2014
— Случилось что? Видок у тебя не очень. Бетти сидела на лавочке под раскидистой акацией, скрываясь от палящей жары. Запах пыли и нагретого асфальта действовал, как успокоительное: она уже вполне могла держать себя в руках, но, судя по озадаченному лицу Мэйсона, заблаговременным умыванием в пришкольном фонтанчике следы недавней истерики скрыть не удалось. — Да ничего особенного, — Бетти чуть слышно шмыгнула носом. — Это из-за папы. Она вытянула ноги, сосредоточенно разглядывая носки потёртых кед. Зря она вызвонила Мэйсона раньше времени: меньше всего ей сейчас хотелось с кем-то откровенничать, тем более с малознакомым мальчишкой. — А что с ним не так? — Да с ним-то как раз всё в порядке, — невесело хмыкнула Бетти. — Мы поругались. В ответ Мэйсон задумчиво промычал что-то невнятное, пытаясь примерно оценить масштабы трагедии и спустя полминуты молчания, осторожно уточнил: — И что, сильно поругались? Накричал? — Нет. Он никогда не кричит. — А что тогда? Бетти вздохнула и устало потёрла затылок. — Знаешь, он может такого наговорить, что лучше бы кричал. — Он тебя хотя бы не бьёт? Бетти тряхнула головой. Судя по обеспокоенному взгляду и нахмуренному лбу, Мэйсон был абсолютно серьёзен. — Нет, не бьёт. С чего такие выводы? Она не лукавила: каким бы тяжким не был проступок, отец ни разу в жизни не поднял на неё руку. Сказать он мог какую угодно мерзость, совершенно не считаясь с её чувствами, но такого, чтобы ударить, — этого не было никогда. — Не знаю, мой иногда может, — небрежно бросил Мэйсон, но, спохватившись, добавил: — Только за дело, конечно. Несильно. Бетти вздёрнула подбородок. Она, разумеется, знала, что в некоторых семьях детей воспитывали преимущественно побоями, но услышать об этом из первых уст было дикостью. — Нет. У нас такого нет. — Это хорошо, — безрадостно произнёс Мэйсон, отмахиваясь от назойливой мухи. — Тебя не лупят, потому что ты не мальчишка. С нами сложнее справиться. Мама говорит, что в воспитании сына требуется твёрдая мужская рука, что я должен уметь отвечать за поступки, если хочу вырасти мужчиной, и тому подобное. И папа с ней согласен. Бетти при всём желании не смогла представить ситуацию, в которой мама агитировала отца бы её отлупить, а тот с ней охотно соглашался. — Бить детей плохо, неважно, мальчик это или девочка. Мэйсон страдальчески взглянул на подругу из-под опущенных ресниц, жалея, что вообще затеял этот разговор. — Давай не будем, ладно? Я же говорю, такое всего пару раз было. А вообще, папа хороший, правда в последнее время часто на работе пропадает, поэтому мы реже видимся. — Да, мой тоже много работает, — Бетти понимающе кивнула. — А мама твоя как на это реагирует? — Да никак, — пожал плечами Мэйсон. — Ей, кажется, всё равно. Сидит дома целыми днями на каких-то форумах и рада, что он ей не мешает. Но это не так уж плохо, наверное. Хоть не ругаются. — Мои постоянно ругаются так, что стены гудят. Но я думаю это потому, что они друг за друга переживают. — Значит, и сегодня отец на тебя накричал из-за того, что переживает? Голос Мэйсона уже звучал раздражённо: их разговор перерос в какое-то соревнование за звание лучших родителей. — Характер у него такой, — сардонически ответила Бетти, поминая оправдания мамы. — В общем, забудь. Она выпрямилась и сделала всего шаг по направлению к школе, как вдруг горизонт вокруг поплыл, а небо показалось огромным вращающимся куполом. Бетти покачнулась, едва удержавшись на ногах; Мэйсон, оказавшийся рядом, вовремя подхватил её под локоть. — Ты чего? — взволнованно спросил он, заглядывая в позеленевшее лицо подруги. — Все нормально, просто не выспалась, — буркнула Бетти, смущённо высвобождая руку. — Пошли, а то опоздаем.1998
