1999
Парадная мантия, найденная в недрах сумки, мешком висела на худых плечах. Напрочь позабыв о магии, Гермиона на ходу пыталась застегнуть пуговицы негнущимися от волнения пальцами и старалась не обращать внимания на выкрики незнакомцев и вопросы навязчивых репортеров. — Без комментариев, — монотонно басил Шарп, держа особо назойливых журналистов на расстоянии вытянутой руки. Всё шло не по плану. Напрасно Гермиона надеялась, что единственной её проблемой в преддверии суда было исчезновение компромата на Моксли. На деле же неприятности начали валиться на неё с самого утра, когда в запылённое окно постучалась заморённая сова из Мунго, с громовещателем на лапке и свежим экземпляром «Пророка» в клюве. В громовещателе было короткое, но очень доходчивое сообщение от Шарпа, в котором он, не стесняясь в выражениях, высказывал свое неудовольствие пропажей стратегически важных для дела бумаг, а на первой полосе «Пророка» красовалась очередная статья о ходе дела Северуса Снейпа. «ОТКРЫТОЕ ЗАСЕДАНИЕ ПО ДЕЛУ СЕВЕРУСА СНЕЙПА: СПРАВЕДЛИВАЯ КУЛЬМИНАЦИЯ СКАНДАЛЬНОГО ПРОЦЕССА ИЛИ ОЧЕРЕДНАЯ ОТСРОЧКА ДОЛГОЖДАННОГО ПРИГОВОРА? Доподлинно известно, что сегодня состоится финальное заседание по делу «Слизеринского Душегуба» Северуса Снейпа. В связи с этим, редакция «Пророка» имеет честь объявить, что в соответствии с официальным разрешением Верховного Совета Визенгамота, заседание будет носить открытый характер. Это значит, что любой из наших преданных читателей имеет уникальную возможность лично посмотреть в бесстыжие глаза подсудимого до того, как его упекут за решетку. В числе прочих, мисс Гермиона Грейнджер, которая в последнее время тщательно скрывается с радаров магического сообщества и не дает никаких комментариев, вновь будет представлять интересы подсудимого, что в очередной раз приводит нас к однозначному выводу касательно характера их взаимоотношений. Отметим, что 80% нашей аудитории — а это почти вся магическая Британия — уверены в том, что между этими двумя разыгрывается, цитируя одного из читателей, «нехилая такая интрижка». Напомним, что ранее знаменитый Гарри Поттер в грубой форме отказался каким-либо образом комментировать ситуацию, развернувшуюся вокруг подозрительного союза его подруги и бывшего учителя, которому сам Гарри не так давно желал скорейшей и мучительной смерти. Не исключено, что и он, сам того не зная, является одной из шестерёнок в мудрёном преступном механизме, собранном мисс Гермионой Грейнджер, славящейся своей расчетливостью и неслыханным коварством». Даже сейчас светлые кудри Риты мелькали среди вспышек колдографов и взмыленных макушек напористых репортеров. Она всегда славилась дотошностью и беспринципностью, но в последнее время эксцентричность выпущенных из-под её лихого пера желтеньких статей переходила все грани разумного. Казалось, чем ближе была кульминация дела Снейпа, тем сильнее вцеплялась в них Рита своими длиннющими когтищами, надеясь выжать максимум из раздутой ею же сенсации. Сорванные нервы настоятельно рекомендовали Гермионе выудить чертовку из толпы и попросту расцарапать ей лицо, но настойчивая рука Шарпа, подталкивающая меж лопаток, заставляла двигаться дальше. К счастью, у служебного лифта их уже поджидала пара сурового вида авроров, заметив которых, репортёры слегка оробели и, по крайней мере, перестали наступать Гермионе на пятки. Миновав служителей закона, Шарп пропихнул Гермиону вперёд — в спасительную тесноту лифта. — Что делать-то будем, Грейнджер? — Шарп выглядел спокойным, разве что двигался излишне резко. Он со всей дури хлопнул по кнопке лифта и кабина с визгом ухнула вниз. — Мало нам было негатива со стороны общественности и скептических настроений Визенгамота, так вы подсуропили еще и сомнительной порядочности аврора с подмоченной репутацией. Гермиона, наконец, справилась со всеми пуговицами и теперь взволнованно