Плюс, нам неизвестно, как на нём скажется магия, которой была наделена эта ползучая тварь. Юная леди, — он неожиданно обратился к Гермионе, — это же вы пичкали Снейпа зельями, пока его не нашли? Гермиона скованно кивнула. — Очень неплохо, — похвалил целитель без эмоции в голосе. — Я бы на вашем месте подумал о карьере колдомедика: без вашей помощи он не протянул бы и часа. В любом случае, вам, ребята, здесь делать нечего. Это была тяжёлая ночь для всех. Приходите завтра. Хлопок двери за его спиной грохотом прокатился по узкому коридору. Гермиона вышла из оцепенения только когда Гарри неуверенно дернул её за рукав; обернувшись, она увидела Рона, который стремительным шагом направлялся к выходу.2014
Выслушивать жалобы на поведение своего чада — сущая пытка для любого родителя, но, к сожалению, претензии учителя были беспочвенными лишь отчасти. — Моя дорогая, — голос Олдмоул звучал настолько приторно, что у Гермионы захрустело на зубах, — вы ведь понимаете, что я вызвала вас на эту беседу, действуя исключительно в интересах вашей дочери. Такой талантливый ребенок — и так бездарно растрачивает свой потенциал! Если бы вы помогли нам направить её способности в нужное русло, она могла бы многого добиться! К сожалению, я вновь не вижу её отца… — Мне очень жаль, — Гермиона, рассматривающая фаянсового кролика на книжной полке, перевела взгляд на заштукатуренное до желтизны лицо напротив. — Он очень занятой человек, и выделить время для посещения школы для него не представляется возможным. Но я сделаю всё, чтобы он повлиял на Бетти веским отцовским словом. Завершение фразы прозвучало скомкано и неубедительно, но Гермиона даже не пыталась скрыть желание поскорее закончить разговор. Бетти тем временем съехала со стула чуть ли не по поясницу, скрестив руки на груди, и упрямо смотрела в стену из-под тёмных бровей. Гермиона мысленно похвалила дочь за мужество: она и сама в школьные годы, даже в моменты редчайших оплошностей, не тушевалась перед преподавателями. Исключением, может быть, являлся профессор Снейп, но то был особый случай: перед ним краснели и бледнели все. — Внешне она точно пошла в отца, — невпопад подметила Олдмоул. — На вас она совершенно не похожа. Вы уверены, что справляетесь с её воспитанием? От внезапного вопроса брови Гермионы поползли вверх. — Простите? — Бетти, — неожиданно обратилась Олдмоул, — могу я попросить тебя выйти? Бетти растерянно взглянула на мать: ни разу в жизни Олдмоул не говорила с ней таким тоном, а её наигранная любезность лишь усиливала тревогу. Получив от матери ободряющий кивок, девочка поднялась, не очень женственно подтянула мешковатые джинсы и вышла из кабинета. — Надеюсь, ваша дочь не склонна подслушивать? — Нет, — отрезала Гермиона, все больше раздражаясь. — И я не располагаю излишком свободного времени, чтобы выслушивать ваши беспочвенные обвинения. Со снисходительной улыбкой, свойственной женщинам, считающим себя умудрёнными опытом, миссис Олдмоул протянула руку и сграбастала ладонь Гермионы своими короткими пальцами. — Послушайте меня, Гермиона, — доверительно начала она. — Не как преподавателя, а как женщину, жену и мать троих детей. Вашей девочке требуется мужская рука. У неё сейчас очень сложный возраст, и это неправильно, что отец не находит времени на её воспитание. Я бы на вашем месте задумалась, нужен ли девочке такой… Если до этого момента терпение балансировало на грани, то сейчас оно лопнуло окончательно. Выдернув руку из чужих пальцев, Гермиона встала со стула так резко, что тот с угрожающим скрежетом чиркнул по старому паркету. — У Бетельгейзе замечательный отец, — отчеканила она тоном человека, не приемлющего «дружеских» советов от малознакомой старой жабы. — Я попрошу Бетти быть внимательнее на уроках, но как и кому воспитывать нашу дочь, мы разберёмся сами. Лицо Олдмоул пошло некрасивыми пятнами. Одарив её напоследок неприязненным взглядом, Гермиона направилась к двери. — И попрошу впредь называть меня «миссис Снейп», — с достоинством добавила она и с треском захлопнула дверь.