— Гермиона! Она споткнулась от неожиданности, чуть не разроняв свитки, попутно оттоптав полы неказистого дорожного плаща, который ей великодушно одолжил Рон. Плащ был велик и постоянно сползал с плеч, а влажный от дождя капюшон закрывал почти весь обзор, поэтому в приближающемся рыжем пятне Гермиона не сразу опознала Перси Уизли. Сняв капюшон и заправив волосы за уши, она шагнула на ступеньку вниз. — Здравствуй, Перси. Что ты тут делаешь? — Да вот, — поравнявшись с ней, он помахал аккуратным белым конвертом, скрепленным сургучной печатью, — несу Снейпу очередное письмо. Не знаю, зачем мы продолжаем их слать, он всё равно так ни на одно и не ответил. — Письмо? — Гермиона с интересом взглянула на витиеватую надпись «Постановление», выведенную над гербом Министерства Магии. — Для Снейпа? — Да, судебное. Сама понимаешь: каким бы героем его не выставляли, он всё-таки убийца и отвечать будет по всей строгости закона. Гениальная мысль пришла в голову так быстро, что Гермиона даже испугалась. Она шла к Снейпу как на плаху — теперь же могла вооружиться отличным поводом для визита. — Я как раз к нему, — заискивающе сообщила она. — Могу передать. — Нет, — серьёзно произнёс Перси. — это официальная бумага. Видишь, сколько их тут? Он хлопнул по сумке, доверху наполненной одинаковыми конвертами — Ты что, мне не доверяешь? — с укором спросила Гермиона, поплотнее обхватывая свою кипу свитков. — После войны под подозрением ходит каждый второй, — важно ответил Перси. — Я должен быть уверен, что все письма достигнут адресата. — Не думаю, что Снейп будет в восторге, если мы заявимся вдвоём. Перси смерил её задумчивым взглядом: его не прельщала перспектива очередной, полной нелестных эпитетов и циничных комментариев, встречи с бывшим преподавателем. Потому, Гермиона ничуть не удивилась, когда после секундного колебания, Перси протянул ей вожделенную бумагу, тоскливо взглянув на битком набитую сумку. — Хорошо. Только, пожалуйста, не забудь! Это уже третье, больше Визенгамот ничего ему отправлять не будет. А мне ещё отчитываться. — Конечно, Перси, — пообещала Гермиона, добавляя к своей ноше ещё и конверт, кое-как запихнув его между самыми внушительными из свитков, — вручу сразу же, как зайду. — Спасибо, — искренне поблагодарил Перси; как бы ни любил он свою работу, роль почтальона для обвиняемых его не прельщала. — Увидимся в Норе! Гермиона кивнула и, едва дождавшись, когда Перси скроется в вестибюле, вприпрыжку пустилась вверх по лестнице. Забежав за ближайший угол, она осторожно сгрузла на кушетку драгоценные свитки и сложенный вчетверо плащ, и перевернула конверт, опасливо озираясь по сторонам. Легко было представить лицо Снейпа, узнай он, что его корреспонденцию кто-то вскрыл. С другой стороны, он даже под страхом смерти не стал бы посвящать её в ход дела, а ведь она имела полное право знать и быть уверенной, что ему не грозит Азкабан или ещё что похуже, ведь по словам Перси, дело было серьёзным. Успокоив себя таким образом, Гермиона вздохнула и одним быстрым движением сломала печать, отрезая себе все пути к отступлению. Под заголовком, выведенным золотистыми буквами, мелким печатным шрифтом было написано: «Подследственный №439, Северус Тобиас Снейп Повторно информируем вас, что по истечению срока пребывания в Больнице Святого Мунго (далее — БСМ), вы обязаны будете явиться в Министерство Магии для последующих судебных разбирательств. Настоятельно рекомендуем утвердить свидетелей защиты в половинный срок от предусмотренного содержанием в БСМ и прислать перечень в обратном письме. В противном случае, Визенгамот будет вынужден ссылаться исключительно на показания стороны обвинения, таким образом, приговор будет вынесен без учёта смягчающих обстоятельств и иных факторов, полностью или частично опровергающих вашу причастность к делу по предъявляемым обвинениям. Главный секретарь собрания Визенгамота. Сэр Освальд Ривз». Запихав дрожащими пальцами свиток обратно в конверт, Гермиона быстро зашагала по коридору. Она не переставала удивляться: оказавшись одной ногой на том свете, Снейп словно искушал судьбу, подвергая себя всё большим испытаниям, раз до сих пор не позаботился о собственной защите и не ответил ни на одно из уведомлений. Ей начинало казаться, что он был абсолютно серьёзен, когда ставил своё спасение ей в вину. — К нему нельзя. Гермиона с недоумением подняла глаза и поняла, что уже стоит возле нужной двери, а перед ней, перекрывая путь, возвышается седовласый целитель: тот самый, который проводил операцию в ночь окончания войны. Поразительно, как сильно этот волшебник был похож на Дамблдора — и в то же время