жевала губы, глядя на свое расплывчатое отражение в полированном дереве кабины. — Если бы я знала, что все пойдет наперекосяк, то конечно не стала бы с ним связываться! — оправдывалась она больше перед собой, чем перед Шарпом. — Профессор Снейп предупреждал, что это опасно, но я… — Проигнорировали, как, очевидно, проигнорировали меня, когда я полчаса назад попросил вас не называть Снейпа профессором, — сухо отметил Шарп, поправляя манжеты. — Вы выполняете роль моей ассистентки, а это обращение слишком откровенно демонстрирует вашу лояльность, если не сказать, подобострастие. — А вы, я смотрю, демонстрируете свою лояльность статейкам Риты Скитер? — ощетинилась Гермиона. — Верите мнению восьмидесяти процентов респондентов? — Я верю своим глазам, — Шарп пожал плечами; лифт чуть качнулся, замедляя ход. — Будьте беспристрастнее, Грейнджер. Для успешного исхода нашей кампании вовсе не обязательно, чтобы самоотверженное и труднообъяснимое рвение освободить Снейпа было написано у вас на лбу. Не успела Гермиона возмутиться, как Шарп уже выскользнул в открывшиеся двери и зашагал по коридору так быстро, что она едва поспевала за ним. Место было незнакомым; здесь пахло плесенью, никто не галдел над ухом и не щелкал вспышками колдографов, лишь над головой раздавались чьи-то шаги и приглушенный бубнёж местных служащих. — Куда мы идём, сэр? — поинтересовалась Гермиона, взволнованно сверяясь с крошечными алюминиевыми часиками, подаренными Роном на прошлое Рождество. — Заседание вот-вот начнётся. — Мы идем к входу для обвиняемых. — Но сюда же нельзя… — Я умею договариваться и, что самое главное, приводить аргументированные доводы. Через десять минут журналисты и зеваки налетят на главные двери, как мухи на дерьмо взрывопотама. Мало вам было давки в вестибюле? Коридор оказался куда длиннее, чем она думала: когда Шарп остановился у единственной на этаже двери, врезанной в сырой камень, от быстрой ходьбы уже щипало икры. — Держитесь уверенно, — инструктировал Шарп, на собственном примере демонстрируя убийственное спокойствие. — У нас на руках все карты. Если Моксли не попортит нам планы, Северуса выпустят. Поверьте, я понимаю, как для вас это важно. — Что вы имеете в виду? — поспешила уточнить Гермиона, агрессивно ковыряя носком туфли пыльную мешанину под ногами. — Вы же сами говорили мне, что для вас это вопрос чести, — целитель лукаво улыбнулся. — Остался последний шаг. Готовы? Шумно вздохнув, Гермиона кивнула.***
Зал Заседаний оказался прямо за дверью. На трибунах уже восседали присяжные; они коршунами воззрились на появившихся в зале фигурантов, и Гермиона почувствовала неуёмную дрожь в коленях. Она ожидала увидеть Кингсли, но место подле судьи было занято незнакомой волшебницей. Не было на трибунах и Гарри, хотя тот обещал добиться присутствия на заседании, несмотря на запреты и высокую загруженность на учёбе. Шарп то и дело подталкивал её вперёд, Гермиона то и дело панически что-то пищала, а когда увидела среди редких зрителей на трибунах Моксли, сердце и вовсе ушло в пятки. Аврор проводил её непроницаемым взглядом, подперев подбородок рукой. Крошечная надежда на то, что он ничего не знает, робко затрепыхалась в груди, и Гермиона, мысленно подбадривая себя, заняла место на трибуне. — Осталось две минуты. Удачи, мисс Грейнджер, — Шарп напоследок чуть сжал её плечо в знак поддержки, и занял место ближе к судейской коллегии: слово, по большей части, предстояло держать ему, а задачей Гермионы было утвердительно кивать головой и подтверждать каждое его заявление. В наступившей тишине, звук распахнувшихся дверей грянул как гром среди ясного неба. Ворвавшиеся в помещение журналисты и зрители в громком гомоне принялись рассаживаться по местам наверху; кто-то что-то выкрикивал, кто-то исподтишка пытался щелкать колдографами, Гермиона уставилась на свои руки, стараясь слиться с окружающей обстановкой, но до ушей то и дело доносились нелестные возгласы в её адрес. — Снейп! Смотрите, вон он! Присутствующие взорвались новым шквалом шума и взволнованных восклицаний. Гермиона вскинула голову и устремила взгляд к чёрному ходу. Пока остальные крутили головами, не зная куда смотреть, она наблюдала, как два плечистых аврора выводят Снейпа из тени. И если на прошлом заседании его серая, полупрозрачная фигура вызывала жалость, то сейчас он держался прямо и гордо, чем только раззадорил распалившуюся публику. — Ублюдок! — раздалось с галёрки. Шарп предостерегающе взглянул на Гермиону. Она до боли закусила губу: нужно было просто переждать. Раздался громовой удар молотка. Зал, словно по команде, моментально затих. — Начнём апелляционное слушание по делу Северуса Снейпа, — гаркнул судья. Гермионе показалось, что он стал ещё толще, чем был на прошлом заседании. — Прошу заметить, случай уникальный, так как некоторое время назад подсудимый лично изъявил желание быть заключенным под стражу. Поэтому, я обязан спросить: мистер Снейп, вы подтверждаете, что данное апелляционное слушание проходит с вашего полного, добровольного согласия? Снейп, прикованный к дубовому стулу в центре зала, скупо кивнул. — В материалах дела указано, что к вам вернулась способность твёрдо говорить, — тут же ехидно ввернула одна из присяжных средних лет, лицо которой Гермионе показалось смутно знакомым: она могла быть матерью одного из её сокурсников. — Вы можете доказать сей факт? — Протестую, — спокойно произнес Шарп, — Прежде чем спрашивать, мисс Бут, окажите любезность и наколдуйте подсудимому Сонорус. Сомневаюсь, что ему захочется орать, дабы удовлетворить ваше любопытство. Губы Снейпа насмешливо скривились. Судья, сведя брови аж на самой переносице, сурово взглянул на Шарпа. — Протест принимается. Однако, попрошу вас незамедлительно озвучить причину апелляции, чтобы не вводить присяжных в заблуждение. — Все очень просто, — Шарп поднялся с места, демонстративно отряхнув полы серебрящейся мантии, и вышел вперед. — Перед вами лежат все необходимые материалы, подтверждающее неспособность Северуса Снейпа вершить какое-либо колдовство. Учитывая его состояние после проведённого лечения, я авторитетно заявляю, что подсудимый стал сквибом. По залу прошлась волна шёпота. Снейп продолжал бесстрастно смотреть прямо перед собой. — Сквибом? — в голосе судьи сквозило недоверие. — Потрудитесь объяснить, что вы имеете в виду? — Видите ли, господин судья, господа присяжные, — Шарп встал в центре зала, заложив руки за спину, — чтобы привести мистера Снейпа к полному физическому выздоровлению, нам пришлось привести его к состоянию абсолютного магического истощения. И, да, мистер Снейп предпочёл лишиться способности вершить колдовство, нежели скончаться от болезни или подвергнуться поцелую дементора. А согласно пятнадцатой поправке к закону о сквибах, любой волшебник, по той или иной причине лишившийся возможности колдовать, не может быть приговорен к допросу при помощи Веритасерума, а также осужден к пребыванию в волшебной тюрьме Азкабан. Соответственно, мне бы хотелось просить уважаемый суд о незамедлительном освобождении Северуса Снейпа из-под стражи. Зрители возмущённо заулюлюкали. Гермиона с отвращением почувствовала себя свидетельницей средневекового акта инквизиции: если бы у них были камни, они непременно полетели бы Снейпу в затылок. Судья раздражённо перелистывал предоставленные Шарпом бумаги, пытаясь найти хоть какие-то лазейки и несостыковки. Гермиона знала о его предвзятости и помнила, с каким усердием он пытался доказать причастность Снейпа к делам Тёмного Лорда, а потому была готова держать оборону до конца, ведь на её стороне был Шарп и с десяток неоспоримых аргументов в пользу подсудимого. — Мисс Грейнджер, — будто вспомнив о её присутствии, судья поднял на Гермиону