ни капли его не напоминал. В нём не было ни грамма той спокойной, мягкой величественности, которую излучала персона бывшего директора. Специфика работы с отравленными, проклятыми и прочими безнадежными, оставила неизгладимый отпечаток на его вечно хмурой физиономии и резкой, неприветливой манере общения. — Северус Снейп отныне не принимает посетителей, — чеканя слова, повторил целитель, будто Гермиона была тугоухой. — К нему и так слишком часто стали захаживать министерские работники, бывшие ученики и прочие нежеланные личности. — Я по важному делу. — Какое у вас может быть к нему дело? Свою часть работы вы уже выполнили, я даже слышал, что вы последовали моему совету и решили податься в целители. Гермиона прищурилась. — Верно, но какое это имеет значение? Слова целителя сильно повлияли на неё в ту роковую ночь, и Гермиона, до войны мечтавшая связать жизнь с политикой, рискнула подать документы в институт дополнительного образования при Мунго. Гарри встретил её решение с уважением, а вот Рон скуксился: колдомедицина, по его мнению, была очень тяжёлой и неблагодарной сферой деятельности. — В таком случае, вам должно быть известно, что нет ничего эффективнее для скорейшего выздоровления, чем полный покой и отсутствие, — целитель смерил Гермиону таким взглядом, будто она была не человеком, а назойливым насекомым, — раздражителей. Взметнув седой гривой, он скрылся в палате, оставив Гермиону стоять со сжатым в вытянутой руке конвертом. — Но у меня письмо! — отчаянно выкрикнула она в закрывающуюся дверь, взмахнув бумагой; от резкого жеста зажатые под мышкой свитки выскользнули и посыпались на пол. Стиснув зубы, Гермиона присела на корточки и принялась собирать их в кучу. Она прекрасно знала, что Снейп не захочет её видеть, но информация, полученная от Слизнорта, была действительно стоящей, а письмо из Министерства и вовсе казалось ей настоящим потрясением. — Входите. У вас десять минут. Занятая сбором свитков и досадными мыслями, Гермиона и не заметила, как дверь палаты чуть приоткрылась. Она замерла в неловкой позе с широко расставленными ногами; окружённый резкими морщинами голубой глаз сердито смотрел на неё сверху вниз. — Чего застыли? Проходите быстрей. Крякнув от напряжения, Гермиона суетливо похватала свитки и проскользнула в палату вслед за целителем. Внутри было холодно; Снейп сидел на кровати, укрытый тонким больничным пледом практически до самого подбородка. Его правая рука покоилась на животе; левая же лежала рядом и еле заметно подрагивала, словно через неё проходили слабые разряды тока. На узкой прикроватной тумбочке ютились алюминиевая кружка, сложенная вдвое газета и аляповатая тарелка, доверху наполненная нетронутой сероватой субстанцией. Гермиона с сожалением вспомнила корзинку с едой, которую привет-ведьма не разрешила пронести внутрь. — Наивно было полагать, что вы сдержите данное слово и больше сюда не заявитесь, — тихий голос Снейпа эхом отразился от стен полупустой комнаты, придавая ему зловещие нотки. Дверь за спиной хлопнула: целитель покинул палату, оставив их наедине. — Я принесла вам поесть, но у меня всё забрали, — виновато произнесла Гермиона, упорно возвращаясь взглядом к покалеченной руке. — Сказали, что вам нельзя принимать твёрдую пищу. — Очень мило с вашей стороны, — вопреки сказанному, голос Снейпа был сух, как пустыня. — Ваша рука, — не сдержавшись, указала Гермиона, и, увидев ироничное ожидание, отразившееся на исхудавшем лице профессора, добавила: — она шевелится. — Поразительная наблюдательность, мисс Грейнджер. Она действительно, как вы выразились, «шевелится», но на данный момент это не приносит мне ничего, кроме лишних неудобств. — Но это значит, что вам лучше? — Это не значит ровным счётом ничего. — отрезал Снейп. — Давайте сюда письмо. Гермиона осторожно сгрузила свитки на пустующую койку и протянула конверт. — Разумеется, вы его прочитали, — взглянув на взломанную печать, лаконично бросил Снейп. — Да. Простите, сэр. — О, не берите в голову, — почти ласково прошелестел Снейп, но Гермионе показалось, что от яркое солнце за окном зашло за внезапно сгустившиеся тучи. — Как я понимаю, вам его доверил пустоголовый