водянистые глаза. — Являясь ассистенткой профессора Шарпа, вы подтверждаете его слова? Гермиона прочистила горло. — Да, сэр, — её негромкий голос прозвучал как неуверенный писк. Шарп едва заметно поджал губы. — Насколько мне известно, надзирателем подсудимого был некий Гордон Моксли, — судья пробежался взглядом по трибуне. — Он присутствует в зале? Раздался короткий скрип скамьи. — Да, Ваша честь, — голос Моксли звучал громко и уверенно. Тревожное предчувствие закипело в желудке. В глубине души Гермиона надеялась, что агрументов Шарпа будет достаточно, но судья даже не пытался скрыть своего желания найти хоть одну причину, по которой можно было бы упечь Снейпа за решётку. — Это правда, что вы являетесь лицом, ответственным за содержание Северуса Снейпа под стражей? — уточнил судья. — Да, сэр. — В таком случае, можете ли вы подтвердить слова, сказанные раннее стороной защиты? Моксли медлил. Гермиона могла с точностью сказать, сколько миновало ударов её сердца, прежде чем он дал ответ. — Да, сэр. Подтверждаю. Гермиона, облегчённо выдохнув, посмотрела на Шарпа. Тот, ни капли не смягчившись, продолжал буравить аврора взглядом. Судья же скорчил недовольную гримасу: крыть было нечем, а категоричность закона о сквибах не оставляла никаких лазеек. — В таком случае, не вижу никаких препятствий для того, чтобы… — Однако, я должен кое-что добавить, — Моксли повысил голос; молоток судьи завис над лакированной подставкой. — Я целиком и полностью подтверждаю неспособность Северуса Снейпа вершить колдовство, и полностью поддерживаю решение о его освобождении. Но я не могу не упомянуть один момент, связанный с мисс Грейнджер. Я не знаю, может ли это иметь отношение к делу, но её действия никак нельзя назвать законными, а я, как служитель правопорядка, считаю своим долгом доложить об этом. От лица Гермионы отхлынула кровь. Гробовая тишина в зале била по ушам; казалось, что все присутствующие разом затаили дыхание. Лицо Моксли было спокойным, на нём не читалось ни ликования, ни ненависти. Он бросил на Гермиону короткий, полный ледяного безразличия взгляд, и вновь обратился к судье: — Некоторое время назад, Гермиона Грейнджер, перевоплотившись в меня, совершила незаконное проникновение в здание Аврората неизвестное мне количество раз в тот момент, когда Северус Снейп находился под стражей. У меня нет оснований подозревать её в иных незаконных манипуляциях, но смею предположить, что её целью были свидания с подсудимым. Я считаю, что факт этого правонарушения нельзя оставлять без внимания. Судья, получивший, наконец, долгожданную зацепку, с интересом подался вперёд. — Так-так. И почему же вы не сообщили об этом раньше? Почему не предприняли никаких действий, как служитель правопорядка? — Мисс Грейнджер шантажировала меня, сэр. — Вот как, — протянул судья. — Вы можете сказать, что именно стало предметом шантажа? — Мисс Грейнджер угрожала мне разглашением информации о неприятных событиях, к которым я был причастен во времена обучения в Хогвартсе. Но уверяю, сэр, что понёс наказание за свои детские проступки в полной мере. Вот и всё. «Детские проступки». — Я готов дать показания под Веритасерумом, если суд сочтёт это необходимым, — добавил Моксли. — Мне нечего скрывать. — В этом нет необходимости, — произнёс судья, переводя хищный взгляд на Гермиону. — Я бы хотел услышать, как сама мисс Грейнджер прокоментирует данное обстоятельство. Под пристальным вниманием сотни враждебных глаз, собрав в кулак остатки достоинства, Гермиона поднялась с места. Что бы ни произошло дальше, она не могла подставить Снейпа, выложив всё как на духу. Не после всего, через что им пришлось пройти. — Мистер Моксли говорит правду. Навещая профессора Снейпа, я преследовала сугубо личные цели. Шарп, не пытаясь больше держать величественный образ, грубо выругался. Снейп, до сей поры неподвижный как