Перси Уизли. Забавно, что среди них он считается настоящим светилом. Как по мне, он так такой же идиот, как и остальные. Даже сейчас он просто взял и отдал вам важный документ. Кажется, когда Вселенная допускает взаимодействие двух гриффиндорцев, в естественном ходе вещей что-то неминуемо рушится. Снейп провёл пальцем здоровой руки по взломанной печати. Гермиона стояла, заложив руки за спину и повинно склонив голову, как нашкодившая студентка, пока не заметила заметила трость, сиротливо прислонённую к стене. — Сэр, вы ходите? — Даже не знаю, куда деваться от ваших поразительных умозаключений, — отозвался Снейп. — Так что же интересного вы вычитали в этом письме, мисс Грейнджер? Сделав решительный вдох, Гермиона посмотрела ему прямо в глаза. — То, что вы отказываетесь защищаться на суде. Снейп причмокнул губами: — Скажем так, я предпочитаю оставаться в стороне от участия в этом процессе. — Но это неправильно, сэр! — Гермиона осторожно присела на самый краешек кровати. — Вы подвергли себя такому риску ради нашей победы, оказались в шаге от смерти… — Позвольте уточнить, мисс Грейнджер, — голос Снейпа был тих, а интонации больше подошли бы для светской беседы, но Гермионе отчего-то стало не по себе. — По вашему мнению, тот факт, что вы присутствовали в Визжащей Хижине во время нападения чёртовой змеи, а впоследствии, спасли — что весьма спорно — мою жизнь, даёт вам право распоряжаться ей и диктовать мне, что правильно, а что нет? Гневом в его голосе можно было плавить свинец. Находись они в Хогвартсе, он бы точно сравнял зарвавшуюся девчонку с землёй, назначив пожизненные отработки в виде чистки флоббер-червей от потрохов, но сейчас он был слаб, болен и мог только бессильно сжимать кулак единственной здоровой руки, сверля Гермиону убийственным взглядом. —Я считаю, что вы не должны быть осуждены несправедливо, — упрямо настаивала она. — То, что вы живы и находитесь здесь, уже говорит о том, что вы должны бороться. — Всем было бы гораздо проще, если бы вы тогда оставили меня издыхать на полу Визжащей Хижины. — Я бы себя за это не простила. — Что ж, зато теперь меня ждет поцелуй дементора. А если вы рассчитывали, что своими благородными речами разжалобите меня до такой степени, что я самоотверженно кинусь восстанавливать память вашим родителям — вы сильно просчитались. Гермиона оскорблённо посмотрела в ожесточившееся лицо бывшего профессора, гадая, верит ли он сам в то, что говорит или просто хочет вывести её на эмоции. — Зачем вы так? — с укором произнесла она. — Я действительно хочу помочь вам, сэр. Вы же сами сказали: я находилась в самом центре событий, а значит, могу выступить перед Визенгамотом, свидетельствуя в пользу вашей невиновности. — Откуда вы знаете, что я действительно невиновен? — Просто знаю. — Просто знаете, — эхом отозвался Снейп. — Вам, как и вашему другу, достаточно «просто знать», чтобы делать однозначные выводы. Тяжело, должно быть, жить с таким даром. — Что бы вы не говорили, вы доверились Гарри и оставили ему воспоминания. Даже это может кардинально повлиять на решение суда. — Воспоминания, мисс Грейнджер, не могут использоваться в качестве доказательной базы. Видите ли, эта материя довольно легко поддается разного рода манипуляциям. Вам ли не знать. Его попытки спровоцировать обиду и выкурить тем самым её из палаты звучали болезненно и горько, но Гермиона не поддалась и лишь разочарованно покачала головой. — Если вы хотите задеть меня настолько, чтобы я отступила — придумайте что-нибудь пооригинальнее. — Меньше всего я хочу провести последние дни жизни за пустыми дебатами с назойливой девчонкой вроде вас. Если Визенгамот захочет сделать из меня козла отпущения — он это сделает. А теперь уходите и оставьте меня, наконец... Снейп резко смолк и судорожно вздохнул, будто захлебнувшись. — Сэр? — Убирайтесь, — придушенным шёпотом произнёс он. — Живо. Снейп мотнул головой, словно оглушенный, и сжал руку в кулак так, что побелели костяшки пальцев. Гермиона аккуратно дотронулась до него через одеяло — и он тут же отпрянул от неё, как от прокаженной, глядя в лицо диким, неосмысленным взглядом. Дверь позади громко хлопнула. — Чёрт вас дери, Грейнджер, выметайтесь отсюда! — подоспевший целитель грубо спихнул Гермиону с койки, занял её место и принялся выполнять над скрючившимся Снейпом какие-то сложные магические пассы. — И позовите кого-нибудь из коридора! — Я ничего не… — Быстро! Ошарашенная, Гермиона лишь кивнула, в последний раз взглянула на корчащегося на подушках Снейпа и вихрем вылетела из палаты.2014