горгулья, зашевелился, но Гермиона не осмелилась даже взглянуть на него. — То есть, вы добровольно, без чьей-либо наводки, пошли на преступление, ради свиданий со своим бывшим учителем, — елейно произнёс судья, но сквозь ласковые ноты в его голосе сочился яд. — Я всё правильно понял, мисс Грейнджер? У Гермионы тряслись губы. — Да, сэр. Зал бесновался. Аврорам понадобилось несколько минут, чтобы восстановить тишину — ещё столько же потребовалось, чтобы присяжные пришли к общему мнению. Для Гермионы эти минуты показались вечностью. — Что ж, — судья поднялся с места, поправляя накрахмаленные манжеты. — Я не симпатизирую этому решению, но не могу преступить букву закона, а потому не вижу препятствий для незамедлительного освобождения Северуса Снейпа из-под стражи. Но, учитывая обстоятельства, Верховный Суд Визенгамота признаёт Гермиону Джин Грейнджер обвиняемой в шантаже и незаконном принятии облика другого человека без его добровольного согласия. Мера пресечения будет избрана в частном порядке после изучения всех фактов. Заседание завершено.2014
За время её отсутствия, начальство расщедрилось на установку кондиционера, но Гермиону это совершенно не радовало: капли конденсата, гремящие по жестяному карнизу снаружи, бередили и без того измученную мигренью голову. Она лежала на сложенных руках, изучая продольные царапины на лакированном покрытии стола, а мыслями была там, дома, где её дочь, закрывшись на семь замков, сидела в одиночестве и пожирала себя за то, в чём виновата не была. Гермиона знала, что в столь тяжёлый момент должна быть рядом с ней, но вполне однозначный звонок от начальства, а также осознание, что они теперь одни и рассчитывать им больше не на кого, заставили её пересилить себя и прибыть на рабочее место. Экран ноутбука, принесённого из дома, тускло горел, ожидая действий. В открытом документе с её собственными заметками о магической и магловской медицине не было ничего полезного. Никогда еще Гермиона Грейнджер не чувствовала себя настолько беспомощной. Она почти машинально взяла в руки телефон и набрала номер дочери, кажется, уже в третий раз за последний час. И как и в предыдущие разы, на том конце провода раздалось тихое, абсолютно равнодушное «да». — Как ты себя чувствуешь? — без особой надежды спросила Гермиона, понимая, что за последние двадцать минут ничего не могло измениться. — Нормально, — ровным голосом ответила Бетти. — Не волнуйся, мам. — Хорошо. Если что, обязательно звони. Короткие гудки. Бетти, с присущей ей эмпатией, брала трубку каждый раз и каждый раз говорила, что всё нормально. Разумеется, Гермиона не верила. Разумеется, Гермиона понимала, что звонит для того, чтобы компенсировать своё отсутствие. Звонит, потому что боится. Она перевела взгляд на дисплей ноутбука, и, открыв страницу электронной почты, бесцельно пролистнула сообщения: купоны и акции местного супермаркета, уникальные предложения от фармацевтических компаний, пароли от каких-то смутно знакомых сайтов и… Письмо от Рональда Уизли. Новое, непрочитанное. Гермиона, наконец, почувствовала, что ей абсолютно всё равно, что там произошло у Уизли и всего их семейства. Все волнения, связанные со внезапно объявившимся визави из прошлого куда-то улетучились. Куда важнее, что после ухода Северуса ей не на кого было положиться, а значит, контакты с волшебным миром нужно было восстанавливать самой. Чувствуя себя последней мерзавкой, Гермиона нажала на иконку конвертика. «Гермиона, я понимаю, что тебе все равно, но нам очень-очень нужно увидеться. Мне нужна твоя помощь». Гермиона даже смутно не представляла, чем она может помочь Рону Уизли спустя столько лет, однако, лелеяла надежду, что Рон Уизли сможет помочь ей. Поэтому, написав скупое приветствие и адрес местной кафешки, где они могли бы увидеться без риска быть замеченными, она отправила письмо и устало откинулась на спинку стула.