Спустя бесконечно долгих полчаса, Гермиона всё-таки решилась заглянуть в гостиную. Северус лежал на диване с закрытыми глазами, и лишь его хриплое, тяжёлое дыхание свидетельствовало о том, что он по-прежнему в сознании. Заслышав тихие шаги, он хрипло и очень тихо произнёс: — Пить. Наспех набрав из крана полный стакан воды и расплескав по пути половину его содержимого, Гермиона вернулась в гостиную. Северус, уже успевший принять вертикальное положение, протянул дрожащую руку; на его ладони красовались жуткие кровавые разводы. — Боже, — выдохнула Гермиона и осторожно осмотрела его руку: один из ногтей был сорван, на коже алели кровоточащие ранки-полумесяцы. Креслу тоже досталось: кожаные подлокотники были смяты и исполосованы глубокими следами от ногтей. — По крайней мере, — резюмировал Северус, тяжело дыша — было не хуже, чем обычно. Осушив стакан, он откинулся на спинку дивана, убирая со лба налипшие пряди и размазывая кровь по лицу. — Как ты это терпишь? — Будто у меня есть выбор. — Ты не принимал зелье? Северус одарил её многозначительным взглядом. Гермиона упрямо поджала губы. — Допустим, ты не думаешь о себе. Но в следующий раз Бетти может быть дома. Снова изменишь ей память? — Да. И в следующий раз, и в следующий за ним, — не глядя в её сторону, он осторожно встал. — А сейчас я иду в душ. — Так больше продолжаться не может, — Гермиона шла за ним по пятам до самой ванной, протестующе скрестив руки на груди. — Она задаёт вопросы, а я только отмахиваюсь и придумываю идиотские оправдания, которые с каждым годом звучат всё нелепее. Ей уже не пять, Северус, она вполне может сложить два и два. Северус небрежно бросил в сторону рубашку и устало привалился к косяку. Машинально коснувшись огромного рваного шрама, пролегающего от скулы до плеча и нисходящего к изгибу ключиц, он тут же одёрнул руку, болезненно сморщившись. — К сожалению, — прошипел он, — мне неизвестны магловские болезни, придающие больному сходство со змеёй. Если ты знаешь, как объяснить это человеку, который в жизни не слышал о существовании магии, я с радостью выслушаю. От иронии в его голосе скрипели зубы. Было подло поднимать этот вопрос в такой неподходящий момент, но будь Северус в лучшей форме, разговор бы закончился там же, где начался. — Мы не можем всё так оставить. Она безропотно пьёт лекарства от болезни, которую мы от неё скрываем, мучается от приступов, причину которых не знает, и практически беспрекословно соблюдает все твои запреты… — …и будучи такой же зацикленной, экспрессивной выскочкой, как и её мать, непременно попытается докопаться до самой сути, получив хоть ничтожный намёк на исключительность своего положения. — Конечно, это будет непросто, — Гермионе потребовалась вся выдержка, накопленная годами, чтобы проглотить все шпильки, отпущенные в свой адрес, — но ты же не планируешь обманывать её вечно? Северус ничего не ответил и подставил поврежденную руку под струю воды. Гермионе едва хватило терпения, чтобы дождаться ответа. — Придёт время — и она обо всём узнает, — произнёс, наконец, он, не оборачиваясь. — И когда же оно придёт? — Когда это будет необходимо. Он отвечал сдержанно и односложно. Гермиона понимала: ещё чуть-чуть — и он окончательно вскипит, но заставить себя остановиться вовремя не смогла. — А пока, в неудобные моменты, ты будешь просто подправлять ей воспоминания и делать вид, что ничего не случилось? Она и сама поняла, что перегнула палку, но было поздно; Северус в два шага пересёк ванну и, широко расставив руки по обе стороны от дверного проёма, навис над ней, приблизив лицо почти вплотную. — Помнится, когда-то и ты считала этот способ решения проблем самым действенным, не так ли? И когда Гермиона, наконец, осознала смысл им сказанного, дверь захлопнулась прямо перед её носом.